Читать книгу: «Новые темные века», страница 4

Глава 3
Климат

На YouTube было видео, которое я пересматривал много раз, пока его не удалили. Тогда я начал разглядывать найденные в Интернете анимированные картинки с основными моментами видео, упиваясь едва ли не сверхъестественным зрелищем. Мужчина в одежде цвета хаки, высоких резиновых сапогах и с ружьем наперевес идет по бескрайним сибирским просторам. Весенняя тундра до самого горизонта простирается ровным коричнево-зеленым ковром густой сочной травы. Явно привыкший преодолевать большие расстояния, путник размашисто шагает. Но с каждым шагом земля под ногами дрожит и расходится волнами, словно он идет по воде(1). То, что с виду похоже на твердую почву, на поверку оказывается всего-навсего тонким покровом растительности, органической коркой на поверхности зыбкого, похожего на кисель моря. В тундре тает вечная мерзлота. На видео кажется, что в любую секунду земля разверзнется, резиновый сапог провалится сквозь траву, и подземное течение утащит путника на глубину.

На самом деле, скорее случится обратное: земля вспучится, изрыгая сырую почву и теплые газы. В 2013 году далеко на севере Сибири прозвучал взрыв, а местные жители за сотню километров увидели в небе яркое зарево. Несколько месяцев спустя, добравшись до предполагаемого места взрыва на полуострове Таймыр, ученые обнаружили свежую воронку 40 метров в ширину и 30 в глубину.

Даже в разгар лета температура на Таймыре едва достигает пяти градусов по Цельсию, а зимой опускается до минус тридцати. Пейзажи здесь суровые, и среди скудной растительности и ледяной крошки то здесь, то там рассыпаны бугры пучения – якуты называют их «булгуннях», – кочки и холмы, выдавленные на поверхность под напором межмерзлотных вод и льда. Вершины крупных бугров пучения на удивление похожи на растрескавшиеся кратеры вулканов. Как и вечная мерзлота, булгуннях тают, а иногда и взрываются. В апреле 2017 года на Ямале, что в переводе означает «конец Земли», исследователи установили первый из Сети сейсмических датчиков. Расположенные недалеко от нового порта Сабетта, что у Окской губы, сейсмодатчики фиксируют подземные колебания в радиусе 200 километров и позволяют заблаговременно оповещать о подземных взрывах и иных природных бедствиях, которые могут повредить промышленную инфраструктуру порта или находящиеся поблизости Бованенковское и Харасавэйское газовые месторождения.

Строительство Сабетты – важного порта для транспортировки природного сжиженного газа, которым богата Сибирь, стало возможным по той же причине, по которой взрываются бугры пучения, – из-за глобального потепления климата. Таяние арктических льдов открывает доступ к залежам нефти и газа. По оценкам экспертов, 30 % оставшегося мирового запаса природного газа находится в Арктике(2). Большая часть этих резервов залегает под морским дном, не более чем в 500 метрах ниже уровня моря, и именно благодаря ужасающим последствиям сотни лет активной добычи и повсеместного использования ископаемого топлива мы сегодня можем разрабатывать эти ресурсы. Таким образом, необходимость в датчиках для защиты инфраструктуры добывающей промышленности появилась из-за самой этой добывающей промышленности. Это положительная обратная связь – продуктивная не для жизни людей, животных и растений, положительная не с точки зрения смысла, но собирательная, расширяющаяся и ускоряющаяся.

На местном уровне положительная обратная связь от таяния вечной мерзлоты и сопровождающего этот процесс выброса метана проявляется в колеблющемся подземном море в тундре, где вечномерзлые слои грунта, камня и осадочных пород уходят на глубину до километра и более. Сегодня на поверхность начинают подниматься следы жизни на Земле, накопленные за миллионы лет и надолго закованные в вечных льдах. Летом 2016 года на Ямале разразилась болезнь, из-за которой сорок человек попали в больницу, а один мальчик умер. Считается, что вспышка заболевания была вызвана сибирской язвой, споры которой вместе с погибшими от нее оленями на многие десятилетия были надежно погребены в вечной мерзлоте тундры(3). Сибирская язва плодит трупы, а при разложении плоти выделяется метан – парниковый газ, удерживающий тепло в атмосфере Земли намного сильнее, чем углекислый газ. В 2006 году в Сибири при таянии вечной мерзлоты в атмосферу попало 3,8 миллиона тонн метана, а в 2013-м – уже 17 миллионов тонн. Тундра ходит ходуном именно поэтому.

