Читать книгу: «Из Товарда в Ленциг», страница 3

Хрясь. Хрясь. Хрясь…

***

– Эй! Трутень! Ау, тебе говорю! Вставай, проглоти тебя земля!

Кто-то сильно тряс его за плечо. Гэрри разлепил глаза.

– Ну, наконец-то! Ты, человечек, не поверишь!

Гэрри попытался вспомнить, где он. Ещё секунду назад он был мальцом и ужинал в своем доме наловленной днём рыбой. Отец рассказывал о хорошо идущих делах, старший брат под смех сестрёнки пытался подлить ему в тарелку компот, а Гэрри не помнил, когда он последний раз был так счастлив. Перед глазами в бледном свете мельтешило бородатое лицо гнома. Гэрри ещё никогда не видел Хмелька столь взволнованным.

– Чего случилось-то? Время ужинать?

– Да забудь ты о своём брюхе хоть на время!

«Уж кто бы говорил», – подумал Гэрри.

– Я нашёл его! Не зря я просился в эту Титанами забытую шахту! Нашёл! Ты представляешь?! Ух, заживём теперь!

– Да кого? Кого ты там нашёл? – прохрипел Гэрри, отползая от гнома.

– От, дурная ваша раса! Руний я нашёл, кого же ещё.

– Руний?

Гном посмотрел на Гэрри, как на идиота. Затем покачал головой, попричитал себе под нос на кабутвурде и вытянул кулак. Хмелёк разжал пальцы, и Гэрри увидел несколько кусочков золотисто-серебристого камня, каждый с фалангу пальца, не больше.

– И что это?

– Во даёт! Дать бы тебе в морду за такое. Это – Руний! Самая дорогая и редчайшая из пород – из всех, что только рождала мать земля!

Гэрри скептически посмотрел на напарника и сложил руки на груди.

– И почему я никогда не слышал об этом твоём Рунии?

– Да потому что башка у тебя дурная, говорю же!

– Так ты расскажешь что-нибудь или только орать будешь?

Гном с обожанием посмотрел на камушки. Затем стал рассказывать. Медленно, словно ребёнку.

– Этот материал мы, гномы, добываем у себя на родине глубоко в Железных Горах. Я никогда не слышал, чтобы хоть где-то ещё находили эту породу. Потому существование Руния хранится в секрете. Он используется практически во всех отраслях – от магии и алхимии до металлургии. Руний обладает уймой полезных и редких свойств и стоит бешеных деньжищ! Но главное достоинство Руния – это… клянусь Титанами, ты такого ещё не видел. Ща!

Хмелёк стал судорожно копаться в своей сумке и, наконец, выудил железный тубус для чертежей. Свинтив крышечку и вытряхнув чертежи прямо наземь, гном отломал маленький кусочек от одного из камушков и, размяв его пальцами в пыль, засыпал её прямо в тубус.

– Смотри!

Гэрри посмотрел в жерло направленной на него трубки. Внутри что-то засверкало ярким золотистым светом. Словно искры от кремня, только в тысячу раз ярче! Гэрри ойкнул и дёрнулся в сторону, и вовремя. Из тубуса с грохотом вырвалось облако сияющей пыльцы, а из облака сгусток золотисто-серебряного огня! Сияющий росчерк со скоростью стрелы пронёсся сквозь пещеру. Громыхнуло, вспыхнуло и стихло. Перед тем, как вспышка погасла, Гэрри увидел в стене пещеры дыру размером с его голову.

– Видал? – гордо вскинул голову Хмелёк.

– Это… это… это просто чудо!

Гэрри бросился к гному и заставил его показать Руний ещё раз. Теперь камушки заиграли совершенно в ином свете.

– Как? Как это возможно? Как оно работает? – сыпал вопросами Гэрри.

– Всё-всё, Трутень, угомонись! – гном сжал кулак с рунием. – И послушай меня.

Гэрри не без усилий успокоился и кивнул. В человеческих и в гномьих глазах горело дикое возбуждение.

– Ты Руний не видел. Не знаешь о нем. И вообще, слыхом не слыхивал. Усёк?

Гэрри кивнул.

– Смотри у меня. Если хоть кому слово ляпнешь, я тебя зарою!

– Да понял я, понял.

– Хорошо. Знай же: Руний – это сила. А там, где есть сила – там есть власть. У меня уже созрел дерзкий, но гениальный план. Человеку такого в жизни не придумать!

