Читать книгу: «Хай-тек господень (Не киберпанк, не пост-апокалипсис, не антиутопия… и совсем не про супергероев)», страница 4

7.

– Значит, этот генерал принес какую-то там свою дрянь, и вы мне ее вкололи?

– Он приказал нам ее вколоть, – смутился доктор.

Макс ненадолго задумался, а потом спросил:

– И вы понятия не имеете что это было?

– Судя по блесткам и перламутру – какой-то девчачий лак для ногтей, – криво пошутил доктор. – Но результат…

Макс усмехнулся и снова задумался.

Доктор вообще перестал понимать что происходит. Зачем он рассказывал все это? Для чего? С какой это вдруг стати он – человек не болтливый, даже скрытный, на секретной службе и при исполнении выбалтывает таки вещи тому, к кому он вообще не должен относиться как к живому человеку. Это был всего-навсего объект эксперимента скорее неудачного, чем наоборот. С него можно снимать показания, изучать, отслеживать реакции… Это не человек. Где это видано, чтобы люди отращивали новые ноги, игнорировали шокер в несколько тысяч вольт, уворачивались от пуль, а выстрел в упор причинял им примерно столько же хлопот, сколько простой удар в живот?

Но это было не все, далеко не все. Намного интереснее было не то, что доктор описывал в отчетах, которые отправлял наверх, а то, что написать в таком отчете было невозможно.

Ум этого человека, образованность, и какое-то… сложно описать. Этакое мягкое, доброжелательное, насмешливое коварство. Что-то вроде коварства, которое проявляет мудрый Учитель (ну, или не совсем безмозглый родитель) в отношении упрямого подростка с раздутым самомнением. Или доктор Лектер⁹ в отношение собеседника.

Он плел разговор как хитроумное кружево, и вот уже доктор, сам не понимая как это произошло, сперва по чуть-чуть (оговорился там, ляпнул тут) выбалтывал ему… Что? Секретную информацию? И для кого же она секретная? Для всех на свете, включая тех, кто ведает секретами.

Задним умом доктор осознавал, что не стоило вообще говорить с этим загадочным типом. Но его так и тянуло сюда, в эту комнату с бронированной дверью. Как-то доктору подумалось (неожиданно накатило), что все специалисты по выуживанию сведений и ведению допроса – не гротескные киношные с воплями, табуретками посреди допросной, пыточным арсеналом, лампой в лицо и хрестоматийной сывороткой правды (что бы под этим ни подразумевалось) – а настоящие, хитрые и ласковые, способные заставить жертву проговориться так, что жертва само того не поймет – так вот, все эти специалисты по сравнению с его подопытным были сусликами. Так откуда свалился на его голову этот удивительный молодой (молодой?) человек?

Испытуемого… пардон, теперь Макса неделю назад перевели в отдельную комнату, он обзавелся собственным санузлом и душем, питался… Черт, да он жрал, как тираннозавр. Во всяком случае, первое время. Очевидно, чтобы отрастить ноги и прочее, требовалось изрядное количество ресурсов. Сейчас аппетит пошел на спад.

– И что эта штука со мной делает?

– Это уже второй, – усмехнулся доктор.

– Что – второй?

– Второй вопрос. Сейчас моя очередь. Мы же договорились.

Это напоминало игру в шахматы с хорошим игроком и по совместительству приятным собеседником. И, будто бы почувствовав настроение доктора, Макс усмехнулся и сказал:

– А ведь вам нравится эта игра.

Вот ведь хитрая сволочь, подумал доктор. Кто сказал, что нужны сложные объяснения? Просто нравится. Интересно.

Доктору и впрямь это нравилось. Как ни крути, он был, все-таки, ученым. Пытливый беспокойный ум, поиск как оппонентов, так и единомышленников. А этот тип… Проклятье, да он был безумно интересен.

– Ладно, спрашивайте, – великодушно разрешил Макс.

Доктор задумался на минуту.

– Кем вы были до того как стать бомжом?

