Читать книгу: «Мастер третьего ранга», страница 29

– Марья, тоже твой агент?

– В некотором роде, – неопределенно покрутил рукой Николай и раскрыл папку. – Марья, она же Марьяна, она же Марина Рьяная. Мастер, выпускница Ордена, согласно квалификации Обители: мастер второго ранга. Дополнительно окончила курсы лекарей того же Ордена.

Карьера ее началась с сожженного хутора в окрестностях столицы Мирного. Это ей сошло с рук, поскольку официально был задокументирован факт присутствия сверх опасной нежити. В последующем, привлекалась по факту хулиганских выходок, но была оправдана. – Николай оторвался от папки, и взглянул на молчаливого мастера. – Все читать не буду. Тут реально много всякого. Остановлюсь на самых выдающихся выходках. Та–а–к, а вот.

Марина Рьяная объявлена в розыск гильдией технократов в Горнодаре за причинение колоссальных убытков управлению металлургического завода. Взяв заказ на истребление опасного перерожденного, мастер Марина Рьяная, решила вопрос радикальным образом. Взрывом парового котла, она уничтожила перерожденного, а с тем, превратила в руины четверть завода. С места происшествия виновница скрылась. Позже была схвачена местными властями. При поимке пострадали трое дружинников. Власти соседнего государства, то есть княжества Мирное, выкупили преступницу в счет возмещения убытков.

– Я так понимаю, так она попала к тебе на крючок?

– Нет, но такой интересный экземпляр следовало держать на заметке. Стоила она, поверь не малых денег. И часть их она честно отработала в окрестностях болот, в районах поселений псеглавцев и секты «Чистого Начала». Благо сжигать и разрушать там особо нечего, а вот нечисти всякой тьма. В последующем мастер Марина Рьяная, обязалась выплачивать взносы на государственный счет энное количество лет.

После, уже под псевдонимом Марьяна, она переселилась в Солеварское княжество. Взносы платила исправно, потому претензий к ней не было. До тех пор, пока работая на одного из придворных вельмож, Марьяна не свершила над этим вельможей акт членовредительства, в самом что ни на есть прямом смысле. Достоинство–то его спасли, но Солеварские законы, а особенно по отношению к знати ты знаешь. В экстрадиции преступницы было отказано, и светила ей петля.

Тогда–то мне пришлось вмешаться и путем нескольких подкупов и махинаций некая мастер Марьяна, случайным образом погибла по пути к месту казни. Так в Заречье возникла некая Марья: колдунья, выпускница Обители. Таким образом, я заполучил отличного агента на границе Солеварска и степных земель.

– И что теперь? – безразлично поинтересовался Иван. – Ты думал, я сейчас плюну и отрекусь? Я буду дальше ее искать.

– Да ради Бога, – ухмыльнулся Николай. – Брат, я тебя столько лет знаю, что даже и не надеялся. Ты же упертый как… Даже сравнить не с чем. Я к тому, что нет, и не было у меня такого агента, – он бросил папку с документами Ивану. – Знать не знаю никаких Марин, Марьян, и Марей. Так ей и передай, когда найдешь, – заулыбался он.

– Коль, раз тебя потянуло на откровения, – хитро заулыбался мастер. – Зачем ты послал сюда обоз?

– Я? – состроил удивление Хмык.

– Не ломайся. Этого «Святого Отца» ловить?

– До того, как почитал тетрадочку, я о нем и знать не знал. Да и вообще мне кажется он такой же свихнувшийся зараженный, как и остальные. Тут весь город с катушек съехал, не он так кто–нибудь другой толкнул бы безумцев к тому, что произошло. Просто он, судя по найденным мной записям о правонарушениях и до эпидемии, катил бочку на язычников, да подстрекал прихожан восстать против бесопоклонников.

– Тогда зачем ты послал обоз на убой?

– Это был передовой отряд. Их делом было под видом выездного учения для послушников, разведать, что да как, взять пробы почвы и воды, а в случае опасности сразу же возвращаться. Зараженные быстро рассеялись по Солеварским землям и стали вымирать. Первые же людоеды, которых мы задержали, взаперти рассыпались буквально за несколько дней.