Конечно, в переплетенном и связанном мире ничто не имеет исключительно местного значения. В том, что мы воспринимаем как погоду, проявляется глобальный климат планеты, хотя эти краткие колебания в атмосфере едва ли дают нам представление о стоящем за ними непознанном, неизведанном феномене планетарного масштаба. Как отметил художник Рони Хорн: «Погода – это главный парадокс нашего времени. Приятная нам погода часто аномальна. Улучшения кратковременны и индивидуальны, тогда как аномалии долговечны и глобальны»(4). Колебания тундры свидетельствуют о дестабилизации всей планеты. Самое ее основание сотрясается, гниет, разрывается и смердит. На него уже нельзя ни положиться, ни опереться.

Кратеры взорвавшихся бугров пучения и талые озера на просторах Сибири, если на них посмотреть с воздуха, своими очертаниями напоминают снимки больных губчатым энцефалитом, мозг которых покрыт шрамами и рытвинами из-за гибели нервных клеток. Прионные болезни, вызывающие губчатый энцефалит, такие как почесуха, куру, коровье бешенство, болезнь Крейтцфельдта – Якоба и их производные возникают из-за аномалий в строении обычных белков. Прионы распространяются по телу, заражая здоровые белки, превращая их в свое подобие. Достигая мозга, прионные болезни вызывают быстро прогрессирующую деменцию, потерю памяти, изменения личности, галлюцинации, тревожность, депрессию и в конечном итоге смерть. Мозг становится похожим на губку: испещренный кавернами, деформированный, ни на что не годный, уже не способный ничего понять. Вечная мерзлота тает. Вечная. Мерзлота. Тает. Эти слова потеряли всякий смысл, как и наше понимание мира.

19 июня 2006 года представители пяти северных стран собрались на удаленном арктическом острове Шпицберген из одноименного архипелага, чтобы заложить первый камень в основание машины времени. За следующие два года рабочие прокопали 120 метров уходящего в глубь песчаника тоннеля, из которого можно попасть в другие подземные тоннели протяженностью 150 метров и шириной 10 метров. Машина времени должна, минуя очевидные ужасы настоящего, передать в неведомое будущее самые ценные ресурсы, которыми сегодня располагает человечество. Глубоко под землей на бесконечных стеллажах в пластиковых контейнерах хранятся запечатанные в жаропрочную фольгу миллионы семян продовольственных культур, привезенных из местных коллекций со всего мира.

Шпицберген находится всего в 1120 километрах от Северного полюса. Это самое северное постоянное поселение на планете, но, несмотря на удаленность, на Шпицбергене издавна проходят международные встречи. Скандинавские рыбаки и охотники заплывали в эти края уже в XII веке, задолго до того, как в 1596 году голландцы «открыли» архипелаг, где впоследствии вели китобойный промысел и добывали ископаемые. Британские китобои высадились на Шпицбергене в 1604 году. К концу XVII века в поисках белых медведей и лисьего меха на острова прибыли русские. После серии нападений британцев в Баренцевом море русских вытеснили с архипелага, но, как и представители других стран, они вернулись, когда на Шпицбергене началась добыча угля. Во время Второй мировой войны жителей архипелага эвакуировали, и территорию заняли немецкие солдаты, обеспечивавшие работу метеостанции. Эти солдаты сдались союзникам последними, так как с мая 1945 года они были отрезаны от континента, и только в конце сентября их подобрало норвежское зверобойное судно.