– Вот вы дали, – усмехнулся Макс. – Кем я был? Я понятия не имею кто я сейчас, а кем я был… Сложно сказать. Что-то вспоминается. С трудом, но вспоминается. Какие-то… По-моему, мне это не нравилось. Или нравилось, но было… Избыточно… Сложно? Нет, скорее, я был не уверен в том, что хочу быть там и тем, кем я был. Какое-то… В общем, не могу внятно вспомнить.

Доктор кивнул, попутно подумав, что в подобной парадигме влачат свое существование многие люди. Может, даже большинство. Одна беда – доктор не думал, что можно верить хотя бы одному слову из сказанного. Он был почти уверен, что этот тип врет, как дышит. Тогда зачем продолжать с ним разговаривать? В надежде, что проговорится, упомянет хоть что-то? Ну уж нет. Выходило скорее наоборот – выбалтывал доктор. А Макс… Вместе со своими сверхспособностями он приобрел такой самоконтроль… Он манипулировал всеми, до кого мог дотянуться. Ассистентами, охранниками… И, в то же время, притягивал к себе. Оставался лишь вопрос – сделало его таким зелье генерала, или он обладал этими способностями изначально. А если обладал, как ухитрился стать бомжом. Он явно развлекался таким образом. То есть, преследовал еще и очевидную цель – получение информации. Это было понятно, и Макс этого, в общем-то, не скрывал. Но в то же время, кто сказал, что нельзя попутно получать от процесса удовольствие?

И тут доктора осенило:

– А как вы лишились ног?

– Моя очередь, – парировал Макс.

– Ладно, – вздохнул доктор.

– Что делает эта дрянь, которую вы мне вкололи?

– Черт, да понятия не имею. Мы даже приблизительно не знаем что было в тех шприцах.

– А что делает ваша дрянь?

– Наша?.. – доктор растерялся. – О чем вы?

– Ну, это же очевидно. Целая лаборатория, бронированные боксы, куча медперсонала, дурная охрана. Вряд ли вы нагородили все это в ожидании, что когда-нибудь вам на голову обрушится некий загадочный генерал и привезет пробирки с волшебным лаком для ногтей.

Тут он был прав. Простая логика. Или она кажется простой?

– Да ладно вам, доктор, – усмехнулся Макс. – Я никому не скажу, честно-честно.

– Хватит паясничать, – обиделся доктор.

– Уговорили, не буду.

Доктор задумался. Думал он долго. С одной стороны, ситуация была совершенно бредовой и ответ казался очевидным. Перед ним – объект эксперимента. Его нужно изучать, держать на коротком поводке и вообще. Относиться к нему как к личности противопоказано. Тем более секретность, то-се… Да и вряд ли он вообще поймет о чем речь. Даже при его интеллекте и прочей загадочной образованности. Но с другой стороны… Этот Макс был чертовски непрост, и сдавалось, что он был таким и до эксперимента. Доктор подключил все свои связи и возможности, чтобы узнать хоть что-то о его прошлом. Кем он был до того как стать бомжом, как лишился ног, как стал бомжом… Ответа не было. И это было еще более загадочно. В наш век поголовной телеметрии, торговли базами данных, отпечатками пальцев, рисунками радужки, формой целлюлитных вмятин на заднице и безумным стремлением народонаселения земного шара выбалтывать о себе все и всем в соцсетях… Ничего.

Признаться, доктор боялся своего подопытного… Нет, не так. Не доверял. Нет, опять не так. Пытался понять и не понимал, отчетливо ощущая, что самая невинная информация, которую он выдаст Максу может сыграть абсолютно неожиданно. В общем, он признавал, что этот тип голов этак на десять умнее самого доктора.

Не нужно было иметь семь пядей во лбу (или нужно?), чтобы определить, что этот странный человек изучал каждого с кем вступал в контакт. Доктор даже специально это отслеживал, наблюдал. Макс замечал все – физиомоторику, манеру речи, реакции. Будто бы заглядывал человеку в разум, пытался определить как тот работает и… Что? Просто пытался понять? Изучал? Или готовился манипулировать? Менталист¹⁰ хренов.

– Да поймите вы, – не давал ему сосредоточиться Макс, – я пытаюсь выяснить что со мной происходит. А ваши тесты, уж простите…

– Нет, – резко сказал доктор.

