Читать книгу: «Малкольм Янг. Человек, подаривший миру AC/DC», страница 2

2. «Я был на седьмом небе от счастья… Единственный в городе парень с Gretsch»¹⁰

Пути Малкольма Янга и средней школы для мальчиков «Эшфилд» разошлись в 1968 году, как только парню исполнилось пятнадцать. Их разногласия были непримиримы. Уильям Янг был категоричен с сыном, который к этому времени превратился в невысокого симпатичного темноглазого подростка с длинными волосами. Отец объяснил: чтобы бросить школу, нужно «освоить профессию». Не сумев устроиться учеником настройщика фортепиано, Малкольм пошел работать слесарем в компанию по производству нижнего белья Berlei.

Но все мысли занимала основная цель: жизнь рок-н-роллом. Малкольм довольно быстро понял, что музыка куда приятней стабильной работы, хотя непрекращающийся лязг фабричных станков Berlei вполне мог способствовать тяге Янга к тяжелым промышленным ритмам. Громкость была запредельной.

1968 год стал поворотным моментом в жизни Малкольма: он приобрел свою первую «настоящую» гитару – Gretsch Jet Firebird 1963 года. Здоровенная зверюга золотистого цвета. До этого приходилось играть на том, что кто-то отдаст, и пусть у этой гитары он тоже не был первым владельцем, все же был нюанс: ее подарил Гарри Ванда. Определенно хороший знак, словно музыкант хотел сказать: паренек этого достоин.

«Я был на седьмом небе от счастья, – вспоминал Малкольм в 1984 году. – Единственный в городе парень с Gretsch».

«У меня было полно этих гитар, а тут талантливый ребенок, у которого ни одного приличного инструмента, – рассказал Ванда писателю Джону Тейту. – Малкольма не нужно было обучать. Он – потрясный гитарист».

Малкольм даже пытался создать собственную группу с дьявольским названием «Блюз Вельзевула» (еще известную как «Резинка», или «Red House», что являлось отсылкой к одноименной песне Джими Хендрикса), в состав которой входил гитарист Ларри Ван Кридт, умевший играть блюз. Познакомившись с Ангусом благодаря гитарам Gibson, он вскоре начал джемовать с Малкольмом. Большую часть девяти месяцев, как вспоминал Ван Кридт в электронных письмах, он был частым гостем на Берли-стрит. «Я приходил к ним каждые выходные и оставался с пятницы по воскресенье. Семья Малкольма была очень гостеприимной, особенно мама».

На репетициях «Вельзевулы» отрабатывали классику рока шестидесятых: играли большую часть материала с Fresh Cream, дебютного альбома Cream, и с Are You Experienced Джими Хендрикса. Смелый и сложный выбор для кучки подростков. Но, пожалуй, главное, что Малкольм тогда приобрел, – высокая черная колонка, изготовленная на заказ их приятелем Биваном Боранджи. Она получилась огромной, гораздо больше самого Янга. Эта махина вселяла страх божий в любого, кто случайно оказывался в зале собраний скаутов в сиднейском пригороде Родс, где репетировали «Вельзевулы».

Что же до старшего брата Джорджа и The Easybeats, их будни сводились не только к шампанскому и фанаткам. Выпустив целую серию запоминающихся хитов – «Women (Make You Feel Alright)», «Come and See Her», «I’ll Make You Happy (Just Like Your Mama Wants)», парни готовились к новому этапу в жизни любой амбициозной австралийской группы: музыканты планировали уехать из страны. Но 9 июля 1966 года, в ночь перед отъездом в Лондон – эпицентр «поп-вселенной», – жена Гарри Ванды, Пэм, покончила с собой, наглотавшись снотворного. Все были в шоке; мало кто вообще знал, что у Гарри была жена, не говоря уже о маленьком сыне Йохане.

По пути в Лондон группа заехала в Перт, там, на летном поле рядом с бомбардировщиком «Ланкастер», наспех организовали выступление. Но случилось непредвиденное: четырехтысячная визжащая толпа разом хлынула вперед, из-за чего пришлось вмешаться местной полиции. «В какой-то момент, – писала The Canberra Times, – со взлетно-посадочной полосы стали уводить и уносить бьющихся в истерике девушек. Фанатки отчаянно сопротивлялись, оголяя животы и бедра».