Я уж, не знаю, действительно ли поедание человечины им помогало отсрочить смерть. Если и так, то ненадолго. По оценкам наших специалистов максимум две три недели, и проблема исчезла бы сама по себе. Кто мог подумать, что чем ближе к Озерному, тем они шустрей.

Короче говоря, до Криничного, отряд не чувствовал особого сопротивления. Все шло по накатанной. Марья твоя в составе опытных мастеров, при поддержке моих послушников–гвардейцев отлично справлялись. Передав Весточку от Веры из Криничного, они сообщили, что идут легко и собираются провести разведку и исследовать пробы воды и почвы вблизи озера. Я дал добро, и они исчезли из эфира.

Забеспокоился я только после расшифровки данных о Криничном. Эфир был по–прежнему пуст, и вопрос назрел сам собой. Либо они тоже заразились, или отравились, либо ребята из Криничного сели им на хвост, что сам понимаешь, было чревато как для них, так и для моего дела. Тогда я собрал особую группу и сам пошел по их следам.

А оказалось, как видишь, вот что.

Бешеные, по большей части вялые в отдаленных районах, оказались здесь настолько агрессивными, что изловчились загнать опытных, но расслабившихся бойцов в мешок.

– С этим теперь боле–менее ясно, – задумчиво почесал подбородок Иван. – А о заразе этой что скажешь?

– Ничего, – пожал плечами Николай. – Пробы исследовать они так и не смогли. Походная лаборатория уничтожена. Жду новую с подкреплением. Тогда и будет ясно. Сами то мы вышли налегке. Но сдается мне снова случай как сто лет назад в Заречье и двенадцать лет назад в Устьино.

Гребаные подземные могильники всякой дряни. Наследство от наших мудрых и цивилизованных предков, засравших всю планету свалками и могильниками с токсическими отходами. Те, что не пострадали в Великой Катастрофе, приходят в негодность сейчас и отравляют грунтовые воды, а с ними поселки и целые города. Главное, как нагадить ОНИ знали, а что делать с отбросами их цивилизации разбираться теперь НАМ.

Ладно, разберемся как–нибудь. Если что, то изолируем и объявим мертвой зоной как Устьино. Вы главное, воды местной не пейте и не суйте в рот что попало. Водой и провизией мы свами поделимся.

Слушай, вообще, чего ты ко мне пристал? Расселся тут. Тебе никуда не надо? – ухмыльнулся Хмык. – Ты там какую–то Марью, вроде как искать спешил, а сам сидишь тут расспросами мозги мне пудришь.

– Коля, – расплылся в улыбке Иван, вскочил и протянул брату руку.

Николай встал, пожал мастеру руку, а после крепко обнял.

– Ванька, об одном только прошу, не сдохни, – похлопал он Ивана по спине. – С того света тебя вытащить мне сил уже не хватит.

– Сам выберусь, если что, – отстраняясь, подмигнул мастер.

– Верю, – хохотнул Николай. – Ты это, папочку не забудь. Пригодится костерок развести. Не поверишь, так охота с тобой пойти, но сам понимаешь, я себе уже не принадлежу. Знал бы ты, какие я уже мозоли на жопе заработал.

– Только не показывай, прошу, – скривил лицо мастер, забирая папку.

– И еще, совет, – остановил он охотника. – Настя ваша мне не нравится. Если бы не ты… Короче присмотрись к ней хорошенько. И эта компания твоя. Гвардейцы мои будут помалкивать, но Вань, с псом своим и лесавками этими… Ты ведь уже давно под виселицей ходишь брат, а они тебя на хороший такой шаг к ней приближают. Пока вся эта магическая хренотень не узаконится, не утрясется, будь поосторожней. И смотайтесь, пожалуйста, из города до прихода подкрепления. У вас около суток.

– Спасибо тебе за все родной!

– Для тебя все, что угодно, в границах разумного конечно. Ну, успеха тебе мастер!

– И тебе успеха куратор!

26. Невидимая смерть.

Сгущающийся туман поглотил и растворил безжизненный город в себе без остатка. Ветер стих. Сквозь бреши в тучах показались призрачно мерцающие, мутные звезды. Ближайшие стены и черные проемы выбитых окон едва виднелись справа, слева вовсе стояла клубящаяся, серая пелена.

