Отзывы на книгу «Фаина Раневская: «Судьба – шлюха»», страница 2

Бог мой, как прошмыгнула жизнь, я даже никогда не слышала, как поют соловьи.

Есть в этой чертовских харизматичной, чертовски искрометной, чертовски популярной актрисе какой-то надлом. Счастливые люди редко брызгают едким ядом. Острый язык Фаины Георгиевны знаком все, даже тем, кто ее мемуары так и не открывал. Счастливые люди редко сожалеют о прошлом, а в каждой из баек Фаины Георгиевны звучит такая тоооненькая, едва заметная, нотка грусти и печали по давно ушедшим дням и давно умершим людям. Счастливые люди не могут быть одиноки в обществе, но их всегда будет кто-то ждать дома. Раневская же была окружена толпами поклонников, но у нее не было тихой семейно гавани.

Женщина, о которой я всегда думала, что она и в жизни такая же бойкая и деловая, как пресловутая Муля, на деле оказалась отчаявшейся, циничной, одинокой и печальной. Но в тоже время, несмотря на жизненные трагедии, ей хватило сил и мудрости остаться в душе маленькой девочкой, наивной и с чистыми глазами, готовыми жадно глотать окружающий мир. Действительно гениальная актриса и, как выяснилось, глубоко несчастная женщина.

Несколько рваные и скомканные мемуары, а вернее, черновики мемуаров, которые Раневская написала, а позже уничтожила, позволяющие нам заглянуть за кулисы сцены, по которой гордо дефилировала Раневская.

225/300

Фаина Раневская: «Судьба – шлюха». О ней мне интересно абсолютно все, и эта небольшая книга – не исключение. Потрясающе яркая, сильная и независимая Раневская, перед чьим острым и метким языком трепетали многие, в своих записках предстает совсем другой – тонкой, чуткой, ранимой, а главное – по-настоящему, по-старомодному благородной. Вместо самолюбования – восхищенные панегирики другим артистам, режиссерам, поэтам - тем, которых искренне считала великими. Вместо почивания на лаврах отчаяние от того, что не удалось, не сыграно, беспощадная самокритика… И точные, меткие, порой убийственно язвительные обличения всего, в чем ее строгий, неподкупный взор видел пошлость и дурновкусие… Хорошая книга о Человеке с большой буквы.

«Судьба-шлюха» весьма краткий биографический рассказ, притом абсолютно бессвязный, отдельные частички как вырванные воспоминания очень сильны и многосодержательны, интересны, захватывающие. Я совершенно не собиралась сегодня читать про Раневскую, хотела только скачать, но открыв файл не смогла оторваться, потому что в в этом коротком произведении я обнаружила любовь, любовь к литературе. Я никогда ранее не задумывалась над историей жизни Фаины Раневской, да и не сталкивалась с ее творчеством, и вряд ли многие представители моего поколения досконально знают, кем она являлась. Поэтому меня удивило, когда я узнала, что оказывается она дружила с Анной Ахматовой, прекрасно знала Марину Цветаеву и Бориса Пастернака. Взбудоражила сознание фраза о смерти Ахматовой: « 5 марта 10 лет нет ее, - к десятилетию со дня смерти не было ни строчки. Сволочи.» А еще Раневская любила читать Достоевского, моего любимого автора, гения из гениев. «..Вот что я хотела бы успеть перечитать: Руссо - "Исповедь", Герцен - "Былое и думы", Толстой - "Война и мир", Вольтер - "Кандид", Сервантес - "Дон-Кихот". Данте. Всего Достоевского … всего Достоевского… это тот автор, которого я хочу читать на протяжении всей жизни. Не взять за раз и прочесть, нет, я его хочу поглощать, открывать для себя, открывать себя в нем. Его творчество вызывает во мне сильнейший душевный и интеллектуальный штурм, но больше таки интеллектуальный, так как в сердечных делах для меня гений Ремарк. Хотя куда меня занесло. А занесло меня в литературу, в этот мир немых собеседников. С этого маленького дневника воспоминаний Раневской узнаю интересные факты о своих давнейших «друзьях», любимых авторах. Вот, например, следующее: «Ахматова не любила двух женщин. Когда о них заходил разговор, она негодовала. Это Наталья Николаевна Пушкина и Любовь Дмитриевна Блок. Про Пушкину она даже говорила, что та - агент Дантеса.» Или вот еще про Ахматову: «Говорит, что не хочет жить, и я ей абсолютно верю. Торопится уехать в Ленинград. Я спросила: "Зачем?" Она ответила: "Чтобы нести свой крест". Я сказала: "Несите его здесь". Вышло грубо и неловко. Но она на меня не обижается никогда.»