Когда группа наконец взошла на борт «Боинга 707», направлявшегося в Лондон, возникла еще одна проблема – угроза взрыва бомбы, и музыкантов эвакуировали в полицейском фургоне в самую дальнюю часть аэродрома. Плохие предзнаменования преследовали их повсюду: смерть Пэм, давка в толпе зрителей, сообщение о заложенной бомбе. Может, кто-то пытался их предостеречь?

Внутри коллектива также произошли перемены: в Лондоне Джордж начал больше сочинять с Гарри Вандой, а не со Стиви Райтом, благодаря чему зародились крепкие музыкальные отношения. С того момента их творчество стало более замысловатым, амбициозным и не всегда строго коммерческим.

Спустя несколько месяцев после приезда в Великобританию Гарри и Джордж еще не успели добиться существенных результатов и как-то днем коротали время за просмотром выступления французской вокальной группы The Swingle Singers. Что-то щелкнуло, и по возвращении в студию родились характерные вступительные ноты их потрясающей фирменной песни «Friday on My Mind». Пластинка, которую продюсировал дерзкий американец Шелдон Талми, сорвавший куш с The Kinks и The Who, в конце 1966 года достигла шестой позиции в британских хит-парадах. Ни одна австралийская рок-группа не достигла такого успеха, The Easybeats стали первопроходцами. (В мае 1967 года, попав в чарты США, «Friday» заняла 16-е место.)

А в это время в Австралии у Малкольма сносило крышу. После отъезда Джордж регулярно присылал записи, которые, по его мнению, могли бы понравиться братьям, а также статьи о достижениях The Easybeats. Но потом все изменилось: Джордж стал звездой. Золотая пластинка «Friday» в рамке заняла почетное место на каминной полке в доме Янгов в Бервуде.

«Боже, как им это удалось?» – воскликнул Малкольм, пока они с Ангусом в очередной раз оттачивали мастерство игры на гитаре в еще большем стремлении превзойти брата.

Малкольм был настолько впечатлен, что однажды они с другом сбежали с уроков и, вернувшись домой, сняли со стены золотую пластинку «Friday», чтобы послушать ее на стереосистеме. Янг сгорал от любопытства: как же звучит золотая пластинка? Как ни странно, совсем не как «Friday on My Mind»: играла песня «Sorry», один из ранних хитов The Easybeats.

Благодаря Джорджу музыкальный кругозор Малкольма расширялся довольно быстро: он сильно увлекся гитаристами типа основателя Fleetwood Mac Питера Грина и Эрика Клэптона, особенно в период John Mayall & the Bluesbreakers. Ему нравились и блюзмены, в частности Мадди Уотерс. Много лет спустя Малкольм рассказывал в интервью Chicago Tribune, что чувствовал с ними глубокую связь: «Мы не понаслышке знали все то, о чем они пели. Когда семья, бросив все, срывается с насиженного места и переезжает на другой конец света из-за того, что отец не может устроиться на работу, ты не чувствуешь себя частью системы, если таковая вообще существовала. Певцы блюза рассказывают о повседневной жизни и задевают за живое».

Среди его кумиров был Чак Берри, Малкольм сходил от него с ума не меньше Ангуса. «Почти все, что он тогда делал, выходило великолепно», – прокомментировал Янг пик творчества Берри в 1950-е, когда вышли такие хиты, как «Maybellene» и «Roll Over Beethoven».

Еще одной песней, оказавшей огромное влияние на Малкольма, стала «My Generation» группы The Who (продюсером которой выступил тот самый Шел Талми); она изменила его представление о том, каким может быть трехминутный поп-сингл. Композиция казалась Янгу невероятной: очень мощная, гораздо тяжелее, чем «Битлз» или The Rolling Stones. «Она все в корне изменила».

Пока в Великобритании Джордж и Гарри предпринимали дальнейшие шаги после успеха «Friday», в Австралии Малкольм и Ангус отправились на одно грандиозное шоу. 21 января 1967 года The Yardbirds играли на стадионе в Сиднее, на том же, где два с половиной года назад выступали «Битлз». (Песня The Yardbirds «I’m a Man» была одной из первых пластинок, купленных Ангусом.) Шоу могло похвастать поистине звездным составом: зрители наблюдали выступления Роя Орбисона, The Walker Brothers и множества местных талантов, включая поп-звезду Джонни Янга (однофамилец).

