Читать книгу: «Кристина», страница 4
Завтра я не работал, и мы договорились, что её дочь сможет прийти ко мне. Настало утро. Марина скинула мне сообщение ближе к одиннадцати, написала, что дала Кристине мой номер (я не стал ей говорить, что девочка давно уже его знала), и сказала, что её дочь будет у меня после обеда. Вскоре Кристина сама отписалась, что где-то к часу зайдёт.
Кристина, как и написала по телефону, пришла ко мне незадолго до наступления часа. До обеда я ещё успел выйти из дома, вынести мусор. На улице было тепло. Кристина пришла в тонкой, яркой расцветке куртке, без головного убора, в джинсах и футболке.
Переступив порог, Кристина поздоровалась, поставила на пол свой ранец, сняла верхнюю одежду, посмотрела на меня. Следом обратно взяла в руки ранец и прошла с ним в комнату.
Зайдя, остановилась, огляделась, удостоила меня долгим, слегка загадочным взглядом, подошла к столу.
– Надеюсь, на этот раз ты не станешь устраивать никакие фокусы? – с деланной улыбкой на лице проговорил я.
Кристина обернулась. Кажется, моя наигранная усмешка, с которой я на неё смотрел, показалась ей забавной – она поглядела на меня, улыбнулась, чуть поведя уголками губ, выдвинула стул и подсела к столу, открыла ранец и стала выкладывать из него учебные предметы.
– Что-нибудь хочешь? – дежурно спросил я у неё.
Она отрицательно покачала головой. Я подошёл. Кристина пододвинулась ближе, положила перед собой ручку, тетрадь. Я взял в руки учебник и принялся его листать.
Итак, параграф первый, второй… На этот раз у нас с ней были многочлены. Я вспомнил, что проходил в детстве, и быстро пролистнул задачник: многочлены, их порядок, степень, функции… Сел и начал объяснять.
– Вот смотри, – говорил я ей, – это многочлены, коэффициенты, их порядок и сумма. Если коэффициенты не указаны, их значение равно единице. Подобные члены могут складываться и вычитаться. Легче выполнять действия, если подчёркивать подобные многочлены. Вот, гляди: это – многочлен в стандартном виде, а это – в третьем порядке.
Далее шли примеры, и я попросил Кристину их записать. Девочка сидела на стуле, я сидел рядом – следил за тем, как она писала. За всё то время, пока мы с ней занимались, я даже не привстал.
…Время шло, наконец по глазам Кристины я понял, что она устала (до этого она не отвлекалась и, казалось, была всецело поглощена занятием, тем, что я ей рассказывал), взглянула на меня. Выдвинув стул, Кристина встала, вышла из-за стола, попросила дать ей попить, потом прошла и села на диван. Я сходил на кухню и налил ей сок: открыл холодильник – апельсинового, её любимого, не было, налил ей томатный. Подошёл и подал стакан. Кристина поблагодарила, взглянула на меня, взяла в руки стакан и отпила из него. А я повернулся и прошёлся по комнате, подошёл к окну, чуть погодя сел в кресло – девочка за это время даже не отвлеклась: она всё так же сидела и пила сок, я наблюдал, как розовый оттенок её губ окрашивался в красную томатную краску.
Я понял, что разговора нам не избежать.
– Поговорим? – начал я.
Кристина повернулась, слегка озадаченно посмотрела.
– О чём?
– О том, что произошло в прошлый раз.
Девочка вновь, теперь, кажется, уже немного застенчиво, глянула на меня, следом отвела взгляд.
Она сделала глоток, поставила стакан на стоявший рядом с диваном журнальный столик.
– Скажи, зачем ты это сделала?
– Я же уже говорила…
– Кристин…
– Ты действительно считаешь меня маленькой?
– Нет, ты, наверное, себе что-то навыдумывала, тебе кто-то что-то нарассказывал…
Она подняла глаза.
– Я просто хотела тебя поцеловать.
Я не знал, как на это отвечать, и на короткое время замолчал, потом ещё раз пристально взглянул на неё.
– Слушай, давай договоримся.
– О чём?
– О том, что ты никогда больше не будешь этого делать.
– Ну хорошо.