– Простите? – не понял Макс.

– Я не могу говорить с вами на эту тему.

Макс долго рассматривал доктора – пристально и как-то… не холодно и осуждающе, а… как-то по-новому. А потом кивнул.

– Вы с этим согласны? – удивился доктор.

– А мое согласие или несогласие что-то меняет? – усмехнулся Макс. – По крайней мере, вы ответили честно.

Вот оно, значит, как. Лучшее оружие против этого типа – честность? Потрясающая опция для человека на секретной работе.

– Да, – как-то неуверенно ответил доктор. По правде сказать, он напрочь не понял что сейчас произошло. Что-то произошло явно, но суть от него ускользнула.

– И хватит на сегодня, – заявил Макс, подошел к кровати и демонстративно на ней развалился. – Я устал.

– Вы никогда не устаете, – возразил доктор.

– Смотря от чего, – проговорил Макс.

И опять был какой-то подтекст… Или доктор становился параноиком?

Он поднялся со стула и направился к двери. Уже на пороге остановился и спросил:

– Вам что-нибудь нужно?

Макс уставился на него как будто удивленно. Черт, мысленно обругал себя доктор, прозвучало как извинение. И этот мерзавец наверняка это уловил. Нет, однозначная паранойя.

Когда доктор, утомленный этим общением, вошел в лабораторию, он по физиономиям ассистентов понял – что-то случилось. Но он всегда так уставал от общения с Максом, и одновременно всегда так к нему стремился… Проклятье.

– Ну, что тут у вас?

– Босс… Контроллер отключился.

Доктор медленно опустился на стул.

– Раньше мы могли хотя бы мониторить простейшие функции, хотя бы снимать показатели…

– Не всегда, – возразил доктор.

– А сейчас… Сейчас сигнала просто нет.

Доктор мрачно усмехнулся. Почему бы нет? Что бы там не притащил загадочный генерал в своих шприцах, теперь это нечто просто сожрало контроллер, хирургически вживлявшийся в мозг каждого испытуемого. Этого следовало ожидать. Шрамы от операции исчезли на второй день. Да что там – у него ноги выросли, так неужто проблема растворить крошечный чип в голове?

– Проклятье, – вздохнул доктор. – Я звоню наверх. Надо с этим что-то решать.

Он понимал что именно они там решат, и от этого понимания ему было противно. Хотя, с другой стороны, чего еще было ждать от его работы? Проблема была в том, что он относился к прежним подопытным просто как к кускам мяса… ну, хорошо – к биохимическим системам. А Макс ему нравился. Нравился как человек. А решение, которое по поводу него примут наверху, доктору как раз наоборот не нравилось.

И решение, принятое наверху, не разочаровало. Уничтожить. Каким образом? Это на ваше усмотрение. Если на него не действует ядовитый газ и не берут пули – вполне себе можно попробовать микроволны, или еще что. При упоминании микроволн доктора передернуло.

– Или к вам прислать соответствующих специалистов? – не без яда осведомились из главного офиса.

– Нет, – жестко возразил доктор. – Нет. Я сам.

Но у самого не вышло.

Макс сбежал. Как он ухитрился это проделать, было… Нет, не то что непонятно – камеры наблюдения отчетливо показали как он вырубил сперва ассистента, потом охранника, потом обзавелся картой доступа, вызвал лифт… Но действовал он настолько легко, как-то даже небрежно, прямо-таки профессионально. Как какой-нибудь Джеймс Бонд. И то, у английского суперидиота так бы не получилось.

8.

Он шел по городу, разглядывая все подряд и ничего конкретно, и размышлял как быть дальше. Обычно в книгах принято писать «Шел не глядя по сторонам», но он так не умел. Еще впишешься носом в столб. Кто-то говорил, что нужно уметь довериться… «Нужно научиться доверять людям», «Нужно научиться доверять окружающему миру», «Нужно научиться доверять себя Богу» «Нужно надеяться на лучшее»… Кто бы мог подумать, что нужно, оказывается, учиться быть раздолбаем? Психологи, мать их. Этакая непоколебимая уверенность непонятно в чем и во всем подряд от человека, который ни разу в жизни не получал по роже и из этого сделал вывод, что подобное в принципе невозможно. По его разумению, это было примерно то же самое, что сигануть в пропасть и надеяться, что все обойдется… как-нибудь. Он так не умел. Давно разучился. Отучил себя. Этакий комплекс фаната комиксов. Поэтому всегда смотрел по сторонам, отмечая происходящее вокруг.

