Читать книгу: «Внедрение по легенде», страница 5
Когда молодые люди подошли к дому Велиховых, Марина зашла в палисадник, откуда постучала в окно. Через некоторое время на крыльцо вышла хозяйка:
– Кто там?
– Мария Степановна, это я, Иволгина Марина! Бабушка сказала, вы ищете квартирантов. Вот, молодой человек приехал работать в наш город, желает снять жильё.
– Проходите в дом, где и поговорим, – произнесла женщина, пропуская их вперёд. – Вчера Иван Трофимович был на рыбалке, попав под дождь, простудился.
– Ваня! Выйди в светлицу! К нам пришли по поводу квартиры.
Из соседней комнаты вошёл в зал моложавый старик. Седой волос на его голове был коротко подстрижен. Аккуратные усы и бородка, а также очки придавали ему профессорскую внешность.
– Здравствуйте! Присаживайтесь, ребята! – сделав паузу, старик внимательно взглянул на молодёжь и обратился к Марине: – Получила диплом? Бабушка тебя давно ждала домой.
«Очевидно, бывший преподаватель», – мелькнула мысль у Фёдорова.
– Диплом получила! Теперь пойду работать медсестрой в больнице. Буду вас лечить. Помните, ещё в детстве я вам обещала? А это мой знакомый, Денис! Он ищет жильё, – представила парня Марина.
– У нас пустует летний домик. Пока дети были дома, мы пользовались им. Теперь они живут своими семьями, в других городах, да и мы постарели. Нам вполне достаточно места в доме. Молодому человеку предоставим жильё. Да и тебе мы доверяем. Плохого человека ты не будешь рекомендовать. Прошлый квартирант платил нам по десять рублей в месяц. Если вас устроит наше предложение, то можете заселяться в любое время, – и обернулся к жене. – Маша, покажи им, где он будет проживать.
Вместе с хозяйкой они вышли во двор, и пошли к домику. Денис на ходу осмотрелся вокруг. На территории двора все дорожки к калитке и между строениями были вымощены камнем, похожим на булыжник. Между ними были клумбы из цветов. Рядом с забором он увидел автомобиль, накрытый брезентовым чехлом.
Они втроём зашли в помещение. Дом состоял из небольшого коридора и двух комнат. Первая комнат была, как кухня, где имелась дровяная печка, стояла газовая плита от баллона и обеденный стол с двумя табуретами. Над столом висел самодельный навесной шкаф, завешанный светленькой занавеской. В углу, рядом с входной дверью стоял умывальник. Во второй комнате стояли кровать, а напротив неё диван. Между ними находился небольшой письменный стол и один стул со спинкой. В углу находился старый платяной шкаф с большим зеркалом на наружной стороне одной из трёх дверей. На столе имелся старенький телевизор «Рекорд». Стены в коридоре и двух комнатах были побелены известью. На полу лежал линолеум с незатейливым орнаментом. В комнатах было чисто и уютно.
– Мария Степановна, мне понравились условия проживания! Можно я уже сегодня заселюсь? Но приду немного позже, так как необходимо сходить на переговорный пункт, позвоню родителям, – обратился Фёдоров к хозяйке, когда они вышли во двор.
– Да, приносите свои вещи, а я пока застелю свежее постельное бельё. Собаки у нас нет, поэтому проходи в дом сам, его закрывать не буду. Ключ оставлю на столе.
Затем она показала ему, где находится колонка, летний душ и дворовый туалет. Когда Денис с Мариной вышли на улицу и подошли к её дому, было ещё светло. Он предложил ей присесть на лавочку, борясь с волнением, произнёс:
– Спасибо за всё! Вы оказали большую помощь в поиске квартиры. И ещё, простите меня за нескромность, но я должен сказать, за время, проведённое вместе, как-то привык к вам, и мне хотелось бы встретиться с вами ещё раз, в ближайшие дни.
– Мы с бабушкой по вечерам часто сидим на своей лавочке. Поэтому у вас будет возможность увидеться со мной, – промолвила она тихо и смущённо, посмотрев ему в глаза.
