Читать книгу: «Добрые люди. Стихи и рассказы», страница 2

«Похороните меня за плинтусом…»

 
Похороните меня за плинтусом
В пыли неясных фраз и обыденности,
И чтобы каждый мимо проходящий
Останавливался против мёртвым сном спящего.
Похороните меня за плинтусом
 
 
Под толстым слоем паутин и избитости,
Чтобы я не слышал обвиняющих возгласов
И канул в Лету через мост недалёкости.
Забудьте о моём существовании,
 
 
Как если б меня и не было в сущности и частности.
Проходящий мимо против остановится,
Не зная зачем и почему.
Быть может, нездоровится.
 
 
Вздохнёт, уйдёт и больше не воротится,
Не разобравшись, зачем вообще останавливался.
А я стёрт из памяти и общества,
Забыт, оставлен, но мне назад и не хочется.
 
 
Здесь пыльно, грязно и нет уборщицы,
Да и не жду я в гости чудотворицы.
Мне здесь и так спокойно дышится.
Я рад, что объясняться больше не приходится.
 

Не говорили

 
Они не говорили мне, что любят,
Не говорили: «Я горжусь тобой!»
И мне казалось, что, скорей, осудят
Они выбор мой любой.
 
 
Меня не обнимали на ночь крепко,
И со школы у накрытого стола меня не ждали.
Каждая ошибка разбивала меня в щепки,
И собирать себя с нуля они не помогали.
 
 
Они не говорили мне, что доверяют,
А на удачи мне никто не говорил: «Ты молодец.»
Мне казалось, что о победах просто забывают.
И иногда в лицо мне говорили, что я лжец.
 
 
Когда я говорил им о своём, о личном,
Они меня совсем не понимали.
Мне говорили только, что я что-то должен,
А на мои желания плевали.
 
 
И мы друг другу много причинили боли,
И много яда расплескали мимоходом.
Они воспитать смогли большую силу воли,
Но не смогли понять чужой природы.
 
 
Между нами было много ссор, ошибок.
Я помню почти каждую из них,
Но мама, папа… я хочу сказать «Спасибо».
Вы с надеждой давали мне путёвку в жизнь.
 
 
Пусть где-то вы помочь мне не смогли,
Я знаю, вы отдали даже больше, чем могли.
 

Ода одиночеству

 
На улице шумно, дождь за окном.
Апрель по лужам шлёпает ногами —
Этот звук моим ушам уже давно знаком,
Меня он мучает бессонными ночами.
 
 
В квартире темно, на столе – кружка с чаем,
Разбросаны по полу тетрадные листы.
За столом с карандашом в руке я засыпаю,
На стенах провожая взглядом отблески души.
 
 
Стрелки за двенадцать, на кухне только кот.
Его шаги разносятся в пустой квартире,
Как будто к столу кто-то тихо идёт.
Но там никого нет. Как и во всём огромном мире.
 
 
Вокруг бушуют жизни краски,
Искрятся там и тут влюблённые глаза.
А мне не верится в эти старые сказки,
В моих глазах – над городом гроза.
 
 
Внутри меня какая-то частица
Умирает, останавливая бег.
Ведь не может же так сложиться,
Чтоб в одиночестве сгорал человек.
 
 
Может, завтра мы столкнёмся в переулке
И уже не сможем разойтись.
Не нужны будут банальные придумки,
Чтобы позже нам снова найтись.
 
 
Дождь закончится быстро, исчезнут и тучи,
Частица продолжит свой прерванный бег,
На город спустится туман пахучий
И не рассеется оставшийся весь век.
 
 
На столе окажутся две кружки,
В них клубами остывает чай.
В квартире разольются солнечные струйки,
И ветками сирени коснётся руки май.
 

Девятые лунные сутки

 
Сегодня девятые лунные сутки.
Земля орошается кровью.
Станут видны нам дурные поступки,
Демоны все наши тайны раскроют.
 