И главным его раздумьем на этот момент было – как он вообще дошел до жизни такой? Сколько же они выпили в тот вечер? Сказать сложно, поскольку даже сам вечер он напрочь не помнил. Значит, начали с утра. Откуда деньги взяли? А это важно? Бомжи клянчат, воруют, отбирают у других бомжей… И вот они, стало быть… А потом его, стало быть… Подмели откуда-то с тротуара для важного научного эксперимента. Вот счастье-то.

В принципе, после того как стал инвалидом, он вполне серьезно считал себя мертвым. Этакий мертвец, который, с какого-то перепугу продолжает… жить? Да нет – существовать. Как это было в великой книжке «Мы, может, и нежить, а вы теперь несмерть»¹¹. Несмерть. И он, признаться честно, относился к этому совершенно спокойно. Уныло. Ибо, как утверждал классик, человек в самом деле не просто смертен, а смертен внезапно. Ну и что? Кладбища забиты людьми, полагавшими, по наивности, что они что-то там значат. Надо же как-то придать своей тушке некую еще и духовную весомость. Он таким никогда не страдал. Простейшая формула – в этом мире живут и поганят его больше семи миллиардов человек. Вот и подсчитай скольким людям ты по барабану. Можешь, конечно, выдумывать сказки про абсолютную ценность любой человеческой жизни, тешить себя этими выдумками… вплоть до кладбища.

Но вот с какого-то перепугу с ним приключилось… это. Второй шанс? Он в принципе не признавал понятия «шанс» – ни первый, ни второй, ни тридцать второй. Но вот это – что?

И что дальше? Этот странный эксперимент и этот доктор не просто вернули ему утраченные, казалось бы, навсегда навыки – они каким-то образом их усилили. Он чувствовал, что стал не просто быстрее и сильнее физически, сделался неуязвимым, как выкидыш планеты Криптон с бесстыдным именем «Кал» – он начал более ярко и отчетливо соображать. Скорость обработки информации и четкость мышления возросли изрядно. Он не просто наблюдал, видел – он буквально ощущал все окружающее – мелкие шероховатости бетона стены здания на другой стороне улицы, шелест шин проезжающих мимо машин, сквозняк между небоскребами и запахи, которые он нес. Это было как если бы к Мэтту Мэрдоку¹² вернулось вдруг зрение… Какое-нибудь орлиное зрение – под стать всем остальным чувствам. Сквозь уличный шум можно было, если напрячься, услышать жужжание мух над мусорным контейнером в подворотне, понять сколько их там, и даже, наверное, у кого какое настроение – кто не с той лапы встал, не с того крыла взлетел… Оставалось понять, что теперь со всем этим делать. Заделаться психологом для мух? Утешать их под девизом «Всякий опарыш прекрасен по-своему»?

Разумеется, скоро они его обнаружат. То есть, не мухи, а спецдепартамент. Найдут… И что дальше? Скрутят и повезут обратно в лабораторию к печальному доктору, который странно сочетает в себе садистские наклонности безумного ученого с этаким извращенным романтизмом и стремлением к, как ему кажется, истине? Ну, это вряд ли. Зная о его способностях и их методах ведения дел, логичнее было бы предположить, что они попытаются его уничтожить.

Отыскать его в большом городе, в эпоху, когда на каждом углу натыкано по десятку камер, действует система распознавания лиц – пустяк. Плевое дело.

Так для чего он сюда приперся? А что ему было делать? Зарыться в чаще лесной? Выкопать землянку? Партизанить там?