«Царила потрясающая атмосфера, – рассказывал Ангус. – Выходили разные артисты, играли, они все оказались невысокими и невероятно милыми. Было очень круто». Особенно его впечатлил игравший смычком на гитаре Джимми Пейдж, который на тот момент входил в состав The Yardbirds. Их вокалист Кит Релф также произвел впечатление на Янгов – никакого самолюбования. «Он не пытался поразить вас бедрами, а сосредоточился на том, ради чего пришел: забацать немного рок-н-ролла».

В середине мая 1967 года Джордж с товарищами по The Easybeats вернулись в Австралию. Они сильно изменились: ушли в прошлое одноцветные костюмы и стоячие воротнички. Сходя по трапу, Янг выглядел словно рок-звезда в развевающемся шарфе и наряде с Карнаби-стрит, а усталые глаза Стиви Райта были скрыты за возмутительно большими очками овальной формы. Гарри Ванда был одет в черный кожаный жилет и рубашку. Они выглядели невероятно крутыми, но явно замученными – тот же изможденный вид, что и у AC/DC по возвращении из Великобритании в 1970-е.

В Сиднее группе организовали торжественный прием, на котором присутствовал лорд-мэр. «Три года назад, – писал один из репортеров, – мальчишки играли в прачечной общежития “Виллавуд” ради собственного удовольствия». Как и следовало ожидать, на выходе с мероприятия группу окружила толпа фанаток.

Однако несмотря на игривую перепалку между Стиви и Джорджем на встрече с прессой в Сиднее («Я талантлив, – рассмеялся Райт. – Не хотите предложить мне контракт?»), за кулисами The Easybeats потихоньку рассыпались. Райт чувствовал себя исключенным из творческого процесса, наркотики тоже сказались на группе, и, несмотря на громкую славу, у них не осталось ни гроша. Парни были в долгах, так как счета за долгие и иногда непродуктивные сессии в студии лишь росли.

Несмотря на несколько замечательных музыкальных моментов, дальнейшая судьба The Easybeats – классический пример того, как не добиться успеха. В августе 1967 года они гастролировали по США с эстрадным певцом Джином Питни – не самое подходящее место для группы, балующейся галлюциногенами. Во время тура по Штатам у них появились друзья в высших эшелонах власти: австралийская писательница-экспат Лилиан Роксон, влиятельная фигура, ставшая крайне необходимой поддержкой группы. Она называла Джорджа гением. Лу Рид, завсегдатай ночного клуба Max в Канзас-Сити, так сильно влюбился в «Falling Off the Edge of the World» Ванды и Янга, что постоянно ставил ее на музыкальном автомате в задней комнате клуба. «Это одна из самых красивых песен в мире», – заявил он Роксон.

Но повторить мировой успех «Friday On My Mind» у них не вышло. «Hello, How Are You» попала в топ-20 Великобритании в апреле 1968 года, но Джордж ее ненавидел, называя «пошлым плаксивым дерьмом». Два месяца спустя у их сингла «Good Times» появился известный поклонник в лице «битла» Пола Маккартни. Говорят, услышав за рулем эту песню, он свернул на обочину и позвонил на радиостанцию BBC, требуя, чтобы ее включили еще раз. Тем не менее хитом она не стала. В июле они выступали в Королевском Альберт-холле на концерте Sounds’68, сыграв на одной сцене с впечатляющим составом артистов: The Move, The Byrds (с Грэмом Парсонсом), Джо Кокером, The Bonzo Dog Doo-Dah Band и The Alan Bown Set. К августу 1969 года The Easybeats хорошенько поработали, оставив после себя еще один классический сингл, душевный, зажигательный «St. Louis», который по иронии судьбы попал в топ-10 °CША уже после того, как группа отказалась от дальнейших попыток выйти на мировой уровень.

Вернувшись домой в октябре 1969 года, The Easybeats отправились в пятинедельный тур, планируя дать 35 концертов. А тем временем в группе жизнь не стояла на месте: Гарри Ванда был помолвлен с 21-летней Робин Томас из Мельбурна. Стиви Райт еще после отъезда в Лондон обручился со своей невестой Гейл Бакстер. Басист Дик Даймонд также был помолвлен, с актрисой Шарлин Коллинз. Теперь парни были не просто поп-звездами; они собирались стать семьянинами. «Австралийский Женский еженедельник» был немало шокирован: «Поклонницы The Easybeats… будут обескуражены, узнав, что трое их кумиров совсем скоро покинут ряды холостяков».

