Читать книгу: «Парусник № 25 и другие рассказы», страница 2
«Палача Донахью. Он называет его „Маэфо“. Ничего у тебя не получится, Холдерлин. От Донахью ты не уйдешь».
«Посмотрим!» – коротко обронил Холдерлин.
Значит, это был знаменитый «Маэфо» Палача Донахью! Холдерлину не раз приходилось слышать сплетни об этом пирате. Рассказывали, что он – поджарый человек лет сорока, темноволосый, с черными глазами, все подмечающими даже за углом и читающими мысли других людей. У Донахью было лицо клоуна-кривляки, но у него за плечами было столько убийств и грабежей, что собеседники не видели в его ужимках ничего смешного.
Холдерлин помолчал, глядя на осунувшегося Блэйна. Выживший туземец безразлично стоял с мешком глины в руках.
«Что ж, ты хотел найти „Персей“? – произнес наконец Холдерлин. – Пошли!» Он указал дулом лучемета в сторону леса.
Блэйн медленно и неохотно сдвинулся с места.
«Хочешь умереть сейчас же? – поинтересовался Холдерлин. – Или будешь делать то, что я скажу?»
«Лучемет у тебя, – прорычал Блэйн. – Что мне остается?»
«Хорошо! – откликнулся Холдерлин. – Тогда пошевеливайся. Сегодня вечером мы будем формовать футеровку для рулевых дюз». Он подал знак ожидавшему дальнейших указаний туземцу. Пропустив Блэйна вперед, они побрели к кораблю.
«Что там, за горой? Логово Донахью?» – спросил Холдерлин.
Блэйн угрюмо кивнул, после чего решил, что ничего не потеряет, если станет потакать Холдерлину: «Туда ему приносят пыльцу тэйма, он продает ее на Веере».
Из тэйма делали возбуждающий сладострастие порошок.
«Туземцы собирают пыльцу в маленькие горшки. Донахью платит им солью. Они обожают соль».
Холдерлин молчал – он уже устал месить ногами черную пыль.
«Даже если ты сбежишь, – продолжал рассуждать Блэйн, – ты не сможешь нигде продать маслá из трюма. Стоит кому-нибудь почуять сиранг – и за тебя возьмется Межпланетное бюро расследований».
«А я и не собираюсь их продавать, – отозвался Холдерлин. – Ты меня за дурака принимаешь? Зачем, по-твоему, я потребовал у Крида свидетельство о кораблекрушении? Я предъявлю права на вознаграждение за спасенное имущество. По закону, это девяносто процентов стоимости корабля и груза».
Блэйн замолчал.
Когда они наконец добрались до «Персея», изможденные и перепачканные пылью, туземец бросил мешок на землю и протянул сучковатую руку.
«Фоуп, фоуп!» – сказал туземец.
Холдерлин взглянул на него в замешательстве.
«Он хочет соли, – объяснил Блэйн, все еще намеренный как-нибудь заслужить расположение Холдерлина. – За соль они готовы сделать что угодно».
«Неужели? – поднял брови Холдерлин. – Что ж, пойдем, найдем в камбузе соль».
Холдерлин расплатился с туземцем блестящей цепью и кульком соли, после чего отпустил его. Повернувшись к Блэйну, он вручил ему рацию: «Вызови Крида или Донахью и скажи им, что, по словам туземца, до „Персея“ вы не дойдете до завтрашнего вечера – корабль слишком далеко».
Блэйн колебался лишь долю секунды – достаточно долго, чтобы Холдерлин многозначительно положил руку на рукоять лучемета. Блэйн передал требуемое сообщение. Он вызвал Крида, и капитан, судя по всему, был удовлетворен полученными сведениями.
«Скажи ему, что не будешь пользоваться рацией до завтрашнего вечера, – приказал Холдерлин. – Скажи, что Холдерлин может уловить отражение сигнала от горного склона».
Блэйн подчинился.
«Хорошо! – одобрил Холдерлин. – Блэйн, я чувствую, что мы с тобой поладим. Может быть, когда кончится вся эта история, я даже тебя не прикончу».
Блэйн нервно сглотнул. Ему не нравились такие разговорчики.
Холдерлин потянулся, разминая руки: «А теперь изготовим футеровку для дюз. Так как именно ты их испортил, заниматься этим придется главным образом тебе».