Все очень просто. Город – это была та самая среда в которой он лучше всего ориентировался. Сложно сказать – проще, или сложнее было бы найти его в городе. Но вот схватить, или просто убить – точно сложнее. Тем более в нынешнем состоянии.

Но все равно. Надо было сделать самое необходимое – раздобыть наличность, приобрести новую одежду. Само собой, теперь мало кто рассчитывался наличными, но…

Вокруг шумело, голосило, шуршали шинами проносящиеся машины, люди двигались потоками и говорили, говорили… Но говорили не друг с другом – в подавляющем большинстве случаев, разговор шел либо с смартфоном, либо с невидимой гарнитурой (отчего человек начинал издавать этакий легкий запах зарождающейся шизофрении), либо не разговор даже, а яростная переписка с неуловимым и стремительным порханием пальцев по экрану. Такие люди не смотрели вокруг, не смотрели куда идут, а стоило им наступить другому такому же балбесу на ногу – вскидывались, глядя на того с возмущением. Мол как посмел оставить ногу на траектории его движения. По сторонам смотреть надо. И Макс (теперь Макс) всегда, наблюдая за ними, с искренним интересом и совершенно без злорадства ждал, что вот сейчас кто-нибудь на полном ходу врубится лбом и в фонарный столб, или еще куда, провалится в открытый канализационный люк, раздавит собачку, вляпается наваленное собачкой дерьмо… Как ни странно, такого не происходило. Во всяком случае, он не видел ни разу. А может, Алан Рэй успел за это время придумать какой-нибудь парктроник для интеллектуального большинства?

Эти люди были беспечны, самоуверенны, у них на лбу была написана священная убежденность, что вот как раз с ним-то ничего плохого случиться не может.

Но это все лирика. Времена изменились. Они, конечно, постоянно меняются, но конкретнее… Теперь недостаточно было бы просто стянуть один бумажник – нужно было утащить несколько в надежде, что хотя бы в одном окажется наличность… Спереть смартфон было не вариантом – пришлось бы дополнительно отвинчивать палец владельца. Да и как ты его сопрешь? Они ж все постоянно в смартфоне, постоянно на связи. С них штаны стянуть проще, чем отобрать эту штуковину для коммуникации с обозримой вселенной. Если бы ему нужны были штаны… Он никогда не мог для себя сформулировать – это век высоких технологий послужил стимулом для развития кретинизма, или процент кретинов был всегда одинаков, просто теперь, благодаря все тем же технологиям и эксгибиционизму в соцсетях, стал более заметен?

Стянуть первый бумажник оказалось так просто, что даже не интересно. Некий толстый, задастый, потный юноша в вислых джинсах, был так увлечен своим смартфоном, что можно было, кажется, раздеть его догола, переодеть во все женское, наложить толстый слой макияжа – он бы не сразу заметил. Из заднего кармана этого вместилища бодипозитива почти на треть высовывался бумажник. Вытащить его оказалось делом плевым – никто вокруг не смотрел, не наблюдал… Елки-палки, как же в этом мире недоставало хищников, которые заставили бы жвачных озираться и прислушиваться.

Через полчаса у него было уже три бумажника, но наличности набралось немного. Можно было спереть еще десяток, но Макс решил передохнуть. Тем более, что в этот самый момент ему в лицо ударил яркий свет откуда-то сверху.

Он посмотрел.

Светящаяся надпись на стене гласила: «Вместе с корпорацией Рэй в будущее». Он усмехнулся. Чего только не напишут на стенах. Вряд ли Алан сам придумал этот бредовый слоган. Стоило бы сменить директора по рекламе. Хотя, с другой стороны, зачем оно ему?

Пози-батареи, перевернувшие мир! Сеть шестого поколения, сделавшая человечество единым целым! Вы это серьезно? Смартфоны нового типа! Ну и что? Эволюция интернета, сотовой связи и прочего. Телеграфа, по сути. Голубиной почты. Трехмерные экраны на любой поверхности! Бионические протезы! Искусственные органы! Алан умничка. Он прекрасно знал для чего импотенту полуметровый бионический член. Для удовлетворения тщеславия. Ибо больше бионический член ничего и не удовлетворяет. На том и растем и расти будем.