– Теперь мне необходимо идти на переговорный пункт. Как пройти к центру?
– Прямо по улице, дойдёте до двухэтажных домов, свернёте направо. Через две улицы увидите здание центрального почтамта, где имеются междугородние телефоны.
– Спокойной ночи, Марина! – пожелал он ей, вставая с лавочки, и пошёл в указанном направлении.
– До свиданья, Денис! – услышал вслед, но оглянувшись, её уже не увидел.
Через двадцать минут лейтенант был в телефонной будке. Набрав номер телефона Борисова, услышал длинные гудки вызова, затем его голос:
– Алло! Слушаю вас!
– Володя, это я, Денис!
– Наконец-то! Уже два часа сижу у телефона, жду твоего звонка. Нашёл жильё?
– Да, нашёл! Ты знаешь, с поисками квартиры сложилось всё удачно. Мне в этом помогла одна девушка. Мы ехали на одном автобусе и познакомились. Так что у меня теперь имеются знакомые в этом городе.
– Как всегда шутишь! Когда встречаемся?
– Завтра устраиваюсь на работу. Затем осмотрюсь и начну присматриваться к работникам предприятия. Давай встретимся через два дня, в восемь часов вечера, на снятой тобой квартире.
– Хорошо! Будь здоров, старик!
– Будь! – ответил Денис и положил трубку телефона.
Он вышел из здания связи. Уже смеркалось. В центре города зажглись фонари. Лейтенант пошёл той же дорогой, по которой пришёл. Пройдя центр города, он двинулся по плохо освещённой улице Калинина. Сумерки сгущались. На небе с каждой минутой всё ярче и ярче проявлялись звёзды, а на горизонте всплывала полная луна. Пройдя половину пути по дороге, немного освещённой редкими фонарями на столбах, а также светом из окон одноэтажных домов, Фёдоров услышал женский крик о помощи, раздававшийся из переулка. Свернув на эту улицу, побежал на крик. В кругу света, исходившего от небольшого фонаря, висевшего на столбе, рядом с небольшим домом он увидел, как довольно упитанный парень двумя руками держал худенькую девушку, обхватив её за талию. А двое других били ногами паренька, лежавашего на асфальте боком, согнувшись и обхватив голову руками.
«А вечер перестаёт, быть томным! Как будто по сценарию какого-то фильма. Мне этого только не доставало», – пришло в голову лейтенанту.
Ему не хотелось драться. Но другого выхода не было, поэтому он крикнул:
– Вы что это трое на одного!
Тут он заметил, что один из них, с длинными лохматыми волосами, прекратил избивать, отделился и стал заходить сбоку. «С тремя справиться будет трудно. Необходима неожиданность, Надо начинать первым», — проскочила у него мысль. Сделав шаг вперед, «лохматый» замахнулся. Денис перехватил его правую руку, в которой было что-то зажато. Он ударил «лохматого» ногой между ног, и когда он согнулся, рубанул ему ребром ладони в основание шеи. Краем зрения он не упускал из виду остальных, и когда второй из нападающих кинулся на лейтенанта, тот ушёл вбок, подставив вместо себя туловище «лохматого». Они оба упали. Второй поднялся и вновь пошёл на него с матерными словами. Денис провел обратный бросок через спину, нападающий грохнулся всем телом на асфальт. Затем опер осмотрелся и увидел третьего, который отпустив девушку из «объятий» пошёл на него. Фёдоров сделал обманный нырок и коротко ударил упитанного парня в солнечное сплетение. Тот осел на дорогу.
Лейтенант ждал нового нападения, но к его удивлению все трое поднялись, шатаясь, бросились бежать. Девушка подошла к лежащему пареньку и плача стала помогать ему встать. Фёдоров подошёл к ним, помог девушке довести потерпевшего до лавочки, расположенной рядом с палисадником дома, недалеко от которого произошла драка.
– Необходимо вызвать скорую помощь! – крикнул он к девушке, подходя к калитке этого дома, где увидел прибитую на ней красную звезду и продолжил, – здесь живёт участник Великой Отечественной войны. У него должен быть телефон.
