Цитаты из книги «При блеске дня», страница 4

В нежном возрасте мы все боимся выставить себя дураками, но сами не замечаем, когда это действительно происходит.

Работать совсем не хотелось. Средство от этого только одно: работать несмотря ни на что. Сперва почти всегда получается ерунда; ты это осознаёшь, рвёшь на кусочки сделанное и потом уже без всяких дополнительных усилий приступаешь к настоящей работе.

— Вот она, сила кино, — медленно и скорбно произнес Адонай. — Право, мне иногда становится страшно. Мы называем кинематограф индустрией развлечений. На самом деле все куда сложней и глубже. Мы заполняем огромную черную бездну, где раньше жили боги и богини, а потом святые и ангелы-хранители. Мы — творцы мифов. Высококвалифицированные некроманты и колдуны, шаманы и лекари. Мы не только даем пищу разуму, но и питаем глубокое подсознание. Ты считаешь, Грегори, что мисс Эрл — просто хорошая актриса с красивым фотогеничным лицом и фигурой. Но это не так. Она — воплощение заветной мечты всего мира. Вот почему дрожат руки даже почтенных англичанок и англичан — а в некоторых странах нам пришлось бы вызывать полицию, чтобы уберечь нашу звезду от беды. Потому что в этой столовой сейчас находится улыбчивый и обольстительный демон из магической черной бездны. Кино! Индустрия развлечений! Ха! Ученые экспериментируют с атомом, и все в страхе и благоговении следят за их опытами, верно? А мы экспериментируем с бессознательным, мы ставим опыты на психике, в одушевленной темноте рисуем сияющие символы, заполняя незанятые ад и рай!..

И еще мне приходят на ум строчки из Йейтса, Хаусмана, де ла Мара и Ральфа Ходжсона — просто потому что в те дни они подобно жирным золотым пчелам непрестанно жужжали у меня в голове. Я подолгу размышлял о смысле стихов у себя в комнате, носил самые выразительные и волшебные строки с собой по улицам и порой орал их во все горло, как дурак — пугая овец, — посреди ветреных вересковых пустошей. Все говорят, что современная поэзия очень хороша, но я что-то не представляю, как ее можно орать с горной вершины; я вообще ни разу не слышал, чтобы кто-нибудь цитировал современных поэтов. Да, все меняется, и поэзия тоже. Однако те стихи, которыми я восхищался в 1912-м, можно было твердить про себя снова и снова, как волшебное заклинание, или вытащить наружу и носить, как яркий шарф.

«Семейная жизнь — особая штука, — ответила Бриджит, не прекращая поисков. — Вот возьми, Грегори. Обычно она кажется ужасной даже в праздники. Но потом, когда оглядываешься на прошлое, все равно улыбаешься.

- Это не только про семейную жизнь, а вообще про все.»

«Иногда бывает так: тяжелый больной внезапно идет на поправку, начинает садиться и улыбаться, строить планы; то же нередко случается и с обществом, конец которого близок, — наступает короткое затишье, все вздыхают свободно и тешат себя жестокой иллюзией здоровья и благополучия»

А сколько прекрасных, самых лучших людей полегло, чтобы худшие могли жить и жиреть. Так вот она какая, хваленая победа?..

Дни Бена Керри были сочтены. Однажды утром в 1916 году в битве на Сомме враг разотрет в пыль два браддерсфордских батальона: среди убитых младших офицеров окажется и Бен. А потом некоторые люди — политики, газетчики, влиятельные работодатели и им подобные — начнут скорбно удивляться, куда подевались умные и бойкие молодые люди. Искать их надо в прахе войны, среди окопов.

Будь он отъявленным мерзавцем, всё было бы проще. Но он хороший человек. Даже не тщеславный, во многом скромный. Однако чувствуется в нём некое коллективное тщеславие, которое я считаю современным проклятием Америки, - сознание абсолютного превосходства над остальным миром.

- Тогда для чего всё это? - спросил Мервин. - Все эти пушки, пулемёты, военные корабли, самолёты и прочая, и прочая? Зачем они нужны?

- Чтобы запугивать друг друга и тем самым удерживать от военных действий.

- Чепуха! - вскричал Мервин. - Когда обстановка накалится до предела, кому-то достаточно будет спустить курок, и всё это оружие мигом пустят в дело!