Макс помнил Алана мальчишкой – веселым, ярким, с горящим взглядом любопытных глаз. Любознательным и чертовски умным. Иногда получалось ответить на его вопросы, чаще – нет. Потом прошли годы, и Макс, которого тогда звали вовсе не Макс, понял, что он не может дать этому пацану и десятой доли того, что пацан способен взять сам. А навязываться в компанию Макс не умел. Да и дом вот рухнул…

Алан Рэй теперь на коне. И конь этот – весь мир. Технологии. Технологии и маркетинг. Стив Джобс¹³, Илон Маск¹⁴, Цукерберг¹⁵ и прочие… Молодые парни в толстовках уделавшие с легкостью всех монстров прошлого – Ротшильдов¹⁶, Рокфеллеров¹⁷, апологетов всемирного заговора в дорогих костюмах, Роллс-Ройсах, при золотых швейцарских часах. Хороший понт дороже денег. Ребята в толстовках легко и убедительно доказали, что это правило – для идиотов. И что деньги нужны не для власти (как всегда считали бессимптомные носители интеллекта и прочие нищеброды), а для того, чтобы не было тормозов в создании интереса, удовлетворении любопытства…

Можно было, конечно, еще порассуждать о Стиве Джобсе и его последователе Алане Рэе, но Максу по-прежнему требовалась наличность. Ей богу, если раньше такое времяпрепровождение воспринималось им как развлечение, то теперь… черт побери, оно превращалось в рутину. Что может быть скучнее карманной кражи у человека, который вообще ничего не видит вокруг себя и напрочь игнорирует окружающее? Разве что совокупление с таким человеком.

Но тут обстановка решила сделаться интереснее. В воздухе что-то противно завизжало, заныло… Люди стали останавливаться, отрывать взгляды от своего убогого виртуально-внутреннего мира и осматриваться.

Макс тоже решил осмотреться, и первым делом глянул вверх. Почему именно вверх? Ну, он не мог точно угадать какие там ассоциации в связи с этим пронизывающим визгом возникли у большинства прохожих, но сам он был достаточно немолод, жизнь его протекала разнообразнее, и ему этот звук почему-то напомнил визг летящего артиллерийского снаряда или падающей авиабомбы. Нет, он не ожидал увидеть ничего такого – никаких бомбардировщиков к крестами на крыльях, или беспилотников несущих в себе тяжелые заряды свободы и демократии – просто рефлекс. Первая реакция.

И, против ожиданий, он увидел. Это напоминало падение… метеорита? Почему именно метеорита? Черт, и тут до него дошло. Не метеорит – это была ракета. Что-то вроде какого-нибудь «Томагавка¹⁸» недалекой дальности. Хотя, откуда ему знать как выглядит «Томагавк» в процессе насаждения истинных ценностей? И потом, полет этой штуки по траектории скорее напоминал падение. А для баллистической ракеты падающее было, как показалось, мелковато.

Да и эффект оказался совсем не похож на падение «Томагавка».

Что бы это ни было, оно врубилось в витрину ближайшего магазина, торгующего новыми коммуникационными системами (Кого бы вы думали? Разумеется «Корпорации Рэя») и со смачным грохотом разнесло там все вдребезги. Все завопили, заорали, забегали. Кого-то, кажется, сильно посекло разбившимся стеклом.

Но Макса заинтересовало другое. Первое – что не было никакого взрыва. По ощущениям просто упал булыжник. Большой булыжник. Только вот если булыжник падает с неимоверной высоты и с таким звуком, он и называется метеорит. И последствия от подобного падения, как правило, оказываются намного серьезнее. А второе… Вряд ли кто-то из присутствующих это заметил – они не проходили курс модернизации и омоложения в секретной лаборатории доброго доктора, – но Макс почти отчетливо увидел, что падающий булыжник, кажется, имел форму человеческого тела. Что за бред?

Бедлам на улице поднялся жуткий. Кто-то стонал и держался за поврежденную часть организма, кто-то пытался отползти подальше от происходящего, некоторые лежали вообще без движения, и сложно было понять живы ли они. Уцелевший и способный двигаться народ бросился врассыпную, некоторые, доказывая, что человечество все-таки не полностью состоит из сволочей, бросились на помощь пострадавшим.