Факелы и фонари в такой ситуации стали бы демаскирующим фактором. Потому приходилось красться, напряженно всматриваясь в серую мглу и прислушиваться к любому подозрительному звуку.

Ивану, что из–за приема зелий потерял способности, теперь приходилось целиком полагаться на чуткость Юры и слух идущего по следу пса. Лесавка невидимой шла на несколько метров впереди и в случае чего, должна была предупредить об опасности.

Настя, осторожно шагая рядом и, опасливо поглядывая по сторонам, остановилась и подняла ладонь.

Все замерли.

Гром повел ушами и повернул голову.

Юра при помощи иного взгляда принялся искать опасность, что могла притаиться в серой пелене. Дома по обе стороны улицы были пусты, лесавка была видна за десяток метров впереди.

Иван, переводя взгляд с ученика на Настю, достал пистолет, и качнул девушке головой, мол, что слышала и где.

Колдунья показала за спину, на угол дома, который они только что обогнули.

Юра присмотрелся, после хотел, что–то шепнуть, но мастер показал знаками: идем вперед. Парень на это только пожал плечами, и они двинулись дальше.

Гром то терял след, то заводил их в узкие промежутки между домов, где с трудом удавалось протиснуться боком. А теперь и вовсе взял направление на темный вход в подвал, из которого жутко разило мертвечиной.

Колдунья, скривив личико, прикрыла нос рукавом, а подмастерье выпустил в туман тусклый, слабый разряд. Спустя десяток секунд, словно соткавшись из серой пелены, рядом возникла лесавка.

– Впереди засада, – прошептала она.

– Много их? – кривясь от вони, спросил Иван.

– Не больше пяти.

– Справимся, – оживился Юра.

– Нет, – охладил его мастер, – поднимем шум, а на него еще подтянутся. Тем более след ведет в подвал.

– Мы там задохнемся нафиг, – морщась, помотал Юра головой.

– Ненавижу подвалы, – пробубнила в рукав Настя. – Там любят прятаться перерожденные, в особенности упыри и кровопивцы.

– Да ты чо, – стал язвить подмастерье. – Ты это нам будешь рассказывать? Мы что…

– Тихо, – оборвал его наставник. – Придется идти.

– Я проверю, – с готовностью двинулась вперед Полынь.

– Нет. Сначала я.

Осторожно шагая, по раскрошившимся ступеням, мастер спустился на полтора метра ниже земли и включил тусклый, электрический фонарь. Из распахнутой двери подвала воняло так, что резало глаза.

Короткий луч метнулся внутрь, и сразу же раскрыл причину запаха. В залившей, почерневший от плесени подвал воде, среди разнородного хлама, плавал вздутый труп перерожденного. Потревоженный фонариком, рой сонных мух загудел, заметались темные точки в отблесках воды. Но главное заблестела протянутая перед входом леска растяжки.

Растяжка была хитрая, на ее обезвреживание требовалось время, но желудок упорно толкался в горло, и стала кружиться голова. Вздувшаяся тварь отравила собою воздух, и казалось, вот–вот должна была лопнуть.

Иван, совладав с тошнотой, выключил фонарь и выбрался обратно, на свежий воздух.

– Что там? – прошептал подмастерье.

– Мертвый мизгирь и растяжка, – отдышавшись и подавив тошноту, отозвался Иван.

– Лучше–бы там был дохлый еж, – скис парень. – Ежа бы я еще стерпел, но не эту жуть.

– Тогда набери воздуха побольше. Ты мне понадобишься.

– Блин, – обреченно выдохнул подмастерье и стал быстро дышать, насыщая кровь кислородом.

Ловушка, устроенная Марьей была мощной и расточительной. Судя по ее замыслу, граната у входа, и две на надтреснутой опоре, удерживавшей потолок, должны были разом похоронить всех ее преследователей под грудами обломков, в которые неизбежно превратился бы весь дом.

Стоя по колено в мутной воде, Юра держал один из противовесов: кусок бетона, что до этого был подперт старой шваброй. Вторым занимался Иван. Труп, качающийся на взбаламученных волнах, додрейфовал до подмастерья и решил пришвартоваться к его ногам. Раскачивая в воде чрезмерно длинными тонкими конечностями, вздутая туша уставилась на парня четырьмя набухшими мутными глазами.