А от этой фразы сразу вспомнила свой поход в театр на «Дядю Ваню»: «Видела гнусность: "Дядя Ваня" - фильм. Все как бы наизнанку. Бездарно. Нагло, подло, сделали Чехова скучнейшим занудой, играют подло.» И подумала, что хорошо хоть фильм не смотрела, потому что и театр для меня был достаточно затянутым, чтение пьесы доставило большего удовольствия. Вот еще о ЛИТЕРАТУРЕ: «Перечитываю Бабеля в сотый раз и все больше и больше изумляюсь этому чуду убиенному.» «80 лет - степень наслаждения и восторга Толстым. Сегодня я верю только Толстому. Я вижу его глазами. Все это было с ним. Больше отца - он мне дорог, как небо. Как князь Андрей. Я смотрю в небо и бываю очень печальна.» «...Сейчас, когда так мало осталось времени, перечитываю все лучшее и конечно же "Войну и мир". А войны были, есть и будут. Подлое человечество подтерлось гениальной этой книгой, наплевало на нее. Перечитываю уход Толстого у Бунина. ...» «...На ночь я почти всегда читаю Пушкина. Потом принимаю снотворное и опять читаю, потому что снотворное не действует. Я опять принимаю снотворное и думаю о Пушкине.» «Мне 85 лет. У меня два Бога: Пушкин, Толстой. А главный? О нем боюсь думать.» «Для некоторых старость особенно тяжела и трагична. Это те, кто остался Томом и Гекки Финном.»

Я не филолог и не имею ничего общего с любыми связанными профессиями. Я юрист и огромную часть времени мне необходимо изучать судебную практику, действующее законодательство, интересоваться различными вопросами из разных сфер права. У меня очень мало остается времени на самое любимое времяпровождение, а именно в мире художественной литературы. Я люблю литературу. Люблю читать, люблю говорить о книгах, люблю передачи про авторов тех произведений, которые уже прочла или собираюсь прочесть. Это огромное удовольствие открывать новое для себя, удивительное и нереальное. Мне нравиться заходить в библиотеку и видеть на полках прочитанные книги, мне нравиться узнавать в транспорте в руках у людей различные произведения, мне нравится собирать свою библиотеку, и хоть сейчас в ней всего то чуть больше 50 книг (да и то большинство в тонком переплете) я представляю, какой будет моя библиотека лет через 10 и у меня захватывает дух, что будет так как я мечтаю и это в моих руках. Это любовь. И Раневская тоже жила в этом мире литературы, в мире ее мертвых друзей.

Фаина Раневская футуриста и скандальная особа, язвительная дама с искрометным юмором и философ с цигаркой в зубах.. Её боялись и боготворили, с ней искали встреч и её избегали. Но мало кто знал, что в незаурядной личности таится страшно одинокая и ранимая душа... ⠀ Какой она была в жизни, как складывалась её творческая судьба и что происходило на самом деле, может рассказать только она сама со страниц той книги, которую она так и не написала... ⠀ После прочтения этой книги, мне захотелось пересмотреть все фильмы и записи ее спектаклей, которые я только смогу найти. И перечитать все книги, которые упомянуты в этом дневнике. ⠀ Всем советую почитать эту книгу. Раневская была великой актрисой, но ей было до боли одиноко.. И читая эту книгу, я прочувствовала все эту боль и одиночество..

Как мне плохо... Я до сих пор не могу прийти в себя.