Всю ночь они сушили футеровку в атомной печи. Холдерлин выполнил обещание – Блэйну пришлось трудиться за двоих. Его вспотевшая лысина блестела в зареве печи.
Футеровка получилась – глина превратилась в тяжелые трубки, отливающие металлическим блеском. Холдерлин закрепил их в дюзах. Утром, когда взошло мрачное маленькое светило, «Персей» был снова готов к полету.
С помощью Блэйна Холдерлин отсоединил спасательную шлюпку от кольца на корпусе звездолета и посадил ее рядом с «Персеем». Затем Холдерлин запер Блэйна в кладовой.
«Тебе повезло, – заметил при этом Холдерлин. – Ты можешь спать. А мне придется работать».
В арсенале «Персея» нашлась пятикилограммовая банка ванзитрола – химически стабильного материала с неустойчивой атомной структурой. Холдерлин отмерил полкилограмма ванзитрола в бумажный кулек – достаточно, чтобы «Персей» разнесло на кусочки по всей планете.
Захватив с собой детонатор, Холдерлин забрался в спасательную шлюпку и взлетел. Чувствуя себя в относительной безопасности после того, как Блэйн снабдил Крида дезинформацией, Холдерлин мчался над лесом на бреющем полете, пока не нашел километрах в пятидесяти от «Персея» подходящую поляну – не слишком большую, но и не слишком маленькую.
Холдерлин приземлился и закопал ванзитрол вместе с детонатором посреди поляны, после чего вернулся к «Персею» и проспал пять часов.
Проснувшись, он разбудил Блэйна. Они разместились вдвоем в спасательной шлюпке и полетели к заминированной поляне. Холдерлин посадил шлюпку в лесу, метрах в шестидесяти от поляны.
«А теперь, Блэйн, – сказал Холдерлин, – ты вызовешь Крида и скажешь, что нашел „Персей“. Скажи ему прибыть немедленно туда, откуда передается сигнал твоей рации. Скажи, что в этом месте – удобная для посадки поляна».
«И что потóм?» – недоуменно спросил Блэйн.
«Потóм ты будешь ждать прибытия „Маэфо“ на поляне. Когда звездолет Донахью начнет приземляться, у тебя будет выбор. Если хочешь вернуться к Донахью, оставайся на поляне. Если хочешь вернуться ко мне, беги к шлюпке со всех ног. Дело твое».
Блэйн ничего не ответил, но взгляд его стал подозрительным, а кривые губы догадливо поджались.
«Передай сообщение!» – приказал Холдерлин.
Блэйн так и сделал, к полному удовлетворению Холдерлина. Блэйн сказал Криду, что они нашли Холдерлина в «Персее», и что Морданг, полукровка-транкли, держал его под прицелом, пока Блэйн говорил по радио.
«Прекрасно, Блэйн!» – послышался ответ Крида. Донахью вмешался и сухо задал несколько вопросов. Разбился ли «Персей»? «Нет, – ответил Блэйн, – корабль в полном порядке». Можно ли обстреливать упомянутую Блэйном поляну из лучевого орудия «Персея»? «Нет, – сказал Блэйн, – поляна достаточно далеко, почти в километре за кормой „Персея“». Донахью приказал Блэйну ждать прибытия звездолета на поляне.
Через двадцать минут Холдерлин, прятавшийся в лесу, и Блэйн, тревожно переминавшийся с ноги на ногу на поляне, увидели в небе угрожающе приближающийся силуэт «Маэфо».
Звездолет завис метрах в ста пятидесяти над поляной. Выполняя указания Холдерлина, Блэйн, озаренный красным солнечным светом, призывно махал руками.
Наступила пауза. Осторожный Донахью изучал окрестности.
Через некоторое время Холдерлин, ожидавший на краю леса, увидел, как от «Маэфо» отделился и стал спускаться к поляне небольшой разведочный катер. Холдерлин досадливо поджал губы и громко выругался.
Крид или Донахью – кто-то из них почуял неладное. Его план провалился – причем ему нужно было спешить, чтобы спасти свою шкуру! Блэйн тоже понял, что ловушка не сработала, но никак не мог решить, куда ему податься.