– Что за план?

– Не будем забегать вперёд, но, если вкратце, с Рунием можно будет использовать рунистрельное оружие.

– Рунистрельное?

– Ну ты, кусок гранитный, я тебе только что его продемонстрировал!

– Ааа!

– Ага! Так, о чём я? Гном с рунистрелом – это огромная мощь! Один такой гном стоит целого батальона жалких людишек. А про эльфов с их веточками на верёвочках я вообще молчу, просто дети! Мы накопаем Руния, да побольше. Соберём вокруг себя самую доверенную братию. Будем присматриваться и набирать осторожно. Я смастерю рунистрелов, и вооружим ими каждого! А потом, бац! – гном стукнул кулаком о ладонь. – Выскочим наружу, да как перестреляем всех к ядрёной бабушке! Я про надсмотрщиков, если чё. И всё, власть на рудниках в наших руках!

Теперь Гэрри смотрел на Хмелька, как на идиота.

– Ты серьёзно?

– А, что, не похоже?

– Переворот?

– Ага.

– Да ты, наверное, головой ударился? Какой, к чёрту, переворот?! Это же самоубийство. Их там десятки!

– А нас – сотни.

– Они вооружены!

– Железками. А у нас будут рунистрелы!

– Это незаконно! Это… саботаж! Восстание! Нас всех перевешают!

– Если одолеют. Что вряд ли.

– Нет! – твёрдо мотнул головой Гэрри. – Извини, но нет. Я не буду в этом участвовать. Я хочу выйти на волю добропорядочным честным человеком. Я хочу семью и детей! Я уже поплатился за свои прошлые грехи. Второй раз не хочу… и не буду.

Хмелёк долго смотрел на Гэрри. Затем его лицо перекосило, и он заржал. Гэрри спокойно переждал очередной приступ смеха.

– Свобода? Да какая тут, в шахту, свобода, дурень ты наивный! Я здесь уже сорок шесть лет! Сорок шесть, понимаешь это?

– Но… но говорили, вроде, что ты тут тридцать…

– Кто говорил? Слушай больше! Я провёл в этом могильнике сорок шесть лет! При официальном постановлении вашего вонючего суда о двадцати годах на каторге. Никто, слышишь меня, никто и никогда не покидал Самшитовые Рудники! У них найдётся тысяча причин продлить твой срок. И ты сгниёшь здесь, как сгнили остальные! Вот так вот. Понял?

Гэрри остолбенел. Нет, конечно, он слышал подобные шёпотки от других шахтёров, но думал, что всё это так, болтовня. Хмелёк же точно не стал бы его обманывать. Все мечты, надежды и желания обратились в прах. Никто и никогда не покидает Самшитовые Рудники. Это всё обман. Сказка. Блеф. Гэрри съёжился и поник, но ненадолго. Его быстро поглощал праведный гнев. На правительство, на суд, на королевство, на надсмотрщиков, вроде Горки! Он собирался честно отсидеть свой срок. А оказывается, это всё обман! Что ж, если обманывают его… Тогда и он не будет честен.

– Сколько тебе нужно времени? – глаза Гэрри полыхнули огнём, голос окреп. – Я в деле!

– Другой разговор! – гном с уверенностью в глазах посмотрел на Гэрри. – Руний я буду копать сам. А ты найдёшь нам людей. Я знаю, у тебя на них чуйка выработана. Сколотишь нам подпольную армию. И в нужный час… Гортуна станет первым независимым государством старого и нового света. Без Короля! Без Короны! Только свобода! Всем!

Вскоре ликование сменилось обсуждением плана. После чего Хмелёк двинулся к забою:

– Ладно, я за работу. А ты не лодырничай, а прикидывай, кого вербовать в первую очередь.

Гэрри кивнул и задумчиво поскрёб заросшую щеку. Кого же? С кого начать? Выбор должен быть предельно точным. Гэрри опустил взгляд и увидел под ногой брошенный гномом тубус. Поднял его, повертел в руках.

– Хмелёк. Есть ещё кусочек Руния?

– Ага! На камне, возле наших вещей, – крикнул гном, не оборачиваясь. – А тебе зачем?