Книга «ушла» за один день, всего-то 200 страниц. Но эти 200 страниц наполнены такой невыносимой тоской, таким диким одиночеством, что хочется порвать волосы на голове и пойти убиться. Бедная, бедная Фаина Раневская. Талант, обаяние – это синонимы имени Фаины Раневской. Она любила театр всем сердцем, туда рвалась её душа изо дня в день, именно театру она не пожалела отдать свои долгие годы жизни. Театр – её любовь и величайшая трагедия. Театр принес ей много радости, познакомил с множеством талантливых людей, которых она любила до конца своих дней. Но и это продолжалось не всегда. К сожалению, трепетное сердце Фаины Раневской едва выдерживало удары судьбы. Разочарование в театре как в пристанище халтурщиков, публичные оскорбления её таланта, смерть близких друзей – вот три самых тяжелых удара по самолюбию, человеческому достоинству и возвышенным чувствам Фаины Раневской… Она пережила многих, последние годы жизни оказались самым тяжелым испытанием: одиночество – не осталось ни одного человека, которому она была готова открыть свои чувства. Да и театр не приносил никакой радости, ведь от того театра, который она полюбила когда-то будучи совсем юной девушкой, не осталось и следа. Самыми близкими теперь ей стали природа и дневник, эти записки в никуда… Одиночество и тоска по прошлому. Не каждому дано жить с поднятой головой, как жила Фаина Раневская. Одиночка по жизни, она ни на минуту не опускала головы, не позволяла себе сломаться и прогнуться под обстоятельства. Она была человеком великим для своего времени. Как жаль, что всё большое видится издалека.

Вот лишь то немногое, что мне хотелось сказать по прочтении этой книги. Эти строки – небольшая дань уважения великому человеку Фаине Раневской, её самоотверженности и силе. Окунуться в собственные мысли Раневской и прочувствовать её душу сквозь время помогла мне эта замечательная книга. Спасибо Дмитрию Щеглову.

Хорошо, что я прочла эту книгу. А то, как оказывается, я глубоко заблуждалась по поводу данной личности. Теперь Фаина Раневская - это ни к коем случае не "Муля, не нервируй меня". Теперь это Женщина с тяжелой судьбой. Судьбой-шлюхой.

…Бог мой, как прошмыгнула жизнь, я даже никогда не слышала, как поют соловьи.

Не думайте, что это просто о соловьях… Это о том, что действительно важно. Ее не стало еще до моего рождения, но она может и сейчас давать маленькие, но ценные уроки. Этой весной я слышала их пение. И теперь стараюсь во всем и всегда «слышать соловьев». Очень маленькая книга, такие я проглатываю за один день. Эту не могла. Не потому что не интересно, а потому что тяжело. Она мимоходом упомянула войну, а у меня уже большие образы перед глазами, и страшно. Она пишет об Ахматовой, и она становится живой. Для некоторых это маленькие не связанные вырезки из дневника, для некоторых это эпизоды из жизни великого человека великой эпохи. Я отношусь ко вторым. Мне хватило этих обрывочных воспоминаний для того, чтобы проникнуться всей ее болью, одиночеством, страхами, любовью, смехом. Фаина Раневская – это не только сборник едких и острых высказываний. Это не простая и насыщенная жизнь. Это свидетель исторических событий. Это человек с огромным сердцем, под конец жизни оставшийся без всех, кого любила и кто ее понимал (ибо таких было меньшинство). Она говорила про Эйзенштейна, что тяжело быть гением среди козявок. А я хочу сказать это про нее. Ее юмор – это острая правда жизнь, завуалированная под шутку, он всегда в точку.

Пипи в трамвае – вот все, что сделал режиссер в искусстве…… Вытянутый в длину лилипут.