В конце концов Блэйн пришел выводу, что в сложившихся обстоятельствах Холдерлин представлял собой меньшую опасность, и стал уходить с поляны так, словно хотел освободить место для посадки катера. Рация в руке Блэйна тут же рявкнула потрескивающим голосом Донахью: «Блэйн! Стой, где стоишь!»
Блэйн бросился наутек, но бежать по колено в черной пыли было трудно. Прошипел луч лазерного орудия «Маэфо», и Блэйн испарился – составлявшие его атомы рассеялись в облаке черной пыли.
Холдерлин уже подбежал к спасательной шлюпке. Оставался ничтожный шанс на то, что команда разведочного катера, опустившегося на поляну, не найдет мину, что «Маэфо» так-таки приземлится и взорвется. Но Холдерлин сомневался в возможности такого исхода, так как детонатор был очень чувствителен, а поляна – небольшой.
Оглушительный взрыв, раздавшийся в тот момент, когда он залезал в шлюпку, подтвердил обоснованность его сомнений. Почва всколыхнулась, как студень, и град комьев земли, камней и щепок прокатился волной по черному лесу. Даже громадный «Маэфо» подбросило, как воздушный шарик. Небо потемнело в пелене черной пыли.
Холдерлин тут же взлетел и принялся лихорадочно маневрировать между деревьями, над самой землей. Его жизнь висела на волоске – шлюпка задевала за стволы, и иногда и сбивала те, которые он не успевал обогнуть.
Он улетел как раз вовремя: орудия «Маэфо» обрушили на лес целый шквал огня, выжигая дотла каждую пядь земли вокруг поляны. Дважды разряды, несущие миллионы ватт энергии, воспламеняли деревья буквально в нескольких шагах от шлюпки Холдерлина.
Холдерлин, схватившийся за штурвал в истерическом напряжении, вырвался за пределы зоны поражения и, замедлив сумасшедший полет, стал осторожнее лавировать между стволами.
Когда «Маэфо» закончил канонаду, в радиусе нескольких километров лес превратился в дымящиеся воронки и поля обугленных пней. Осторожно приподняв шлюпку, чтобы выглянуть над кронами деревьев, Холдерлин заметил огромный угрожающий силуэт боевого корабля, возвращавшегося над горами к пиратской базе. Над поляной вздымался к облакам постепенно расширяющийся гриб черной пыли.
Холдерлин вернулся в каюту на борту «Персея» и сидел, погруженный в мрачное раздумье. Он зашел в тупик – уже через несколько часов Крид и Донахью не преминули бы найти очередного туземца, готового служить проводником. Теперь ничто не мешало им найти «Персей».
Холдерлин растянулся на койке, подложив руки под голову. Ему внезапно вспомнилась крупица информации, полученная от Блэйна, и у него в голове сразу возник новый план действий. Холдерлин вскочил, наполнил ванзитролом еще один кулек, взял из камбуза несколько пачек соли и поспешил к спасательной шлюпке.
Примерно через четыре часа, когда сумерки быстро сгущались над черным лесом, он вернулся – в его пружинистой походке, в решительно выпяченном подбородке снова стала заметной торжествующая самоуверенность.
Холдерлин направился к телеэкрану и вызвал пиратский звездолет: «Вызываю „Маэфо“! Крид или Донахью, отзовитесь! Вызываю „Маэфо“!» Экран сразу засветился. На нем появился Донахью; за спиной пирата маячила чернобородая физиономия капитана Крида.
«Да? – сухо спросил Донахью. – Что тебе понадобилось?»
Холдерлин ухмыльнулся: «Ничего мне не понадобилось. Примерно через две минуты взрыв разнесет ваш звездолет на куски. Если вам дорога жизнь, смывайтесь!»
«Как ты сказал? – голос Донахью стал хлестким, как плетка. – Пытаешься взять меня на пушку?»
«Через две минуты узнаете, – пожал плечами Холдерлин. – Сегодня туземцы принесли вам горшки с пыльцой тэйма – они у вас на борту. Три горшка наполнены ванзитролом. У меня – гамма-лучевой детонатор, заглушить его сигнал вы не сможете. У вас осталось меньше двух минут».