Сказанной фразой она будто отмахнулась от меня. Девочка взяла стакан и сделала из него очередной глоток, потом посмотрела на меня. Я встал, Кристина пока сидела.
– Мы с тобой ещё не завершили один пример, – сказал я.
Кристина поднялась, и мы подошли к столу.
Девочка уселась, открыла тетрадь, и мы продолжили с ней решать. Сначала я сел, но потом встал рядом. Объясняя ей пример, я глядел в её тетрадь и практически не глядел на неё. Занимались мы с ней ещё около получаса. Когда закончили, Кристина отложила ручку и встала из-за стола. Я подошёл к окну – вернулся, когда она уже собрала свои вещи.
– Сегодня ты молодец, – подойдя, сказал я.
– Да? – Она взглянула на меня.
– Да, сегодня ты была просто умницей.
Кристина ещё раз посмотрела, улыбнулась и прошла в коридор. Она оделась и ушла. Я без лишних слов проводил её. Я был искренне рад, что на этот раз у нас с ней всё прошло относительно нормально.
В следующий раз я не готовился и не обдумывал заранее её визит и ждал Кристину, уже будучи в менее волнительном состоянии. Её прошлое посещение, наш урок, разговор вселили в меня больше уверенности – наш с ней диалог, который, впрочем, нельзя было назвать по-настоящему откровенным, вносил больше позитива, и теперь я относился ко всему более спокойно: прежде всего исчезли недомолвки, можно было сказать, что мы некоторым образом расставили с ней точки над i. Её подростковая влюбленность – об этом теперь можно было смело говорить – не представляла для меня чего-то опасного и постыдного, выходящего за рамки. Для неё, безусловно, она была важна, для меня… Мне лишь стоило держать себя в руках и не забывать, кто она и кто я, и, конечно, ничего себе не позволять. После её последнего визита, казалось, я стал в себе более уверен и никогда, конечно, не позволил бы себе ничего такого, и даже не потому, что это была Маринина дочь.
В учёбе девочка была податлива, в общении проста, и даже её кокетство, которое в ней всё же просматривалось, уверен, не могло бы сбить меня с толку. Всё, что было, всё случившееся теперь я рассматривал как некий форс-мажор или даже фарс, что Кристину саму некоторым образом озадачило: она была под властью подростковых эмоций, рассказов подруг, Интернета и бог знает чего ещё. Я отдавал себе во всём отчёт и всё прекрасно осознавал. Марина (про себя я это постоянно твердил) тоже, безусловно, не ждала от меня ничего плохого, на меня надеялась и рассчитывала: в то время, когда у неё случился семейный разлад, я не мог её ни в коей мере огорчить и подвести, осложнить её и так непростую жизненную ситуацию.
Мы переписывались с Мариной. Во вторник её дочь опять должна была быть у меня.
В этот день Кристина написала мне по мессенджеру: «В 12 у меня последний урок, примерно к часу я приду».
Итак, вновь к часу…
Я давно позавтракал и встал. Открыл шторы, выглянул в окно: на улице было ясно и тепло, светило солнце. Весна, рано начавшаяся, продолжилась ударными темпами – уличный прожектор горел ярким весенним пламенем.
С утра я ещё успел сходить в магазин, сделал дома кое-какие свои дела, посмотрел – время было без пятнадцати…
Кристина, как и в прошлый раз, пришла незадолго до наступления часа. Звонок в домофон – и вот она у меня на пороге, стоит – красивая, по-весеннему нарядная. На этот раз Кристина пришла уже без куртки и головного убора, она была в светло-синем жакете, который был одет поверх толстовки.
– Привет…
– Привет, – поздоровался я.
Кристина глянула на меня, разулась, взяла в руки ранец и вышла из коридора. Зайдя в комнату, подошла к столу. Уже привычным движением Кристина положила на стул свой ранец и начала выкладывать из него учебные предметы. Разложив на столе учебные принадлежности, она повернулась, посмотрела на меня, удостоив долгим, загадочным взглядом, потом сняла жакет (в комнате всё ещё грело отопление и, несмотря на открытую форточку, было тепло) и повесила его на спинку, оставшись в толстовке.