Открытие в конце XIX века залежей угля обострило нерешенный вопрос с международно-правовым статусом архипелага. Веками эти острова были ничьей землей, на которую не распространялись законы и юрисдикции ни одного государства. Согласно Шпицбергенскому трактату, подписанному в 1920 году по итогам переговоров по Версальскому мирному договору, над архипелагом устанавливался суверенитет Норвегии, но другим государствам-участникам предоставлялось равное право на эксплуатацию природных ресурсов, в частности добычу угля. Архипелаг объявлялся демилитаризованной территорией. По сей день Шпицберген остается уникальной безвизовой зоной: любой, кто имеет средства к существованию, может здесь поселиться и работать вне зависимости от своего гражданства и происхождения. Помимо 2000 норвежцев, 500 русских и украинцев, на Шпицбергене проживают сотни представителей несеверных стран, включая рабочих из Таиланда и Ирана. В последние годы многие, кому было отказано в предоставлении убежища в Норвегии, перебираются на Шпицберген, чтобы по прошествии семи лет получить норвежское гражданство(5).

Всемирное семенохранилище на Шпицбергене, которое часто именуют «Ноевым ковчегом» и «хранилищем Судного дня», было открыто в 2008 году. Для размещения дополнительного подразделения сетиˊ расположенных по всему миру банков геномов Шпицберген подходит идеально. Во-первых, он обладает уникальным геополитическим статусом, и многие страны готовы хранить здесь свои бесценные и зачастую секретные коллекции. Во-вторых, вечная мерзлота делает его естественной морозильной камерой. Машины, охлаждающие хранилище до минус восемнадцати градусов по Цельсию, работают на угле, который добывается здесь же, на архипелаге. И даже если автоматика откажет, температура под землей круглый год не поднимается выше ноля. Семенохранилище – попытка создать заповедник, охраняемый и в пространстве, и во времени. Он находится на нейтральной территории посреди бесконечной арктической зимы.

Семенохранилища чрезвычайно важны для поддержания некоторого подобия генетического разнообразия. Они появились в результате движения, начавшегося в 1970-е годы, когда пришло понимание, что «зеленая революция» в сельском хозяйстве привела к тому, что фермеры отказывались от традиционных агрокультур в пользу новых гибридных сортов. Еще столетие назад в Индии было свыше 100 000 сортов риса, сегодня – всего несколько тысяч. Из 5000 сортов яблок в Америке осталось только несколько сотен. По оценкам Продовольственной и сельскохозяйственной организации ООН (ФАО), уже потеряно 75 % биоразнообразия выращиваемых культур(6). Биоразнообразие необходимо, так как при однообразии агрокультур высок риск того, что появление нового заболевания или вредителя уничтожит все посевы. Собранная на Шпицбергене коллекция семян призвана сохранить образцы разных сортов на случай такой катастрофы. Предполагалось, что запасы семенохранилища будут использованы только в крайнем случае, когда уже испробованы все остальные варианты. В 2012 году пожар уничтожил национальное семенохранилище на Филиппинах, которое за шесть лет до этого серьезно пострадало от наводнения. Семенохранилища в Афганистане и Ираке были полностью уничтожены в ходе боевых действий(7). В 2015 году Международный центр исследования сельского хозяйства в засушливых регионах (ИКАРДА) впервые запросил доступ к запасам шпицбергенского семенохранилища: из 325 контейнеров было вскрыто 130, в которых в общей сложности находилось 116 000 образцов.

В 1977 году был создан Международный центр исследования сельского хозяйства в засушливых регионах со штаб-квартирой в сирийском Алеппо и местными отделениями на Ближнем Востоке, в Северной Африке и Центральной Азии. Его работа заключалась в борьбе с рисками и удовлетворении нужд в этих регионах: разработка новых и сохранение существующих сельскохозяйственных сортов, управление водоснабжением, образование сельских жителей, в особенности женщин. В 2012 году сирийские повстанцы получили контроль над центральным банком генов, расположенным в 30 километрах от Алеппо, где хранилась уникальная коллекция из 150 000 разных образцов пшеницы, ячменя, чечевицы и конских бобов из 128 стран. Хотя части персонала позволили остаться и продолжить работу по поддержанию банка, ИКАРДА была вынуждена перенести штаб-квартиру в Бейрут и, таким образом, утратила доступ к собранному запасу генов.

Коллекция ИКАРДА, для надежности продублированная в семенохранилище на Шпицбергене, собрана с особым вниманием к культурам, подходящим для суровых природных условий в ближневосточном и североафриканском регионах. В скором времени образцы из этой коллекции будут переданы Марокко, Турции и другим странам. Преимущество данной коллекции не в достижениях эволюции и селекции, которые защищают урожай от болезней и вредителей, а в особой устойчивости к засушливому и жаркому климату. Из этого собрания семян ученые надеются почерпнуть гены, которые позволят растениям справляться с суровым климатом. Например, скрещивание видов, приспособленных к жарким и сухим условиям, таких как нут и чечевица, с маисом и соей сделает их жизнеспособными даже в быстро меняющихся жарких экосистемах(8).