Донахью вихрем развернулся и прокричал в микрофон системы оповещения: «Покинуть корабль! Всей команде – покинуть корабль!»
Пират тут же подскочил обратно к телеэкрану, как подпрыгнувший от испуга кот. Холдерлин с любопытством наблюдал за ним. Тем временем капитан Крид поспешно направился к выходу – но встретился глазами с Донахью. Увидев в них смерть, Крид остановился и медленно повернулся лицом к пирату.
Донахью начал говорить – и Холдерлин понял, что этот человек давно сошел с ума. Пират разразился потоком грязной ругани.
«Паршивый пес, ты меня погубил!» – истерическим фальцетом вопил Донахью; все мышцы его тела предельно напряглись, как в эпилептическом припадке.
«Давайте покинем корабль – спорить можно будет потом», – хладнокровно предложил Крид.
«Стой, где стоишь, и заткнись, жирная мразь!» – закричал Донахью, выхватив лучемет.
Крид выстрелил из потайного оружия, спрятанного в рукаве; Донахью с визгом повалился на пол – ему обожгло правое плечо.
Пират подобрал выпавший лучемет левой рукой и принялся беспорядочно палить из него в Крида. Капитан спрятался, пригнувшись за стойкой оборудования, но не мог добраться до двери. Лазерный луч разрéзал кабели питания. Телеэкран погас.
Холдерлин взглянул на наручные часы. Другую руку он занес над небольшой черной клавишей.
Двадцать секунд – десять секунд – восемь, семь, шесть, пять, четыре, три, две… «Подожду еще пять секунд», – сказал себе Холдерлин. Одна – две – три – четыре – пять! Она нажал клавишу, замкнув контакт, и замер, ожидая прибытия ударной волны из-за горного хребта.
Бум!
Ухмыляясь во весь рот, Холдерлин встал, задраил люки и уселся за пульт управления. Предстояла хлопотная неделя, и работать нужно было за четверых. Он потянул на себя рукоятку дросселя. «Персей» взлетел, направляясь в Ларокник на планете Гаунад.
ПРЯМО ПО КУРСУ
Появившись в аудитории, Хирэм прошествовал короткими уверенными шагами к столу и уселся. Только после этого он, казалось, заметил мужчин и женщин – человек двадцать пять – устроившихся аккуратными рядами на раскладных стульях.
«Могу уделить вам примерно двадцать минут, – сказал Хирэм. – Чего, конкретно, вы от меня ожидаете?»
«Как насчет краткого заявления? – предложил Эд Джефф, корреспондент агентства „Всемирные новости по факсу“. – После чего, возможно, вы согласитесь ответить на несколько вопросов?»
Хирэм откинулся на спинку стула: коренастый субъект средних лет с решительным выражением лица, львиной гривой волос, оттенком и жесткостью напоминавших стальную вату, повелительно-пронзительным взглядом и пухлым, но не слишком большим ртом. На нем были синий костюм и серый свитер – консервативная повседневная одежда, свидетельствовавшая о том, что Хирэм одевался по привычке, не руководствуясь ни тщеславием, ни желанием производить впечатление.
«Мои сотрудники и я, – ответил Хирэм, – осуществляем исследовательскую программу, финансируемую Джеем Бэннерсом. В конечном счете мы планируем совершить полет вокруг Вселенной». Хирэм замолчал; репортеры ждали. «Таково мое заявление», – сухо прибавил Хирэм.
Послышались возбужденные, перебивавшие друг друга голоса. Хирэм поднял руку: «По очереди, пожалуйста… Да, сударь? В чем заключается ваш вопрос?»
«Вы сказали: полет вокруг Вселенной? Не только вокруг Галактики?»
Хирэм кивнул: «Вокруг Вселенной»
«Откуда вы знаете, что Вселенную можно облететь по окружности?»
«Мы этого не знаем, – натянуто улыбнувшись, отозвался Хирэм. – Экспериментальных данных нет, одних математических выкладок недостаточно. Так или иначе, мы руководствуемся таким допущением и готовы рискнуть жизнью, чтобы проверить его достоверность».
Репортеры уважительно прокашлялись. Хирэм слегка расслабился: «Протяженность окружности Вселенной, по предварительной оценке, составляет от десяти до ста миллиардов световых лет. Мы намерены вылететь с Земли и взять какой-нибудь курс – практически любой курс. По прошествии достаточного времени, перемещаясь с достаточно высокой скоростью, мы надеемся вернуться на Землю с противоположной стороны».