Я подошёл, глянул. Кристина пока ещё стояла у стола, её глаза, с чуть подкрашенными ресницами, горели ярким, неестественным пламенем, создавая эффект игрушечности. Впрочем, она не выглядела вызывающе, а просто как бы раскрепощённо: её волосы были уложены ровно и прямо, толстовка мягко облегала тело, немного топорщась на уровне груди, и даже зрачки, несмотря на их яркий блеск, были спокойны и не выказывали волнения.
Кристина ещё раз взглянула на меня – в этот момент я подошёл к ней ещё ближе – и села на стул, я взял в руки книгу, и мы начали решать.
По сути, сегодня мы проходили то, что было прошлый раз, – тождества, выражения, множества… Кристина поначалу казалась серьёзной и смотрела… но нет, не как тогда, и какая-то загадка в ней всё же читалась. Она была, как бы это сказать, как будто немного рассеянной и в то же время свободной. В последнее наше занятие, когда мы с ней занимались, она тщательно изучала материал и, когда я ей говорил, мало спрашивала – сейчас было не так.
…Я отвлёкся и заметил ошибку.
– Кристина, посмотри сюда, – сказал я.
Она повернулась и глянула:
– Что?
– Вот здесь не так.
– Не так?
– Да.
– А как?
– Здесь по-другому…
– Почему?
– Потому что здесь другие множители…
Девочка всматривалась, сидела, писала…
…Сидели с ней, наверное, уже минут пятнадцать. В какой-то момент Кристина отвлеклась и попросила дать ей попить. Я сходил на кухню, открыл холодильник и налил ей сок, её любимый апельсиновый, который заранее купил. Принёс и подал стакан. Кристина отпила из него, произнеся:
– Фу, какой холодный.
Потом поставила стакан на стол, взглянула:
– Вот здесь…
– Что?
– Здесь я тоже не понимаю.
– Здесь?
– Да. Почему в квадрате?
Я пододвинул ближе стул, присмотрелся:
– Потому… что тут новые множители, и они умножаются.
– Ясно, и тут так?
Я нагнулся, чтобы лучше разглядеть. Кристина улучила момент и неожиданно быстро поднялась: в то время как я, чтобы увидеть то, на что она показывала, склонился, она вдруг встала, а я, сам того не замечая, машинально сел на её стул. Кристина же обошла его и встала у угла стола – совершилась такая, как бы это сказать, небольшая рокировочка с места на место.
– Тут… – произнёс я, ещё вглядываясь в учебник.
Теперь уже она склонилась над столом и смотрела в мою сторону.
– …Да, и тут так же.
Я оторвался и посмотрел: Кристина, чуть облокотясь, стояла у края стола.
– Здесь вот ещё… – как-то немного небрежно сказала она.
– Где?
– Здесь, здесь я тоже не понимаю.
Я заметил, как в этот момент она загадочно посмотрела на меня, приподняла брови.
Чтобы вновь сосредоточиться, я быстро отвлёкся и нашёл то, на что она хотела показать. Потом перевёл взгляд на неё – она склонилась надо мной, завивая волосы на свои пальцы.
– Тут что неясно?
Кристина незадачливо скосила глаза, нагнулась, чтобы точнее увидеть, – её рука скользнула по столу, как бы невзначай коснувшись моей. Она ещё чуть наклонилась – в этот момент струйкой на стол ринулись её волосы. Приподнялась, глянула:
– А… нет, мне всё понятно.
Кристина отстранилась, убрала волосы, чуть оголила шею, взяла стоявший рядом стакан и отпила из него – я наблюдал, как её губы коснулись его края. Потом поставила стакан обратно, Кристина прижала плечико к подбородку, сделав томный, глубокий взгляд, немного наклонила голову, коснувшись своей шеи пальцами. Я всё так же продолжал на неё смотреть – на её лицо, губы, с которых ещё не сошла апельсиновая краска.
Её лицо близко к моему. Ярким, бездонным цветом горят её глаза. Гляжу в них, в их игривый блеск. Что видел я в её взгляде – флирт, кокетство, лукавство? Было в них, помимо этого, что-то ещё – они манили к себе.