Изменения происходят настолько стремительно, что к ним не были готовы даже создатели Мирового зернохранилища. Самым жарким за всю историю наблюдений стал 2016 год, к этому времени рекордные показатели наблюдались уже три года подряд, и, согласно исследованиям, средние температуры за этот период были самыми высокими за 115 000 лет. В ноябре того же года ученые отчитались о том, что температура в Арктике превышала средние показатели для этого региона на 20 градусов по Цельсию, а уровень льда снизился на 20 % по сравнению со средними показателями за 25 лет наблюдений. На Шпицбергене вместо привычного снега шли сильные дожди, начала оттаивать вечная мерзлота. В 2017 году при проверке зернохранилища обнаружилось, что входной тоннель затопили талые воды, внутри они замерзли и образовали ледник, который пришлось взламывать, чтобы получить доступ к хранилищу. Предполагалось, что зернохранилище может функционировать автономно и не нуждается в обслуживании, теперь же за ним установлено круглосуточное наблюдение, во входном тоннеле установлена система оповещения о затоплении, а у входа в бункер прорыты каналы для отвода талых вод. «Арктика и особенно Шпицберген в среднем нагреваются быстрее, чем остальной мир. Климат существенно меняется, и скорость изменений поражает», – заявил в интервью норвежский метеоролог Кетил Исаксен(9).

Изменение климата идет полным ходом, его последствия очевидны и требуют принятия срочных мер как в плане географии, так и геополитики. Даже военный конфликт в Сирии, из-за которого ученым ИКАРДА пришлось бежать в Бейрут и призывать на помощь Всемирное семенохранилище, частично вызван изменениями в окружающей среде(10). Между 2006 и 2011 годами больше половины сирийских сельскохозяйственных угодий переживало самую страшную засуху в истории наблюдений. Ускорившееся изменение климата привело к неестественно сильной и продолжительной засухе; из-за оскудения кормовой базы погибло почти 85 % скота. Президент Башар Асад пересмотрел традиционные права на воду в пользу своих политических союзников, и местным фермерам пришлось незаконно рыть колодцы. Выступавших против политики Асада сажали за решетку, пытали и убивали. Более миллиона сирийцев бросили деревенские дома и переехали в города. Когда поток недовольных сельских жителей захлестнул города, и без того находившиеся под тоталитарным гнетом, это стало последней каплей в ряду социальных проблем, и начавшиеся волнения быстро охватили пострадавшие от засухи регионы. Журналисты и активисты назвали гражданскую войну в Сирии первым крупномасштабным конфликтом, вызванным изменением климата, а также связали экологические проблемы с массовой миграцией беженцев в европейские страны. Ученые не спешат делать категоричные выводы о связи между военными конфликтами и климатом, хотя по поводу самого изменения климата они высказываются совершенно определенно. Даже если в ближайшие несколько лет Сирия восстановится политически, к 2050 году объем ее сельского хозяйства сократится почти вдвое. Произошедшее необратимо.

Почему нас так интересует семенохранилище? Оно жизненно важно как бастион разнообразия – разнообразия наших знаний и разнообразия как способа мышления. Из неопределенного, непонятного настоящего семенохранилище передает объекты, знания и способы мышления в еще менее определенное и более непонятное будущее. Дело не только в объеме содержимого в хранилище, но и в том, насколько оно разнообразно. Собранные там сокровища разнородны, коллекции хаотичны и неполны, но такова сама природа мира и нашего о нем знания. Хранилище необходимо потому, что противостоит монокультуре, которая в данном случае не просто метафора, а сельскохозяйственная монокультура, целенаправленно выведенная учеными для конкретной местности и исторического периода. Если такая монокультура примет глобальный характер, она окажется совершенно неприспособленной к настоящему миру, сложному и непоследовательному. Климатический кризис – это еще и кризис знаний и понимания, кризис коммуникации и познания; кризис, имеющий отношение к прошлому, настоящему и будущему.

