Читать книгу: «Аргилай. Возвращение домой», страница 10
– Сегодня этот фургон только для поэтов! – с самодовольным видом заявила Трица. – Как у тебя со стихосложением?
– Ну… – задумался юноша. – Я придумал рифму к слову «выхухоль». Сойдет?
– Нет. – категорически ответила арт-три и костылем закрыла перед носом Аргилая дверь фургона.
Дождь так и не начался. Зато на севере появились зарницы и до путников долетали раскаты грома. Молнии освещали далекие отроги Пепельных гор, делая их похожими на острые клыки сказочного хищника. Ветер поднялся такой, что от него уже не спасали даже теплые плащи.
– Грядет буря! – перекрикивая шум ветра сообщил один из охранников каравана. – Надо становится на привал, иначе крышка!
– Да где тут встанешь… – недовольно пробасил Мамба. – Бурю в открытой степи лучше не пережидать.
– Тут недалеко хутор того прохиндея, что мы подвезли. – рискнул предложить Аргилай. – Давайте вернемся и переночуем у него, пока далеко не уехали.
– Добро. – согласился чернокожий великан и повысив голос, скомандовал возничим. – Разворачивай фургоны!
Первым, что встретило непрошенных гостей на хуторе Мухамарина был невысокий забор, сложенный из распиленного на блоки известняка. Или как называли этот материал на юге – ракушняк. Проехав вдоль забора, путники обнаружили запертые на цепь ворота из переплетенных прутьев, промазанных глиной вперемешку с навозом, которые быстро открыли. Внутри оказался большой двор с колодцем и маленький домик-мазанка с соломенной крышей, возле дверей которого стоял хозяин. В правой руке Муха сжимал топор, а левая держала свечной фонарик. Лицо южанина сменило несколько различных выражений от испуга до злости, прежде, чем его обладатель узнал непрошенных гостей и решил для себя, как их встретить.
– Ой-вей, мой благородный друг, не сразу узнал тебя! – с широкой, но чрезмерно натянутой улыбкой, приветствовал Муха визитеров. – Неужели я что-то забыл в фургоне и вы, о поборники чести и добродетели, вернулись, чтобы возратить мне это?
– Ага, – буркнул Аргилай, спешиваясь и рывком расстегивая подпругу Упрямца, чтобы снять седло. – Совесть ты забыл.
Южанин с орлиным носом нахмурился, видя, что охранники каравана тоже расседлывают лошадей, а возничие расстегивают упряжи.
– Кажется я запамятовал. Не напомнишь мне, когда я приглашал тебя в гости?
– На степь надвигается буря. – коротко ответил за юношу Мамба и голос великана прозвучал во дворе дома, как гром. – Нам нужно укрытие.
– Мы все равны перед буйством неба. В такие моменты и люди и звери должны забыть разногласия, дабы вместе переждать гнев богов. – Муха театральным жестом обвел рукой свой двор и с улыбкой произнес. – Мой двор – ваш двор, располагайтесь друзья мои. Колодец полон чистой воды, а коновязи прикрыты навесом. Но в доме, чтобы и духа вашего не было! – добавил он совсем другим тоном. – Детей перепугаете!
– Обойдемся и без твоего вонючего сарая. – тихо ответил один из наемников и с презрением сплюнул под ноги.
– Южане… – недовольно проворчал возничий, отводя лошадей, до того тащивших фургон, под навес.
Несмотря на то, что костер с одной стороны прикрывали фургоны, поставленные полукругом, а с другой стена домика-мазанки, пламя бешено металось от порывов ветра. Не хуже пламени метался в своей жесткой холодной постели Аргилай, что постелил себе у костра медвежью шкуру и теперь никак не мог заснуть. Трицитиана пустила к себе фургон лишь Лису. И это даже несмотря на то, что варварка вообще не умела сочинять стихи. Во всяком случае не общем языке континента.
Лаи как раз в очередной раз провалился в беспокойную полудрему, когда наемник стоявший на страже, громко прокричал:
– Внимание! Гости со стороны ворот!
Спавший лагерь молниеносно проснулся и ожил. Охранники каравана, спавшие в доспехах, вскочили на ноги, похватали свое оружие и кинулись занимать позиции для обороны, которые заранее подробно обговорил Мамба, перед тем как объявить отбой.