И вот она склонилась надо мной, её лицо уже совсем рядом, я чувствую – её дыхание, запах и даже не замечаю, как закрываются глаза… Ещё какая-то секунда – и соприкоснутся наши губы. Финита – звенит звонок.
Я отрываюсь, ничего ещё не понимаю, но слышу, что звонят в дверь. Я сразу дёрнулся со стула, встал и побежал в коридор. Звонок звенит ещё раз. Даже не посмотрев в глазок, я поворачиваю замок и открываю. Передо мной стоит незнакомый мужчина – человек в форме, на вид лет сорока. От неожиданности всё внутри сжимается. Я смотрю на него секунду-другую, думаю – он пока ничего не говорит и изучающе смотрит на меня.
Невозможно сказать, видел ли он во мне что-то – страх или испуг. Ещё раз внимательно глянув на меня, он достаёт удостоверение, произносит свои должность, имя. Я краснею или мне так кажется?
– Вы знаете Николаева Константина (из такой-то квартиры)? – спрашивает он.
Мозг долго воспринимает вопрос.
– Что? Кого?
Сотрудник полиции настойчиво смотрит на меня и повторяет. Наконец-то я начинаю что-то соображать и даже, возможно, догадываюсь, о чём он: несколько дней назад из мест не столь отдалённых освободился Костя, долговязый паренёк, которого я знал ещё с детства, сын соседки сверху. Полицейский продолжает стоять и глядеть.
– Да… – протянул я и только сейчас понял, что у меня действительно горят щёки.
Лицо мужчины становится серьёзным и строгим.
– Не знаете, с кем он проживает?
– С кем? С матерью…
– Не скажете, когда видели его в последний раз?
– Может, дня два назад или три.
– А мать?
– Мать – совсем недавно.
– Понятно. – Он чуть ослабляет тон, делает лицо менее серьёзным. – Не могу до них никак дозвониться, они часто бывают вечером?
– Мать – да, он – не знаю.
Сотрудник полиции продолжает смотреть на меня, изучать и, скорее всего, думает, закончить со мной разговор или нет.
– Ну хорошо, – наконец произносит он, – спасибо.
Он поворачивается, а я говорю «пожалуйста» и захлопываю за ним дверь. Вытираю пот со лба и возвращаюсь в комнату, в то самое время чувствуя, как в груди бьётся и готово буквально выскочить изнутри сердце. Захожу, смотрю. А на стуле так же, как ни в чём не бывало, сидит Кристина. Сидит и смотрит.
– Что у тебя с лицом? – беззаботно спрашивает она.
Подхожу. Краска всё ещё не сходит с моего лица, и выражение озабоченности и испуга ещё просматривается.
– Не делай больше этого! – говорю я.
– Что? Да что я сделала? Кто был там?
– Полицейский.
– Полицейский? Спрашивал тебя?
– Нет, спрашивал соседа.
– Тогда почему ты так смотришь на меня?
Когда она ушла, я сел на диван и задумался. О чём я думал? О Кристине, о Марине – о неразрывности моей связи с ней. Марина, как может кто-то подумать, отнюдь не была глупа и видела, какой растёт её дочь, почему же она, несмотря на очевидное, не боялась возможной между мной и Кристиной связи? Ответ был, очевидно, в плоскости нашего детства, наших с ней отношениях: изучив меня тогда, с годами она, возможно, решила, что понятие дружбы являлось чем-то незыблемым и могло передаваться с годами. Однако Кристина была не она, и гены могли брать своё (в том числе я делал акцент на её первом муже). Я помню, что Марина стала встречаться со своим первым парнем совсем в раннем возрасте: ей не было даже пятнадцати. Конечно, я не знал всех подробностей – во сколько она начала с ним жить, когда у неё начались месячные и так далее, – она мне об этом не рассказывала.
У Марины, вне всякого сомнения, было, очевидно, передавшееся по наследству её дочери раннее половое созревание. Поэтому, наблюдая за Кристиной, я всё же невольно сравнивал её с ней. Но что тогда, собственно, мне не давало покоя, что меня беспокоило? Мне претила сама мысль о том, что я был способен, мог что-то сделать. До этого я честно думал, что мог держать себя в руках – и вот всю эту идею с треском опровергла случившаяся ситуация. Дошло до того, что я чуть ли не стал целоваться с 12-летней девочкой!