В арктических регионах любой может называть себя экспертом по климату. При раскопках следов древних культур археологи углубляются в историю планеты, и свидетельства, которые они находят, могут помочь нам понять, как Земля и жившие на ней люди вели себя в прошлом, в периоды быстрого изменения климата, и, следовательно, могут подсказать нам, как действовать на этот раз. На западе Гренландии на берегах Илулиссат-Исфьорда, рядом с древним поселением Кэджаа в вечной мерзлоте хранятся реликты трех цивилизаций, поочередно занимавших эту территорию на протяжении последних трех с половиной тысячелетий, – Саккак, Дорсет и Туле. Первой в 2500 до н. э. в Гренландии возникла культура Саккак, затем культуры постепенно сменяли друг друга до XVIII века, когда существенно расширились контакты с Европой. Историю каждой из этих культур мы узнаём по тому, что скапливалось на их мусорных кучах, где поколение за поколением люди оставляли за собой слои мусора и отходов. Погребенные под землей предметы быта и отбросы долго ждали, когда на них прольют свет археологи.

Изучая содержимое свалок, мы смогли разобраться, где жили древние люди и какими были изменения климата и среды. С точки зрения культуры, древние цивилизации Гренландии вполне обычны, но для археологов они уникальны. В отличие от культур каменного века, от которых по всему миру остались только камни, особое северное расположение благодаря арктической вечной мерзлоте позволило сохранить намного больше информации о материальной культуре древних людей. В Кэджаа были найдены деревянные и костяные стрелы, ножи, копья, швейные иголки и другие предметы, которые нигде более не уцелели. На них были обнаружены также следы ДНК(11).

Как и в случае со сложной и запутанной историей семенохранилищ, понимание того, как древние культуры и цивилизации адаптировались, менялись или терпели неудачу в попытке приспособиться к изменениям окружающей среды, поможет нам справиться со стоящими перед нами сегодня проблемами, если, конечно, мы успеем добраться до этого знания, пока интересующие нас свидетельства и артефакты не будут уничтожены.

Эти уникальные археологические свидетельства, содержащие знания и информацию, просуществовали тысячи лет, но в следующем столетии полностью исчезнут. Исследователи из Центра по изучению вечной мерзлоты университета Копенгагена пробурили землю неподалеку от Кэджаа и еще в одном месте на северо-востоке Гренландии, извлекли образцы мерзлого грунта и в замороженном состоянии привезли в лабораторию для изучения на предмет производства тепла. По мере нагревания земли бактерии в почве начинают просыпаться и принимаются за работу. Эти бактерии вырабатывают тепло, отчего земля нагревается еще больше, просыпаются новые бактерии и в результате цепочки таких реакций процесс все ускоряется. Когда льды тают и вода уходит, пустоты заполняются воздухом, слои земли рушатся. Проснувшиеся бактерии поглощают органические остатки, оставляя за собой только камни, и образуют больше парникового углекислого газа. «Когда растают льды и вода уйдет, пути назад уже не будет», – пишет профессор Бо Элберлинг, руководитель исследования и глава Центра изучения вечной мерзлоты(12).

В отчете о жителях Гренландии, составленном в октябре 2016 года, Томас Макговерн, профессор археологии, много десятилетий изучавший древние свалки, подробно описал, как быстрое таяние ледяного покрова уничтожает многотысячелетние археологические свидетельства, которые мы только начинаем изучать и понимать:

«В древние времена в этих регионах почти круглый год стояли холода. Когда я посещал Гренландию в 1980-х годах, можно было пройтись по траншеям, вырытым археологами в 1950-х и 1960-х годах, и в стенах по бокам увидеть волоски, перья, шерсть и поразительно хорошо сохранившиеся кости животных. Сейчас мы все это теряем. Можно сказать, что хранящуюся под землей Александрийскую библиотеку охватил пожар»(13).

Слова Макговерна вызывают огромное беспокойство. Возникает ужасное чувство потери оттого, что прямо сейчас, когда нам особенно нужны знания о прошлом, от нас ускользает сама возможность до них добраться. Но вторая причина еще более экзистенциальная, она связана с глубоко укорененной в нас потребностью узнавать новое о мире, собирать и обрабатывать данные и на их основе строить более точные, основательные и полезные модели.