Аргилай тоже взлетел на ноги, подхватил свой арбалет и взведя оружие, вставил в паз короткую стрелу с жестким оперением. Юноше никто заранее не объяснил где он должен находиться в случае опасности, поскольку Лаи числился при караване важным пассажиром, а не охранником. Недолго думая и терзаясь любопытством Аргилай решил отправиться вслед за Мамбой, за могучей спиной которого, по логике, сейчас было самое безопасное место.
Чернокожий великан остановился у ворот хутора и подняв повыше масляный фонарь, осветил тех, из-за кого поднялся переполох. За воротами стояли два человека в черных робах без рукавов. С лиц, покрытых татуировками в виде человеческого черепа, смотрели темные спокойные глаза. Никто из пришельцев не обнажал оружия. Луки все так же торчали из-за спины, а короткие сабли покоились в потертых кожаных ножнах. Судя по фырканью лошадей и перезвону уздечек, остальные восемнадцать Почивших были где-то рядом, но тьма скрывала их расположение.
Аргилай как раз подошел к воротам, когда лысый, стоявший ближе, закончил говорить на незнакомом юноше языке. Судя по всему, решил для себя Лаи, это один из южных диалектов общего языка. Во всяком случае некоторые слова казались смутно знакомыми. Мамба же явно понял, что сказал почивший и смысл сказанного заставил великана посереть лицом, покрыться испариной и сжать в громадном кулаке один из амулетов, висевших на шее.
– Что он сказал? – спросил юноша, заметив, как сильно испугался чернокожий.
– Почивший говорит, что в Йохе нашлись люди, которые утверждают, что видели, как к нам в фургон зашел вупырь. – дрожащим голосом ответил Мамба.
– Вупырь? – переспросил Аргилай. – Это Муха то вупырь!? Не, вина он конечно знатно выхлебал, спору нет. А уж монет из меня выпил…
– Почившие не шутят. – покачал головой великан. – Они хотят войти и убить вупыря и всю его семью.
– Понятное дело, что не шутят. – передёрнул плечами юноша, рассматривая очень серьёзные лица, покрытые татуировками в виде человеческого черепа. – Так рожу себе размалевать могут только люди с полным отсутствием чувства юмора. Но семью всю вырезать за спасибо – это они палку перегнули. Там у Мухи дети, вроде. Надо время потянуть и самим во всем разобраться. – предложил Аргилай. – Переведи плешивому, что мы сходим и найдем этого вупыря, а они пусть тут ждут.
Мамба кивнул и собрался было перевести, но почивший ответил первым.
– Я знать общий язык. – произнес служитель культа Тьмы хриплым голосом похожим на стон умирающего.
Лаи аж дернулся от такого поворота событий.
– Я дать тебе время найти вупыря. Но мое терпение не безгранично. – произнеся это почивший развернулся и скрылся в темноте.
– Что происходит? – спросила Трицитиана, торопливо ковыляя к воротам. В правой руке женщина сжимала копье, а левой опиралась на костыль.
– Твой романтичный дружок оказался вупырем и так чем-то достал лысых религиозных фанатиков, что они пришли вырезать его семью. – ответил Лаи, с тревогой всматриваясь во тьму, где скрылись почившие.
– Муха – упырь? Бред какой-то. – пробормотала Трица.
– Вот и я так сказал. – пожал плечами юноша. – Но лысый обещал скоро вернуться и судя по всему всем табором.
– Пойдем-ка спросим с виновника торжества, что это за комедия. – решила Трицитиана и уже проковыляла несколько шагов, когда заметила, что Мамбы с ними нет. Женщин обернулась. Чернокожий великан стоял возле ворот на коленях и сжимая в кулаке амулет, трясся мелкой дрожью.
– Эй, ты чего? – опешил Аргилай.
– Я не пойду. – прошептал Мамба, обильно потея и серея от страха. – Нет, не могу. Там вупырь!
– Это на попе пупырь, а в доме обычный человек Муха. – попыталась подбодрить приятеля Трица. – Пошли!