Через неделю ей исполнилось тринадцать. Слава богу, так совпало, в тот день я был на работе. По мессенджеру я поздравил Марину с рождением её дочери, ну и конечно же, послал сообщение Кристине – само собой разумеется, ничего лишнего, так, просто пожелал ей всего хорошего, оставаться такой же красивой, здоровья. Вскоре получил в ответ: «Спасибо, Дима», и следом – красное сердечко и смайлик. В то самое время после очередного обхода я вместе с напарниками сидел в комнате отдыха, и всё было в их присутствии. Не знаю почему, как будто чего-то опасаясь, когда получил сообщение, я отвернулся, просмотрел его, убрал сигнал и быстро спрятал телефон.
Работа закончилась. Придя со смены, на этот раз не сильно уставший, я поел и сел за компьютер. Зайдя в социальную сеть, я увидел, что кто-то добавляет меня в друзья. Контактов в соцсети у меня немного, и подобный случай достаточно нечастый. На аватарке в профиле высвечивалась Кристинина фотография. Посмотрел: и Андрей, и Марина были в общих друзьях. Немного подумав, нажал согласие. Лёг и уснул. Проснувшись, первым делом опять залез в компьютер и увидел сообщение от Марины: в нём она спрашивала, как дела, писала, что хотела бы меня видеть, говорила опять про дочь – что благодарна, что я с ней занимался. В ответ я сказал, что не знаю, когда зайду. На мой вопрос, что у неё с Андреем, Марина ответила, что всё по-старому – что ночует дома, но проводит больше времени на работе и у матери, что она его по-прежнему подозревает, уверяла, что он что-то ей недосказывает.
Марина спрашивала, почему я не могу прийти, а также интересовалась, сможет ли Кристина ещё со мной позаниматься. На последний вопрос я категорично ответил «нет», что больше не могу, что очень много дел и что буду постоянно занят. Теперь даже после такого резкого отказа я не переживал, что она может что-то подумать или понять… Скоро у Кристины должны были начаться каникулы, и Марина не настаивала. Вскоре она отправила свою дочь в Питер, куда та ехала вместе со своим классом.
Глава 7
Тем временем отношения между Андреем и Мариной продолжали накаляться. По её словам (я не был у них, но она писала), дошло до того, что Андрей практически уже перестал с ними жить. Её подозрения о его якобы изменах начали приобретать панический характер. Всё это время она – звонками, по мессенджеру, в соцсети – не переставала обо всём меня информировать, если не сказать, докладывать. Сам я, конечно, никоим образом не хотел встревать в их отношения (нет ничего хуже, чем лезть в чужие семейные дрязги), хотя, опять же по просьбе Марины, всё же пару раз пробовал разговаривать с Андреем. Наш разговор, впрочем, ни к чему не привёл – их ссоры возобновлялись, а их отношения находились уже настолько в разладе, что они даже были готовы развестись. Дети, безусловно, всё это видели – это никак не могло обойти их стороной. А в середине месяца произошёл один уже давно назревающий и ожидаемый случай, переросший в очередной конфликт.
Кристина, как известно, не была родной дочерью Андрея, сама девочка, кажется, уже что-то подозревала. Марина мне как-то рассказывала, что некоторое время назад она уже об этом спрашивала: их с Андреем разница в годах была небольшая, а несхожесть очевидна. Тогда Марина говорила, что каким-то образом она ушла от ответа. Но очередной разразившийся в присутствии её дочери скандал моментально подтвердил все Кристинины догадки.
Случилось это в субботу, я был дома – у меня в тот день оказался выходной. Мне позвонила моя подруга. С дрожащей интонацией в голосе Марина объяснила, что Кристина обо всём узнала, что убежала из дома и что она не может дозвониться до неё. Просила, чтобы, в случае если она ко мне придёт, я сразу с ней связался.
Конечно, всё так и произошло. Кристина позвонила мне буквально через несколько минут. В трубку, плача навзрыд, она что-то лепетала, просила, что если я дома, чтобы я её дождался, что она будет у меня. Марине, чтобы она не волновалась, я сразу об этом отписался. Дело уже шло к обеду. Кристина прибежала вся в слезах.