Макс решил было, что ему тоже стоило бы взяться кого-то спасать, или, хотя бы, оттаскивать, но тут на сцене появился новый персонаж, который безраздельно завладел его вниманием. Из проломленной стены, из пыли и обломков. Вышел. Вспомнилось почему-то: «Вдруг из маминой из спальни кривоногий и хромой выбегает…». Очевидно, в страхе перед посещением маминой спальни папой.

Персонаж был высок ростом, облачен в некое странное одеяние более всего походившее то ли на коротковатый плащ, либо на длинноватый френч, застегнутый на все пуговицы. Нет, черта с два. Никаких пуговиц. И как же он туда влез, позвольте поинтересоваться. Это как помесь гидрокостюма и… фрака, что ли? Или того же френча. Длинные темные волосы слегка трепетали то ли на ветру, то ли на энергетических потоках, созданных образовавшимся на улице бардаком, а за спиной… Могло, конечно, показаться, но за спиной у этого странного типа что-то светится, но более всего это напоминало… Черт, да это вообще ничего не напоминало. Разве что на недорисованные Пиксаром¹⁹ гигантские прозрачные, едва заметные крылья злобного эльфа. Они то возникали на самом пределе восприятия, то будто бы их и не было. Показалось? Свет играет? Или в этот отдельный сегмент восприятия кто-то подсыпал ЛСД?

В общем, вид у этого типа был такой, что вот ну нисколько не соответствовал происходящему. Как Роллс-Ройс неведом зачем прикативший на линию фронта, где самое место танкам и самоходным установкам. Такой вид посреди такого бардака мог иметь только тот, кто предвидел этот бардак заранее. А вернее – сам его и учинил.

Таинственный незнакомец горделиво шествовал куда ему надо, не обращая никакого внимания на мечущихся вокруг людей. Иногда кто-то попадался ему на пути, или даже врезался на полном ходу. Тогда незнакомец делал небрежное движение рукой, и неуклюжий паникер отлетал метров на десять, душевно врезаясь в толпу зевак, либо грохаясь на асфальт. И при падении, как показалось Максу, оказывался уже мертв. Разумеется, достаточно быстро толпа обратила на этот новый беспорядок внимание и как-то напряглась. Стали раздаваться непонятные вопли вроде «Это один из них!». Незнакомцу было плевать. Он шествовал. Как круизный лайнер в бассейне на заднем дворе.

Однако вскоре он соизволил обратить внимание на Макса, который, в отличие от большинства присутствовавших, не метался и не собирался впадать в панику. Странно, что он вообще хоть на что-то обратил внимание – а то вышагивал как Буратино на параде.

Незнакомец замер, и вперил в Макса странный пристальный взгляд. Только теперь Макс смог достаточно внятно разглядеть его лицо – суровое, жесткое, в чем-то даже, наверное, красивое. Какое-то… патрицианское, что ли. И глаза – бледно-голубые, почти белые. Вспомнился почему-то тот момент из «Пророчества», когда Томас Деггет потребовал от архангела Гавриила, чтобы тот на него посмотрел, и получил-таки желаемое.

Макс начал раздумывать, стоит ли ему испугаться. Вообще-то он с уважением относился к страху, исповедуя нехитрую истину, что страх – хороший слуга, но крайне дурной хозяин. Одно дело – к нему прислушиваться, совсем другое – поддаваться. А тут… «Недостаточно данных». Пока было более интересно, чем страшно. Кроме того, памятуя о вновьприобретенных способностях, всегда оставалась возможность стремительно драпануть куда подальше.

Незнакомец, меж тем, проявил чудеса в стремительном передвижении, одним то ли прыжком, то ли рывком сократив дистанцию, и оказавшись с Максом нос к носу.

Да, персонаж был впечатляющий. И находится с ним вблизи было как-то… неуютно. Если бы встал выбор ехать с ним в одном лифте на двадцатый этаж, или подняться пешком по лестнице, можно было призадуматься.