Постучал в светящее окно. Загорелся свет над крыльцом. Из входной двери вышел старик.
– Кто там стучится в такой поздний час?
Лейтенант вышел на свет.
– Извините нас! Вызовите, пожалуйста, «скорую помощь»? Рядом с вашим домом избили парня.
– Я сейчас! Я сейчас!
Засуетился старик и скрылся в доме. Через несколько минут он вновь вышел на улицу и подошёл к ним. Девушка продолжала всхлипывать.
– Как он тут? Я вызвал скорую помощь и милицию! – с беспокойством произнес хозяин дома.
«Вот это я вляпался! Не хватало мне ещё и милиции!» – пробежала мысль у Дениса, а вслух ответил: – Будем ждать! Надеюсь, они приедут незамедлительно!
Скорую помощь и милицию не пришлось долго ждать, они приехали почти одновременно. Паренька положили на носилки в салон автомобиля. Девушка попыталась тоже сесть с ним, но участковый оперуполномоченный, как он представился, в звании старшего лейтенанта попросил её и Фёдорова проехать в районный отдел внутренних дел для дачи показаний о происшедшем. Отдел был недалеко от места происшествия, поэтому минут через десять они входили в здание милиции. Старший лейтенант зашёл в дежурную часть, доложив о происшествии. Проходя мимо, Федоров увидел через стекло сидящего за столом в помещении дежурной части начальника РОВД, изучающего документацию. Выслушав доклад, Сидоренко посмотрел на посетителей, и Денис увидел удивление в его глазах. Он что-то сказал дежурному. Участковый вышел в коридор.
– С молодым человеком будет беседовать начальник райотдела, а вы девушка пройдёте со мной.
– Пойдём ко мне в кабинет, – услышал он голос начальника, когда Сидоренко вышел из дежурки, и пошёл вперёд.
До кабинета шли молча. Когда зашли в кабинет, начальник повернулся к нему:
– Почему здесь? Вы понимаете, может сорваться проведение операции?
– Виктор Павлович! Так сложились обстоятельства. Приехав в город, я сразу нашёл квартиру, а затем пошёл на почту, откуда позвонил Борисову. Когда возвращался назад, услышал крики о помощи. Ну и пришлось вмещаться, иначе они убили бы парня. Вы понимаете, у меня не было выбора!
– Я это понимаю! А если бы вас покалечили эти отморозки.
– Я был в себе уверен. Не зря же я с двенадцати лет обучался борьбе. Со мной и моим другом детства занимался бывший разведчик. На пользу мне пошли занятия рукопашного боя во время службы в армии. Потом сам продолжал усовершенствовать навыки борьбы и защиты при нападении. Ну и внезапность была на моей стороне.
Сидоренко подняв трубку служебного телефона, спросил у дежурного:
– Вы звонили в хирургию, что там с потерпевшим? – услышав ответ, положил трубку. – С потерпевшим всё в порядке – ушибы и ссадины. Ему оказали медицинскую помощь, но так как имеются подозрения на сотрясение мозга, его пока оставили в больнице. Чтобы вас не засветить, я прикажу по данному факту принять постановление об отказе в возбуждении уголовного дела. Повезло же мерзавцам! Ну а теперь давайте о деле, что там у вас?
– Жильё нашёл на улице Калинина. Завтра… – он сделал паузу, посмотрев на часы. – Хотя, извините, уже сегодня пойду устраиваться на работу. С Борисовым договорились встретиться через два дня на квартире, по условленному адресу. Я думаю, за это время осмотрюсь, попытаюсь завести нужные знакомства, чтобы на первом этапе уяснить для себя, что делать и наметить план дальнейших действий.
– Ну а теперь, напиши объяснение об обстоятельствах происшедшего. Мне необходимо передать его участковому. Хотел бы я, чтобы у меня работали такие сотрудники! Может, останешься у нас после выполнения задания.