На деле происходит противоположное: мы теряем источники данных, а с ними и инструменты для структурирования знаний о мире. Таяние вечной мерзлоты – тревожный знак, в котором заключается важная метафора ускоряющегося разрушения нашей экологической и когнитивной среды. То, что нам досконально известно о настоящем, покоится на все увеличивающейся и выкристаллизовывающейся геологии знания. Приятно представлять себе, как земля остывает, принимает определенную форму и вид. Но, как и в Сибири, в Гренландии земля превращается в рыхлую губку, постепенно возвращаясь к текучему состоянию, превращается в топи и трясины, однородное болото и газ. Новый Темный век потребует от нас более гибких форм знания, которые мы можем почерпнуть только из прошлого.

Новые знания о прошлом – один из способов справиться с чудовищным влиянием меняющегося климата. Но существующие у нас технологии и процессы должны в какой-то мере защитить нас от экологической катастрофы, если сами эти технологии и когнитивные стратегии не падут ранними жертвами изменения климата.

Совет по науке и технологии – совещательный орган при правительстве Британии – в 2009 году опубликовал отчет «Национальная инфраструктура для XXI века», в котором шла речь о сетях энерго- и водоснабжения, коммуникационной и транспортной системах страны. В отчете подчеркивалось, что национальная инфраструктура Великобритании, например Интернет, представляет собой «Сеть сетей», сложную систему взаимосвязанных и переплетенных коммуникаций, хрупкую из-за своей фрагментированности и сложностей управления. Зоны ответственности и подотчетность в ней неясны, зачастую нигде не прописаны, и почти всегда для ее работы недостаточно ресурсов. Среди базовых причин этой ситуации исследование называет изолированность, оторванность системы управления, недостаточные частные и государственные инвестиции и общую нехватку понимания того, как функционируют и почему дают сбой такие сложные сети структур и знаний.

В докладе особо подчеркивалась одна проблема, требующая к себе неотложного внимания, все остальные вопросы меркнут по сравнению с опасностями, связанными с изменением климата:

«Противостоять изменению климата – вот наша самая главная и сложная долгосрочная задача. Изменение климата приведет к повышению круглогодичных температур и уровня моря, более разрушительным ураганам, лесным пожарам, засухам, наводнениям, периодам аномальной жары; изменится доступность таких ресурсов, как вода. Существующая инфраструктура должна приспособиться к таким воздействиям и способствовать переходу к низкокарбоновой экономике. Правительственная Национальная стратегия безопасности, опубликованная в марте 2008 года, называет изменение климата и его возможные последствия для всего мира главным испытанием глобальной стабильности и безопасности. Эффективная адаптация – ключ к снижению рисков для инфраструктуры и иных сфер»(14).

Особую озабоченность вызывает переменчивость и непредсказуемость прямых последствий изменения климата, о которых говорится в докладе:

«В связи с изменением климата почва будет попеременно увлажняться и сохнуть, грунт станет подвижным, что приведет к частым авариям: трубопровод, по которому в дома поступает питьевая вода, и канализация будут чаще выходить из строя. <…> Плотины будут чаще засоряться илом из-за разрушения грунта, также увеличится риск обрушения земляных насыпей из-за увеличения осадков».

В еще одном докладе для британского правительства, опубликованном в 2010 году Европейским агентством по окружающей среде, которое предоставляет консультационные услуги по вопросам климата, отдельно освещается то, как изменение климата повлияет на информационные и коммуникационные технологии (ИКТ)(15). ИКТ в данном контексте определяется как «совокупность систем и объектов, занятых в осуществлении передачи, приема, захвата, хранения и обработки потоков голосовых и иных данных электронными устройствами». Под это определение подпадает любой элемент нашей цифровой вселенной от оптоволоконных кабелей и антенн до компьютеров, центров обработки данных, телефонных станций и спутников. Линии энергоснабжения, несмотря на свою важность для ИКТ, в докладе не рассматриваются. Тем не менее, в исследовании Совета по науке и технологии отмечается, что «одним из факторов, ограничивающих возможность передачи энергии по наземным линиям, является их теплоемкость, на которую влияет температура воздуха. Высокие температуры снизят электропроводность сетей»(16).

