Читать книгу: «Грызун», страница 2
Скоба должна сделать не больше пяти щелчков. Три, четыре, пять… Отлично! Раскинутая навзничь женщина в рабской амуниции возвышается на десертном столике грудой липкого чёрного мяса. Цепи удерживают конечности раскинутыми, ремни кляпа перечёркивают лицо и подбородок, волосы хаотично рассыпаны в стороны. Стальные зажимы терзают оттопыренные соски Милославы, кэтсьют и ремни жадно стягивают полные ляжки, выдавливая из кожи первый пот.
Милослава не настолько глупа, чтобы приковать себя без возможности освободиться самостоятельно. Без ключа наручников ей не отпереть, да и с ключом это проблематично – скважины на браслетах расположены слишком неудобно для пленника. Но в случае форс-мажора Стах легко дотянется пальцами до карабина, удерживающего правое запястье. Элементарная предосторожность. Если у Грызуна вдруг что-то сорвётся и он не приедет, Милослава отстегнёт правый наручник от цепи, удовлетворит себя сама, переоденется и отправится домой.
А пока можно пофантазировать и помечтать, что именно сделает Грызун, застав свою нейлоновую любовницу туго распятой на десертном столике? Они никогда заранее не оговаривают деталей сессии, оставляя простор для импровизации.
Сумка от Мишель Карс – её мешочек удовольствий, который хранит много забавных девайсов для причинения боли. Возможно, для начала господин Грызун выдерет Милославу стеком по ляжкам и грудям? Или проедется по её паху колесом Вартенберга, награждая возбуждённую плоть десятками мелких уколов? Или возьмёт средние щипцы и примется выдёргивать волоски из самых неожиданных мест на теле связанной рабыни? Это неизвестно, а неизвестность разжигает похоть сильнее, чем сам сеанс насилия.
Женщина на столе слабо ворочается: ремни на бёдрах глубоко впились в мякоть, возбуждают и давят. Кожаные трусики готовы лопнуть от зуда и прилива крови в паху. Теперь она не Милослава Сергеевна Стах, не руководитель среднего звена с двумя высшими образованиями. Она – безымянная восхитительная «сучка на случке», готовая к сексуальному употреблению. Её задача – в х о д и т ь в о б р а з, безвольно потеть, пропитывать кэтсьют влагой, мучиться от кожаной лямки в гениталиях, от безжалостных прищепок на сосках… и ждать, ждать, ждать…
***
В прошлый четверг они с Грызуном играли в «школьного учителя» – одна из любимых фантазий Милославы. Лёжа прикованной к десертному столику, Милослава вспоминает себя в шестом классе…
Четвёртый урок, а вот и она – близорукая блондинистая девочка за второй партой в левом ряду. Раскрытая тетрадь, учебник, голубая кофточка, серая расклешённая юбка. Глаза отсутствующие, рука автоматически переписывает с доски условие задачи. Под столом мерцают тесно сдвинутые коленки в тонких глянцевых колготках. Учителя Милу Стах не любят – слишком независима, хотя учится неплохо.
Алгебру в 6 «в» ведёт учитель Стуженцева. Хороший математик, но довольно истеричная баба. Коронный трюк Стуженцевой – бить провинившихся детей указкой по рукам. В детстве Милославы Сергеевны побои были обычным делом. Никто из школьников не ныл, не грозил педагогам судами и не стучал в родительский комитет.
Милослава помнит только фамилию училки – Стуженцева. Кажется, полностью её звали Нина Георгиевна?… или Геннадьевна? У Стуженцевой морщинистые щёки, толстое вязаное платье мешком, локти испачканы мелом, носы бордовых стоптанных туфель потрескались. Математичка идёт по рядам, держа указку как мажоретка – парадный жезл – и вещает грозным командирским басом:
– Если выражение является произведением числа и одной или нескольких букв… Буйков, сядь прямо и пиши!… то это число называют… Алёхина, смотреть в тетрадь и на меня! в окне ничего нет!… это число называют числовым коэффициентом или просто коэффициентом…
Только что отшумела большая перемена. Шестой «в» откровенно скучает, шушукается и сыто позёвывает. Под партами работает ребячья почта: циркулируют какие-то записки, жвачки, надкусанные пирожки. Сотовых телефонов ещё нет и в помине. Чернявый Сашка Буйков на задах тайком мастерит под партой хлопушку из тетрадного листа.
Продолжая писать правой рукой, Мила осторожно запускает левую под парту. У неё начался месячный цикл, выделения довольно сильные, в паху постоянно чешется. Соседка Ленка делает вид, будто ничего не замечает – она в курсе её девичьей аварии, даже поделилась на переменке тампоном.
Описав круг по классу, Стуженцева шествует обратно к доске.
