Реклама
Читать книгу: «Дура – Бенина мать», страница 2
Глазов: Вот она рабская власть…Пора покидать этот чулан. После этих грязных слов… хочется воли! Предлагаю заглянуть ко мне и продолжить вечер. Тем более, что я живу один.
Бутов: Мысль неплохая. По дороге прихватим еще…
Выходят и презрительно не смотрят на подававшего голос.
Скромная двухкомнатная квартира.
Саматова: Видно, что женщины здесь не было давно.
Глазов: Да, жена умерла несколько лет назад, после нелепой гибели сына от руки бандитов.
Бутов: Когда нет близких, человек становится жестче.
Глазов: И лишаешься радости быть понятым…
Саматова: Наблюдается самоотрешенность в быту…Гляди! (удивленно)…На стене гитара…
Глазов: Это по молодости играл и даже пел.
Бутов: Наверно, туристические и лирические песни. На природе…у костра… Мне тоже нравилось…
Глазов: Да, это своеобразный глоток свободы и самовыражения…Мне даже говорили, что получается не плохо… А потом почувствовал, что не то – слабо. И как отрезало. Либо хорошо, либо…
Саматова (берет гитару, перебирает струны, начинает петь):
Протираю окно запотелое,
В двух светах на белом пишу…
О, зеленое, желтое, белое…
Что выберу?..
Что решу?..
Глазов: (Смотрит с одобрением) Очень неплохо…
Саматова: Сегодня мне некуда идти. Я, пожалуй, останусь у тебя.
Глазов кивает.
Звонок в дверь. Глазов открывает, входит сосед.
Тихонов: Тимофей Ильич, по-соседски не выручишь деньгами. Совсем издержался…
Глазов: Ты же работаешь…Что уже все потратил?
Тихонов: Да вот по случаю вложил в акции «Гермес».
Глазов: Название красивое…Надеешься разбогатеть?
Тихонов: Думаю, хуже не будет…
Глазов: Ну, думай…думай, только для этого не несут последнее.
Тихонов: Как все…(Оглядывается)…Давно не было у тебя такой веселой компании… А то – все один, да один.
Глазов: Садись, Емельян Егорович, сколько могу – помогу. Хочешь рюмашку пропустить?
Тихонов: Ну, разве уж самую малость. Я же не пью. Но: «В таких случаях пьют даже трезвенники и язвенники».
Сосед осторожно садится за стол.
Тихонов: Завидую тебе, Тимофей Ильич! Всегда у тебя и деньги, и хорошее настроение…
Глазов: Ну, деньги не всегда способствуют хорошему настроению…
Тихонов: Мне кажется, будь ты попроворнее, мог бы миллионами ворочать.
Глазов: Пожалуй, если, например, …при подписании контрактов брал взятки.
Тихонов (с удивлением): И ты не брал, имея такую возможность?
Глазов: Представь себе, не брал. И тем самым удивлял иностранцев, которые, кстати, восхищались за это русскими людьми. Не в пример, сегодняшним…
Тихонов: Ну, … ты и…
Глазов: Хочешь сказать, дурак?
Тихонов: А что, не так? Я бы…
Глазов: Хотел бы надеется, что еще что-то в твоих словах, кроме зависти. Похож ты на Иванушку-дурачка, … но у него рядом был Конек-горбунок, а у тебя …ничего…
Жизнь, как шахматная игра. Один неверный ход, и очень трудно вернуть равновесие или преимущество…
Тихонов: Это все слова.
Глазов: Это только кажется, что решаешь проблему жульничеством. Скорее, временным благополучием загоняешь себя в тупик…
Тихонов: Ты, наверное, просто боишься.
Глазов: Ничего ты не понял! Не хочу продавать себя…и тебя, и всех....Это кажется, что только пустяк и даже радость обладания преимуществом…Традиция эта высшего происхождения…
Тихонов: Что это за «высшее происхождение»?
Глазов: Слышал о смертных грехах? Среди них: гордыня и зависть – главные враги…
А ты завидуешь к тому же…по своей глупости. Потому что таким Иванушкам-дурачкам, как ты, просто не предлагают взяток, а элементарно дурят … на лохотроне.
Бутов: Вот именно. (Обращаясь к соседу) Сам-то тоже со своими качествами… не преуспел, вижу?
Тихонов: Не преуспел, но думаю, все будет хорошо. Все образуется. Я надеюсь на новое правительство.