Когда музыкантов спрашивали о будущем The Easybeats, парни не признавались, что планируют распустить группу, но инсайдеры знали, что конец не за горами.

В последнем туре их поддержала подростковая поп-группа из Перта The Valentines, которая выпустила кавер на песню Ванды и Янга «Peculiar Hole in the Sky», а не на громкие хиты, такие как «Build Me Up Buttercup»¹¹. Одним из двух вокалистов в The Valentines был местный хулиган Бон Скотт, буйный ребенок с приводами и дьявольским огоньком в глазах. The Valentines одевались в одинаковые костюмы из красного бархата, а татуировки Скотта маскировали под несколькими слоями тонального крема.

После выступления в практически пустом зале в Вуллонгонге 26 октября The Easybeats распалась. Едва ли это можно назвать достойным прощанием с новаторской группой. После пяти хитов, ставших лидерами австралийских чартов, и глобального успеха «Friday On My Mind» у них каким-то образом накопилось долгов на 85 000 долларов.

Ванда и Янг вернулись в Великобританию, занялись написанием песен и продюсированием, надеясь погасить часть долгов и усовершенствовать студийные навыки. Они также условились: их будущие клиенты не совершат тех же роковых ошибок в бизнесе, что и The Easybeats в силу неопытности, таких как подписание противоречивых контрактов на запись внутри одной страны. В творческом плане The Easybeats потерялись в причудливой поп-музыке, пытаясь создать собственный Sgt. Pepper’s¹², хотя их сильной стороной были отличные рок-композиции типа «St. Louis».

Со временем Малкольм Янг тоже выиграл от музыкального манифеста Джорджа: надо быть проще; выясни, что у тебя получается лучше всего, этим и занимайся. Больше никакого «пошлого плаксивого дерьма». Не страдай херней. И когда дело дойдет до бизнеса, не вздумай облажаться.

* * *

У Малкольма тоже наступила пора перемен. Однажды в конце 1970 года Ангус крикнул ему из коридора на Берли-стрит, 4: «К тебе тут пришли какие-то парни».

У него были гости.

В дверном проеме стояли музыканты из сиднейской группы Velvet Underground: барабанщик Герм Ковак, гитарист Лес Холл, басист Стив Крозерс и вокалист Энди Имлах. Группа существовала с 1967 года, играя на танцплощадках хиты того времени. И вот им понадобился новый гитарист. На недавнем Шоу Тувумба в Квинсленде хедлайнер мероприятия Стиви Райт поделился с группой дельным предложением и актуальным советом.

«Вам лучше заменить гитариста, – сказал им Райт. – И я знаю, кто вам нужен. Его брат – Джордж Янг из The Easybeats».

С этими словами он сорвал постер со стены и записал имя и адрес Малкольма. The Easybeats, может, больше и не существовали, но имя Джорджа все еще имело большой вес.

Телефона у Янгов, скорее всего, не было, поэтому Ковак с ребятами решили наведаться лично, надеясь застать Малкольма дома. Однако они чуть было не бросились наутек, когда дверь дома № 4 по Берли-стрит открыл крохотный бритый скинхед, в высоких ботинках с металлическими мысами и угрожающей ухмылкой на лице, обнажавшей зубы странного зеленоватого оттенка.

«Эм… мы пришли пообщаться с гитаристом», – набравшись смелости, пробормотал кто-то. Посетители были сбиты с толку: что это, черт возьми, такое?

Страшный гном – он же Ангус Янг – кивнул и исчез в доме, пытаясь докричаться до брата.

Но как только родители Малкольма, Уильям и Маргарет, поприветствовали нежданных гостей, музыканты сразу успокоились и почувствовали себя как дома. Они попали в небольшое, скромное, но уютное жилище. За исключением золотой пластинки Friday on My Mind на каминной полке, они не увидели никакой атрибутики рок-звезд. Рядом с диском стояла свадебная фотография Джорджа и его жены Сандры. Из гостиной можно было попасть в спальню Малкольма и Ангуса.