– Чтобы сложить, или как говорят математики, «привести» подобные слагаемые, надо сложить их коэффициенты и результат умножить на общую буквенную часть… Буйков! Сидеть смирно!
В классе раздаётся громкий шлепок указкой по чему-то мягкому. Застигнутый врасплох Буйков ойкает, трясёт ушибленной рукой, хватает ручку и притворяется, что старательно записывает за Стужей.
– Теперь рассмотрим приведение слагаемых на конкретном примере… Легостаев! В столовой надо было жрать!
Есть вторая жертва! Математичка хлёстко отоваривает по рукам Димку Легостаева, доедавшего за учебником яблочный пирожок. От неожиданности Димка роняет пирожок куда-то под стол. Класс молча сочувствует бедолаге. А не зевай!
Полагая, что внимание Стуженцевой отвлечено, Мила незаметно задирает под партой подол, скользит левой рукой по бедру. Глянцевые колготки издают тонкий электрический треск. Между ног у Милы жарко и тесно, возможно, тампон перекосился, а резинки трусиков больно защемили ягодицу. Как бы мимо не пробежало, только пятна на юбке ей не хватает!
Рука уже совсем близко к трусикам, Мила чуть-чуть раздвигает ноги…
…и тут удар указкой обжигает ей пальцы! От стыда и неожиданности у Милы едва не опорожняется мочевой пузырь, а под юбкой вспыхивает жгучий, липкий, болезненно-сладкий спазм, словно Стуженцева огрела её указкой прямо промеж ляжек.
Оказывается, математичка подкралась сзади, оставив Димку горевать над упавшим пирожком. Её плохо покрашенные неряшливые брови дрожат от злобы.
– Стах, и ты туда же? Хватит вошкаться! Повтори, что я сейчас говорила?
Класс хихикает. Залившись румянцем до ушей, Милослава дует на отбитое запястье. Математичка возвышается над ней, готовая треснуть ослушницу по второй руке. Стуженцева покачивается на каблуках своих стоптанных бордовых туфель, на девчонку падает её тень – какая-то нелепая, совиная. Мила чувствует, что теперь её трусики точно промокли. Внизу живота корчится огненная саламандра, плюющая иголками куда-то под диафрагму – шестиклассница испытала первый в своей жизни оргазм.
– Сидите тут… кто в лес, кто по дрова, – наконец бурчит математичка. – А в конце четверти «двойки» исправлять ползёте!
Не дождавшись ответа, Стуженцева ещё несколько минут нависает над хорошисткой Стах с пылающими ушами, продолжая бубнить о коэффициентах и слагаемых. Несколько минут Милослава не решается почесать себя между ног и эти минуты превращаются в неожиданно приятную пытку. Шестиклассница слабо ёрзает на стуле, это не приносит облегчения, между ног всё звенит, а влажные трусики натянулись как перчатка.
В тот же вечер дома, сидя за уроками в домашнем платьице, Мила вслух прилежно зубрит математику, но в правой руке сжимает деревянную линейку. Время от времени Мила лезет левой рукой под подол застиранного платья, перешитого из маминого сарафана. Не отводя глаз от страницы, скользит пальцами по колготкам, вожделенно нащупывает в паху набрякшие от сырости плавки. Вот сейчас… сейчас…
Однако в последнюю секунду Мила резко, яростно бьёт себя линейкой по руке! Раздаётся громкий сухой треск, словно кто-то щепает лучину. Вскрикнув сквозь зубы, школьница выдёргивает руку из-под подола, будто её укусила змея. На левом предплечье вздувается красный рубец, щёки Милы вспыхивают от боли, но бразильские глаза горят непонятным восторженным светом.
***
В прошлый четверг Грызун подошёл к делу основательно, даже раздобыл учебник алгебры для шестого класса и настоящую учительскую указку.
Урок начался. Накрашенная и напудренная школьница-Милослава в кожаной тужурке, теснейших колготках и белом латексном переднике усажена за стол. Перед нею пенал и ученическая тетрадь. Раздвинутые ноги и талия «школьницы» прикованы к стулу цепью, но руки свободно лежат на столе. Милославе разрешено писать, рисовать, корчить рожи, разглядывать свои ногти или вообще ничего не делать… ей запрещено лишь одно: прикасаться руками к себе!
Строгий учитель возвышается перед нею, небрежно опершись на край парты. В Грызуне умер великий мастер перевоплощения. Он вжился в роль, он действительно ведёт себя так, будто преподаёт давно надоевший предмет целому классу бездельников. Это при том, что вообще-то его профессия далека от учительской – Грызун оканчивал строительный политех. В белой рубашке и костюме, приспустив очки на кончик носа, партнёр Милославы монотонно читает текст:
– Чтобы умножить смешанное число на натуральное число, можно умножить целую часть на натуральное число, умножить дробную часть на это натуральное число и … Стах, не вертись!