– Нет, – замотал головой великан. – Муха не человек. Муха мертвец. Почивший поведал мне, что пронзил сердце Мухи копьем Прощания. Тот был мертв как гвоздь и холоден, как лед – жизнь покинула его тело. Но затем Муха встал и ушел. Обычный человек так не может, нет. Муха вупырь, живой мертвец, что пьет людскую кровь!
– Началось в деревне утро, пахнет сеном и дерьмом. – подняв глаза к грозовому небу, проворчала Трицитиана. – Не бывает никаких вупырей. Если Муха смог встать после удара копья, значит лысый промахнулся или брешет.
– А может сковородку под рубаху засунул. – предложил свой вариант Лаи. – А еще бывает так, что в тебя стрела попала, а у тебя под рубахой толстый старинный фолиант спрятан и стрела его пробить не смогла. Много раз такое слышал.
– Ну-да, ну-да, наш друг только и делает, что таскает с собой фолиант под рубахой. – фыркнула наемница.
– Не, ну а чо? – развел руками Аргилай. – Вот у меня случай в Тильбоне был: ударили меня ножом в живот, а на мне корсет оказался…
– Так и будем болтать, пока Почившие не вернуться? – перебила юношу Трицитиана.
– Ну не бросать же эту трусливую тушу здесь. – Лаи указал на Мамбу. – Я его не подниму!
– Я могу! – внезапно пискнула Лиса и торопливо слезла с фургона, на котором до того заняла позицию по сигналу тревоги. Девочка подошла к Мамбе, взяла своими маленькими ручками его огромную черную кисть с розоватой ладонью, и потянула.
– Пожалуйста, пойдем! – попросила варварка. – Вупырь захочет выпить мою кровь. Кто меня защитит?
Чернокожий великан посмотрел на девочку и после нескольких секунд колебания, медленно поднялся на ноги. К удивлению, всех присутствующих он послушно пошел за Лисой к дому Мухи.
Трицитиана громко постучала в дверь костылем.
– Муха, открывай!
Ей никто не ответил, а дверь не шелохнулась. Наемница опять постучала. Тот же результат. После короткого раздумья женщина кивнула на дверь и приказала Мамбе:
– Ломай!
Чернокожий великан аккуратно взялся за ручку своими толстыми пальцами, но дергать пока не стал. Мамба вновь посерел и весь затрясся мелкой дрожью.
– Оружие бессильно против вупыря. Он сожрет нашу плоть, выпьет кровь и похитит души. – испуганно пробормотал он.
– Подавится! – пискнула варварка и широко улыбнулась. – Все будет хорошо.
Мамба тяжело вздохнул, кивнул, собрался с силами, а затем одним рывком распахнул дверь, с треском выломав засов из деревянного косяка. Тут же в проеме двери материализовалась маленькая пожилая женщина, замотанная в черное платье и с пестрым платком на голове. Незнакомка загородила своим тщедушным тельцем проход, непрошенным гостям, и воинственно затараторила что-то на южном наречии. Мамба аккуратно взял женщину под мышки и легко подняв в воздух, вынес на улицу. Аргилай тут же юркнул в дом, держа перед собой заряженный арбалет. За юношей вошли Трицитиана и Лиса.
Маленькое захламлённое пространство дома Мухамарина встретило друзей полумраком и отвратительным смрадом. В воздухе висел тяжелый запах человеческих испражнений и вонь разгорающегося мяса.
Лаи зажал нос рукой и выругался, смешным изменившимся голосом:
– Какого хрена!? Как можно довести свой дом до такого состояния?
– И где Муха? – задалась более важным вопросом Трица, внимательно осматриваясь.
– И где дети? – добавил юноша все тем же смешным голосом. – Если они вообще есть у этого пройдохи.
– Смотрите! – маленьким пальчиком, Лиса указала в сторону темного угла.
Там стояла деревянная кровать, на которой под грязным одеялом лежал некто. Судя по длинным, давно не мытым, слипшимся волосам и тонкому тельцу, это была девушка. В ней мало осталось от человеческого облика – все лицо, тело и руки незнакомки покрывали гнойные нарывы и засохшие струпья.
Аргилай перестал зажимать нос, но лишь для того, чтобы зажать рот. Юноша с трудом подавил подступившую тошноту.