Глазов: Вот-вот. Правительство, особенно бесконтрольное, как сейчас, всегда будет думать сначала о себе и все свои промахи спихивать на неумение своего народа работать.
Тихонов: Ну, я привык доверять и надеяться.…
Глазов: Надеется можно, когда страной руководят ответственные люди… умеющие страдать за дело и людей…Как в стихотворении:
«Девушка пела в церковном хоре…
О всех усталых в чужом краю,
О всех кораблях ушедших в море,
О всех забывших радость свою…»
Тихонов: Не люблю я стихи…
Глазов: В том то и все дело! И тогда тебе нечего надеяться и на сегодняшнюю прозу…
Тихонов: Я верю в справедливость. Любая власть – от Бога.
Глазов: Вот весь ты здесь, Емельян Егорович. Знаю, что не знаешь ты, что такое верить в Бога… И верить остается тебе только во всемогущую говорящую щуку.
Тихонов: Ой, ты и шутник, Тимофей Ильич!
Бутов: Да, мы все шутники. Давай (Обращается ко всем) по последней.
Глазов: Русский народ все шутит, а когда отберут последнее – берегись!
Бутов: Ну, мне надо собираться… Завтра забегу часам к десяти. Махнем в мебельный.
Сосед: Я тоже, пожалуй, пойду.
Глазов передает деньги соседу. Он и Бутов уходят.
Саматова: Я поживу у тебя, если не возражаешь…
Глазов: (Кивает) К сожалению, на ужин могу предложить только чай.
Саматова: Это замечательно! Все-таки дом всегда успокаивает. Особенно чувствуешь это, когда его отбирают.
Уходит в ванную. Глазов заваривает чай. Саматова возвращается, садится за стол, обнажая грудь.
Саматова: Я ведь не буду спать на раскладушке, которую ты хотел мне предложить.
Глазов молча пьет чай.
Саматова: Думаю, ты не прочь пожить со мной несколько дней?
Глазов: Я как-то случайно за границей попал в публичный дом, но, сознаюсь тебе, ничего не смог сделать. Наверное, должно быть что-то свыше…чтобы человек захотел быть… мужчиной… или женщиной…
Саматова: Ты хотел сказать, надо понравиться. Неужто, я тебе не нравлюсь? Но… время у тебя будет для этого.
Скидывает халат и идет в спальню. Глазов, немного погодя, идет за ней следом.
Действие второе
Офис. Грошев с Ицигиным обсуждают очередную сделку.
Грошев: Партнер надежен, в смысле денег?
Ицигин: Да, я проверял. И знаю его давно. Клиент состоятельный, можно сказать, богатый. Правда, в случае разрыва сделки будет трудно доказать, что наши обязательства полностью выполнены.
Грошев: Так надо сделать такой контракт
Ицигин: Нам необходим опытный специалист для составления и согласования договоров на более выгодных условиях.
Грошев: Сейчас главное не воздух гонять, а иметь деньги или твердый товар. Надо добиться, чтобы он работал только с нами. Поэтому соглашайся на любые условия. Подписывай договор и не тяни, а то упустим шанс. В случае чего, возьмем его за горло.
Звонок. Грошев берет телефонную трубку.
Грошев: Заходи.
Входит Саматова, садится и становится свидетелем разговора.
Грошев: Надо подумать, как его финансы покрепче притянуть к нашим делам. Пообещай что-нибудь. Ну, скажи, что мы собираемся свой банк организовывать.
Ицигин: Да не будет он просто словам доверять – не тот человек. Здесь документы нужны.
Грошев: Значит, надо создать эти документы! И так сделать, чтобы он их увидел и поверил. Чтобы заинтересовался, захотел участвовать…
Ицигин: Опять нужен опытный человек. Такую лису трудно провести.
Саматова: Могу порекомендовать человечка. Случайно познакомились. Большой опыт во внешней торговле. Сейчас – безработный.
Грошев: Приведи…Арон, поговори с ним. Если это то, что нужно, обещай златые горы и загружай на полную катушку…
(Немного подумав) Надо получше обставить офис. По договору арендодатель обеспечивает мебель. Так надо требовать!
Ицигин: Договор подписали только вчера. Нужны деньги на первый платеж.
Грошев: Решай сам!
Ицигин: Легко сказать, когда на счету почти ноль.
Грошев: Это – твоя проблема.
Ицигин выходит.