«Какова вероятность обнаружения Земли по возвращении?»
Хирэм поджал губы; он считал такую формулировку вопроса легкомысленной.
«Теоретически, – резковато ответил он, – если мы не будем отклоняться от заданного курса, мы должны вернуться туда, откуда вылетели. В рамках нашей программы основное внимание уделяется изучению возможностей прецизионной космической навигации. Ошибка величиной в одну угловую секунду на расстоянии в сто миллиардов световых лет приведет к отклонению от курса на триста тысяч световых лет. Если мы промахнемся, мы никогда не вернемся в родную Галактику. Задача первостепенной важности заключается в обеспечении полета по математически идеальной окружности – прямо по курсу».
«Разве вы не можете ориентироваться по звездам – оставшимся за кормой или тем, что впереди?»
Хирэм покачал головой: «Свет звезд, оставшихся позади, нас не догонит. По существу, мы настолько перегоним свет, что излучение всех звезд – и тех, что за кормой, и тех, что впереди нас – сольется в одно неразборчивое пятно, – он сложил руки на столе, сцепив короткие пальцы. – В этом заключается вторая проблема: как мы увидим, куда мы движемся? Мы будем перемещаться практически мгновенно. Допуская, что эффективность расслоения пространства составит девяносто процентов, средняя скорость космического аппарата достигнет шести или семи тысяч световых лет в секунду, то есть полет на расстояние в сто миллиардов световых лет займет примерно шесть месяцев. При такой скорости воздействие излучения на незащищенный объект носит катастрофический характер. Допплеровский эффект превратит в гамма-лучи самый безобидный инфракрасный свет; волны видимого спектра станут в тысячу раз короче и будут нести в тысячу раз больше энергии в расчете на единицу времени, а частота космического излучения возрастет до десяти в тридцать первой или тридцать второй степени. Не могу себе представить последствия облучения такого рода, но ничего хорошего из этого не выйдет. Мы пытаемся разработать видеосистему, способную функционировать в условиях такого разрушительного воздействия. В поперечной плоскости, разумеется, можно будет вести нормальное наблюдение, так как свет будет поступать к аппарату в нормальном диапазоне».
«Сколько времени займет решение этих проблем?»
«Мы продвигаемся удовлетворительными темпами», – Хирэм на стал вдаваться в подробности.
«Как вы узнáете, что вернулись? Одна галактика может походить на другую…»
Хирэм постучал пальцами по столу: «Интересный вопрос. Должен признаться, не могу на него ответить с уверенностью. Придется проявлять бдительность, внимательно изучая любую галактику подходящих размеров и конфигурации, встретившуюся на нашем пути. Поможет тот факт, что Млечный Путь примерно в два раза крупнее галактики средней величины. Но во многом придется положиться на удачу».
«Что, если Вселенная бесконечна и не является сферой?»
Хирэм вперил в репортера презрительный взор: «Не я сотворил Вселенную. Кто может это знать наверняка?»
Репортер торопливо поправился: «Я имею в виду, предусмотрен ли какой-нибудь срок, в течение которого вы рассчитываете облететь Вселенную и вернуться?»
«Мы считаем, что Вселенная имеет сферическую форму, – с прохладцей ответил Хирэм. – В четырех измерениях, разумеется. Мы будем непрерывно ускоряться, скорость перемещения корабля будет постоянно возрастать. Если Вселенная – четырехмерная сфера, мы вернемся. Если она бесконечна, мы не вернемся никогда».
Приземлились два корабля – стройный цилиндрический и другой, с нелепым на первый взгляд корпусом в форме бублика. Хирэм вышел из цилиндрического корабля и промаршировал вверх по бетонной рампе в управление со стеклянными стенами.
Его ждали Джей Бэннерс, плативший за экспедицию, и долговязый молодой человек. Внешностью Бэннерс напоминал Хирэма, но у него уже поредели волосы, а черты лица были гораздо мягче. Бэннерс вел себя непринужденно и дружелюбно, в нем не было ничего спартанского или аскетического.