 
С деревьев ветер срывает листву,
Мечется в тёмном небе гроза.
Не отбрасывая тень свою,
По улицам тихим идёт Сатана.
 
 
Каждый услышит голос его,
Каждого тень коснётся.
Не оставит сегодня он никого —
У каждого мир пошатнётся.
 
 
Куда не посмотрит взглядом своим,
Там разгорается ссора.
Приказ отдаёт своим часовым:
Во мрак погружается город.
 
 
Ступает неслышно, незрим его плащ,
В глазах полыхают пожары.
Позади идёт бедолага пропащий
И пишет за ним мемуары.
 
 
Шептались о нём, мол, он – невидимка,
Боязливо зеркал избегали,
А над ними кружилась тёмная дымка,
Надежда и вера в сердцах угасали.
 
 
Над городом мрак исчезнет к полудню,
Закончатся лунные сутки.
Где останется тень – догадаться не трудно,
На аллеях умрут незабудки.
 

Сдаёшься?

 
Я играю с Дьяволом в игру «Сдаёшься – Не сдаюсь».
Эта игра превратилась в войну, и победителем не выйти никому.
Тысячу лет бои ведём лицом к лицу,
Но так ни на йоту и не приблизились к заветному концу.
 
 
Когда его шаги услышу за спиною снова
И тучи повиснут над моей головой, значит, он явится уже скоро.
Значит, опять не смогу вымолвить ни слова,
Почувствую, что по рукам и ногам ржавыми цепями скован.
 
 
«Сегодня я пришёл лишить тебя друзей.
Мечтаю посмотреть, что же ты сделаешь, когда они исчезнут из жизни твоей!»
Вокруг так резко стало холодней,
Что я слегка опешил от таких новостей.
 
 
И зря я отвлёкся на эту уловку —
Всё это было для мощного удара чистой воды подготовкой.
Жёсткий кулак прошёлся по скуле ловко,
Но и он получил по заслугам – эти годы были отличной тренировкой.
 
 
«Сдаёшься?» – крикнет, закрывая рану
Для него, к несчастью, не смертельную.
В глазах меркнет, гаснет свет,
Но сплюнув кровь, отвечу: «Нет.»
 
 
Он исчезнет на время, потом вернётся опять.
И именно тогда, когда я немного расслаблюсь и перестану его ждать,
Когда смогу ровно на ногах стоять.
Он вернётся, чтобы снова кого-нибудь отнять
 
 
«Сдавайся, Джей, отделаешься только малой кровью.
Идём со мной, и тебе больше не придётся мириться с этой болью.»
В этом сне я даже не повёл бровью,
Уж я-то знаю: этот мерзавец напорется на свои же колья.
 
 
Я знаю, завтра он столкнёт меня с обрыва,
Чтобы я немного взбодрился после долгого перерыва.
Дьявол будет наверху стоять и плакать фальшиво,
Дескать, оступился, как несправедливо!
 
 
Он подождёт, пока я поднимусь с колен,
А после предложит мне небольшую помощь, но взамен
Я должен буду сдаться. И это обмен?
Он ведь не думает, что я добровольно пойду в этот плен?
 
 
Он явится уже через неделю.
Нападёт, как и обычно, без всяких предупреждений.
Его глаз уже на новую жертву нацелен,
Но обставит он всё так, будто я сам виноват, что родители ко мне охладели.
 
 
Шепчет в ухо: «Пустяк!»
Чувствую нож под ребром, но стою столбом, как дурак.
«И если ты что-то сделал не так,
Прикройся тем, что на небесах тебе всё простят.»
 
 
Сбежав от него, оглянулся назад. За спиной и вокруг – пустота.
 В голове пронесётся: «Сам виноват.»
Он не заставлял меня браться за этот канат.
Он хотел, чтобы я, как и все, ушёл с ним в кровавый закат.
 
 
Это было давно, и всех шрамов не счесть.
Кровь капает на землю – в этой жизни всего не учесть.
Я хотел было под дерево сесть,
Но бросился прочь, услышав знакомую песнь.
 