Написанные для правительств отчеты часто бывают полнее и точнее заявлений самих правительств и проводимой ими политики. Например, в США, где вооруженные силы приняли и начали осуществлять десятилетний план адаптации к изменению климата, хотя в исполнительной власти многие отрицают саму проблему. Итак, британские отчеты трезво смотрят на изменение климата и дают здравую оценку ценности сетей:

«Все перечисленные выше объекты образуют систему – они связаны, взаимозависимы, полностью переплетены и работают в соответствии с принципами операционной совместимости. ИКТ – это единственный сектор инфраструктуры, который напрямую связывает пользователей между собой во времени и пространстве сразу через несколько каналов и может быстро перенаправлять эту связь в реальном времени. В этом случае Сеть как национальное достояние важнее любого из ее компонентов, и работа Сети зависит от всей инфраструктуры и только так создает ценность <…> Если Сеть – это актив на уровне инфраструктуры, то ценность Сети не в ней самой, а в передаваемой через нее информации. Многое в экономике зависит от способности почти моментально передавать, получать и преобразовывать потоки цифровых данных, например, при снятии денег в банкомате, использовании дебетовых и кредитных карт, отправке электронной почты, удаленном управлении насосами или коммутаторами, взлете и посадке самолета или обычном телефонном звонке»(17).

Современные информационные сети одновременно представляют собой как экономические, так и когнитивные социальные конструкции. Как они проявят себя в эпоху климатических изменений? Чему они вредят уже сегодня?

Повышение температуры по всему миру окажет особое давление на цифровую инфраструктуру, которая и без того уже перегрета, и на людей, чья работа связана с этой инфраструктурой. Центры обработки данных и персональные компьютеры выделяют огромное количество тепла и требуют сопоставимых мощностей для охлаждения: от кондиционеров, покрывающих крыши промышленных строений, до вентиляторов в ноутбуке, процессор которого иначе перегрелся бы при просмотре очередного видео с котятами. С глобальным повышением температуры увеличатся затраты на охлаждение оборудования и риск поломок. Если телефон оказывается в среде с температурой выше 45 градусов по Цельсию, на экране появляется сообщение об ошибке: «Перед использованием iPhone требуется охлаждение». Сегодня такое может произойти, если телефон будет лежать в оставленной на солнце машине где-нибудь в Европе, но во второй половине XXI века это станет нормой для стран Персидского залива, как уже было в 2015 году, когда аномально высокие температуры (до 50 градусов по Цельсию) были зафиксированы в Ираке, Иране, Ливане, Саудовской Аравии и Объединенных Арабских Эмиратах.

Подготовленный Европейским агентством по окружающей среде отчет о воздействии климата на ИКТ выделяет ряд конкретных последствий, которые ударят по информационным сетям. В отчете отмечается, что на уровне материальной инфраструктуры большая часть Сети паразитирует на объектах, не предназначенных для такого использования и не подготовленных к изменению климата: вышки мобильной сотовой связи, закрепленные на церковных шпилях; центры обработки данных, расположившиеся в старых промышленных блоках; телефонные коммутаторы в бывших почтовых отделениях Викторианской эпохи. Под землей оптоволоконные кабели проложены по канализации, не способной справляться с все более сильными бурями и затоплениями. Повышение уровня моря угрожает местам, где подводные кабели выходят на поверхность, особенно на юго-востоке и востоке Англии, где происходит связь с континентом. Объекты, расположенные на побережье, будут быстрее разрушаться из-за соли, а башни и вышки связи покосятся и рухнут, когда под воздействием чередующихся засух и дождей земля под ними деформируется и просядет.

Повышение температуры отразится и на электромагнитном спектре, сократит возможности беспроводной связи. Коэффициент преломления атмосферы зависит от влажности и сильно меняет кривизну электромагнитных волн и скорость их погашения. Рост температуры и увеличение количества осадков повлияют на лучи двухпунктовых звеньев данных, например на микроволновую передачу, и ослабят передаваемый сигнал. Повышение температуры и влажности потребует строительства новых вышек связи, расположенных ближе друг к другу, следовательно, их будет сложнее обслуживать. Изменение растительности также может повлиять на передачу информации.