Девушка медленно повернула голову и большими темными глазами уставилась на незваных гостей. Взгляд незнакомки был туманен и в нем читалась боль. В этот момент с улицы влетела пожилая женщина в черном платье и цветастом платке. Она опять принялась кричать на южном наречии, а кроме того порывалась хватать пришельцев за руки и пытаться вытолкать их из своего дома.
– Да что тут вообще происходит? – в отчаяние вскричал Аргилай, вступая в борьбу с хозяйкой дома, которая пыталась вырвать у него из рук арбалет.
– Мамба, – попросила наемница. – Успокой женщину и проси где сын. Я так понимаю это мать Мухамарина, темперамент такой же.
Чернокожий великан поймал мечущуюся по дому женщину, аккуратно поднял ее на руки, встряхнул пару раз, чтобы та перестала верещать, а затем задал вопрос и повторял его до тех пор, пока мать Мухи не соизволила ответить.
– Тут есть пристройка. – наконец сообщил Мамба. – Муха ушел туда. – он кивнул на вышитую крестиком занавеску, висящую на стене. Та явно скрывала за собой небольшую дверку.
Мухамарина друзья застали за самым неожиданным занятием. Южанин стоял на коленях посреди большой, нарисованной на полу мелом пентаграммы и раздувал угли в металлической чаше. Рядом на полу лежали пучки различных трав, высушенные лапки какого-то несчастного животного, семена растений в тарелках, и маленький, на вид очень старый, бронзовый ларец.
– Колдунство! – испуганно вскричал Мамба, с грохотом рухнул на колени и вновь принялся баюкать в кулаке свой амулет.
Трицитиана страдальчески закатила глаза, а Лиса обняла чернокожего великана и принялась поглаживать по голове, успокаивая.
Муха резко обернулся на шум и тут же вскочил на ноги.
– Ай! Немедленно убирайтесь! – горячо вскричал южанин. – Я запретил вам переступать порог моего дома. Вон! Вон отсюда! Уходите, убирайтесь, шакалы!
– Мы то уйдем, – усмехнулся Аргилай, пиная пучок сушеной травы, лежащий у ног. – С радостью уйдем, на все четыре стороны. Но ты детей своих пожалей.
– Каких еще детей? – грозно сверкая черными глазами крикнул Муха и тут же осекся, поняв, что попался в ловушку.
– Вот именно – каких детей! – криво улыбнулся Лаи и поднял брови. – Мы уйдем, о мой драгоценный пустозвон. Уйдем, но с лысыми сам будешь договариваться.
– Лысыми? – дернулся южанин, заметно бледнея.
– С лысыми, что пронзили твое холодное сердце копьем, вупырь! С лысыми, что живут в башне Праха, откуда нет ни входа, ни выхода. Их размалеванная компания в двадцать татуированных морд ожидает у забора. Слышишь, как Почившие кричат тебе: «Эй, а Муха выйдет гулять?»
Южанин ничего не ответил. Мужчина в волнении сжал кулаки и закусил нижнюю губу. Трицитиана тем временем медленно ковыляла по помещению, с беспокойством рассматривая пентаграмму и разбросанные по полу колдовские принадлежности. Возле маленького бронзового ларца, женщина остановилась. Ее лицо напряглось, а рыжие брови сошлись на переносице.
– Выкладывай, что тут происходит! – строго приказала арт-три.
Но Мухамарин и не подумал ей ответить. Южанин шагнул к Аргилаю и схватив юношу руками за плечи, заглянул тому в глаза и с надеждой спросил:
– О, благороднейший, ты же помнишь, о чем ты клялся мне?
– Конечно, – неуверенно ответил Лаи, пытаясь вырваться из крепких рук Мухи. – Проводить до дома, никому не позволить отобрать мои деньги в твоем кошельке. Ты дома с деньгами – моя клятва исполнена.
– Э, нееет, дорогой, память играет с тобой в прятки. Ты поклялся мне своей честью, что я останусь жив до рассвета завтрашнего дня! Взгляни на улицу. – южанин кивнул в сторону окна. – Ты видишь солнце? Нееет, там властвует ночь!
– Лаи, – сквозь зубы недовольно проворчала Трицитиана. – Тебе не надоело? Ты не учишься даже на собственных ошибках! Когда ты прекратишь раздавать клятвы направо и налево всяким проходимцам?