Мать семейства направилась на кухню, чтобы заварить чай. Вошла Маргарет, которая жила в задней части дома с мужем Сэмом (бывшим роуди The Easybeats) и их десятилетним сыном. Девушке сразу понравился Ковак, особенно когда выяснилось, что он трезвенник и каждое воскресенье ходит в церковь. Она чувствовала, что он – зрелая и гармоничная личность. Маргарет окрестила его «дядя Герм».

Затем с важным видом в комнату вошел Малкольм, одетый в свой стандартный прикид: джинсы и любимую зеленую футболку. Ковака впечатлило, как парень держался. Казалось, он настроен серьезно.

«Не знаю, самосознание ли это, – позже объяснял Ковак, – но… Следующие 40 лет я видел это сотни раз: выражение лица и бодрая походка оставались неизменными».

Пока они болтали, у Ковака возник вопрос.

– На каком языке вы все говорите? – спросил он у Малкольма. Парень не мог разобрать ни слова из речи Янгов. Пусть семья и уехала из Шотландии, но кашеобразный говор остался.

– Придется вам стать шотландцами, – усмехнулся Малкольм.

Музыканты пригласили его к себе в Мона Вейл поджемовать. Их удивило, как обыденно парень сообщил матери эту новость. До этого пригорода в северной части города было больше часа езды.

– Эй, ма, я ужжаю, – сказал Малкольм. – Вернусь завтра.

И все. Но Ангус отказался отпустить их, не продемонстрировав собственных виртуозных навыков. Он завел гостей в их с братом комнату, где принялся бесноваться со своей Gibson SG, прыгая с кровати на кровать, катаясь по полу, корча безумные гримасы, выдав весь арсенал своих выходок, которые позже станут его визитной карточкой на сцене. Музыканты Velvet Underground быстро сообразили, что Ангус играть умеет, но это не значит, что критиковать парня было не за что. В конце концов, ему всего лишь пятнадцать – он еще ребенок.

Когда сольное выступление закончилось, Ангус повернулся к собравшимся и спросил: «Ну? Ческажте?»

Ковак на мгновение задумался, а потом с издевкой спросил:

– Ты хоть аккорды-то какие-нибудь знаешь?

Джем в Мона Вейле прошел хорошо, лучше, чем все предполагали. Парни отработали внушительный и довольно занимательный список песен: «Jumpin’ Jack Flash» The Stones, «The Stealer» и «All Right Now» группы Free, «I Hear You Knocking» Дэйва Эдмундса, «Black Night» Deep Purple, «Get on the Right Road» Гари Райта и «Venus» Shocking Blue. Малкольм ясно дал понять, что он не только надежный ритм-гитарист, но может и соляк запилить, если потребуется, перехватывая инициативу в таких песнях, как «I Hear You Knocking», «Venus», «Get on the Right Road» и «No Matter What» группы Badfinger. Лес Холл предложил Малкольму разделить партии соло-гитариста, и тот не раздумывая согласился.

«Янг был прирожденным музыкантом, – рассказывал Ковак. – Он невероятно быстро схватывал новые песни».

«Парень без проблем вписался в коллектив, – вспоминал басист Стив Крозерс. – Дело в том, что у него напрочь отсутствовало эго. Он всегда был в отличном настроении и не прочь повеселиться, а если его что-то не устраивало, парень просто замолкал и качал головой».

Крозерс понял, что Малкольму многое нравилось в Velvet Underground. «Длинные волосы. Собственный фургон. Работы было валом, мы пахали сутками, и у нас уже вышел сингл. Малкольм же был еще пацан; естественно, мы его впечатлили».

Композиция, на которую ссылался Крозерс, – кавер на «Somebody to Love» группы Jefferson Airplane. Его выпустила компания Festival Records в начале 1970-х, и, хотя песня провалилась, это была профессиональная запись.

Вернувшись в Бервуд, Малкольм сообщил, что его приняли в группу. Родители колебались: хотя занятия музыкой в семье поощряли, мать с отцом не считали рок-н-ролл стабильной работой, особенно после всего, что пережил Джордж в The Easybeats. Их также беспокоило – и небезосновательно, – что из Малкольма Янга не выйдет помощник слесаря и токаря. Что, если у него не будет надежного тыла?