Юра, у которого заканчивались нервы, а с тем и кислород брезгливо оттолкнул ее ногой. Раздалось шипение. Парень замер, и зажмурился, а после вздрогнул от хлопка по плечу. Иван, щурясь и утирая слезы, сунул ему кулак под нос, а после толкнул к выходу.

– Что вы там натворили? – прошипела сквозь рукав Настя. – Нам пришлось отойти подальше. Чуть не задохнулись.

Гром, соглашаясь с колдуньей, протяжно чихнул, потер лапой нос и недовольно заворчал. Только Полыни все было нипочем. Пока мужчины пытались надышаться и выровнять сердцебиение, она крутила медной головкой и отслеживала окружающую обстановку.

– Ну, что ты как маленький, – отдышавшись первым, попенял подмастерью Иван. – А если бы он лопнул? Мы бы там и остались.

– Прости, не сдержался. От одного вида было тошно, а он еще об ноги отираться стал.

– Учишь тебя, учишь, – в сердцах махнул рукой мастер, – а все как об стенку горох. Так, курсантки… – обратился он к девушкам, покачнулся и чуть не упал.

– Отравился? – придержав наставника, забеспокоился Юра.

– Устал, – вздохнул Иван. – Боль почти прошла, а вот усталость без зелья, – он потер все больше беспокоящую чешуйку на груди, – валит с ног.

– Все, больше нельзя, – напомнил Юра. – Пять флаконов потолок.

– Помню. – Иван вернулся к девушкам. – Задержать дыхание надолго сможете?

– Зачем? Ведь пусто там. Я успел оглядеться, – со страдальческим выражением промямлил парень.

– Вода должна куда–то уходить. Болотистые грунты пропитаны водой, и она должна была заполнить подвал почти под завязку. Значит, там должен быть сток или труба. Я вернусь и проверю, а вы ждите.

– Нет, я пойду, – возразил ученик. – А ты пока отдохни.

– Осторожнее, не отравись. Через две минуты не появишься, я пойду за тобой.

Пошла третья минута, а парня все не было. Мастер стал нервничать. В подвале раздался громкий всплеск воды, и намного сильней стало разить мертвечиной.

Иван, было, собрался идти парню на выручку, когда тот выскочил навстречу. Юра отбежал в сторону и стал жадно глотать кислород.

– Есть, – надышавшись, сообщил он. – Ход. Он был завален старым шкафом, потому и вода собралась в подвале. Из него дует сквозняк.

– Подождем, пока газ выдует сквозняком и двинемся.

Но долго ждать Иван не захотел сам. Закрыв нос и задержав дыхание, первым спустился в подвал. Вода ушла, после нее на полу чавкал скользкий слой грязи, труп, издавая тихое шипение, остался лежать за подпорой. Мастер поводил лучом фонаря по потемневшим стенам.

Поваленный шкаф открыл взору низкую бетонную арку. Посветив в нее фонарем, прислушавшись и не услышав ничего подозрительного, Иван замахал остальным рукой и, пригибаясь, скрылся в ее темном зеве.

Свод был низким, стены едва не упирались в широкие плечи, из них торчали изъеденные коррозией металлические держатели для проводов, коих, впрочем, на них уже давно не было. Сквозь узкие стоки для воды дул сквозняк, пахнущий сыростью, гнилью и застоявшейся водой. Иван, тяжело переставляя ноги, вспотел, его замучила отдышка, он то и дело останавливался, закупоривая собою узкий тоннель. Тусклый луч фонаря описывал зигзаги в дрожащей руке. Мастеру чудилось, будто он проталкивает себя по скользкому пищеводу огромного червя.

Приступ клаустрофобии взял за горло и не думал отпускать, когда они, наконец, вывалились в просторное кубическое помещение.

Пока Иван, опираясь спиной, о крошащуюся бетонную стену приходил в себя, подмастерье забрал у него фонарь и принялся обследовать помещение.

– Иван, что с тобой? – участливо осведомилась у обливающегося потом мастера Настя, тем временем заправляя масляную лампу.