 
Он слышал меня, он знает, где я.
Одному не уйти. Когда-то мне крылья давали друзья.
В прошлый раз одолжила семья.
Но теперь их нет. Здесь остался только я.
 
 
В ушах стучит: «Ну и чего ты этим добьёшься?»
Затормозив, на краю своей же пропасти остановлюсь.
Нагнав меня и отдышавшись, Дьявол спросит: «Ты наконец сдаёшься?»
Закрыв глаза, но так и не увидев крылья, тихо выдохну: «Сдаюсь.»
 

Падаю

 
Я падаю, падаю вниз
И обращаюсь безликой пылью.
На земле среди этих крыс
Я обломал свои белые крылья.
 
 
В меня бросают обломками когда-то пылавших,
Сейчас же остывших окаменевших сердец.
Они больше не верят, что я тот самый ангел, рыдавший
Над могилой, когда пал последний боец.
Они гонят меня, проклиная последними грязными словами.
Не одну тысячу вёрст пролетел на крыльях и прошёл я ногами.
И вот сейчас, в последний раз стоя на краю мироздания,
Я понял, что мне надоело за спиной глухое ворчание.
 
 
И я падаю, падаю вниз,
Обращаясь безликой забытой пылью.
На земле среди этих крыс
Я обломал свои белые крылья.
 
 
«Оступился, сорвался…» – трещали пустые гласа новостителей.
Оступился? Сорвался?! Увольте. Не жертва я несчастного случая —
За мною в чёрных мантиях ходили глухие к воплям истребители.
Удар в спину поглотил гулкий шёпот ветров созвучием.
Чем ближе к земле, тем зловонней становится ветер.
Он сдирает с моих крыльев перья в очередном нелепом пируэте.
Невозможно больше бороться с его мощными порывами.
Кровь обнажает душу мою. Ну ничего. Нас учили быть терпеливыми.
 
 
И я падаю, падаю вниз,
Обращаясь безликой забытой пылью.
 
 
Я падаю, падаю вниз
И обращаюсь безликой пылью.
На земле среди этих крыс
Я обломал свои белые крылья.
 
 
И я падаю, падаю, падаю, падаю вниз
На землю к бродячим бездомным животным… Свист
Чёрного воздуха. Смерть кругом…
Не выжить здесь мне.
 

Штурмуя небеса

 
Сколько будет ещё бессмысленных потерь?
Сколько тысяч литров бессмысленно пролитой крови
Если скажут, что так было нужно – не верь!
Разве этого для нас хотели Боги?
 
 
Нас не раз возвращали в санчасти назад,
Когда мы уже штурмом брали небеса.
И мы вновь возвращались в здешний Ад,
С трудом открывая покрасневшие глаза.
 
 
Отравленные ядом ненависти пули,
Затравленные взгляды самых маленьких детей.
Они лишь чудом навеки не заснули,
Поэтому и верят в могущество церквей.
 
 
Бог давно оставил эти сожженные земли,
Отвернулся больше не в силах смотреть,
Как быстро то, чему учил, забыли
И стали сеять творения его смерть.
 
 
Солдаты оставляют свои семьи,
Отправляясь в свой последний бой.
Они здесь и присяжные, и судьи…
Но приговор им вынесен судьбой.
 
 
Приказ был отдан. С этим не поспоришь.
Однако всё же ещё хочется дышать.
В дороге своих любимых не раз вспомнишь.
За них не жалко жизнь отдать.
 
 
У нас в распоряжении лишь только полчаса.
Потом останется всего перешагнуть границу.
И в этот раз штурмуя небеса,
Назад вернуться смогут единицы.
 

«Давно ли ты глаза свои…»

 
Давно ли ты глаза свои
Отнимал от того, что лежит под ногами?
Давно эгоистичные мечты
Затмили разум ложными огнями?
 
 
И сколько раз ты имя вспоминал,
Отнявшее когда-то покой и сон?
Когда в последний раз ты грудью полною дышал
И не был чем-то раздражён?
 