– Что вы, Виктор Павлович! Меня ждут дома, да вы сами знаете, что мне нельзя раскрываться даже после выполнения поручения.
Через десять минут он передал начальнику заполненный бланк объяснения и спросил разрешения уйти.
– Да иди, Денис Иванович! Извини, что в целях конспирации не сможем тебя довезти до места твоего проживания.
Выйдя из здания РОВД, лейтенант взглянул на небо. Оно было ясным, звезды излучали свой далёкий холодный свет. Луна поднялась еще выше и теперь величаво плыла среди ярких летних звезд. От её света искрились капельки ночной росы на листьях деревьев. Осмотревшись, он увидел пострадавшую девушку и подошёл к ней.
– Почему не идёте домой?
– Вас жду! Я вам так благодарна! Ваше вмешательство спасло Саше жизнь. Как вы с ними быстро расправились. Такое можно увидеть только в кино.
– Просто поступил как нормальный мужчина, не мог же я пройти мимо, когда подонки избивали вас. Да, а где вы живёте? Мне необходимо вас проводить, чтобы вы снова не попали в какую-нибудь историю.
– Я живу на улице Калинина и не против, чтобы меня проводили. С вами как-то надёжней!
– Нам ещё и по пути. Я сегодня вечером поселился на вашей улице, в качестве квартиранта. Давайте знакомиться, моё имя – Денис!
– Наташа!
– Почему они на вас напали? – спросил он у неё, когда они уже шли по улице.
– Тот придурок, державший меня, давно пристаёт ко мне. Везде, где встретит, не даёт прохода. А сегодня я со своим парнем была в кино, когда возвращались домой, он со своими дружками напал на нас. Они и раньше его запугивали, но Саша не испугался их, от дружбы со мной не отказался. Это компания очень плохих ребят. Двое из них неоднократно ранее судимые за кражи и драки. Возможно, они будут пытаться вам отомстить.
– Ну, меня им не просто взять!
– Да, я это видела! Но всё равно остерегайтесь. Судьба любит осторожность, оттого и говорят – «бережёного, бог бережет».
Так в разговорах они дошли до её дома. Как оказалось, она жила недалеко от его хозяев.
Пожелав спокойной ночи девушке, он подошёл к дому, где будет проживать. Осторожно открыл калитку, пошел к летнему домику. Входная дверь, как и обещала хозяйка, была не заперта. Денис в темноте прошёл в комнату, на ощупь нашёл выключатель и включил свет. Кровать была аккуратно застелена, на столе стоял стакан с кефиром, на тарелке лежали два бутерброда с колбасой и сыром. «Какая заботливая женщина, как моя мама», – подумал он.
Наскоро поужинав, Денис выключил свет, лег в постель, и только теперь почувствовал усталость во всем теле. «Что-то многовато всяких событий на один день», – уже засыпая, мелькнула у него мысль.
Проснувшись, как обычно, в шесть часов утра, Денис надел спортивный костюм и, пройдя двор, вышел на улицу. Небо было ясное, слегка подернутое дымкой на горизонтах. Улицы города постепенно наполнялись жизнью. По обочине дороги двигались редкие прохожие, спешащие по своим делам. Он огляделся и побежал в сторону окраины города. На перекрёстке более широкой улицы свернул направо и направился к виднеющимся невдалеке деревьям. Оказалось, что это парк, но ворота были закрыты, продолжив бег дальше, остановился на крутом берегу речки, подходящей с северо-восточной части города прямо к домам. Река была не широкая, извилистой лентой несла свои воды с севера на юг. В этом месте разделялась на несколько рукавов, образуя живописные группы островов. Другой берег был пологий, переходивший в луг с цветущим местами шпажником, очень красивым и редким растением, родственником культурных гладиолусов. За лугом просматривался лес, уходящий в гору, на краю которого, на зеленых откосах цвела калина. Издалека кусты казались как будто облитыми сметаной.