– Все хорошо, – вымученно улыбнулся он, приводя в норму сердцебиение.

– Давай помогу? – приблизилась к нему Полынь.

– Спасибо, не нужно, – помотал головой Иван. – Уже все хорошо.

– Что за странные ходы? – подняв тускло мерцающую и безбожно коптящую лампу над головой осматривалась Настя. – Никогда раньше таких не видела.

– Коммуникационные тоннели, – неожиданно отозвалась Полынь. – Помещения для проведения электро–кабелей и трасс сети интернет. Что? – Не поняла она глядя на удивленные лица. – Я давно живу, много где бывала и видела предыдущую цивилизацию.

– Вань, – позвал подмастерье, перебив зарождающиеся вопросы.

Мастер прошел в голый дверной проем, за которым мелькал луч фонаря. За ним было еще одно кубическое помещение с дверью, заполненное мусором, сопревшими обрезками проводов, и прохудившимися от коррозии металлическими шкафами с электронной начинкой.

– Логово мизгиря, – мотнул Юра головой в угол за один из шкафов.

Там будто поленья, были аккуратно сложены иссушенные мумии – жертвы мизгиря.

– Раз–два–три… – стал считать он тела. – Двенадцать. Двенадцать тел. И что, никто не всполошился? Дюжина человек пропала.

– Похоже, всполошились, – осматривая одну из лежащих сверху мумий, вздохнул Иван. – Но это не помогло.

Под слоем пыли и штукатурки нельзя было сразу узнать темно–зеленый мастерский мундир. Да и если бы не блеск бронзового жетона, Иван и не понял бы, что эта мумия принадлежит одному из братьев.

Он осторожно отколол жетон.

Два меча, щит с руническими знаками посредине, взятые в кольцо, или же букву «о». Все это вместе значило «ОМ»: Обитель Мастеров.

– Так вот где ты сгинул, ученик, – произнес мастер, читая выбитое на ободке жетона имя и прозвище.

– Кто это?

– Михаил Пригоршня. Твой предшественник.

– Серьезно? – приподнял бровь Юра. – Опытный мастер, и извини, гробанулся на мизгире? Да ну, быть не может.

– Всякое бывает. Умереть можно и от ржавого гвоздя. Другой вопрос, что он искал в этом Богом забытом городишке?

– Наняли.

– Нет, Миха на шелуху не разменивался. Он тесно сотрудничал с технократами, охранял раскопки руин древних городов, помогал с поиском старых, редких технологий. Охота в последние годы его мало интересовала. Последнее время он был одержим идеей, что установка «Братский Круг» не единственная в своем роде.

– Ну, мало ли, – пожал плечами подмастерье. – Поиздержался мужик, решил на легком дельце денежку срубить. – Парень присмотрелся к трупу. – Я помню, он был как бы шире.

– Мизгирь выпил все, включая мышечную ткань. Остались буквально кожа да кости.

– Что делать будем? – воззрился парень на хмурого мастера. – Хоронить надобно. Ты ведь его здесь не…

– Брошу, Юра. Брошу. Я вернусь позже, а если нет, то этим займешься ты.

– Чего вы здесь так долго? – позвала вошедшая Настя.

– Ничего, – сухо отозвался Иван, смотря на ссохшиеся трупы. – Идем дальше.

Он толкнул хилую по виду, жестяную дверь. Она не сдвинулась ни на миллиметр. Мастер навалился плечом, как следует. Жесть прогнулась, оторвался нижний угол, но на этом все.

– Давай на раз? – предложил Юра.

Они вдвоем налегли на жалобно заскрипевшую жесть. Дверь поддалась, но тут же с хлопком встала на место. Только с третьего раза, после металлического грохота, она, наконец, распахнулась. Из следующего помещения повалила ржавая пыль, и ударил в нос, менее удушающий, но не менее противный запах смерти.

– А вот и мизгирята, – заметил подмастерье, перебираясь через поваленный шкаф, которым была подперта дверь.

По пыльному полу были разбросаны, разорванные автоматными очередями тельца с длинными конечностями. В углах громоздились кладки с раздавленными, крупными яйцами мизгиря. Мертвые зародыши присохли к желтым скорлупам. Посреди комнаты лежал скорчившийся, иссушенный труп незадачливого папы–мизгиря, которого прикончили свои же новорожденные детишки.