– Да вот интересно стало, как же это всё работает…

Гэрри нашёл золотисто-серебристые камушки, взял один в руку и тщательно рассмотрел. Затем растёр кусочек руния между двумя пальцами, и тот удивительно легко превратился в мелкий песок. Песка получилось в разы больше, чем было во время демонстрации у Хмелька. Гэрри аккуратно засыпал его в трубку, когда рядом возник гном.

– Ты чего удумал? – Хмелёк сунул нос в тубус, а затем поднял прищуренные глаза на Гэрри. – Только не говори мне, что ты насыпал туда Руний!

– Да я чуть-чуть…

– Чуть-чуть по человеческим меркам – это сколько? – тихо процедил гном сквозь стиснутые зубы.

Неожиданно погасла лампа. Гэрри вздрогнул и крепко сжал тубус.

– Хмелёк? Опять?!

– Я дурак, что ли, по-твоему, два раза одно и то же чудить? Ветер, наверное.

– Какой, к чёрту, ветер под землей?

Гэрри осёкся. Он, кажется, даже забыл, как нужно дышать. В конце пещеры кто-то был. Два жёлтых глаза в темноте смотрели прямо на них.

– Хмелёк! – пискнул Гэрри, еле живой от страха. – Это… это же…

– Шульберд! – раздался рядом рык гнома.

Глаза стали медленно приближаться. Послышалось шарканье, сиплое дыхание и тихий каркающий смех.

– Ты же говорил, что это розыгрыш…

– Сегодня был розыгрыш. Но Шульберда мы и вправду когда-то похоронили.

Глаза приближались. Гэрри не мог сдвинуться с места. Холод. Сильный обжигающий холод проник в пещеру.

– Ну, Шульберд, держись! – рыкнул Хмелёк. – Иди сюда, собака недобитая! Теперь-то я вышибу из тебя душу!

Заорав во всю мощь, гном рванул в атаку. Вдруг боевой клич оборвался, и секунду спустя раздался глухой удар тела о стену. Глаза двинулись на Гэрри. Их разделяло не более трёх шагов, когда Гэрри заметил нарастающее сияние в тубусе и направил его жерло вперёд, крепко стиснув зубы. Золотистая вспышка вырвала из тьмы скрюченную фигуру, а затем ослепительно сверкнуло и резко бухнуло! Пещеру сотряс оглушительный гром! Гэрри отбросило назад, он упал и ударился головой. Вокруг стоял страшный гул, сотрясающий пещеру до самого основания.

Гэрри, еле соображая, готовый вот-вот потерять сознание, с трудом встал на колени, тряхнул головой. По лбу стекали горячие капли, в глазах двоилось. Поднявшись на желеобразные ноги, Гэрри двинулся туда, где последний раз видел лампу. Под ногами ходуном ходил пол, потолок сыпал камнями и крошкой. Отыскав лампу, Гэрри зажёг её, увидел лежащего на боку Хмелька, а чуть дальше – обгоревшие останки. Держа перед собой едва горящую лампу, он двинулся к телу Шульберда.

Призрак шахтёра оказался вполне реальным человеком из плоти и крови. Грудную клетку от попадания Рунием разворотило на две обгоревшие половины, соединённые лишь в области таза; одну из рук оторвало по плечо. Лицо с пергаментной кожей и жидкой бородой застыло в зверином оскале, с ним произошли какие-то странные изменения, не поддающиеся описанию, но оно уже не принадлежало человеку.

Гэрри, не обращая внимания на обваливающийся потолок, склонился над покойником, когда глаза последнего неожиданно открылись. Полыхающие яркой желтизной буркала уставились на Гэрри. Тот застыл где и стоял, от ужаса не в силах пошевелить и пальцем.

– Ты… – просипел щербатым ртом Шульберд. – Тебе не удастся выбраться… Наверх к солнцу… Никому не удастся…

Оживший покойник вытянул оставшуюся руку, в которой был зажат камень, сияющий тем же нездоровым, желтым светом. Потолок пещеры, словно отзываясь на этой действие, взревел диким хрустом и пошёл трещинами. Сияющие глаза, вкупе с камнем, пленяли, гипнотизировали.

Внезапно свет в жёлтых глазах померк, рука безжизненно опала. На этот раз Шульберд, кажется, умер окончательно. Гэрри бессознательно вырвал из пальцев покойника уже не сияющий никаким светом камень, сунул его в карман и двинулся к Хмельку. С трудом перевернув гнома на спину, услышал тихое дыхание. Недолго думая, Гэрри зажал Хмельку нос и рот, надеясь разбудить. Потолок нещадно хрипел и плевался камнями, жить ему оставалось не больше пары минут.