Недалеко от стоящего на берегу дома лейтенант нашёл ступени из дубовых досок, потемневших от времени, спускающиеся к небольшой деревянной кладке в виде мостика с перилами по бокам, уходящего на полтора метра в реку. Ступив на кладку, разделся, осторожно опустился в воду и поплыл к одному из островков. Нырять он не стал, так как не знал реки. Когда плыл назад, измерял глубину, ныряя «солдатиком». Рядом с мостиком до дна было более двух метров. Освежившись, Денис побежал назад и к семи утра уже входил во двор своего временного жилища. Хозяйка поливала клумбу с цветами. Квартирант подошёл к женщине:
– Доброе утро Мария Степановна! Спасибо вам за ужин!
– Пожалуйста! В дальнейшем не стесняйся, обращайся к нам, если будет необходимость! А ты был на речке?
– Сделал пробежку, заодно познакомился с местным ландшафтом природы. Какая она у вас красочная!
– Да, у нас живописные места, не зря к нам приезжают творить художники, даже из столицы. Если ты любитель рыбалки, мой муж, заядлый рыбак, покажет тебе частицу колоритной природы на реке и озёрах. Правда в настоящее время он далеко не ходит. Здоровье не то, да и «Москвич» наш сломался, вот уже два года стоит под забором, некому починить.
– У меня имеется автомобиль и тоже «Москвич», ремонтирую его сам. В ближайшее время найду время посмотреть ваш транспорт и, по возможности, отремонтирую.
– Вот муж обрадуется!
– Извините, Мария Степановна, я пойду, побреюсь и помоюсь, а то мне сегодня предстоит трудоустройство. Первый рабочий день на новом месте, а это ответственное мероприятие.
– Как приведёшь себя в порядок, приходи к нам на завтрак.
Фёдоров побрился и умылся. Надев джинсы с футболкой и кроссовки, взял со стола картонную папку, куда положил диплом с трудовой книжкой и вышел во двор. Чтобы не обидеть гостеприимных хозяев зашёл к ним в гостиную, где его уже поджидали. На столе стоял электрический самовар и тарелка с горкой печева. Старик пригласил квартиранта за стол, налил чай в чашку из заварного фарфорового чайника, долил из самовара кипяток и подал ему.
– Чай индийский, настоящий, бери сахар и налегай на оладьи!
– Вы меня так разбалуете.
Выпив чай с несколькими оладьями, поставив пустую чашку, он обратился к старику:
– Иван Трофимович, мне ваша жена сказала, что у вас автомобиль неисправен, может, я попробую его отремонтировать. Что с ним?
– Большой расход масла, выхлопные газы пошли в сапун, появился стук на коленчатом валу.
– Ну, это поправимо, необходимо только заменить поршневую группу, коленчатый вал, коренные и шатунные вкладыши.
– А где это можно «достать»?
– Найдем где купить. Сегодня вечером посмотрим «ходовую», возможно, и туда необходимо приобретать запасные части. Предполагаю, что в ближайший период у меня найдётся время заняться ремонтом.
– Неужели ты сможешь это осилить?
– «Не боги горшки обжигают»! У меня всё-таки специальность инженер-механик!
– Если отремонтируешь моего «Москвича», то будешь на нём ездить!
– По необходимости, возможно, буду просить у вас автомобиль для поездок.
Квартирант, встав из-за стола, обратился к хозяйке.
– Мария Степановна, спасибо за завтрак, пойду осваивать новую специальность.
Фёдоров вышел на улицу и пошёл в сторону мясокомбината. По обочине асфальтированной дороги двигались в обе стороны пешеходы, спешащие на работу…
Глава пятая
…Немцы рассчитывали на молниеносную войну и на территории Германии содержать большое количество пленных, не планировали, ведь рабочая сила понадобилась бы и на захваченных территориях. Поэтому в первые дни боевых действий войск Вермахта, они создавали временные лагеря для военнопленных на захваченной Советской территории, используя для этого не приспособленные помещения, зачастую содержали узников под открытым небом. Концлагерь в Гродно находился на бывшей территории кирпичных заводов «Станиславово», в районе улицы Дзержинского, где сохранилось несколько производственных помещений, не предназначенных для жилья. Всю территорию большого плаца немцы обнесли снаружи двумя рядами колючей проволоки высотой в три метра и поставили вышки для охранников с пулеметами. Военнопленные, находившиеся в помещениях, имели хоть крышу над головой. Остальным узникам не досталось в них места, они находились под открытым небом, спали на земле. Среди них было много раненых. Оборванные и немытые, одолеваемые полчищами вшей, атакуемые тучами зелёных мух, вьющихся в воздухе, с грязными повязками на зачервивевших ранах, пленные массово гибли без оказания медицинской помощи. Каждое утро тела умерших пленных сносили в определённое место и складировали. Затем загружали в кузова автомобилей и увозили их в неизвестном направлении.