– Боже, какой кошмар, – скривилась Настя, громко икнув.

Впрочем, Гром тоже заворчал и стал скулить от ударившего в ноздри, резкого запаха. Полынь по обыкновению не выражала совершенно ничего. В последнее время ее красивое личико не выражало никаких эмоций. Что не происходило–бы, она хранила равнодушие, и смотрела на все с полнейшим хладнокровием.

– Ничего страшного, – отмахнулся Юра.

– Я имею в виду, что кошмар был бы, если бы вылупились остальные, – рассматривая остатки крупной кладки, подметила Настя.

– Вань, это самая крупная кладка, которую мы видели, да?

– Я видел и больше. Намного. Но это не страшно, ты же знаешь, повадки мизгирей.

– Да, – подтвердил ученик. – Сколько бы их не вылупилось, остаться должен только один.

– Ладно, пошли дальше, – позвал Иван.

– То есть? Не поняла, – обратилась к парню колдунья.

– Вылупившись, эта мерзость расползается по логову в поисках еды, – объяснял он, тихо ступая за наставником, – и первой пищей которую они находят, становятся родители. Едят они много, но редко, и в основном нападают на первого же подвернувшегося зеваку. То есть на своих братьев и сестер. В итоге остается один мизгирь: самый сильный и ловкий. Это длится неделями, а то и месяцами. Потому о кладке и том, что происходит в каком–нибудь подвале, долгое время никто не подозревает.

Спустя длительное время, переварив своих братьев и сестер, доев невылупившиеся яйца, мизгирь, наконец, выходит на охоту.

Таким образом, они сами, путем естественного отбора, контролируют свою численность. Ведь если бы они массово перли из своих логов, такими количествами, а поверь, они очень плодовиты, то в скорости истребили бы всех людей, и в итоге им все равно пришлось бы охотиться друг на друга. А так и волки сыты, и овцы целы.

– Пять с плюсом, – буркнул высвечивающий что–то впереди по коридору Иван.

– Благодарю наставник, – машинально ответил парень.

– Повторяю, кошмар и сплошная жуть, – зябко повела плечами Настя. – Просто не верится, что эти чудовища, когда–то были обычными людьми.

– А чем они отличаются от людей? – стал рассуждать вслух Иван. – Ничем. То же человеческое общество, только более честное. Они мне напоминают княжичей, да и любых людей, что в борьбе хоть за трон, хоть за наследство, не жалеют не родных, не братьев, ни сестер. Люди также готовы грызть друг другу глотки, за то чтобы стать первым и единственным.

Настя по обыкновению своему хотела завести спор, но ей вспомнилось лицо добродушной, покойной подруги. Она лишь вздохнула и молча шла за Юрой, деликатно подталкиваемая временами, наступающей на пятки Полынью.

Спустя минуту колдунья все же не стерпела:

– Ихтиоцефалы помнится тоже каннибалы? – неуверенно обратилась она в спину подмастерья.

– Рыбоголовы? Ну, да, – не поворачиваясь, пожал плечами он. – Они пожирают своих мальков. Правда, те даже только вылупившись, достаточно верткие и проворные. Но все равно из десятков выживают единицы. Почти все перерожденные, кроме стайных, пожирают друг друга при любом удобном случае. А стайных тварей, слава Богу, по пальцам можно перечесть.

– Рыбоголовы, они ведь тоже стайные.

– Но тупые. Да там мозга с гулькин прыщ. Им пофиг кого есть.

– И стайные твари поедают слабых себе подобных, – буркнул, остановившись, Иван. – Все, привал.

Не ожидая остальных, он сел на сырой, холодный пол и прислонившись к стене, устало вытянул ноги. Гром, шедший впереди, вернулся и сел рядом.

Юра копался в рюкзаке в поисках перекуса, Полынь была на стороже, а Настя, прислонившись к противоположной стене, задумчиво смотрела на Ивана.

– Ну? – не выдержал мастер.

– Почему так? Зачем Земля в них закладывает такую программу?

– Потому, – скривился Иван. – Ничего она в них не закладывает. Она выпускает наружу то, что таится внутри при жизни.