Хирэм участвовал в открытии расслоения пространства и в разработке гравитрона, а также в первой экспедиции, вернувшейся из сектора Центавра. Бэннерс никогда не был в космосе, но ему принадлежал контрольный пакет акций корпорации «Звездные острова»; кроме того, он входил в состав советов директоров шести других корпораций.
Бэннерс приветствовал Хирэма взмахом пухлой руки: «Эрб, позвольте представить вам моего сына, Джея-младшего. А теперь я должен вас удивить. Не падайте в обморок! Джей хочет отправиться с вами в полет вокруг Вселенной. И я обещал ему сделать все, что смогу». Предприниматель вопросительно взглянул на физика.
Уголки рта Хирэма приподнялись; он прищурился так, словно случайно проглотил что-то безнадежно прокисшее. «Знаете ли, Бэннерс… Вряд ли можно рекомендовать участие в экспедиции… э… неопытному молодому человеку», – пробормотал он.
«Ну зачем же так? – дружелюбно-укоризненным тоном возразил Бэннерс. – Джея не назовешь любителем-простофилей. Он только что закончил инженерную школу, знает космос как свои пять пальцев, изучал астронавигацию и все такое – не так ли, Джей?»
«Что-то в этом роде», – лениво отозвался Джей.
Хирэм смерил ледяным взглядом Джея Бэннерса-младшего – слегка развинченного долговязого юнца с маслянисто-черными волосами, слишком длинными на вкус Хирэма. Физик сказал: «Экспедиция – не загородный пикник, молодой человек. В полете будет поддерживаться строгая дисциплина. Нам придется провести много времени в тесной кабине, где не будет никаких развлечений – а это нешуточное испытание. Причем неизвестно, вернемся ли мы когда-нибудь… Пожилому человеку – такому, как я – легче расставаться с жизнью. А у тебя еще все впереди».
Джей безразлично пожал плечами, а старший Бэннерс сказал: «Я все это объяснял, Эрб, но он непременно желает отправиться с вами. Кроме того, будет только полезно, если на борту окажется Бэннерс. Тогда всю эту затею можно будет безусловно назвать „экспедицией Хирэма-Бэннерса“. Как вы думаете?»
Не находя слов, Хирэм раздраженно стучал пальцами по столу.
Джей заметил: «В инженерной школе нас учили многим новейшим методам. В случае чего я мог бы помочь, если вы заблудитесь».
Хирэм побагровел и отвернулся.
«Полегче, Джей! – предупредил сына старший Бэннерс. – Не советую действовать на нервы старине Хирэму. Всем известно, что у тебя голова набита модными идеями, но не забывай, что полет стал возможен благодаря именно таким людям, как Эрб Хирэм».
Молодой человек снова пожал плечами и слегка нахмурился, попыхивая сигаретой.
«Договорились, значит! – жизнерадостно воскликнул Бэннерс. – И не давайте ему никаких поблажек, Эрб. Обращайтесь с ним, как с наемным подрядчиком. Он вынослив и настойчив – яблоко от яблони недалеко падает. Джей справится. А если заартачится, приструните его хорошенько».
Хирэм подошел к окну и смотрел на посадочное поле.
Бэннерс продолжал: «Мы видели, как приземлялись корабли. Как прошли испытания?»
«Неплохо, – отозвался Хирэм. – На пути от Земли до Плутона мы отклонились от идеального курса на сорок восемь сантиметров. То есть порядка одной триллионной доли угловой секунды. Может быть, даже меньше. Я еще не производил точные расчеты. Погрешность пренебрежимо мала».
Джей стряхнул пепел на пол небрежным движением мизинца: «Может быть, следовало бы установить гирокомпасы – на всякий случай».
Хирэм ответил резко и холодно: «Гирокомпас не идет ни в какое сравнение с системой космического золотника».
«Объясните Джею, как она работает, – предложил Бэннерс. – Я сам никак не могу в ней разобраться. Знаю только, что „Шток“ и „Гильза“ поочередно летят впереди…»
Хирэм объяснил – напряженно, нетерпеливо: «В свободном полете объект движется, не отклоняясь от курса, если объект изолирован от гравитационных полей в расслаивающей пространство оболочке. Наша задача – в том, чтобы сохранить такой безошибочный курс в условиях ускорения. Мы решили использовать два корабля, поочередно ускоряющихся, а затем переходящих в режим свободного полета – таким образом корабль, находящийся в свободном полете, сможет корректировать курс ускоряющегося корабля.