 
Ты помнишь хоть минуту,
Чтоб на твоём лице улыбка не скрывала злобу?
Чтоб твой маршрут
Стелился по полям, а не без конца сворачивал в чащобу?
 
 
Давно ли солнца
Лучи меняли цвет твоим глазам,
И незнакомцы
Не разрывали сердце пополам?
 
 
Ты помнишь,
Как ночь звёзды предаёт огню?
Ты помнишь?
Вот и я уже не помню.
 

Странный вопрос

 
Ты на меня посмотрела
И спросила, смахнув барбарисовый лист:
«А что ты будешь делать,
Если начнётся зомби-апокалипсис?»
 
 
И, вспомнив все старые фильмы
О ходячих живых мертвецах,
Я пошёл по дороге пыльной
И завёл свой длинный рассказ.
 
 
«Я выйду из дома на улицу,
Захвачу на бегу оружие,
Пока другие в панике беснуются.
 
 
Наберусь побольше мужества,
Чтоб пройти сквозь них незамеченным
И остаться целым, не укушенным.
 
 
Буду красться в руинах цивилизации,
Затаив дыханье для верности,
Пока город не подвергнут ликвидации
В попытке избавиться от этой мерзости.
 
 
Я выиграю в этой борьбе,
Чтобы прорваться к тебе.
 
 
Отыщу тебя под завалами,
Не думая о целесообразности.
И будем бежать меж вокзалами
Пока не окажемся в безопасности.»
 
 
Ты дорогою улыбалась мне,
А на прощанье коснулась щеки
И долго махала в окне,
Пока я не скрылся вдали.
 
 
У же ночью я вспомнил твой странный вопрос,
И меня охватил озноб.
Ведь если начнётся зомби-апокалипсис,
Я пущу себе пулю в лоб.
 

Умные люди

 
Мы все так любим критиками быть,
Что забываем о существовании зеркал,
И всё хотим в других хоть что-то изменить,
Но кто хоть раз в себе недостатки искал?
 
 
Каждый знает, как другому будет лучше,
И каждый всё несчастнее живёт:
Один в нравоученьях счастья не находит,
Другой – оттого, что этот жизни не даёт.
 
 
Мы быстро учимся дурному,
Рефлексию класть в долгий ящик под замок,
В жилетку плакаться другому,
Что этот мир на самом деле так жесток,
 
 
Рукой махаем, мол, решится как-нибудь само,
Когда в себе находим слабое звено.
В глазах давно огромное бельмо,
Но каждый знает, что другой живёт грешно.
 
 
Мосты мешаем строить мы друг другу
И не усваиваем сотни лет урок,
Поэтому мы снова будем от испуга
Прятать, словно страус, голову в песок.
 
 
И сколько бы ни строили дорог,
Они не приведут к единой цели,
Пока каждый будет находить предлог
И начинать со следующей недели.
 

«Наверное, я слишком многого хочу…»

 
Наверное, я слишком многого хочу:
Смотреть в твои глаза и видеть в отраженьи
То, о чём и сам давно молчу,
Потому что слова теряются в волненьи.
 
 
Касаться пальцами твоих волос
И слушать тихое ворчанье
О том, что я собью с них лоск,
Но знать, что тебе нравится такое внимание.
 
 
Пить кофе, сваренный тобой,
И чувствовать, как ты под столом
Гладишь меня ногой,
Как в груди что-то отдаёт теплом.
 
 
Дурачиться с тобой, играть в снежки,
Валяться утром допоздна в кровати,
А днём на шее прятать синяки,
Которые в порыве страсти ты оставишь…
 
 
Время бежит, не замедляясь ничуть,
Как сквозь пальцы песок.
Наверное, я слишком многого хочу,
Раз я тебя найти не смог.
 

Облака Юпитера

 
В облаках Юпитера
Густых, как карамель,
Мы на ощупь искали друг друга,
А в итоге сели на мель.
 