Здание, куда поместили Макарчука, было раньше каким-то складом. Теперь оно было приспособлено под барак. Крыша местами в нём была повреждена, но все, же помещение укрывало людей от палящего солнца, в ненастную погоду – от дождя и ветров. Пленные частично спали на нарах, сбитых из не струганых досок и «горбыля» на скорую руку. Кому не хватило на них места, лежали вповалку на полу. Григория подвели к нарам, он лёг на освободившееся место на втором ярусе, откуда унесли умершего. Затем через некоторое время привстал и огляделся. В помещении была полутьма. Окон не было, свет с улицы пробивался через отверстия в крыше. Все нары и окружающий пол были заполнены лежащими или сидящими в тесноте людьми. Воздух вокруг был спёртым, с сильным запахом пота от немытых тел и гниющих ран. По истощенным лицам узников можно было предположить, что многие из них попали в плен в первые дни начала войны. У многих присутствующих форма была изорвана, перепачкана в грязи и пятнах крови. По ней, а также оставшимся знакам отличия на петлицах и рукавах, просматривалось, что в лагере находились пленённые командиры и солдаты из всех родов войск. Были здесь и танкисты, но среди них он знакомых военнослужащих не увидел. Рядом с ним лежал пленный, одетый в форму кавалериста. Первое время, когда Григория привели, и он устраивался на новом месте, тот молча наблюдал за ним. Когда в барак уже не проникал внешний свет, а вокруг наступила темнота, Макарчуку стало жутко из-за духоты, громких выкриков во сне и стонов раненых. Вдруг он услышал шёпот соседа по нарам:
– Где тебя взяли в плен? По состоянию твоей формы видно, что ты не участвовал в боях. Но почему они тебя пытали, так сильно избив?
Провокатор не ожидал такого вопроса и сначала растерялся, но, быстро сообразив, начал рассказывать, также шёпотом, на ходу придуманную историю:
– Я служил в танковой дивизии на складе горюче-смазочных материалов. Когда доставлял горючее для техники, колонна бензовозов была уничтожена во время бомбёжки фашистскими самолётами. Чудом остался жив. Далее вернулся на склад в Гродно, но там никого не было. Обнаружив, что в ёмкостях осталось много горючего, решил их взорвать, чтобы оно не досталось врагу. Пока искал взрывчатку, в город вошли немцы. Несколько дней я скрывался у своего знакомого. Он свёл меня с другими солдатами не успевшими уйти к нашим. А когда мы нашли взрывчатку и пытались взорвать ёмкости с ГСМ, попали в засаду. Кто-то нас предал. Все, кто был со мной, погибли отстреливаясь. А меня взяли, когда кончились патроны. Жалею, что в пылу боя не оставил патрон для себя. Затем были допросы, где меня нещадно избивали. И хотя меня поместили сюда в лагерь, точно знаю, они снова придут за мной.
Кавалерист больше вопросы ему не задавал и сам ничего не рассказывал. Григорий только сейчас, расслабившись, почувствовал, как устал, и он заснул, не слыша окружающего шума. Не услышал, когда охрана лагеря с криками и ударами прикладов начала будить пленных. Проснулся он от толчков в плечо и громкого шёпота соседа.
– Вставай! Вставай! Объявлен подъём и выход на улицу!