«Что-то подсказывает мне, – на удивление спокойно подумал Гэрри, – что Хмелёк не очнётся. А значит, к жертвам штольни номер тридцать три, прибавятся ещё двое. Зато проклятья больше нет! Только об этом уже никто не узнает…»

– Прощай, Маггот, – прошептал Гэрри, уплывая в темноту, – ты был мне другом.

В ответ Хмелёк резко открыл глаза. Вот только на этот раз Гэрри не успел отскочить. Гномий кулак с размаху огрел его по голове и отправил в пустое и чёрное ничто.

***

Они сидели на траве, согретые лучами заходящего солнца.

– Хмелёк.

– Ну?

– Спасибо, что вытащил меня… Нас. Ну, ты понял.

– А, ладно, чего там. Без тебя было бы скучно.

Солнце было живым, светлым и очень тёплым. Незаменимым.

– Хмелёк.

– Чего ещё?

– Я вот сейчас первый раз в жизни задумался… Как же хорошо здесь. Под солнцем. И как плохо там, где его нет.

Хмелёк повернулся и взглянул на Гэрри с искренней улыбкой на бородатом лице.

– Даже не представляешь, насколько ты прав.

– Жаль, что штрек завалило. Руния больше нет. А идея была хорошей.

Хмелёк, встопорщив усищи, фыркнул и загадочно улыбнулся.

– Ну-ну, человече, не вешай нос. Поверь мне, мы с тобой ещё повоюем!

«Ты прав, друг мой, – подумал Гэрри, нащупав в кармане штанов таинственный и опасный, но, безусловно, хранящий в себе мистические силы камень. – Теперь-то уж точно повоюем…»

Глава Вторая

Когда безымянный старик закончил своё повествование, на стоянку опустилась проникновенная тишина. Какое-то время эта тишина – пережиток рассказанной истории, что оставила осадок в душе каждого, кто услышал, принял и прожил её вместе с героями – нарушалась лишь мерным потрескиванием головёшек. Но затем она была прервана одним из слушателей, который первым осмелился потревожить тот волшебный момент послевкусия хорошего сказа. А именно – гномом Газгу.

– От старикан, от это я понимаю! – Газгу вновь стукнул бедного Лодука по плечу и громко расхохотался. – История так история! А этот Хмелёк – явно нормальный типчик. Сразу видно, нашенской породы: и балбеса того человеческого вытащил из мрака, и сокровища земли обнаружил, и этому хрычу желтоглазому по репе настучал! Настоящий гном – это вам не хухры-мухры! Это – Сила, Могучесть, Смекалка и…

– Скромность, – подсказал Лодук, потирая отбитое плечо.

– И скромность, верно! – гном вновь стукнул лепра по плечу, даже не заметив подколки. – Мы, дети Титанов, знаем толк в таких вещах! Короче, хорошая сказочка была, добротная… Единственное, в чём ты прокололся, старый хрыч, так это в дружбе. Ну не поверю я в то, что такой крутецкий гном, как этот ваш Хмелёк, стал бы дружить с таким слабаком, как Гэрри. Не, ну скажите же, люди? Они ведь ну совсем разных пород! Хмелёк – удалой смельчак и прирождённый воитель, каким и должен быть нормальный kabucer⁵! Ну, а человек? Испужался простецкой шутоньки с потухшим факелом! Мы в шахтах друг дружку постоянно подкалываем – и ничего! А этот Гэрри? Чуть портки не обделал! Ну, а когда потеха-то началась – кто первым рога обламывать этому гадкому гаду ринулся? А на воздух потом, после махача, кто кого вытащил? Вот вам и то-то же!

– Зато дядечка Гэрри чудовище прикончил! – громко заявила дочурка кузнеца, та самая, что совсем недавно карабкалась на велиманна. – А дядечка Хмелёк не помогал ему, а спать прилёг…

– Что-о-о? Да если бы не дядечка Хмелёк, то хрен бы этот ваш дядечка Гэрри солнечный свет ещё раз увидел! Об этом ты подумала, малявка?