Саматова: Ты обещал решить вопрос с жильем, когда наберу зеленых. Я почти собрала.
Грошев: Ох, трудно! Сейчас надо раскрутиться немного. Поживи пока у друзей. Два-три раза в неделю у меня можешь оставаться. Надо терпеть… А деньги давай.
Саматова: Не хочу я так! И денег не дам.
Грошев: Ну, брось… Вечером занесешь, если сейчас не хочешь.
Саматова: Не надо на меня давить! Я совсем не на это надеялась. Совсем иное о тебе полагала…
Грошев: Не знаю, что ты полагала, но в нынешнее время ничего гарантировать нельзя.
Саматова: Я ведь в тебе покровителя видела. Надеялась на помощь… Не надо, Грошев… Не приду я сегодня. У меня есть, где остановиться.
Грошев: Нашелся кто-то?
Саматова: Представь, нашелся!
Грошев: Уж не тот ли внешнеэкономический деятель?
Саматова: А то! Солидный человек. Одинокий. Квартира.
Грошев: Квартира? Это интересно. Одинокий. Очень интересно…
Саматова: Сейчас я ему позвоню. Пусть поговорит с Ицигиным. Я думаю, что он не останется без работы.
Грошев: Пусть поговорит…
Саматова выходит. Грошев вызывает своего телохранителя Солдатова.
Грошев: Игорь, собери мне всю информацию о человеке, который придет сегодня к Ицигину. Он, наверное, будет у нас работать. Самое главное: почему живет один и есть ли родственники?
Квартира Глазова. Саматова встречает его у дверей.
Саматова: Что-то ты поздно сегодня?
Глазов: Вроде некрупный бизнес и большой загруженности нет, а вынуждают допоздна засиживаться. Малопонятные и необъяснимые указания…Тупо…Странно…
Саматова: А я время не теряю. Навожу уют. Посмотри… У тебя хорошая квартира!
Глазов: Чувствуется … женская рука…
Саматова: Опять критиковать будешь, мол, поменяла твой уклад…
Глазов: Мне даже нравится.
Саматова: Но нет радости… в словах…
Глазов: Это – работа…. Что-то неправильное, не мое! И сулит мне это все большие неприятности…
Саматова: Кто же тебя так тревожит?
Глазов: Конечно, твой знакомый. У него в глазах что-то нездоровое, бесовское, вороватое… И я вижу, что именно это доставляет ему истинное удовольствие! Какая-то увлеченность обманом…
Саматова: Возможно, ты преувеличиваешь. Надо подождать, и все будет нормально. Давай лучше поговорим о нас…
Глазов: …Ты права…Странно, но мне теперь хочется, чтобы ты была все время здесь. Кажется, что этот случай в подвале – подарок судьбы…
Саматова: Сначала хотела побыть несколько дней. Потом привязалась. Ах, если бы знать, что хочет женщина… Сама бы с удовольствием послушала…Все-таки женщина должна быть частью мужчины…Неслучайно, что она из его ребра и произошла…
Глазов: Ребро Адама – красивая сказка. Женщина появилась на земле значительно раньше мужчины. Она ближе к однополому существованию жизни. И потому женское начало более глубокое …
А мужское – родилось позднее…оно ближе к духу… Святой дух выше пола…и способен к рождению от женщины непорочной… Это так понятно… и непонятно… Непорочной…
Саматова: Порой мне казалось, что ты какой-то блаженный. Но эти твои рассуждения притягивают… Я мало чего понимаю… Но много видела мужчин. Люблю свободу, силу… А вот выразить все это не могу, да и не хочу… Наоборот, что-то неестественное в том, что связывает с тобой, а душа просит быть рядом…
Глазов: Женщинам приятно слушать.... Потому, что когда глубоко ощущаешь, хочется закрыть глаза…Но слова, если они из глубины – это часть тебя… Вот произнес слово…и лишился части духа своего… Потому часто мужчины молчуны… (Смеется).
(Опять серьезно): Слово имеет силу, когда оно напряжено, как тетива…Есть у Пастернака такие слова…
Саматова: Мужчины, которых помню, казались невыразительными в словах, но их сила, действительно, притягивала. Но никогда раньше не задумывалась об этом… А теперь готова с тобой и молчать.
Глазов: Позавчера я зашел на кладбище, где жена похоронена… Я ведь крещеный. Хотел побыть с ней, рассказать, как повстречался с тобой. Хотя это, наверное, и не обязательно…
Саматова: А я не знаю даже своей веры.