Допустим, один из компонентов системы находится в свободном полете – скажем, цилиндрический корабль, «Шток». Полая «Гильза» летит в пятнадцати тысячах километров за кормой «Штока». «Гильза» ускоряется; при этом возможно едва заметное отклонение от курса. Как только расслаивающие пространство оболочки сближаются, производится сверка радаров двух кораблей, и любое отклонение от курса корректируется. «Гильза» обгоняет «Шток», пропуская его через себя, ее двигатели отключаются, и она движется впереди в режиме свободного полета. Когда «Шток» отстает на пятнадцать тысяч километров, он начинает ускоряться и пролетает через полость «Гильзы». Процесс повторяется автоматически с высокой частотой и обеспечивает прецизионную коррекцию курса».
Бэннерс серьезно спросил: «Разве все эти включения-выключения двигателей не приведут к постоянной встряске?»
Джей положил ногу на стол: «Не приведут. У тебя устаревшие представления, папа. В последнее время инерцию кораблей удалось полностью нейтрализовать. Мы не почувствуем никакого ускорения – только нормальное земное притяжение встроенного гравитрона».
Бэннерс снисходительно рассмеялся и хлопнул Хирэма по напрягшемуся от такой фамильярности плечу: «Вот видите, Эрб? Этот парень далеко опередил нас, старых хрычей… Такова жизнь! Пора уступить место новому поколению».
Джей безмятежно выпустил струю дыма. Несколько секунд Хирэм молча смотрел на юношу, после чего сделал пару шагов взад и вперед.
«Бэннерс! – сухо сказал он. – Учитывая все обстоятельства, я не считаю, что вашему сыну следует участвовать в экспедиции».
Джей поднял брови, уголки его губ опустились. Старший Бэннерс раздраженно поднял глаза, но его лицо тут же смягчилось: «Послушайте, Эрб! Я знаю, что это опасно, и понимаю, что вы не хотите брать на себя такую ответственность. Но Джей не откажется от своего намерения. Насколько я понимаю, он хочет сбежать подальше от какой-то девицы. И я тоже хотел бы, чтобы он полетел с вами. По сути дела, я сам подумывал о том, чтобы присоединиться к экспедиции…»
Хирэм поспешно вмешался: «Ладно, хорошо! Предупреждаю, однако, молодой человек – тебе придется нелегко. Придется сразу выполнять приказы, без разговоров. Если ты это понимаешь… Пожалуй, здесь не о чем больше говорить».
«Ничего, ничего – вы поладите! – заявил Бэннерс. – Принимая во внимание ваш опыт, Эрб, и подготовку Джея, не вижу, каким образом проект не завершился бы потрясающим успехом! Только подумайте, Эрб! Экспедиция Хирэма-Бэннерса! Эрб Хирэм – капитан, Джей Бэннерс-младший – навигатор! Что может быть лучше?»
«Головокружительная перспектива!» – съязвил Хирэм.
Джей бросил окурок на пол и задумчиво сказал: «Вы знаете, вполне может быть, что эта чехарда со „Штоком“ и „Гильзой“ сработает, но я все-таки больше доверяю старому доброму гирокомпасу… Нужно захватить с собой по меньшей мере пару гироскопов, для регистрации корроборативного показателя».
Хирэм нахмурился и презрительно спросил: «Корроборативный показатель? Это еще что такое?»
«Недавно разработанная концепция, – ответил Джей. – Я вам как-нибудь ее разъясню. Грубо говоря, это усредненное значение площади интеграла под множеством вероятностных кривых, каждая из которых построена с применением соответствующего весового коэффициента».
Бэннерс многозначительно кивнул: «У парня есть голова на плечах, Эрб. Может быть, лучше действительно установить пару гироскопов. Лишняя предосторожность не помешает».
Хирэм слегка поклонился в сторону Джея: «Поручаю тебе оснащение корабля гироскопами. Проследи за тем, чтобы их объем не превышал примерно половину одной десятой кубометра».