– Подумала! А мама говорит, что все бородатые карлы только и делают, что пьют, а потом спят целыми днями…

– Глупости! Да если бы не бородатые карлы, то вы, человеки, вообще ни шиша не шарили бы в металлургии, горном промысле и таких науках, как… Постойте… Это кого ты сейчас бородатыми карлами обозвала?!

Лодук сдавлено захихикал. Девчушка, сидя на коленях у матери, взмахнула хвостиками и показала «бородатому карлу» язык.

– Знаете ли, уважаемый господин гном, – внёс свою лепту профессор Айбиг, поправляя на крючковатом носу круглые и явно дорогие окуляры, – как утверждает стоустая молва, противоположности притягиваются. А молва, дама хоть и глупая, как студиозус во время каникул, но иногда всё же рождающая в своем чреве светлую мысль. То бишь, я к чему веду – бывает так, что нас тянет к таким людям, каковыми мы очень хотели бы стать, но, по тем или иным причинам, не имеем на то возможности. И в силу сих факторов мы, даже пускай и неосознанно, ищем именно таких побратимов. Но дабы не вдаваться в тавтологию, выражусь проще – друзья нужны всем. Ну а те, кто утверждает, что им лучше в одиночестве – аллопатические и элементарно заурядные в своих мыслях, лжецы. Посему не вижу ничего странного в подобном союзе.

– Чего?! Хорош уже ругаться, умник-заумник! Во словцо-то выдумал – алпопа… аплопа… Тьфу! Короче, не знаю я ничего подобного! А знаю, что если бы ваш Хмелёк взаправду существовал, то он в жизни не снюхался бы с таким задохликом, как этот Гэрри-шмэрри…

– Однако же, – продолжил упорствовать профессор, – вы вот, например, выражаясь вашим языком, прекрасно «снюхались», с таким «задохликом», как представитель народа Lephra’s⁶. И считаете его своим другом. Однако лепры, как всем нам хорошо известно, славятся крайней миролюбивостью и спокойствием характеров. Что является ярким антиподом к характерным чертам представителей подгорного народа, именуемого Kaboucere’s. То бишь к вам, уважаемый мастер гном. Прошу прощения за подобные эпитеты, господин Лодук.

– Да ничего, – тихо отозвался Лодук, опустив глаза. – Хотя, если быть честным, то немножечко даже обидно…

– Чего? Я вот с этим вот? Друзья?! – Газгу наигранно расхохотался. – Ха-ха! Да с чего ты взял, мудрила очкастый?

– Да хотя бы с того, что за всё время, пока звучала история, вы бедного господина Лодука раз двадцать стукнули по плечу, ещё столько же раз – пихнули в бок кулаком, а под конец, когда оказалось, что все живы, даже приобняли его на радостях. Из чего, методом дедуктивного мышления, следует, что вы, мастер Газгу, как мне подсказывает госпожа логика, питаете к господину Лодуку крайне дружественные чувства. Поспорите, уважаемый мастер гном?

Одноглазый брат Газгу, гном Рудгенбонтохт, заржал, как сивый мерин. Сам уважаемый мастер гном обратился камнем и пошёл пунцовыми пятнами. Лодук, покосившись на него, широко и даже немножечко виновато улыбнулся.

– Верить или не верить в услышанную историю дело ваше, друзья мои, – мудро подвёл итог спора старик-рассказчик. – Но настоящая дружба возникает в сердце, без вашего участия и даже несмотря на ваши схожести и различия. Дружбе плевать на удаль иль трусость, на красоту иль отсутствие оной, на силу ума иль непомерную глупость. Наплевать ей и на цвет кожи, размер ушей и даже на принадлежность к иному племени. Сердце, зарождающее в себе дружескую любовь, само делает выбор, с кем дружить, а с кем – нет. Верно я говорю, Корвейн?

Сидящий на оголовье посоха ворон громко и протяжно каркнул. Заслушавшийся Тальес, встряхнув головой и, наконец, скинув с себя чары, покинул тот мир, в который окунула его рассказанная старцем история. Окинув хмурым взором компанию, ведущую живой и вполне дружеский спор, рыцарь небезосновательно пришёл к выводу, что идея отвлечь всех хорошим сказом была чудо, как хороша! Но тут же рыцарь заметил и другое: постепенно послевкусие истории спадало на нет, зато вот спор переходил из значения «дружеский» в значение «воинственный».