 
Протянуты руки в стороны
И широко раскрыты глаза,
Но натыкаемся на пустоты мы,
На щеке замерзает слеза.
 
 
Скафандры давно обесточены,
В них тепла не осталось совсем.
Наши смерти уже напророчили
Без сигналов от наших систем.
 
 
Нас оставили на Юпитере,
Словно бросили в реку котят.
В наших венах текут ингибиторы
И сердца уже изрядно болят.
 
 
Кислород на нуле. Господи.
Ничего, кроме тяжёлых клубов.
Нам бы только чуть больше времени
И пространство без облаков.
 
 
По данным моего КПК,
Ты рядом с глыбою льда,
Но сквозь чёртовы облака Юпитера,
Нам не увидеть друг друга.
 

Читательские муки

 
В каждом магазине сверкают стеллажи
Большими буквами и броскими словами.
Не сразу понимаешь, что полки полны лжи,
Бережно скрываемой листами.
 
 
На полках книги все пестрят обложкой,
И с аннотаций загораются глаза,
Но стоит лишь начать читать немножко,
Как исчезает вся фальшивая краса.
 
 
Иной же раз бывает, что находишь
То, что так давно искал,
А, вчитавшись, вдруг себя на мысли ловишь,
Что автор-то совсем не о тебе писал.
 
 
Хотя история красива и полна
Чудеснейших словесных сочетаний,
И логика на месте, мысль стройна…
Но ты герой других повествований.
 
 
Вокруг искатели всё рыщут,
Достойные листая книги на ходу,
Не думая, кто и что там пишет,
К моему безмерному стыду.
 
 
«Какой сюжет, какие повороты!» —
Кричат они, разглядывая тьму,
Но растрёпаны их переплёты,
А читатель на страницах видит пустоту.
 
 
И как же в этом омуте беды
Историю о счастье мне найти?
 

Твоя любовь

 
Твоя любовь на самом деле земля,
Похоронит под собой напыщенного короля,
А мне не даст пойти ко дну,
Но сейчас я в океане тону.
 
 
Она одна способна исцелить,
Мне бы только до неё доплыть.
 
 
Твоя любовь на самом деле вода,
Волной снесёт строптивого юнца,
А меня к тихой гавани вернёт однажды,
Но сейчас я умираю от жажды,
 
 
И солнце уже садится.
Мне бы только с пути не сбиться.
 
 
Твоя любовь на самом деле огонь.
Опалит чужую наглую ладонь,
И меня согреет на ветрах,
Но сейчас я замерзаю в снегах.
 
 
Он светит мне где-то вдали.
Мне бы только туда дойти.
 
 
Твоя любовь на самом деле воздух,
Все возгласы утопит в грозах,
И меня сделает свободным,
Но сейчас я в вакууме полном.
 
 
Нужно лишь немного подождать,
Главное – сознанье не терять.
 

Особенные люди

 
Есть на этом свете особенные люди —
Они светятся как светлячки.
Это выглядит как маленькое чудо,
Ведь свет у них исходит изнутри.
 
 
Они встречаются сейчас так редко…
Кажется, всё время ты бредёшь во тьме,
Пока не врежешься в стальные прутья клетки
И не поймёшь, что ты в тюрьме.
 
 
Но если вдруг тебе так повезёт,
Что рядом, будто солнце, вспыхнет свет,
Ты громко не кричи, а то уйдёт,
Не успев в душе оставить след.
 
 
Светлячка в объятьях не души
И не пытайся в банку посадить.
В слова не добавляй приправой лжи
И не спеши о нём судить.
 
 
Ты дай ему привыкнуть, распуститься
Приятными лучами, как цветок.
И ты увидишь, он начнёт светиться
Словно солнце, озарившее Восток.
 
 
Он не исчезнет, если на секунду отвернуться,
И слишком далеко не улетит.
Со временем позволит к свету прикоснуться,
Если ты его не будешь торопить.
 