Выйдя из смрадного помещения на улицу и дохнув свежего воздуха, Макарчук почувствовал лёгкое головокружение. На территории лагеря строились в шеренги узники. Их с криками подгоняли немецкие солдаты и полицейские из числа военнопленных, перешедших на сторону Германских войск. Они ещё были одеты в форму Красной Армии, в которой попали в плен, но на рукавах у них были белые повязки. Провокатор даже позавидовал им: «Они служат немцам и получают за это льготы, а я должен существовать в среде пленных и рисковать жизнью, выискивая красных и евреев. Необходимо быстрее выполнить приказ гестаповца и покинуть лагерь, а то ещё пристрелят невзначай».
В стороне он увидел стоящих немецких офицеров, ждавших окончания построения.
– Вон видишь долговязого, с выпирающим кадыком фашиста, это начальник лагеря обер-лейтенант Ханс Зиверс. Изувер и садист! Сейчас сам увидишь! – прошептал ему сосед по нарам.
От выстрелов очередями из автоматов и одиночных из винтовок, раздававшихся в зданиях и по всей территории лагеря, где только что находились пленные, Макарчук вздрогнул.
– Раненых добивают! И так каждое утро! – услышал он знакомый голос, раздавшийся сзади него. Оглянувшись, увидел недалеко от себя стоящего во второй шеренге лейтенанта Дорошенко, с которым возвращался с места боёв танкового полка в Гродно. Голова у него всё также была перевязана, но от времени нахождения в лагере бинт стал серого цвета. По его взгляду Григорий понял, что узнан им. В это время начальник лагеря со своей свитой стал обходить шеренги, всматриваясь в пленных. В руках у него была плетка, плотно сплетённая из кожаных ремешков, с мешочком на конце, в нём был вложен свинцовый груз. Он всматривался в каждого заключённого. Одних из них палач начинал избивать плёткой, по причинам известным только ему. Бил беспощадно, по всем частям тела, особенно старался нанести удар по голове. Некоторые пленные от побоев падали без признаков жизни. Полицейские сразу оттаскивали их в сторону от шеренг. Иным он наносил несколько ударов и отходил от них. На других он просто указывал плёткой. По его знаку солдаты, следовавшие за ним, выхватывали из строя заключенных и отводили в сторону. Вот он подошёл к Макарчуку и стал всматриваться в его лицо. Тот прикрыл глаза, со страхом стал ждать дальнейших событий и тут же почувствовал удар плётки, обжёгшего его спину. От двух последующих ударов Григорий сгорбился, опустив голову. В спутанном сознании промелькнула мысль: «Неужели начальника не предупредили, что я помещён в лагерь с заданием. Он меня убьёт!»
Он ждал ещё удары, но они не последовали. Провокатор медленно поднял голову и увидел, что обер-лейтенант отошёл от него и двигался вдоль шеренги, продолжив своё кровавое дело. Закончив обход, он повернулся к пленным, указывая на стоящих в стороне отобранных заключённых, произнёс на немецком языке, а стоявший рядом с ним переводчик, одетый в гражданскую одежду, перевёл:
– Это коммунисты и евреи. Они будут расстреляны у вас на глазах. Кто желает с нами сотрудничать и укажет на оставшихся врагов Рейха, будут переведены в полицейское подразделение, осуществляющее охрану лагеря, их ждёт лучшее существование.
После этого он отдал команду своим солдатам, показывая на обречённых заключённых. Выстроившись в ломаную линию, они расстреляли их из автоматов. После этого всем приказали разойтись по своим местам, оставив часть пленных для сбора и складирования трупов умерших и расстрелянных узников. В эту команду попал интендант, а также его новый знакомый кавалерист и Дорошенко. Григорий работал в паре с лейтенантом. Вынося трупы и складируя их возле ограждения из колючей проволоки, недалеко от въездных ворот в лагерь, они тихо разговаривали. Макарчук рассказал ему, придуманную историю своего пленения. То, что рассказывал о себе напарник, заставило его сконцентрировать своё внимание на некоторых услышанных сведениях.