Теперь обиженный и поднятый на смех Газгу с крайней нелюбовью косился на продолжающего разглагольствовать умные речи профессора; его одноглазый брат Рудгенбонтохт решил поиграть в гляделки с одним из отдыхающих солдат, причём от отсутствия половины «игрового инструмента» гном явно не страдал; Лодук отчего-то погрустнел и затух; яларг и пара альхэ снова начали пожирать друг друга глазами; а велиманн, забыв про луну, с дружелюбной улыбкой поглядывал на бойкую дочурку кузнеца, которая теперь поигрывала подаренной им куколкой, и всей деревенской братии это явно не нравилось!

– Отец! Ты поведал нам достойную историю, – произнёс Тальес, приложив руку к груди. – За это я благодарю тебя и низко кланяюсь. Но будь добр сказать мне, нет ли у тебя ещё какого занимательного сказа?

– Сказку, сказку! – вновь загалдели деревенские детишки.

– Хочу про рыцаря! – заявил конопатый деревенский мальчишка. – Тока шоб у него меч был большущий! И конь белогривый! Без коня не буду слушать!

– А я хоцю пло плинцессу, – пролепетала его маленькая, такая же конопатая сестричка. – И плинца куласивого…

– Молчи, мелюзга! – заявил самый старший из сельских детишек, кареглазый и пухлощёкий мальчуган, видавший уже двенадцать вёсен. – Про войнушку давай! Про то, как короли друг на друга с войском ходили!

– Не хоцю пло войнуську, – надула губы конопатая малышка и, скрестив ручонки на груди, уверенно добавила, – войнуська стласная, я буду плякать!

– А мне бы вот…

– Нет, глупости, лучше про…

– Сами дураки! Интересно будет о…

– Тихо вы, козявки! – зарычал рассвирепевший от всеобщего гомона

Газгу. – Я тоже много чего хочу! Например, гадить золотом! Однако ж,

в отличие от вас, я не кричу о том направо и налево!

Дети, конечно же, пропустили слова гнома мимо ушей. В этот момент дура-баба, жена кузнеца, отобрала у дочурки подаренную велиманном куклу и, словно чумную, зашвырнула её в кусты. Девчушка с хвостиками вновь заплакала. Хрипло каркнул ворон, будто бы обращая внимание старика на происходящее. И обратил ведь!

– Ну а ты, маленькая леди, – мягко обратился к девочке старик, – ты о чём хочешь послушать?

Девчушка тут же утёрла нос, захлопала глазами и, подумав, ответила:

– О тайнах.

– О тайнах? – удивился старик, но лишь на мгновение. – Что ж, как пожелаете, маленькая леди! Есть у меня одна история, как раз-таки о самых что ни на есть тайных тайнах. Готовы ли вы услышать её, добрые люди?

Добрые люди и неупомянутые нелюди были не готовы, поэтому Тальесу пришлось подолбить черпаком о борт походного котла. От громкого медного стука, галдящий народ заткнул уши и скривился, но осознав, в чём причина сей канонады, благоразумно заткнулся и приготовился слушать. Старик почесал жиденькую бородку, взглянул на ворона, и очень тихо, с нарастающей живостью во вкрадчивом голосе, начал свой рассказ:

– В одном далёком-предалёком королевстве много-много лет назад жил да был один Лес. Да не простой был этот Лес, а разумный и живой. Людей он страшно не любил, а всё потому, что люди глупостью своею его утомляли. Называли они этот лес Краэннмаром. На человеческом языке это слово означает – Хранящий Тайны. Имя такое, необычное, было дано лесу древним и знающим многое народом, который жил в тех землях задолго до пришествия людей. Так вот однажды занесло как-то в этот лес одного охотника по имени Нэй. Охотником он тоже ведь был непростым – не на зверюшку лесную ходил или на птицу певчую, а на самых настоящих чудовищ и проклятых богами колдунов он охотился, людей добрых от зла защищал. В тот день карты судьбы легли так, что Нэю пришлось биться не с теми гадами, что во тьме обитают, а с гадами, кои примерили на себя облик человеческий, но сохранили чудовищность в сердцах. Силён и крепок был Охотник Нэй, пускай и не молод, зато мудростью отличался и добротой безграничной в сердце. После битвы неравной убегал он от Охоты Страшной, теми человекоподобными чудищами за ним устроенной. И привела его дорога недобрая к древнему, как сам мир, таинственному и глухому лесу, имя которому – Краэннмар…