От него исходило… нечто. Не жар, не холод, а какое-то… неудобство, что ли? Какой-то электромагнетизм. На грани ощущения опасности. Как от высоковольтной линии. А еще от него ничем не пахло. Вообще. И это, почему-то, тревожило еще больше.

Таинственный незнакомец таращился в глаза Максу, Макс таращился в ответ совершенно не понимая как на все это реагировать и хватит ли его новоприобретенных способностей, если эта горилла, прошедшая краткий курс «Как выдавать себя за пуп земли» вдруг решит и его отшвырнуть шлепком подальше. Неприятный выбор.

Эта мизансцена продолжалась неприлично долго, пока Макс, наконец, не проговорил осторожно:

– Ну, я пойду?

И в самом деле – нестерпимо хотелось уйти от этого типа и его горящего непонятно что выражающего взгляда.

– Я тебя не знаю, – объявил вдруг незнакомец.

Даже голос у него был жуткий – будто у него было три набора голосовых связок с данными приличного баритона, которые пытались петь хором и у них все никак не получалось. Правда, если отвлечься от голоса, заявление было в высшей степени дурацкое.

– Э-э… – пробормотал Макс. – Я тебя тоже.

– Я знаю всех, но тебя не знаю, – продолжал нести свой бред незнакомец.

Макс вот честно не понимал как на все это реагировать.

– Ты не один из них, – сообщил незнакомец, кажется, имея в виду окружающую их толпу. – Но и… Кто ты?!

Черт, это шутка, или он всерьез требовал ответа на свой вопрос?

Он вдруг как-то… не напрягся, нет, а как будто стал… Принюхиваться? Присматриваться? Прислушиваться? (К чему?) Черт его знает что это было. Некий жест повышенного внимания, можно так сказать. Точнее не опишешь. Он словно впитывал всю информацию, все ощущение, исходившие от Макса. Было чертовски неприятно буквально на физическом уровне. Хорошо хоть не стал, по примеру инопланетян, брать мазок совковой лопатой. Сейчас еще под хвостом понюхает – почему-то подумалось Максу.

– В тебе есть что-то не отсюда, – вынес свой вердикт верзила. – Но ты не такой. Кто ты?

– А кто спрашивает? – решил понаглеть Макс.

Верзила удивленно посмотрел на него, потом крепко задумался… Хорошо хоть подзатыльник не отвесил за нахальство – он тут, понимаешь, с неба падает, беспорядок учиняет, а у этого бродяги никакого почтения к подобной демонстрации крутости, – и объявил:

– Ты совсем не страшишься меня?

– Хрень с крылышками, – пробормотал Макс.

Нет, все можно понять, даже будучи таким вот, падая с неба и прочее, если ты начинаешь нести чушь…

Кажется, верзила обалдел-таки от этого потока нахальства.

Во славу господа, нас всегда может спасти наша доблестная полиция. Которой, признаться честно, давно пора было бы заинтересоваться всем происходящим. И вот, наконец-то, послышался рев сирены, замигало отвратно-синим, и патрульный автомобиль вылетел из за угла, завизжал тормозами и остановился аккурат напротив Макса и грозного эльфа.

Полицейские, очевидно, быстрее Макса разобрались в происходящем. Ну, им же так и полагается. Они выскочили из машины, выхватили Глоки (Максу мельком подумалось, что это, наверное, уже… какое поколение?), и наставили их на незнакомца со стандартным требованием поднять руки и лечь мордой в асфальт.

Максу было бы до смерти интересно посмотреть как подозреваемый станет выполнять предписанные телодвижения. Как-то они не вязались с его образом. Но сам Макс предпочел бы оказаться подальше. Полицейские были явно напуганы (что немудрено), и могли открыть пальбу. И вообще, вид наведенного пусть просто в твою сторону оружия еще никому, кроме героев дурных боевиков, не доставлял удовольствия. Ему не хотелось снова ловить пули и проверять свою неуязвимость. А вдруг не сработает? Поэтому он медленно начал пятиться, стараясь уйти из предполагаемого сектора предстоящей стрельбы.