Джей не возражал: «Прекрасно. Я могу сделать так, чтобы они заняли еще меньше места. Гирокомпасы стали точнее и миниатюрнее с тех пор, как вы их видели в последний раз, господин Хирэм». Юноша погладил верхнюю губу: «По сути дела – если не возражаете – я мог бы полностью избавить вас от необходимости заботиться о навигации. Я в этом деле неплохо разбираюсь – на занятиях по астронавигации получал только отличные оценки».
Хирэм хрюкнул: «Не выйдет, молодой человек! Объяснимся начистоту – сию минуту! Ты будешь делать то, что тебе прикажут, и держать при себе школьные фантазии, пока тебя не попросят высказать свое мнение!»
Джей с изумлением уставился на физика, повернулся и взглянул на отца; тот торжественно покачал головой: «Так оно и будет, Джей. Старина Эрб – крепкий орешек. Попробуешь ему перечить – узнаешь, где раки зимуют. Как он скажет, так и будет, заруби это себе на носу».
Команду «Штока», цилиндрического корабля, составляли Хирэм, Джей Бэннерс-младший, молчаливый техник по имени Боб Галт и кок Джулиус Джонсон – улыбчивый субъект с волосами оттенка жженого сахара, плоским лицом и плоской макушкой. На борту трубчатого корабля, «Гильзы», разместились два опытных астронавта, Арт Генри и Джо Лавиндар.
Запуск снимали кинокамерами и телекамерами; наблюдать за ним собралась толпа из четырех миллионов человек. Два корабля взлетели один за другим, чтобы встретиться в полутора миллионах километров от Земли, за орбитой Луны. Там они должны были сориентироваться и взять курс на Денеб в созвездии Лебедя, чуть севернее галактической плоскости Млечного Пути.
Хирэм собрал команду в небольшом салоне под рубкой управления, служившем одновременно столовой, спальней и комнатой отдыха. Боб Галт сидел на конце скамьи – сутулый тонкокостный человек, совершенно самоуверенный и самодостаточный, напоминавший сердитого попугая. Рядом с ним пристроился кок Джулиус – его широкий рот кривился вечной ухмылкой. Джей развалился на другом конце скамьи, скрестив ноги и полузакрыв глаза.
Хирэм повернулся к ним лицом – коренастый, прямой, с только что подстриженным ежиком седеющих волос.
«Вам известно, господа, что нам предстоит долгий и трудный полет. Если мы вернемся, мы вернемся героями. Вполне вероятно, однако, что мы никогда не вернемся. Если космос бесконечен, мы будем лететь вечно. Если мы отклонимся от прямого курса, мы потеряемся – и тоже никогда не вернемся. Кроме того, конечно, существуют самые фантастические возможности – на нас могут напасть космические корабли инопланетян или существа, живущие в безвоздушном пространстве. Сами понимаете, что подобной чепухой можно пренебречь.
Наибольшую опасность создаем мы сами. Скука, мелочное раздражение – наши худшие враги. Здесь тесно, мы буквально будем жить бок о бок. Трудно представить себе ситуацию, быстрее провоцирующую самое худшее в характере человека. С вами, Боб и Джулиус, я уже летал неоднократно – знаю, что на вас можно положиться. Ты, Джей, представляешь своего отца – уверен, что так же, как все остальные, ты постараешься как можно меньше действовать другим на нервы.
Работы у нас немного. Хотелось бы, чтобы ее было больше. Джулиус, конечно, будет готовить еду и заведовать камбузом, – в голосе Хирэма появилась ироническая нотка. – Джей может заботиться о своих гироскопах – насколько я понимаю, он намерен регистрировать их показания… Что ж, каждому свое, как говорится.
Я возьму на себя первую вахту, вторую будет нести Джей, третью – Боб. Наши основные обязанности состоят в том, чтобы смазывать механизмы, отмечать в журнале то, что мы сможем увидеть на смотровых экранах, и следить за тем, чтобы эффективность расслоения пространства не выходила за пределы заданного диапазона. Каждый несет ответственность за соблюдение правил гигиены, в том числе в том, что относится к одежде и постели. Важность чистоты и аккуратности трудно переоценить. Ничто не деморализует команду больше, чем неряшливость и беспорядок. Бриться и носить свежую одежду – обязательно… Пока что это всё».