– Будто ты никогда не проигрывалась в азартные игры. – виновато улыбнулся Аргилай.
– Никогда.
– Как скучно ты живешь… – вздохнул юноша.
– Я должен дожить до рассвета, – напомнил Мухамарин. – Ты поклялся в этом, о защитник моей судьбы! Я верю, ты не бросишь меня в трудный час и будешь сдерживать мерзких Почивших, пока я не закончу ритуал! А если ты погибнешь, то я сложу стих, нет, поэму в стихах о подвиге самого благороднейшего из северян, который до конца был верен клятве, данной незнакомцу в таверне. Твое имя узнают во всех концах континента и будут помнить о тебе сто тысяч лет. Ты станешь легендой!
– Слушай сюда, стихоплет, – Трицитиане явно надоела пустая болтовня и теперь тон ее голоса не предвещал ничего хорошего. – Если хочешь, чтобы мы тебе помогли – выкладывай все. И мне плевать вупырь ты или пупырь. Парень клялся, что в живых останешься ты, а вот про твоих родных – речи не шло.
– Ой-вей, ты хитрейшая из женщин, о поцелованная пламенем! – с досадой произнес Муха. – Хорошо, я расскажу. Я уповаю на вашу доброту, о милосерднейшие из людей! Не прошло и дня, когда бы я не проклинал тот миг, когда подлейший из негодяев посватался к моей сестре. Презренный шакал хотел получить в жены самый прекрасный бутон степи, но был выставлен за порог. Терзаемый своим позором этот трусливый навозный червь заплатил паршивому колдуну, чтобы тот наслал проклятие. Моя сестра, о свет моих очей, захворала тяжелым недугом. Кровь от крови моей испытывает страшные мучения, а жизнь покидает ее с каждым часом. Я не мог смотреть, как страшная болезнь изо дня в день пожирает хрупкое тело и отправился искать спасения для сестры. Тупые врачеватели разводили руками и качали своими пустыми головами, но я не сдавался! Я шел вперед, как лев, и я отыскал мага, который обещал вылечить мою сестру.
– Мага? Какого мага? Как его имя? – резко спросила Трицитиана и в ее глазах вспыхнула надежда.
– Ты думаешь это твой отец? – догадался Аргилай.
– Имя его Джакоб Злоб. – торжественно ответил Мухамарин. – Он мудрейший из людей, которых я встречал!
Искра надежды в глазах наемницы погасла. Женщина понурилась и ворчливо пробормотала:
– Слышала я про него. Отец говорил Злоб опасный и непредсказуемый тип, которому никогда нельзя верить.
– Мэтр Джакоб Злоб могущественный маг, – продолжил свой рассказ южанин. – Но даже ему было не по плечу излечить злой недуг моей сестры без магического артефакта, дарующего силы. И я достал его! Пройдя самое сложно испытание в моей жизни, я достал этот артефакт. Выкрал из проклятой башни Праха, вырвал из гадких пальцев Почивших, что хранили его и прятали от достойных людей! Вот, смотрите!
Мухамарин одним движением распахнул цветастый халат на своей груди. Под сердцем розовел затянувшийся широкий рубец, а рядом на грубом кожаном шнурке висел медальон – маленький прозрачный камушек, искусно ограненный в виде капли воды. Аргилай сразу узнал медальон, не мог не узнать тот предмет, от которого в его жизни случилось столько неприятностей. Внутри у юноши все похолодело.
– Еще один… – не веря своим глазам, прошептала Трицитиана.
– Смотрите! – внезапно вскричал Мамба, указывая на Муху и в страхе пытаясь уползти из пристройки. – Шрам на груди! Все, как сказали Почившие! Они убили его, но он жив! Он вупырь!
– Да, эти паршивые собаки убили меня. – с отвращением в голосе признался южанин. – Насквозь пронзили мою грудь ледяным копьем, когда я пытался проникнуть в башню Праха по Черной реке, изображая из себя гнилого покойника.
– Вупырь, вупырь… – хриплым шёпотом пробормотал чернокожий великан, ползя за дверь и таща на себе Лису.
Трицитиана внимательно посмотрела на Мухамарина, пытаясь понять в чем тут подвох, а Аргилай опасливо сделал шаг назад и приподнял арбалет.