А вот Ангус был в восторге: «Можно мне приходить к вам на выступления?»

Малкольм сомневался, что это хорошая идея, но тут вмешалась сестра.

– Только если дядя Герм будет за тобой присматривать.

На том и порешили. Несмотря на то что Ангус был несовершеннолетним, ему разрешили сопровождать группу и смотреть, как играет брат, а Ковак согласился за ним присматривать. Взамен Ангус взялся снабжать музыкантов после каждого выступления тостами с пастой веджимайт¹³ и шоколадным молоком Ovaltine. Так, совершенно случайно, он стал поставщиком провианта.

* * *

Малкольм привлек внимание управлявшего семейной империей Теда Альберта, бизнесмена и продюсера, продвигавшего The Easybeats. После их распада компания сорвала куш благодаря англичанину-экспату Теду Малри, бывавшему когда-то в доме Янгов, и его потрясающей песне «Falling in Love Again», которая в марте 1971 года вошла в десятку лучших. Авторами и продюсерами песни стали не кто иной, как Ванда и Янг. Дни Малри в качестве водителя бульдозера в департаменте шоссейных дорог были сочтены, а у Гарри и Джорджа началась белая полоса.

Тед Альберт был толковым бизнесменом: он подписывал контракты с собственным лейблом Albert Productions, затем нанимал студию для записи и работы с музыкальным материалом (пока в 1973 году у них не появилась своя, на пятом этаже в здании на Кинг-стрит в Сиднее, также принадлежащем семье). Затем готовый продукт сдавали в аренду крупному лейблу EMI, занимавшемуся производством винила, а также маркетингом и распространением. Артисты также подписывали контракт с J. Albert & Son, их собственным издательством. По сути, Alberts был универсальным музыкальным магазином.

Однажды Уильям сказал сыновьям, что к ним в Бервуд «приедет человек из звукозаписывающей компании». Тед Альберт, который был привязан к Янгам, иногда наведывался в гости к семье. В этот раз во время беседы с отцом семейства он внезапно затих, когда услышал музыку, доносившуюся откуда-то из недр дома.

– Кто это? – спросил он.

– Это Малкольм и Ангус, – ответил Уильям.

Альберт впервые встретил Малкольма и Ангуса в середине 1960-х, во время звукозаписи The Easybeats, и подарил ребятам кассетный диктофон для домашних экспериментов. Теперь же он лично убедился, что братья развиваются как музыканты.

Внимательно слушая, он сказал: «Если они решат чем-нибудь заняться – отправьте их ко мне».

В тот день заложили фундамент отношений длиной в сорок лет. Радар Теда Альберта безошибочно улавливал качественный рок-н-ролл.

Герм Ковак рассказывал, что Альберт был уважаемым человеком. Он записывал группу Ted Mulry Gang под лейблом Alberts. «Когда он [Альберт] говорил, мы слушали; он напоминал любимого всеми директора школы… Моментально к себе располагал».

* * *

В апреле 1971 года Малкольм дебютировал в составе Velvet Underground в зале The Rivoli в Парраматте. Их сет-лист состоял сплошь из каверов: «Brown Sugar» The Rolling Stones и «Ride Captain Ride» Blues Image, «Black Night» Deep Purple и песни Badfinger и Slade – даже «My Sweet Lord» Джорджа Харрисона, нехарактерно мягкая для них композиция, каким-то образом затесавшаяся в сет, вдобавок ко всему включавшая соло Малкольма.

Янг с удовольствием исполнял фолк-рок «Mrs Robinson» дуэта Simon & Garfunkel’s; ему особенно нравилось запоминающееся гитарное вступление, и, чтобы довести его до совершенства, он заимствовал акустику Ковака. У Малкольма была более мягкая музыкальная сторона, о которой мало кто знал. В его коллекции были копии самых первых альбомов Элтона Джона и некоторые сольные работы Пола Маккартни в стиле софт-поп; Янг был неравнодушен к мелодичным авторам-исполнителям.

Малкольм с радостью рассказывал истории о The Easybeats своим товарищам по группе. Иногда по радио звучала песня, и он с нотками гордости в голосе отмечал: «Это брательник мой написал».