В каждом живет чудовище. Это чудовище злое, жадное, похотливое и не терпит конкуренции. Сбросив с себя груз морали, принципов, памяти и человеческого воспитания оно больше не желает ухаживать за больными, заботиться о потомстве и близких. Единственное о ком оно думает, так это только о себе. Эгоизм, возведенный в абсолют.

Больной: бесполезный груз, который только жрет, а толку от него никакого. Потомство: ну получил удовольствие, ну сделал, а дальше уж как–нибудь сами. Близкие… какие такие близкие? Не близкие они. Конкуренты, что вечно желают оттяпать кусок от его и только его добычи.

– Ты прав, – отведя глаза в сторону, согласилась Настя. – Действительно, люди. Настоящее человечество без прикрас и напускного благородства.

– Не прав, – грустно улыбнулся Иван. – Не все такие. Не слушай меня девочка. Я просто пожилой, уставший человек. Мне свойственно брюзжать и сгущать краски.

– И сколько же тебе, старик? – улыбнулась колдунья в ответ, глядя на довольно симпатичного, сильного мужчину в полном расцвете сил.

– Где–то восемьдесят или около того, – неуверенно покрутил мастер рукой. – Я не знаю, когда и кем был рожден, – вздохнул он, принимая флягу с водой из рук подмастерья.

– Прости, – поникла она.

– Пустое, – отмахнулся Иван и обратился к подмастерью: – Где мы сейчас, хотя–бы примерно?

– Так, – прищурился парень, вспоминая повороты и преодоленное расстояние. М–м–м, мы примерно здесь, – указал он точку на плане города.

– Это под холмом рядом с больницей, и на приличной глубине.

– Ну, да, только мы намного глубже уровня почвы. И знаешь, что мне не понятно?

– Не томи, а?

– Почему мы еще не отрастили жабры? Здесь все должно быть залито под завязку.

– Возможно, мы все же над уровнем почвы. Ладно, посидели и будет.

– А поесть? – разочарованно хмыкнул парень.

– Позже.

***

Костры, сложенные из различного хлама, вроде битых шкафов и стульев, тускло мерцали, утопая в туманной мгле. Их света хватало лишь на то, чтобы освещать небольшой участок у входа в ратушу.

Снайпер, устроивший лежку в доме напротив, опустил винтовку, и устало потер виски. Его способности были в зачаточном состоянии, но этого было достаточно, чтобы ощущать едва уловимые прикосновения и сводящие с ума отдаленные голоса мертвых.

– Хреново? – спросил напарник, жмурящегося снайпера.

– Не по себе, как–то, – нехотя признался тот.

– Возьми мой амулет.

– А ты?

– У меня нет способностей, – пожал плечами напарник. – Мне он без надобности. А тебе с двумя все же полегче будет.

Расстегнув испачканный побелкой черный мундир, он снял спиралевидный амулет и протянул снайперу.

– Ты уверен?

– Говорю же, я ничего не ощущаю, не с ним не без него.

– Спасибо, – улыбнулся снайпер и, не раздумывая, сразу же надел амулет.

Стало легче, ментальный гам отдалился, а спустя пару минут исчез вовсе. Он снова приник к оптике. Напарник, сидя на перевернутом шкафу, обнял автомат и незаметно провалился в пучину крепкого сна.

Снайпер скосил глаза на задремавшего сотоварища, хотел было толкнуть локтем, но решил не трогать. День выдался тяжелым, сам он пару часов отдохнул, а напарник не успел. Суматоха, чудеса, волшебницы эти, что совершенно невообразимым образом переместили их на три с лишним десятка километров за один миг, бой с праведными, и стычка с зараженными, вымотали как физически, так и морально. Слишком много событий за один день. Таких приключений у гвардейцев не было давно.

Поводив занемевшими плечами, повертев головой, дабы разогнать кровь в затекшей шее, гвардеец уставился на тлеющий костер. Появилось навязчивое ощущение, будто кто–то стоит за спиной.

Он прислушался, но кроме сопения напарника не расслышал ничего. Покрепче сжав винтовку, снайпер оглянулся.