 
И если вдруг ты забредёшь куда-то,
Если так случится, ты окажешься во тьме,
Остановить, чтобы немного отдышаться,
И ты увидишь – он свет зажёг в тебе.
 

Когда-нибудь

 
Когда-нибудь ты, стоя на краю, увидишь свет,
Мерцающий на дальнем берегу обрыва.
Ты искал его долго, десятками лет,
И почти дошёл до нервного срыва.
 
 
Сквозь мглу проступит шаткий мост,
Готовый рухнуть под тобой в любой момент.
Но выбор здесь довольно прост:
Остаться или быть частью легенд.
 
 
Когда-нибудь ты всё-таки дойдёшь в назначенное место,
Уставшим путником с источником ты рядом рухнешь на колени
И будешь радоваться, как крестьянин манифесту,
Что он даровал тебе выход из тени.
 
 
Его лучи коснутся обожжённой кожи,
По кровоточащим царапинам пройдутся.
Они волшебно и так странно непохожи
На прошлые касания безумцев.
 
 
Когда-нибудь к тебе вернутся силы,
От ран останутся одни воспоминанья.
Ты словно бы восстанешь из могилы,
И прекратятся все твои страданья.
 
 
Эти мысли давно тебе во снах являлись,
Но ты боялся им внимать,
Боялся верить, что кто-то будет так реально
Тебя лучами света обнимать.
 

«Мы столько лет вражду ведём …»

 
Мы столько лет вражду ведём —
Меня пытаешь сломить,
Чтоб стать моим вождём,
И суть меня переменить.
 
 
Держать пытаешься в узде
И силы отнимать,
Хочешь закопать меня в нужде
И заставить замолчать.
 
 
Беседы страстные ведёшь,
Путаешь умы,
Говоришь, что мой «дебош»
Заслужил давно тюрьмы.
 
 
Можешь сколь угодно угрожать:
Тебе не справиться со мной.
Я буду методично разрушать
Порядок крепостной.
 
 
Не важно, сколько будет ран,
Тебе меня не изменить.
И храм священный я не дам
В грязи похоронить.
 
 
Приказам, чуждым естеству,
Я никогда не подчинюсь,
И смерти в облике твоём
Я не боюсь.
 

Выжженная долина

 
Внутри меня целое море боли,
Оно впадает в океан дурных снов,
От него исходят полноводные реки крови…
Крови с примесью едких слов.
 
 
Оно беспокойно. Эти блядские штормы
Швыряют капли по берегам.
Пугают прохожих раскатами громы —
Бросают дожди, как копья, к ногам.
 
 
Стоит в реку бросить камушек,
Воды вспенятся как в Аду.
Не раз сюда звали продажных батюшек,
Читавших проповедь на ходу.
 
 
На дне упокоятся костями голыми,
Деревья станут могильной плитой,
Засверкает над водами яркое полымя
И отравит воздух кислотой.
 
 
Земля была выжжена с первым дождём,
На ней давно ничего не растёт.
Здесь любого сожрут живьём —
Адские твари бродят кругом.
 
 
Годами я не спускался туда,
На тропе висит паутина,
Солнце покрылось корочкой льда…
Довольно мрачная картина.
 
 
Там столько людей уже полегло,
Столько обугленных душ…
Скотская птица щебечет: «Пришло
Время отправиться в глушь.»
 
 
В это адское место я тебя не пущу,
Иначе исчезнешь навеки.
Чтоб туда не ходить, я годами не сплю,
Но мои закрываются веки…
 

Без полумер

 
Я не сторонник полумер —
Если мечты, то о вселенском чуде,
О радости в твоих глазах, например,
Когда первая улыбка нежность пробудит,
А прикосновение вспыхнет пламенем,
Пламенем на твоих бледных щеках.
 
 
Если встреча, то непременно памятная,
С волненьем, пульсирующим в висках,
Юмором квантовым о законах физики,
Порождающим звонкий смех,
И напряжением, опасным для психики,
Но нужным для устраненья помех.
 