The Velvets отыграли концерт в католической школе Santa Sabina College в Стратфилде недалеко от дома Янгов. Получилось настоящее шоу: Малкольм и Лес Холл устроили гитарную дуэль во время песни The Stones «Can’t You Hear Me Knocking», длившейся в итоге около двадцати невероятных минут. Вполне возможно, что именно тогда наблюдавший за происходящим Ангус изменил свои убеждения и решил, что рок-н-ролл – его будущее. Шоколадное молоко было особенно сладким в тот вечер.

В скором времени Малкольм и Ковак написали свою первую песню – «Coming Home». В дуэте возникли разногласия из-за второго аккорда в припеве.

– Так нельзя играть, – сказал ему Ковак.

– Почему нет? – ответил Малкольм.

– Ты играешь на открытых струнах в стандартном строе. Это неправильно. Что это за аккорд? – вызывающе спросил Ковак товарища по группе, нарушавшего все правила.

– Не знаю, – пожал плечами Малкольм, глядя на гитару. – Но ведь звучит здорово.

Ковак не нашелся, что ему ответить, и в песне не стали ничего менять.

Один из самых первых выездов Velvets был в Масуэллбрук, что в нескольких часах езды к северу от Сиднея, где группа выступала в концертном зале городской Школы искусств. Янг и Ковак сидели друг напротив друга в номере отеля через дорогу, Герм перебирал аккорды на своей Maton, а Малкольм совершенствовал свои гитарные партии – привычное дело во время поездок. Когда они оказывались ближе к дому, Янг проводил воскресные дни у товарища, и они часами джемовали джаз. Это их очень сблизило. «Он был великим джазовым гитаристом. Знал все аккорды и фишки», – вспоминал Ковак.

У группы был нескончаемый поток работы. В одном только Сиднее насчитывалось по крайней мере полдюжины мест, где им предлагали выступить. «Это даже больше, чем у “Битлз” в Гамбурге, – подметил басист Крозерс. – Иногда бывало скучно и утомительно, но зато мы стали отличными музыкантами».

Слухи разлетались быстро, Velvets снискали солидную репутацию, а теперь с ними играл брат Джорджа Янга, – и один из журналистов под псевдонимом Тетушка Агнес написал про группу в еженедельнике Go-Set. «Второе дыхание [у Velvet Underground] открылось в апреле 1971 года, – говорилось в статье. – Теперь на сцене пять счастливых лиц, а рок-музыка льется из кучи усилителей, стоящих в глубине сцены. Velvet Underground снова на высоте: состав пополнился… вторым гитаристом Малкольмом Янгом. Изменения явно пошли группе на пользу», – резюмировала Тетушка Агнес.

Малкольм был очень впечатлен миром The Velvets. Он еще никогда не играл в таком профессиональном коллективе, его предыдущие группы редко выходили за пределы залов собраний скаутов. «Думаю, когда он только пришел к нам, – рассказывал Крозерс, – был слегка поражен тем, что мы звучим так же, как на пластинке, и что собираем большие площадки. Труднее всего было заставить его сменить зеленую футболку и джинсы на что-то более броское».

Когда группа заехала в Бервуд по пути на концерт, Малкольм ясно дал понять, как сильно уважает ребят. Парень не только предложил им чай, но и шмыгнул на кухню, чтобы самостоятельно его приготовить. Никто из членов семьи раньше не замечал за ним ничего подобного. Все, что связывало Малкольма с кухней, – добыча пропитания. Ангус изобразил сердечный приступ. Мать потеряла дар речи.

Малкольм и Ангус продолжали свои полевые исследования, оказавшись в мае 1971 года среди 30 000 зрителей на ипподроме Рандвик на очередном масштабном шоу под открытым небом. Хедлайнером значились Deep Purple, среди артистов также была рок-группа Manfred Mann’s Earth Band, однако братьев гораздо больше интересовал британский коллектив Free. Именно в такой группе Малкольм мечтал однажды стать лидером: безудержные рокеры, игравшие много блюза. Впереди душевный вокалист (Пол Роджерс), а сзади на барабанах ритм-машина по имени Саймон Кирк. У них в составе еще был впечатляющий гитарист Пол Коссофф, ориентирами которому, как и Малкольму, служили Эрик Клэптон и Джими Хендрикс.

Наслаждаясь в тот день шоу, Малкольм, конечно, понятия не имел, что их с Коссоффом пути пересекутся всего через несколько лет самым неожиданным образом.