Глазов: (Не вслушиваясь продолжает) Потом зашел в церковь, постоял у иконы Богоматери… Богоматерь – очень сильно! Подле нее каждый может почувствовать себя сыном Божьим. Сила, близкая к истине… Стало тепло, покатилась слеза… Проходил священник, посмотрел и говорит: «Надо чаще ходить в храм». Я много потом думал, может он прав?
Саматова: Наверное, тебе это надо…
Глазов: Церковь только создает впечатление мечты, но никуда не ведет. Как бы ждет тебя, не отходит, или как бы идет вместе… И здесь вовсе нет власти… Церковь имеет меньше власти над нами, нежели над невидимыми микробами и комарами. И в том ее сила.
Саматова: Но люди верят во что-то. Нельзя же, чтобы так много людей ошибалось.
Глазов: Скорее, это интуиция, которая нам подсказывает, что желание жить своим узким мирком или за счет других – это тупик. Есть что-то рядом, более глубокое, широкое, безбрежное, в чем можно раствориться, чем можно насытиться…
Саматова: Ну, опять тебя понесло…
Глазов: А, знаешь… Самый главный храм – это человек. Настоящий храм! И тело человеческое – храм. А сколько силы в прикосновении… И ведь церковь построил человек, а человека – природа. И человек разлит в природе. И знания тоже сохраняются, даже не в книгах, а в человеке. Странные они, люди… Слабые, кроткие, но сильные в мыслях.
Саматова: (Задумчиво) Пожалуй…можно однажды услышать, и стать как пронзенной…
Глазов: А как ты думаешь, как быть непорочной?
Саматова: Ну, вопрос, этот не для меня…
Глазов: Просто быть истинно свободной. Жить без пошлости и быть независимой.
Саматова: Я тогда, в подвале, не рассказала о себе. А у меня ведь тоже своя судьба. И ты был прав: много ошибок, но…
Глазов: Может не надо, я вижу в тебе только чистую девушку.
Саматова: Надо хоть немного рассказать. А то будет фальшиво как-то.
Мой первый… Он был старше, я была очень молода. Сначала мне показалось, что никогда не буду с ним вместе. Потом он стал приглашать в свои компании. Весело, вино, танцы… Привыкла быть вместе с ним… Никто другой не претендовал, хотя в компаниях были люди, которые мне нравились. Приходил ко мне домой… кстати, с моими родителями был в хороших отношениях. Потом предложил замуж. Все, как говорится, честь честью… А мне до конца не хотелось отвечать твердое «да». Я все молчала… Подруги и знакомые удивлялись, что это я не соглашаюсь? Потом, наконец, согласилась, и он был искренне рад. Еще до свадьбы мы стали близки. Он был, как ручной, готов был все сделать… Потом – пышная свадьба.
Глазов: Так в чем же проблемы?
Саматова: Казалось, не было проблем. Переехала в его просторную квартиру. Через некоторое время забеременела. И вдруг, как снег на голову, вместо радости он мне и говорит, что надо сделать аборт. «Сначала надо на ноги встать, пожить для себя…». Я тоже дурой была, но в этом было что-то неприятное, противоестественное: так любил, а ребенка не хотел. Устроил мне хорошего врача… После аборта врачи сказали, что может совсем не быть детей… Потом пошли ссоры, … он начал пропадать. Однажды не приходил несколько дней. Я по глупости думала, что что-то произошло, представляла себя молодой вдовой, отвергающей всех мужчин… А он пришел и сказал, что уйдет, надолго… И опять пропал. Я жила одна. Сначала переживала, потом плюнула. После развода жила одна. Прошло время. Были встречи, случайные знакомства. Потом понравился один человек. По-настоящему полюбила, и он хотел детей… И вдруг счастье – забеременела! Но на беду…беременность оказалась, внематочной. После операция поняла, что детей не будет никогда… Я сама порвала с этим человеком, и потом уже ничего глубокого не хотела. И, кстати, не жалею. Может, это моя судьба…
Глазов: Возможно… Чувства вообще ближе к жизни, чем разум и осмысление окружающего…
Саматова обнимает Глазова.
Саматова: Странная встреча у нас случилась. Возможно это и закономерно… Кстати, тут на днях заходил этот, твой друг, Бутов. Тебя не было, и я направила его в ваш офис.