Во мраке, окутавшем комнату, не было никого. А если бы кто и был, то не смог бы бесшумно пробраться сквозь сигналки, не зацепив всюду разбросанного хлама и битого стекла.

Нет, все же пара часов сна это слишком мало.

Глубоко вздохнув, гвардеец вернулся в исходное положение и снова приник к оптике.

Оставив гвардейцев в покое, фигура в сером балахоне беззвучно проследовала в соседнюю комнату. Ступая по разбросанным бумагам и книгам, она проследовала к разбитому окну.

Сквозняк выдул в развороченное окно серые от пыли занавески. Женщина кукловод осторожно втянула одну из них обратно и зацепила за торчащую из остатков рамы шляпку гвоздя.

Притаившись за таким незатейливым укрытием, она закрыла глаза и сосредоточилась. Поток криков, мольбы и боли хлынул в сознание, но она мановением руки отмела его, будто назойливую муху. Его сменил зов неуспокоенных останков. Кукловод попала в свою стихию, что стала увлекать за собой. Останков было столько, что хватило бы на армию марионеток. При желании, потратив некоторое время на трансмутацию костей, она могла бы захватить Солеварское княжество в считанные дни. Но это было ей не к чему.

С большим трудом она отстранилась и от зова. Сейчас ее интересовал Иван и его спутники. Женщина сосредоточилась на ратуше. Среди нитей и энергетических сплетений, кукловод стала искать знакомые следы.

Пересчитав всех гвардейцев, колдуний и отыскав нескольких зараженных в округе, но, не обнаружив нужных нитей, она развела руки и вложила в поиск все силы.

Иван со спутниками здесь был, но вот куда он подевался, кукловод понять никак не могла. Его след исчез, потерялся посреди города, будто мастер улетучился или вовсе провалился сквозь землю. Тогда она пошла иным путем, след ее агента. Эта нить была крепка и, хотя не могла вывести к группе Ивана, но был шанс наладить связь. Следуя гудящей нити, ей почти удалось достигнуть цели, но стало мешать нечто сильное и чуждое.

Кукловода обдало порывом ветра. Сорвавшаяся с гвоздя занавеска ударила по закрытым векам, а с головы чуть не сорвало капюшон.

Сплюнув налипшую на губы пыль, утерев лицо, она открыла глаза и встретилась взглядом с сидящим на подоконнике аспидом.

Кукловод попыталась взять тварь под контроль, но наткнулась на крепкую ментальную стену. Яр расправил крылья, выгнул шею и зашипел.

Кукловод повторила попытку, но бесполезно. Аспид распустил воротник и стал громко клекотать. Послышалась возня в соседней комнате, и кукловоду ничего не оставалось, как спешно ретироваться.

***

Стоило пройти десяток метров, свернуть за псом в один из темных коридоров, послышалось тихое, унылое гудение. Ивану показалось, что гудит у него в голове, но Юра развеял сомнения:

– Это у меня в голове гудит? – поковырял он в ухе.

– Я тоже слышу, – тихо отозвалась из–за его спины Настя. – Что это?

– Это ответ на вопрос: почему здесь нет воды, – выключая фонарь, шепотом ответил Иван. – Настя, гаси лампу. Дальше идем максимально тихо.

В воцарившейся темноте, за темными силуэтами мужчин замаячило отдаленное пятно света. Гудение с каждым шагом становилось все громче, теперь в нем можно было расслышать писк и металлический лязг.

Дальнейшая часть коридора оказалась перекошенной, заваленной набок, но с виду целой. Скошенный под углом потолок был укреплен изъеденными эрозией металлическими арками, которые чуть слышно стонали не давая сложиться, рассыпающимся от старости бетонным плитам. С потолка капала вода, а под ногами хрустело бетонное крошево.

Гром встал как вкопанный и принял боевую стойку. Он громко сопел втягивая воздух, а после повернулся к Ивану. В темноте его глаза полыхнули огнем. Пес вздыбился и тихо заворчал.

Кукри с шелестом выскользнул из ножен и удобно устроился в грубой ладони. За спиной мастера осторожно взвел курок Юра, послышалось шипенье вынимаемых Полынью клинков.

– Настя, – позвал шепотом Иван. – С огнестрелом поосторожней.