 
Если в твой омут нырять,
То с головой и на самое дно,
Чтобы потом опять себе повторять:
«Это было не очень умно.»
И пытаться согреться на углях,
Замёрзнув в леденющей воде.
 
 
Если блуждать, то в опаснейших джунглях,
Разросшихся в твоей душе,
Залечивать раны в спешке
И убегать от ужасных пантер,
А после этой нелепой пробежки
Очутиться в клетке, сулящей смерть.
 
 
Если влюбляться, то без оглядки
И мыслей об асфальте и высотках,
Без дурацких игр в догонялки и прятки
И обязательно с кофе и яблочной шарлоткой.
Я не сторонник полумер и тайности,
А ты не любишь крайностей.
 

Хотелось бы

 
Тебе хотелось хоть разочек в этой жизни
Исчезнуть, испариться, просто взять и не вернуться?
На бледнеющий холст красками брызнуть
И смотреть, как нити судьбы вьются?
 
 
Хотелось хоть раз выбросить телефон с ноутбуком,
Забыть адреса, пороли и явки?
Не шарохаться от каждого тихого стука
И перестать играть с ними в прятки?
 
 
Хотелось тебе часами без оглядки бежать
И не слышать их голоса?
Перестать один и тот же вопрос без конца задавать:
«А когда же уже всё наладится?»
 
 
Хотелось жить своей жизнью начать,
А не спрашивать на всё разрешенья?
Хотелось посреди поля упасть и кричать?
Эй! А ну-ка не ври мне!
 
 
Мне было бы проще сменить номера,
Не звонить, не писать и не видеться,
От сердца всего пожелать им добра
И уехать до того, как на шею кинутся.
 
 
Так далеко, как могу, умчаться…
Хочу перестать ждать атак,
А главное – перестать бояться,
Что всё опять пойдёт не так.
 
 
Хочу просто жить и не оглядываться
На старые шрамы за моею спиной,
Хочу дышать полной грудью и радоваться,
Что я-таки выиграл свой последний бой.
 

А стоило оно того?

 
Когда-нибудь не станет ни дождя, ни солнца,
Погаснет свет во всех домах,
Ты заметишь – смех по улицам не льётся.
И листья на деревьях обратятся в прах.
 
 
Земля разверзнет пасть под тысячью ногами,
И небо рухнет пламенем в поля.
Ты будешь знать, что всё подстроено богами,
Но сделать ничего не сможешь, как всегда.
 
 
Тебя размажет ярким взрывом по асфальту,
И сверху пепел полетит на провода.
Кровь слегка заляпает твой новый галстук,
И сожгут твою кожу солнечные ветра.
 
 
Ты больше не вернёшься вечером домой,
Не щёлкнешь пультом, отмахнувшись от собаки,
Не пойдёшь охотиться весной
И на работе не раскинешь свои папки.
 
 
Утром не услышишь: «Здравствуй, дорогой…»
А спустившись в кухню: «Пап, привет!»
Ты погребён под кофейней городской,
В которой после ссор не раз встречал рассвет.
 
 
Ирония судьбы или как там говорят…
Но помнишь ли ты, сколько было ссор?
Сколько раз сменялся нежный взгляд
На заслуженный немой укор?
 
 
А когда в последний раз с детьми играл,
Интересовался, как у них дела?
А родителей когда ты навещал?
И ведь даже не пытался ликвидировать пробел.
 
 
Вот сейчас, смотря на всё со стороны,
Часы свои немного посчитай:
10 на работу, 2 на дорогу, 6 на сны —
Ты же не какой-то там лентяй.
 
 
И вроде бы осталось целых 6 часов,
Но ты потратил их на споры и терзанья,
Запирая двери сердца на засов
И предвкушая утреннее расставанье.
 
 
Ты платишь временем за все свои грехи
И каждую секунду волен сделать выбор:
Остаться или всё-таки уйти,
Орать проклятья или прошептать «спасибо».