Глазов: Да, он заходил на работу ко мне. Он долго беседовал с помощником Грошева…
Может его тоже возьмут на работу к нам? Опять твое протеже?…
Саматова: Первый раз слышу об этом.
Глазов: Бутов….Как ты назвала его – Веня…Но он Федор…Что-то в нем есть хорошее…и даже истинное…
Саматова: Я не заметила. (Продолжает песню):
«Судьба моя, моя отрада
Здесь все мое, здесь только я.
Затеплю тихую лампаду,
Люблю ее. Она моя»
Офис. Ицигин и Глазов обсуждают текущие сделки.
Глазов: Договор составили, согласовали на выгодных нам условиях и подписали без замечаний. Аванс получили. Надо начинать работу, но почему-то никаких телодвижений. Может, это манера нашего руководителя?
Ицигин: Ваша задача – юридически грамотные договора, закрепляющие интересы фирмы. Все остальное – наши проблемы.
Глазов: Но я не привык работать в таких узких рамках!
Ицигин: Вам должно быть все равно! Надо как можно быстрее сотворить капитал…
Глазов: Любыми средствами…Как это все знакомо!
Ицигин: Хотя и мне надоели эти быдла вокруг Грошева, но я терпелив и знаю, за что терплю!
Глазов: А почему именно с ними? Потому, что хочется рвануть, а дальше – трава не расти? … Где деньги, там и хорошо!
Ицигин: Вы рассуждаете, как «лох»!
Глазов: А кто придумал это слово – «лох»? Русский человек так себя не назовет. Это слово придумано прогрессистами, а оправдывает скорее …этаких мошенников.
Ицигин(переходя на «ты): Не цепляйся к словам. Просто ты сам ничего не добился в свое время.
Глазов (принимая некую доверительность): Мне то как раз предлагали участвовать в сомнительных аферах, которые тебе и не снились. И это только с первого взгляда кажется, что все происходит спонтанно. На самом деле сценарий-то кем-то всегда написан.
Ицигин: Только не надо так упрощать…
Глазов: Вот, например, представь государственное предприятие, акционируется, затем заключает крупный контракт с иностранной фирмой…Иностранцы полагают, что иметь дело с порядочными теперь свободными людьми. Но эти новые… русские заинтересованы в наполнении своих карманов, а не в выполнении своих обязательств по контракту…как раньше, когда имел место строгий экспортный контроль.
Ицигин: И что же?
Глазов: А сейчас этот директор свободен от всякого контроля, не платит налогов, потому что все средства в оффшорных зонах. Он ставит руководителями своих знакомых, родственников или детей. Они в основном занимаются собственными накоплениями за счет многочисленных комиссионных от крупных поставщиков… потом уже и не гнушаются мелкими от работы на местном рынке, прикрываясь агентскими услугами… В итоге карманы этой узкой группки людей быстро наполняются.
Ицигин: Не плохая схема!
Глазов: Это еще сложная схема. Есть еще проще. Типа – взять беспроцентную ссуду у государства при высоких банковских процентах годовых и передать ее своим коммерческим структурам, а прибыль, то есть двойную стоимость ссуды – положить в карман…Естественно, это можно сделать, когда сам крутишься около руководства.
Ицигин: Что же в этом плохого, если есть возможность!
Глазов: А я считаю, что это придумали люди, которые помогали, в кавычках, нашей перестройке с одной или даже с двумя целями: развалить мощь государства и…обогатиться самим.
Ицигин: Опять эти громкие слова! Ты сам завидуешь…
Глазов: Нет, милый мой, я не хочу даже участвовать в этом....
Ицигин: Ну и дурак.
Глазов: А теперь, хочешь, расскажу, что будет завтра? Во-первых, люди, работающие на этом предприятии, в том числе и за рубежом, перестанут получать зарплату. Им, конечно, станут говорить, что они плохо работают. Они будут стараться…надеяться и ждать. А потом обратятся в прокуратуру. Может, даже возбудят уголовное дело… А на это решение у директора очень простое – создать новую фирму с другими учредителями, а старую… обанкротить или продать. И умыть руки…
Ицигин: Гениально!
Глазов: Вот видишь, как я тебе душу растеребил! Но разница между нами в том, что тебе это нравится, а я все это ненавижу!
Ицигин: Ты просто лох, и не понимаешь ситуации.
Глазов: Это не ситуация, а криминал!
Ицигин: Какой криминал, если государство позволяет?