Раневской не место в серой массе, она на голову всех выше. Для меня она не только великая актриса, но и великий человек. Она знала жизнь. И я тоже очень люблю деревья, хоть в этом мы похожи…

Люди любят читать мемуары. Так они приобщаются к известной личности, получают возможность познакомиться с человеком, которого раньше видели только на волшебном экране. Любопытство так и подталкивает: загляни. И вот дневник Фаины Раневской. "Собранье пёстрых глав", имя которым жизнь. Единственная болезнь, которой не страдала в старости великая актриса, - графомания. Поэтому книга представляет собой разрозненные заметки разных лет. Надо сказать, удивительным она была человеком: она была актрисой с тех самых пор, с каких помнила себя;не боялась рассмешить людей, имела селость признаться, что ни в одну театральную школу её не взяли, потому что была она "некрасивая и неталантливая" (по мнению приёмных комиссий); она умела влюбляться во всех и вся, признаваться в любви и при этом оставаться одинокой. У неё был острый ум и язык, её побаивались: никому не хотелось войти в историю "б... в кепочке" или "амазонкой в климаксе" . Какой счастливой и несчастной была она: обладать удивительным талантом и не реализоваться, любить весь мир и быть одинокой, всю жизнь работать и быть нищей... Судьба порой, а, может быть, и чаще всего несправедлива именно к таким неординарным, необычным. А нам остаётся только тихонечко следить за ними со стороны, восхищаться, любить, боготворить, цитировать...

И что-таки писать о такой глыбе? А ведь и на самом деле: её афоризмы, «трудный характер», как она сама говорит в этой странной книжке; папироса, амплуа гения второго плана; ну, там еврейка (а кто в той среде не еврей?), ну там мачеха Золушки… Менее известен её круг знакомств такой известности, что неудобно признаваться в незнание этого самого круга – писатели, поэты (разумеется, поэтессы), актеры, актрисы, режиссеры. Ну там можно сказать об оборотной стороне славы – почти вселенской: одиночество беспробудное, необъятное, глубокое и вечное – и тогда, при жизни, и тем более теперь. Настроение книжки – погодное за окном: холод, неуютность, почти постоянный дождь. «Осень жизни, как и осень года, надо благодарно принимать…» Легко сказать… Можно ли составить представление представление о личности Фаины Георгиевны? Нет, нельзя. Понятная и принципиальная недоговоренность почти по поводу всего, чего касается её память, обрывочные воспоминания, расположенные даже не в хронологическом порядке. Презрение (?), ненависть (?) к Завадскому, к «пошлому и мелкому» - и более 20 лет по совокупности совместной работы… Что так? А кто его знает, что так-то! Нет, много хороших и очень хороших слов о личностях в актерском и ином обличии, много, щедро! Но причины, первопричины таких сильных чувств… нет, не понятны. Несостоявшаяся жизнь – по её собственным словам- почему так? Что не так? Что не сделано или сделано не по-человечески. Не по-раневски? Что? Не знаю, «вывести» судьбу из этих записок невозможно. Здесь всё принадлежит тебе по праву. Висят кругом дремучие дожди. Отдай другим игрушку мира – Славу, Иди домой и ничего не жди. (Ахматова на смерть Пастернака)

«Сердце работает вяло и всё время делает попытки перестать мне служить» Ф. Раневская

«Среди моих бумаг нет ничего, что бы напоминало денежные знаки. Долгов- 2 с чем-то тысячи в новых деньгах. Ужас – одна надежда на скорую смерть». Ф. Раневская «Жизнь моя прошла около. Всё не задавалось. Как рыжий у ковра». «Старухи, по моим наблюдениям, часто не обладают искусством быть старыми. А к старости надо добреть с утра до вечера». «Для меня всегда было загадкой – как великие актеры могли играть с артистами, от которых нечем заразиться, даже насморком». «Домработницы в актрисы пошли. Как трудно без них дома, как трудно с ними в театре». «Многие получают награды не по способностям. А по потребностям. Когда у попрыгуньи болят ноги – она прыгает сидя». «В мои годы один может быть любовник – домашний клозет». «Бирман – и та умерла, а уж от неё я этого никак не ожидала». «Я обязана друзьям, которые оказывают мне честь своим посещением, и глубоко благодарна друзьям, которые лишают меня этой чести». «Жизнь прошла и не поклонилась. Как злая соседка». «А может быть, поехать в Прибалтику? А если я там умру? Что я буду делать?»