– Я не перестаю благодарить Создателя, что он послал мне Джакоба Злоба мудрейшего из мудрых. – продолжил Муха, не особо обращая внимание на творившееся вокруг. – Маг заранее напоил меня колдовским отваром, заживляющим любые раны. Я очнулся в зловонной яме, среди сотен, гниющих тел. Я выбрался, я нашел артефакт, я спрыгнул с башни и бежал. Но нечестивые шакалы пустили погоню по горячему следу. Мне удалось добраться лишь до таверны Йоха, а там, – южанин учтиво поклонился юноше с арбалетом. – Честнейший из честных во исполнение клятвы укрыл меня в благословенном фургоне и в лучшей компании, которую я только мог себе пожелать, доставил домой.
Глаза Трицитианы, цвета весеннего люда, сузились до узких щелочек.
– Маг явится сюда на рассвете? – спросила она.
– О, прозорливая, я надеюсь, что мудрый Джакоб Злоб явится раньше, чем придет рассвет. Маг повелел мне, его покорному слуге, в случае успеха нашей затеи провести колдовской ритуал, который призовет мага в то место, где будет проведен. И если вы, любезнейшие, позволите мне закончить…
Трица нагнулась и подняла с пола маленький бронзовый ларец.
– Туфта твой ритуал, шелуха для дураков. Вот это, – она показала шкатулку. – Малый магический гонец, для подачи сигналов на средние расстояния. Действует элементарно: откроешь крышку, и маги чувствуют тебя, где бы ты не находился. – женщина оценивающе покрутила в руках магический предмет. – Злоб должен находиться либо в Фельдбоне, либо где-то еще ближе. Если дальше, то не почувствует.
– Мудрейший подробно описал мне ритуал, который я обязан провести, – заспорил Муха, но потом сам усомнился в своих слова. – Но заканчивается ритуал открытием этого магического ларца.
Трицитиана в ответ подняла рыжие брови, как бы говоря: «что и требовалось доказать».
– Тогда открой его немедленно, женщина! – воскликнул Мухамарин. – Давай, сейчас же! Мудрейший явится, и кара его обрушится на головы презренных лысых шакалов, что рыщут у ворот моего дома.
Но наемница не выполнила настоятельной просьбы южанина. Женщина взглянула на Аргилая и настойчиво произнесла:
– Лаи, я уверена, что Джакоб Злоб не тот человек с кем нам стоит встречаться.
– Честнейший, ты поклялся мне! – закричал Муха. – Я все рассказал, я был откровенен! Если сейчас не вызвать мага, то Почившие убьют и меня и всю мою семью!
Аргилай неуверенно перевел взгляд со своей наставницы, на южанина с орлиным носом. Юноша никак не мог решиться сделать выбор.
– Ты поклялся обманщику, – напомнила Трица. – Он обжулил тебя в кости и вынудил дать клятву.
– Но я не мог иначе, – взмолился Мухамарин. – На кону жизнь моей любимейшей сестры! Не дай ей умереть, она не заслужила смерти! Я молю тебя, как Создателя молю!
Юноша сделал один неуверенный шаг. Затем еще один, но более решительный. Подошел к Трицитиане, взял из ее рук Малого магического гонца и откинул бронзовую крышку. Тут же из ларца ударил ярчайший луч света, заметался по комнате и вылетел в окно для того, чтобы подняться в небо и на краткое мгновение осветить черные тучи.
Муха со стоном облегчения опустился на пол и заплакал от радости.
– Благодарю… Благодарю, о великодушнейший из великодушных! Я сочиню о тебе балладу, которую услышат от пустынь юга и до льдов севера!
– Главное, чтоб и я ее услышал. – невесело усмехнулся юноша. – Когда явиться Злоб, мы спрячемся в фургоне. – решил он. – Ты, Муха, будешь молчать про то, что видел нас. А если посмеешь открыть рот, то ни тебя ни твою семью не спасут даже все маги Острова. Понял?
– Я буду нем, как могила, о мой милостивый друг. – заверил южанин, осеняя себя какими-то ритуальными знаками. – Клянусь тебе!
Снаружи с улицы послышались взволнованные крики охранников каравана.