Я не слышал звонка. Она постучалась. Я открыл дверь. Кристина стояла на пороге. Я даже не успел закрыть замок, как она бросилась ко мне и повисла у меня на груди. Её зарёванное с размазанной тушью лицо, спутанные волосы… Девочка обвила мою шею своими руками. Спустя какое-то время оторвалась, мокрыми от слёз глазами посмотрела на меня.
– Дима, он мне сказал, он… что он не мой папа!
– Кристина… – попытался я успокоить её.
– А я это знала, знала!
Она вновь с силой прильнула ко мне. Наконец, когда первый всплеск эмоций иссяк, я легонько отстранил её, взял за руку.
– Пройдём в комнату. Может, умоешься? – Я посмотрел на неё.
Она покачала головой, глянула. Мы зашли, и я посадил её на диван. Я подошёл к комоду, открыл ящик и подал ей платок.
Вскоре она почти перестала плакать. Умерив свои рыдания, Кристина посмотрела на меня, её слезинки всё ещё катились по щекам. Я подсел, она вопросительно посмотрела.
– Почему они так со мной?
– Кристина, я позвонил твоей матери, сказал, что ты здесь.
Она кивнула, отвернулась. Но вот, кажется, скоро новая волна слёз… Однако Кристина не стала плакать, а только шмыгнула носом.
– Почему они не сказали мне раньше?
– Твои родители – взрослые люди… Я думаю, мама до поры до времени просто не хотела тебя волновать.
Кристина посмотрела с отчаянием.
– Волновать?
– Ну, может, искала удобный случай…
На некоторое время мы с ней замолчали. Мы сидели друг возле друга на диване, я внимательно смотрел на неё… Потом она вдруг повернулась и с подозрением посмотрела на меня.
– Дим…
– Что?
Несколько секунд она ничего не говорила.
– Надеюсь… не ты мой папа? – Я увидел выражение её глаз.
– Ну что ты, Кристин…
После моего ответа она вроде бы успокоилась, ещё некоторое время молчала, потом спросила:
– Скажи, а ты знал моего отца?
– Да, немного знал…
– И где он сейчас, почему бросил нас?
– Это долгая история, мама потом, думаю, тебе всё расскажет.
Девочка моргнула, смахнула со щеки ещё небольшую горсточку слёз, вновь подняла на меня глаза.
– А ты мне расскажешь про него?
– Не знаю, Кристин, что ты хочешь знать? – Я посмотрел на неё.
– Ну, я на него похожа?
– Похожа? Что ты имеешь в виду?
– Я такая же?
– Не знаю… Мне кажется, ты больше похожа на мать, разве что характер…
– Характер?
– Ну да, насколько я могу судить.
Кристина опустила взгляд и о чём-то задумалась. Я всё это время всё так же сидел возле, глядел на неё. Её оголённые на запястьях руки лежали на коленях. Я смотрел на её спутанные волосы, на её мокрые щёки. Вдруг я поймал себя на мысли, что мне захотелось её вновь утешить, обнять. В этот момент она глянула и, кажется, что-то поняла. Но я не стал этого делать. Она сидела ещё какое-то время, встала, я проводил её. Когда она ушла, я подошёл к окну, задумавшись, долго смотрел в него…
В своё время я читал произведение Владимира Набокова «Лолита». В нём автор описывал тягу взрослого мужчины к 12-летней девочке. Помню, какое неоднозначное впечатление произвёл на меня этот роман. В нём герой Набокова выделял определённый процент девочек, которых он называл нимфетками. У главного героя проблемы были связаны с произошедшим в его детстве случаем, как бы я назвал, с психоэмоциональными отклонениями. И когда он вырос, то уже в зрелом возрасте стал заглядываться на этих самых нимфеток и даже преследовать их. В романе страсть к девочке-подростку описывалась довольно откровенными переживаниями и сценами. Не знаю, но, кажется, если бы каким-то невероятным образом перед ним предстала Кристина, то, думаю, наверняка он также причислил бы её к ним. Не буду утверждать, но если это действительно так и эти самые нимфетки существуют, то у Кристины наверняка были все их признаки и качества. Однако у меня, как я был уверен, не существовало таких проблем. Даже, наверное, наоборот: помню, как в младшем возрасте, когда мне было, скажем, лет 14–15, мне нравились абсолютно зрелые женщины, правда, сейчас меня уже не столь тянуло к ним, и нравились по большей части помоложе – моложе, но не настолько же!