– В первую ночь начала войны, когда ты остался в городе, мы покинули Гродно и направились в сторону Лиды. Проехали четыре километра, нарвались на немцев. Водитель гнал грузовик через территорию, занятую фашистами, а мы, все находящиеся на кузове стреляли на ходу по врагу. Когда водитель был убит, за руль сел твой солдат Дворников. Он вывез нас в расположение стрелковой дивизии. Она вела беспрерывные бои с врагом, отступая к реке Котра. Трое суток сводные отряды, в которых оставалось не более восьмисот человек, удерживали немецкие войска, после чего дивизия фактически перестала существовать. К концу дня, двадцать шестого июня я получил приказ возглавить группу солдат. Мы остались в заслоне вблизи деревни Головачи, чтобы дать возможность «оторваться» от противника остаткам личного состава дивизии и вынести раненых к регулярным войскам. Три часа мы вели непрерывный бой. Нас оставалось всё меньше и меньше в живых. Вслед за тем, во время второго ранения в голову при близком взрыве был контужен и потерял сознание. Очнулся, когда наши позиции были захвачены врагом, а вокруг уже были фашистские солдаты. Меня взяли в плен и поместили в этот лагерь. Но я не собираюсь оставаться здесь надолго и нас здесь много таких.
– Мне также нельзя оставаться в этом месте! При первой возможности хочу бежать отсюда, иначе здесь меня ждёт погибель. В любой момент за мной могут прийти из гестапо или начальник лагеря убьёт. Ты сам видел, как он относится ко мне, – сказал Григорий, а сам подумал: «Следовательно, пленные готовят побег! Я должен всё узнать об этом».
Когда они сложили трупы в штабеля, их отвели снова в барак. В течение месяца с ним никто из заключённых о побеге не заговаривал, хотя он замечал, к нему присматриваются. Макарчук с нетерпением ждал, когда ему поверят и посвятят в дела по подготовке к побегу. К нему неоднократно обращались лейтенант и кавалерист с незначительными просьбами присмотреть за кем-то из военнопленных, и он добросовестно выполнял их поручения.
За это время он несколько раз был вызыван к начальнику лагеря, откуда его забирал Дитер Зейлер, доставлял в гестапо, где с ним беседовал унтерштурмфюрер Шот. При этом провокатор составлял списки установленных им командиров, коммунистов и евреев. Потом его кормили пищей, не имеющей запаха, чаще это были сало и хлеб. Заканчивались эти встречи тем, что Дитер вновь наносил ему несколько ударов по лицу и телу, чтобы он соответствовал причине нахождения в гестапо. Пленных, внесённых агентом в список, через некоторое время увозили, больше в лагерь они не возвращались. Остальное время Григорий находился среди пленных, испытывая те же тяготы, что и они. Каждое утро для них, как обычно, начиналось с экзекуций, устраиваемых обер-лейтенантом, а в течение дня над ними издевались немецкие солдаты. Не отставали от них в своей изощренности по глумлению над беззащитными узниками и предатели из числа военнопленных. Раз в день заключённым давали по сто пятьдесят граммов эрзац-хлеба с опилками и черпак мутного супа-баланды, сваренной из гнилой немытой брюквы или из грязной картофельной шелухи, вызывавшей желудочные заболевания. Заболевших дизентерией и тифом загружали в грузовики здоровые пленные, и их всех вместе с больными куда-то увозили безвозвратно. Макарчук понимал, что расстрелы, избиения, издевательства и весь дикий режим лагеря служил целью уничтожения узников. А с фронтов, на смену умершим и убитым, в проволочные загоны доставлялись всё, новые партии пленных. Этот концлагерь, как и другие, созданные за период войны в Германии и на оккупированных территориях других стран, работали как безостановочные конвейеры смерти на мощных фабриках уничтожения инакомыслящих. Макарчук поддерживал методы, уничтожения врагов рейха, а значит, и его, поэтому настойчиво искал выходы на организаторов подготовки побегов. В конце августа его включили в команду, производившей уборку административного здания концлагеря, и гестаповцы стали производить встречи с ним чаще…