– Маг мог так быстро явиться? – испуганно спросил Лаи.
– Отец упоминал телепорты… – обескураженно пробормотала Трицитиана и выглянула в окно. Но стена дома не позволила разглядеть ничего из того, что происходило во дворе. – Идем, – решила женщина, отбросила в сторону бронзовый ларец и заковыляла в сторону двери. – Попробуем успеть укрыться в фургоне.
Во дворе дома Мухамарина стало заметно светлее и оживленнее. Словно кто-то нарядил все вокруг маленькими фонариками. И суета стояла под стать подготовки к празднику, который вот-вот начнется и надо успеть многое приготовить, накрыть на стол и украсить жилище. Вот только это были не фонарики. Из бортов фургонов, из стены и крыши дома, да и просто из земли – везде торчали короткие горящие стрелы, совершенно не радуя своими огоньками.
– У Почивших лопнуло терпение. – догадался Аргилай, быстро перебегая через двор, чтобы спрятаться за каменной трубой колодца.
Трицитиана втолкнула Муху обратно в дом и строго наказала:
– Схоронись и носу не показывай.
Южанин молча повиновался и скрылся внутри своего жилища.
Дождь, которого этой ночью опасались путешественники, так и не начался. Однако вместо капель воды сверху каждые несколько секунд падал рой горящих стрел. Конные лучники стреляли залпом, по дуге и явно с большого расстояния, чтобы никто даже и помыслить не мог достать их ответным выстрелом. Черное небо на несколько секунд расцветало словно звездами – горящими огоньками, и через три удара сердца эти звезды обрушивались вниз во двор дома. Соломенная крыша мазанки уже занялась и теперь сильно дымилась.
Узнав, что Муха вовсе не ужасный кровосос-вупырь, Мамба вновь обрел душевное равновесие и сходу попытался взять беспорядок, творившийся вокруг в свои большие черные руки.
– Крышу потушить! – громогласным бычьим ревом, повелел он.
Аргилай и два охранника каравана подхватили деревянные ведра у колодца, быстро наполнили их водой и ринулись выполнять приказ. Как раз в этот момент с неба упала очередная порция огненных пчел. Лаи посчастливилось отделаться испугом, а вот одному из наемников стрела попала прямиком в ключицу. Мужчина упал на землю и дико заорал, туша, загоревшуюся одежду. Юноша тут же облил горящего человека водой из ведра, облегчив мучения раненого.
Лиса ловко забралась на фургон и наложив стрелу, натянула свой бронебойный эльфийский лук из Зеленого леса. Но тут же разочарованно опустила его и с обидой пожаловалась:
– Никак не достать. Почившие стреляют на скаку, стрелы летят дальше.
– Командир, – заорал один из наемников, таща очередное ведро с водой, чтобы потушить стрелы, торчащие из деревянных стен фургонов. – Мы не можем седлать лошадей под обстрелом! Надо отдать им этого гребаного южанина!
– Мы будем драться! – проревел в ответ Мамба и одним движением извлек из заплечных ножен свою огромную двуручную саблю, размером и формой напоминающую весло.
– Какой еще драться? – возмутился другой охранник каравана. – Я нанимался защищать только караван!
– Ты нанимался повиноваться моим приказам! – яростно парировал чернокожий великан и одним ударом своей сабли отбил все стрелы, которые грозили воткнуться в его плоть.
– Мы не собираемся дохнуть за грязного южанина! – прокричал один из наемников и выхватил из ножен меч. – Отдадим его Почившим!
Неизвестно чем бы мог закончиться этот спор, если бы в этот момент не послышался отчетливый звук приближающихся копыт. Почившие перешли в атаку.
Аргилай успел отбросить ведро и подхватить свой арбалет, когда над низеньким забором, сложенным из кусков ракушника, в высоченном прыжке взвились три всадника. Копыта низкорослых лошадок еще не успели коснуться земли, а всадники уже спустили тетивы своих коротких луков. Одна стрела щёлкнула по каменной трубе колодца, рядом с Аргилаем. Другая попала в лицо вознице, что спешил с ведром за водой. А третья глубоко воткнулась в могучее плечо Мамбы.