В общем, думается, это был не мой случай. Впрочем…
Я вспомнил один эпизод из своего детства, уже порядком подзабытый. Не помню, сколько ей было, должно быть, одиннадцать. Мне на ту пору исполнилось двенадцать лет. Красивая, тонкая, белокурая девочка, она была внучкой соседки, что жила напротив нашей квартиры, на нашем этаже. Наши матери дружили, а их бабушка проживала здесь. Нельзя сказать, что я очень хорошо знал эту девочку – виделись мы с ней довольно редко, я даже не помню, как её звали… Однако это не помешало тому, чтобы между нами в один прекрасный день возник весьма деликатный момент.
Даже теперь, не помня её имени, я ярко представляю в своём сознании её образ – отчётливо вижу силуэт её фигуры, линии талии, шеи…
Когда она приезжала к своей бабушке, я иногда к ним заходил. Их квартира – зал с двумя смежными комнатами. Мы находились в одной из них. Не помню, как и с чего всё началось. Она сидела на диване, а я расположился напротив, на стуле, и попытался предложить. Она не была согласна, впрочем, я видел, как у неё возник какой-то интерес. Вначале мы смотрели друг другу в глаза… я начал гладить её по рукам, потом плечам – её плечи, её узкие, красивые плечи… Ладонь опустилась ниже и пошла по спине. И вот мои пальцы уже возле её талии, далее бёдер, коленей – она инстинктивно сжала их. Всей душой, всеми фибрами я ощущал завораживающий аромат, запах её девичьего тела. Узор губ, её тонких алых губ… и вот попытка поцелуя и очередного прикосновения, но она отводит лицо, и я мимолётно целую её в шею. Её гладкая мягкая кожа соприкасается с моей. Моя богиня не совсем податлива, впрочем, не сказать, что сопротивляется. В какой-то момент я даже ощущаю её руки у своих ног.
Картинка усиливается, и постепенно я поддаюсь влиянию какого-то неповторимого, ещё неведанного соблазна. Проходит минута, я трогаю ширинку на своих штанах. Она смотрит – сначала на меня, потом вниз, туда… Неожиданно, как по сценарию глупых фильмов, входит её бабушка. Мои штаны приспущены, а дверь почему-то не закрыта…
В этот момент я краснею и быстро собираюсь, ощущая чувство острого и жгучего стыда и чего-то ещё вроде неудовлетворённости. Её бабушка ничего не говорит, а с укоризной смотрит на меня, в то время как я сгораю от волнения.
Настало лето.
Как-то в один из дней я шёл по улице – сейчас даже не помню откуда. Короткая, широкая, но не шумная улица в самом центре города, в своём конце упирающаяся в центральную площадь. Я вышел на неё, завернув из одного двора.
Я не сразу приметил идущую в мою сторону группу девчат. Пройдя ещё немного им навстречу, я уже смог их различить. Приглядевшись, я увидел Кристину. Первая моя мысль была сразу свернуть, однако просторная аллея, по которой я шёл, никак к этому не располагала. Незаметно перейти улицу тоже не получалось: проезжая часть хоть и была без обильного потока машин, но была широкая, а «пешеходника» поблизости не наблюдалось. Даже зайти за кого-то, чтобы оказаться незамеченным, не представлялось возможным: по улице шло немного людей, почти все они шли порознь, на большом уличном пространстве их оказалось маловато.
Тем временем компания подростков приближалась, и я смог разглядеть их по отдельности: все девочки были примерно одинакового роста, но не возраста, многие казались старше Кристины. Правда, на общем фоне она не особо выделялась.
Пройдя несколько метров, мы почти поравнялись. Я заметил, что Кристина увидела меня. За несколько шагов она вышла из группы. Подружкам она что-то сказала и подошла.