Глазов: Вот, попал в самую точку. А кто тут защищает интересы государства? После этого… мне противны нынешние руководители такого государства! И нужно ли нам такое государство!
Ицигин: Государство всегда нужно…
Глазов: Слушай, что будет дальше. Этот директор получит кучу денег, купит недвижимость, конечно, за границей, потому что боится, что его могут разоблачить. Или откупится сравнительно небольшими взятками. Но за границей – умные и по-своему заинтересованные люди. Они примут нового подданного и даже не выдадут при случае нашей стране, но обязательно заставят держать все его деньги в своем национальном банке. Они-то понимают прекрасно, откуда и каким путем заработаны эти денежки… А то и пригрозят сами начать дело против него по поводу подозрительно нажитых капиталов. Там знают цену деньгам… будут их держать на благо своей страны или дадут под них России кредиты или «выгодные» займы… В итоге наш народ опять ту же самую копейку второй или третий раз отрабатывать будет!
Ицигин: При всей прозаичности вопроса все это дело бизнеса.
Глазов: Я вот все думаю, как повезло китайцам…
Ицигин: В чем?
Глазов: В том, что у них в основном честные и трудолюбивые люди…и нет у них таких, как ты, считающих себя…избранными и самыми умными на свете.
Ицигин: Оскорбляешь!
Глазов: Я не говорю обо всех иудеях, а именно: уверенных в своей правоте настырных… Идете вы заворожено, но … в никуда… Опять этот твой одессит, директор, через некоторое время… как бы это по-русски сказать… раскорячится: ни родины, ни самостоятельности…
Ицигин: А как же ты предлагаешь? Спать сейчас?
Глазов: Почему спать? Работать. Но честно. А ведь ты можешь работать. Я-то вижу… И зачем тебе это быдло?
Ицигин: Да, этот Грошев меня тоже раздражает… Но сейчас его повадки необходимы для наращивания капитала.
Глазов: Зачем?
Ицигин: Как за чем! Наиболее талантливые были всегда впереди и имели возможность жить лучше.
Глазов: Меня всегда удивляло, что бездарный, и звездный в кавычках шоу-бизнес со своими скабрезными шутками дает такие сверхдоходы.
А какой-нибудь рабочий или хлебороб, создающий непосредственные реальные ценности, не может утвердиться в этой жизни и воспринимает этих извращенцев, как благо, тем самым возвеличивает этот разврат, губя собственную душу.
Ицигин (смеется): Ну, мы же свободные люди, и каждый выбирает то, что хочет. И вообще, почему ты возомнил из себя всезнающим? Скорее ты похож на гриб… (смеется) мухомор.
Глазов: Возможно, ты верно сказал…Странная форма у гриба. Причем именно эта форма возникла при взрыве атомной и водородной бомб. Что это – защита природы от новых средств наступления человека на нее?
Ицигин: Ты что-то имеешь против свободы?…Свободной конкуренции?
Глазов: Свободной? Конкуренции пока у нас нет вообще…Есть только халуйский бизнес…
Ицигин: Это как?
Глазов: Кто-то при госучереждении кормиться. Кто-то на базе старых твердых предприятий строит свой бизнес, а в основном…разваливает их и наживается без перспектив развития. А так необходимый малый бизнес отсутствует…
Ицигин: И что ты еще хочешь сказать, великий экономист?
Глазов: Вот, начинаешь пропалывать грядку …Сорняки – такие сочные, сильные! Почти все солнце – у них, и они победили. Но не дано им знать, что эта борьба лишь на короткий срок и все было напрасно…Земледелец уже рвет их из земли с ожесточением…
Ицигин: Но я чувствую, что другого способа быстро разбогатеть просто не существует.
Глазов: Почему же именно быстро? Ведь быстро…это, чтобы схватить и …убежать.
Ицигин: …Жизнь коротка…
Глазов: С этим трудно не согласиться. Но не пришло время богатеть, когда кругом все рушится и никто не хочет ничего серьезного создавать. Этот низкий способ наживы, извини, не для меня… Неужели ты думаешь, что Грошев тебя не бросит, когда ты ему будешь не нужен? Человек же не может так быстро измениться…
Ицигин: Ну, у меня еще много времени для того, чтобы принять решение.
Глазов: Ошибаешься. Чем больше денег, тем больше жажда наживы, тем страшнее ее агония… А большие деньги – наркотик!