Лаи выстрелил в ответ, Лиса тоже. Но оба промахнулись. Почившие скинули луки в налучи и выхватили из ножен кривые сабли. Два всадника ринулись на чернокожего великана, а один направил свою низкорослую степную лошадку на Аргилая.
Ловя отблески горящих стрел две кривые сабли замелькали в воздухе с невероятной скоростью, грозя лишить Мамбу его головы. Но двуручная сабля гиганта оказалась проворнее. Богатырский удар отрубил голову лошади и укоротил Почившего примерно по пояс. Второй удар Мамбы снес голову, разукрашенную татуировкой в виде человеческого черепа. Голова отделилась от тела, пролетела несколько метров и укатилась в кусты. Оставшаяся в живых лошадь, с всадником без головы, ускакала прочь и скрылась в ночи.
А вот у Аргилая не было такого чудесного двуручного оружия, да и силенок слегка поменьше. Юноша юркнул в сторону и кувыркнувшись через голову, ушел с линии атаки всадника. Сабля Почившего разрубила лишь воздух. Тот слегка придержал лошадь, ловко развернулся на месте, собираясь атаковать вновь, но не успел. Во дворе дома Мухи раздался резкий свист и так же резко оборвался, когда эльфийская поющая стрела угодила прямиком в глазницу татуированного лица.
– Вот теперь ты реально почивший! – с гордостью провозгласила Лиса, стоя на крыше фургона.
Но в следующее мгновение варварка испуганно взвизгнула и присела на корточки. Новая порция горящих стрел упала с неба. К счастью, в девочку не попала ни одна, а вот крыша дома-мазанки полыхнула ярким пламенем.
– Довольно! – зло рявкнул наемник и отбросил в сторону ведро с водой. – Нас тут всех перебьют, парни. Хватайте этого вонючего южанина и тащите Почившим.
Охранники каравана ответили гулом одобрения и дружно направились в сторону дома Мухи. Но в нерешительности остановились. На пороге с копьем в одной руке и костылем в другой стояла Трицитиана дочь арт-три. Наемники переглянулись и решив, что с хромой женщиной они справятся без труда – обнажили оружие.
– Не сметь! – гаркнул Мамба на своих подчиненных, угрожающе размахивая двуручной саблей. Из плеча великана все еще торчала горящая стрела, что делало его еще более угрожающим. – Зарублю каждого, кто ослушается моего приказа!
– Да плевали мы на твои приказы! – выкрикнул самый смелый или глупый из наёмников и в подтверждение своих слов плюнул себе под ноги. – Нас много, а он один! Верно парни?
Мамба вскинул саблю над головой, чтобы раз и навсегда решить вопрос субординации среди своих подчиненных, но резкий оглушительный гром, похожий на звук рвущегося мира, заставил гиганта замереть, а всех остальных вздрогнуть. В тот же миг небо над степью осветила молния и, недалеко от хутора Мухамарина, ударила в землю. Не успели люди во дворе опомниться от первого шока, как гром и молния повторились. А затем еще раз и еще.
Лиса нечленораздельно восторженно заверещала, стоя на крыше фургона и указывая пальцем куда-то в ночь. Аргилай поспешил занять место в первых зрительских рядах рядом с варваркой. И очень вовремя. В степи, неподалеку от хутора творилось светопреставление. Перепуганные низкорослые лошадки в ужасе с громким ржанием метались среди горящей травы и кустарника. Тут и там валялись обугленные мертвые и умирающие Почившие. А по тем всадникам, что еще остались в живых с небес лупили молнии. Среди всего этого огненного хаоса, не обращая внимания на огонь под ногами, медленной, неторопливой походкой, в направлении хутора Мухамарина, двигалась невысокая фигура человека. Ошибиться здесь было невозможно – Джакоб Злоб почувствовал зов Малого магического гонца и теперь шел забрать обещанный ему медальон – маленький прозрачный камушек, искусно ограненный в виде капли воды. А если Мухе повезет, то и излечить от смертельного недуга его сестру.
Аргилай схватил Лису за руку и потянул за собой.
– Валим, это маг! Трица, там Злоб! – громким шепотом зашипел юноша, слезая с фургона.
Трицитиана грубо растолкала толпу, оторопевших от происходящего и ничего еще не понимающих, охранников каравана и прикрикнула на Мамбу:
