Читать книгу: «Красный город. Певец-2», страница 5
Глава тринадцатая. Дом вдовы Катар
Вдова Катар, сухощавая дама, уже перешагнувшая возраст поисков и свершений, спокойно жила в большом доме на Кленовой улице, доставшемся ей от покойного мужа.
Конечно, это жилище нельзя было сравнить с особняком господина Летуана! Здесь всё было проще, скромнее. Стены из закопчённого известняка не могли похвастаться той затейливой декоративной отделкой, которая казалась совершенно обычной на Дубовой горе. Окошки были меньше по размеру, хотя и пропускали достаточно света. Черепица на крыше давно не менялась. Во многих местах она покрылась плотным мхом, однако в дождливые дни верхние комнаты оставались сухими, а потому поправка крыши всякий раз откладывалась до лучших времён.
Парадные окна выходили прямо на улицу. Зелёный дворик располагался позади дома. Туда от калитки вела дорожка, густо увитая виноградом и плющом.
Вероятно, хозяйка была предупреждена о возможном постояльце. На её лице не выразилось ни малейшего удивления при виде Анна.
Не успел он изложить причину своего появления, как госпожа Катар уже показывала ему комнаты на втором этаже.
– Я сама редко сюда поднимаюсь, – посетовала она, – годы, знаете ли, не позволяют бегать по лестницам так, как раньше.
В первую комнату можно было попасть с центральной лестницы. Два небольших дивана, круглый стол, несколько стульев, большое овальное зеркало на стене – такова была её обстановка. Неведомый мастер выкрасил стены в приятный зелёный цвет, а окна украсил ткаными занавесками с необычным рисунком.
В углу комнаты темнел небольшой камин.
– В зимние времена у нас случаются прохладные ночи, – сказала вдова Катар, – так что с очагом удобнее будет. Дров достаточно на заднем дворе, об этом не беспокойтесь.
Вторая комната поразила Анна, так как представляла собой… небольшую библиотеку.
Перед окном находился удобный письменный стол с несколькими ящиками и отделением для бумаг. А вдоль трёх стен стояли книжные шкафы, заполненные разными изданиями. Предвкушая вечернее знакомство со всеми этими сокровищами, Анн спросил:
– И я могу брать любые и читать?
– Разумеется, – с улыбкой произнесла хозяйка, – мой прежний постоялец иной раз целыми днями не выходил из дому, всё сидел тут. Думается мне, что и Вы найдёте вещицы себе по вкусу.
– Откуда они у Вас?
– Так что́ же Вы думаете: я женщина тёмная и необразованная, раз комнаты сдаю? – чуть ли не обиделась вдова Катар.
– Простите меня за неловкий вопрос! – воскликнул юноша. – Ваш покойный муж, верно, имел отношение к тем, кто любит не только охоту и прочие благородные занятия?
– Да, да, имел отношение, – подтвердила вдова Катар. – Он был смотрителем королевских школ в здешних местах. А уж по долгу службы проверял и библиотеки. И какие истории, почерпнутые из книг, он мне рассказывал вечерами!
– А кто был Вашим прежним постояльцем?
– О, сударь, очень уважаемый человек. Рассказывал о себе, что служит в королевской службе мер и весов.
– Мер и весов?
– Да, именно так. У нас на рынке товар взвешивают не так, как, например, во Фризии или на юге. То, что у нас называется локлем, во Фризии потянет самое большее на половину того. Мой постоялец сравнивал разные меры и находил точное соответствие между ними.
– Учёный человек!
– Знаете, какое любимое развлечение было у него на досуге?
– Какое?
– Однажды я совершенно случайно заглянула к нему. Кажется, собиралась спросить, что он пожелает на завтрак. Я постучала, а он не ответил. Только я слышу: в комнатах кто-то ходит…
– И Вы насторожились? – подыграл юноша почтенной вдове.
– Мало ли что! Вдруг лихие люди в дом забрались. Я уже приготовилась слугам крикнуть, чтобы они на помощь бежали, а сама дверь приоткрываю…
– У Вас слуги? – удивился Анн.
– Раньше были, пока ещё могла платить им. А потом тяжело стало: в столице жизнь дорогая, знаете ли. Ну да Вы, молодой человек, – сами вон какой молодец! С лихими людьми, в случае чего, и без помощи справитесь!
– Что Вы, что Вы! – замахал руками Анн. – Я человек мирный, знакомства с лихими людьми вообще не ищу!
– И правильно! – сказала хозяйка.
– И что же дальше было? – спросил Анн, которого заинтересовала забавная история.
– А никого там и не было! – торжествующе воскликнула вдова, довольная вниманием к её рассказу. – Я голову просунула в щёлочку – никого!
– И Вы храбро двинулись вперёд?
– Двинулась, – подтвердила вдова Катар. – Он был в кабинете. Держит книги в руках: одну в левой руке, другую в правой. Держит и так задумчиво бормочет: «Не тяжелее ли вот эта, чем она должна быть? Или обе одинаково весят? Сравню-ка вон с той, на верхней полке!..» И давай книги менять, а потом снова сравнивать и бормотать что-то под нос себе!
– Странно, да, – согласился Анн.
– Впрочем, я привыкла. За постой платил исправно, в буйстве не был замечен. Мне и хорошо. У всех свои странности. Если бы я на всё обращала внимание, так без постояльцев бы осталась.
– И долго ли он жил у Вас? Ведь чтобы всё это прочитать, э… взвесить, – Анн обвёл книжные шкафы рукой, – понадобится немало времени.
– Сколько жил, столько и взвешивал. Каждый день. Выходил, конечно, на службу, но и только. А так всё дома…
– Ваши книги пришлись ему по душе.
– Значит, хорошие книги, – простодушно заметила вдова Катар.
Третья комната была спальней. От двери к огромной кровати под балдахином (!) вела чистенькая, хотя и немного выцветшая ковровая дорожка. В дальнем углу располагалось всё, что могло потребоваться благородному человеку для совершения утреннего туалета. На стенах висело несколько картин, изображавших времена года. На видном месте стоял сундук, окованный прочными пластинами и украшенный сине-красной росписью.
Окно спальни выходило на задний двор.
– А здесь, обратите внимание, секретный вход, – сказала хозяйка и подвела юношу к незаметной маленькой двери за ширмой.
Архитектор устроил там небольшую потаённую лестницу, по которой можно было сразу спуститься во двор, минуя первый этаж, где жили вдова Катар и её компаньонка.
– Молодость, молодость, – сказала хозяйка и лукаво посмотрела на своего нового постояльца, – я ведь уверена, что Вы не каждый день станете приходить к ужину! Так что если Вам потребуется задержаться по своим делам, то вот Вам ключ от этой двери.
Анн горячо поблагодарил почтенную вдову, не упустив, однако, случая заверить её в благопристойности своего поведения.
– Разумеется, – согласилась вдова, – однако иной раз случается, что мы не можем полностью располагать собою. Судьба оказывается выше наших желаний, пусть даже самых благородных.
Анн кивнул, подумав, что покойный муж вдовы совершенно определённо приобщал свою жену к художественному слову.
– Меня устраивают комнаты, – сказал он. – Я рассчитываю на долгий срок. Год, два… Какую сумму я должен заплатить Вам?
– Если считать по восемь за месяц, я бы хотела получить сорок золотых. Я беру вперёд.
Анн достал кошелёк и отсчитал требуемое.
– За лошадь не волнуйтесь, Элиза отвела её в стойло, – добавила вдова Катар.
– Благодарю Вас! Райни отлично послужила мне в дороге, ей пора отдохнуть.
– Чем рассчитываете заняться в ближайшее время?
– Завтра или послезавтра я собираюсь отправиться во дворец.
– Во дворец?!
– Да, по определённым делам.
Как ни хотелось юноше похвастаться значимостью сего события, он решил не посвящать любопытную вдову во все подробности своего дела. По тому, как заблестели глаза вдовы Катар, Анн понял, что история внезапного спасения благородной дамы, изрядно приукрашенная и снабжённая для пущей важности участием неприятельской армии, завтра же разойдётся по всей округе.
Вдове Катар, впрочем, и скромного намёка оказалось достаточно, чтобы проникнуться глубочайшим почтением к провинциалу. Ещё бы – его примут в Примейоне!
Она сообщила Анну ещё пару правил, принятых у неё в доме, и, собираясь покинуть его, сказала:
– Надеюсь, сударь, что Вам тут спокойно будет. И мне тоже, когда мужчина в доме. А то ведь на днях страх что приключилось! Можете себе представить: откуда ни возьмись – какие-то злодеи, крушат всё вокруг, кричат правильные слова за короля, а сами так и норовят какую-нибудь пакость сотворить! Хорошо, что стража вовремя спохватилась.
– Злодеи? – спросил Анн, вспомнив странное поведение офицера на Южной заставе.
– Отроду такого не водилось, чтобы у нас по улицам бегали с палками и камнями! А вот же, появились. Соседка утверждает, что…
Анн, опасаясь словоохотливости вдовы Катар, перебил её и поинтересовался местонахождением ближайшего портного.
Та обрадовалась случаю быть полезной столь уважаемому постояльцу, напрягла память и выудила из неё нужное имя.
– Гор Лаведан, помнится мне, шил платье для господина Крепфа, друга моего покойного мужа. А он-то был знаком с весьма важными господами! Иные из них и в самые достопочтенные дома захаживали… Вот, помнится мне…
– Простите, уважаемая госпожа Катар, – снова прервал её Анн, улыбнувшись при этом самым обворожительным образом, – а где находится дом этого гора Лаведана?
– Так это же совсем недалеко отсюда! – воскликнула вдова.
И, подведя юношу к окну, из которого виднелась часть Кленовой улицы, она принялась весьма пространно объяснять ему дорогу к мастеру. Попутно Анн стал обладателем кое-каких сведений об истории знакомства покойного господина Катара с гором Лаведаном, а также о том, как во время визита к гору Лаведану одной высочайшей особы, имени которой лучше не упоминать, чтобы не уподобляться досужим сплетникам, кошка гора Лаведана вытащила своими коготками нитку из платья этой особы. Случился бы грандиозный скандал, если бы не мастерство гора Лаведана. Он в мгновенье ока вооружился своими иглами и так искусно починил платье, что найти место, в которое вонзились острые коготки несмышлёного животного, никому не удалось…
Анн, почувствовав, что у него начинает мутиться в голове, поспешил поблагодарить почтенную даму, спустился вниз и отправился к швейных дел мастеру. И ещё он понадеялся, что четыре десятка ступеней, ведущих на второй этаж, будут достаточной преградой для дамы, больше всего на свете желающей поговорить.
Глава четырнадцатая. Гор Лаведан и сложное искусство шитья
Как ни хотелось Анну поскорее взглянуть на Примейон изнутри, он должен был ждать. Гор Лаведан при первом визите юноши в мастерскую задумчиво окинул его взором, хмыкнул и изрёк:
– Вне всякого сомнения, господину требуется особенное платье для визита в королевский дворец?
– Да, но откуда Вы узнали? – пробормотал донельзя изумлённый Анн. – Я ведь…
– Да, да, господин ничего не рассказывал мне, однако это и так понятно. Разве может усидеть дома благородный молодой человек, когда все вокруг хотят узнать, что́ задумал король? А где это узнать, как не во дворце? Однако молодые люди желают не просто попасть в королевский дворец, они хотят быть замеченными. И для этого они приходят ко мне, лучшему мастеру в Красном городе. До Вас, сударь, у меня побывало уже трое. Только за этот день.
– Это значит, что Вы настолько загружены работой…
– Это значит, что я лучший, – усмехнулся гор Лаведан. – Кто направил Вас ко мне?
– Один из моих знакомых, господин Летуан.
– О! – с неподражаемой интонацией произнёс швейных дел мастер и повнимательнее взглянул на юношу. – Вы поэт, как и он?
– У меня, к сожалению, нет такого таланта, – скромно сказал Анн, – хотя искусство слагать изящные строки мне по душе.
– Вот и хорошо, – неожиданно сказал гор Лаведан. – Я чрезвычайно уважаю господина Летуана, то есть поэта Орнелия Бюсси, но его искусство кажется мне слегка оторванным от жизни.
– Вы так считаете? Отчего же? – нахмурился Анн.
– Платье, которое я шью, греет человека. А что делают те стихотворные безделушки, которыми забавляют себя при дворе?
– Те безделушки, как Вы изволили выразиться, могут согреть человеку душу, – убеждённо сказал Анн.
Он хотел было развить собственную мысль, однако гор Лаведан рассмеялся и протестующе поднял руки.
– Не будем спорить! Вы человек, который не отступится от своего, коли считает это верным. Мне такие люди по душе, как и сам господин Летуан. Да и умение рифмовать – штука, в сущности, занятная. Я иногда, когда шью, прошу свою племянницу спеть мне что-нибудь. И знаете, оно как-то легче всё выходит!
Говоря это, гор Лаведан вытащил из кармана складной метр и со сноровкой, безошибочно выдающей настоящего мастера, снимал мерку с юноши. Не успел тот опомниться, как всё было сделано.
– Вы желаете, конечно, самый модный на сегодня наряд? – спросил гор Лаведан.
– Не думаю, что я хотел бы походить на попугая или другую чудную птицу, – честно сказал Анн, чем вызвал настоящий взрыв восторга у собеседника.
– Достойно, достойно! Все требуют себе самое-самое из самого-самого. И каждый новый посетитель – больше своего предшественника. Признаться, я уже испытываю опасения из-за их страсти к эффектам. Моя репутация грозит рухнуть, если я недостаточно нашью перьев на шляпы или украшу чей-нибудь камзол слишком малым количеством драгоценных камней.
– А сколько это – «малое количество»? – осторожно спросил Анн.
– Десятка три. Может быть, четыре. Вы ведь не потребуете от меня нашить Вам пять десятков?
– А это обязательно?
– Если Вы хотите, чтобы Вас заметили, следует нашить.
Анн покачал отрицательно головой.
– Думаю, что это лишнее. Я желаю получить платье, в котором меня не назовут провинциалом. Не более того.
– Значит, одного десятка драгоценных камней хватит?
– Мне кажется, что можно вообще обойтись без них.
– Господин не оставит мне ни одного единственного изумруда или сапфира, чтобы я нашил его выше или ниже, левее или правее, и не украсил бы платье вышивкой, напоминающей искусную оправу, и не расположил бы?..
– Да нет же, послушайте Вы меня! – в раздражении воскликнул Анн. – Я желаю получить всего лишь модное платье! Однако мне вовсе не нужны ни двадцать, ни пятьдесят каких-то камней!
– Да, на общем фоне Вы точно станете выделяться! – задумчиво сказал гор Лаведан. – И это восхитительно! Это невероятно!
– Почему? – удивился Анн.
– Вы положите начало новой моде. Вот увидите: на следующий день после Вашего появления при дворе все начнут срывать с себя изумруды и сапфиры. А гор Лаведан, как и всегда, окажется именно тем, из чьей мастерской выходят новинки швейного искусства! Пожалуй, я сделаю Вам скидку. Вы принесёте мне хорошую прибыль!
– Я полностью доверяю Вам. Однако – без камней!
– Договорились!
В это мгновенье звякнул дверной колокольчик. Послышались быстрые шаги, и в примерочную вошёл хорошо одетый молодой человек. Он так торопился, что не обратил внимания на стоявшего в стороне юношу.
– Эй, мастер Лаведан? – крикнул вошедший.
– Кто меня спрашивает? – откликнулся мастер из другой комнаты.
– Спрашивает хороший заказ, – расхохотался незнакомец. – Этак на пятьдесят или шестьдесят золотых монет.
Анн переменил своё намерение уходить. Ему захотелось изучить визитёра.
Под мышкой щёголь держал дорогую трость, в правой руке – увесистый свёрток. Шляпа, которую незнакомец не потрудился снять, была украшена белоснежным пером цапли, а также бордовой лентой с нашитыми на ней драгоценными камнями. Ожидая мастера, щёголь в нетерпении постукивал пальцами по краю прилавка. На вид ему было лет двадцать пять.
«Он из тех, что соревнуются в количестве драгоценных камней на одежде, – подумал Анн. – Не сглупил ли я, решив вообще отказаться от них? Выглядит неплохо. Хотя, конечно, нашить себе полсотни камушков я не могу позволить. Да и что бы сказал по этому поводу Фланк?»
Ожидание затягивалось. Незнакомец в раздражении повёл глазами по сторонам. Сделав вид, что он только заметил Анна, пренебрежительно фыркнул. Отвернулся.
Другой на месте Анна смолчал бы и ушёл или почувствовал себя оскорблённым и сказал бы что-нибудь резкое. Однако юноша просто уселся на деревянный стул, оказавшийся рядом, и стал ждать. Своеобразное очарование ситуации придавало то, что второго стула в помещении не было.
Пока незнакомец соображал, что ему делать, появился гор Лаведан. Он расплылся в улыбке:
– Ах, господин Мёрд! – воскликнул мастер. – Простите меня за заминку. Рассыпались иголки. А как же не подобрать их? Это ведь не к добру – по рассыпанным иголкам ходить! Вот и пришлось поползать по полу. Простите сердечно!
– Пустяки, – сказал Мёрд. – Мне нужно платье для торжественного приёма.
– Конечно, конечно. Я сошью Вам платье! Всем ныне требуется платье для приёмов.
– Уж не ему ли? – засмеялся Мёрд и показал на юношу, скромно сидевшего на своём стуле.
Анн встал и со всей серьёзностью, какую только смог в себе найти, поклонился. Затем снова сел.
– Вы правы, господин, – сказал мастер.
– Впрочем, каждый может искать себе счастья при дворе, – небрежно заметил Мёрд. – Иногда провинциалам даже выпадает счастье занять маленькую должность. Кстати, я не говорил, что на ближайшем приёме ожидаются великие события? Возможно, герцог Хоувен окажет мне честь. Я должен хорошо выглядеть, когда госпожа Удача начнёт раздавать свои подарки.
После такой оптимистичной тирады он потерял интерес к юноше. Повернувшись к гору Лаведану, Мёрд принялся негромко обсуждать с ним детали одежды. Анн делал вид, что увлечён видом из окна, однако прислушивался к разговору. Мастер не обманывал: Мёрда очень интересовало расположение и количество драгоценных камней, расцветка лент и прочая дребедень.
Обговорив детали, Мёрд оставил на прилавке свёрток с монетами и направился к двери. Сделав пару шагов, он вдруг остановился и умышленно громко сказал:
– Надеюсь, у моего платья не окажется жалких подражаний? А то ведь эти провинциалы так завистливы.
Гор Лаведан в невольном смущении посмотрел на Анна. Юноша улыбнулся самой искренней улыбкой:
– Что Вы, сударь! Гор Лаведан никогда не шьёт одинаковых платьев! Даже в провинции это знают.
Когда щёголь покинул лавку, швейных дел мастер сказал:
– У Вас великолепная выдержка, сударь. Ведь этот – из числа самых задир при дворе. Не одну жизнь загубил.
– Загубил?
– Оно ведь как случается: слово за слово, а там уже и оружием махать начинают.
– И он хорошо… машет?
– К сожалению. Пока что все его противники отправлялись или на кладбище, или надолго в лазарет. В зависимости от их ранга.
– Значит, я рискую попасть на кладбище.
– Простите меня, сударь, но он весьма задирист. Хотя платит щедро. Да, щедро. Хороший клиент.
– Благодарю за предостереженье! – искренне сказал Анн. – Я не обижаюсь. Ведь я действительно провинциал.
Гор Лаведан внимательно посмотрел на него.
– Да помогут Вам духи! А платье я сошью такое, что… Поверьте слову мастера!
Глава пятнадцатая. Распорядитель королевского двора господин Сакр
Из года в год в первую неделю месяца разноцвета, или Кузнечиковой Поры, в королевском дворце Примейон устраивали пышные празднества.
Не только окна дворца в это время светились до утра. В волнительном состоянии пребывали и те, кто снабжал королевский двор прекрасными тканями, разными заморскими диковинами и сладостями, кто развлекал собравшихся песнями и танцами, акробатическими трюками и игрой на музыкальных инструментах. Прежде спокойные улицы Красного Города днями и ночами заполняли искатели счастья. Это человеческое море волновалось, перетекало от одного берега к другому, выплёскивалось на набережные. И даже усталое утро нового дня приносило не умиротворение, а всего лишь начало новых хлопот.
К чувству радости изредка примешивалось ощущение чего-то неясного, смутного, однако оно было совсем мимолётно. Королевство не тревожили ни войны с кочевниками, ни обычные споры на границах с соседями. На южных границах происходили волненья, однако эти южные границы пролегали настолько далеко от Красного города, что об их существовании забывали. Недавние беспорядки, нелепые и беспощадные, завершились так же внезапно, как и вспыхнули.
Герцог Хоувен, по слухам, предложил Виллему провести некоторые реформы, которые должны были усилить королевскую власть. Злые языки поговаривали при этом, что усилиться могло в действительности лишь влияние самого герцога. Однако этим разговорам старались не давать ходу. Партия герцога, пока ещё самая многочисленная при дворе, ревностно следила за благонравием.
Сторонники герцога особенно ждали тронной речи короля Виллема. Если король примет проект реформ, а он должен был их принять, на многих обещал пролиться золотой дождь. Умный человек всегда радуется жизни в эпоху перемен, потому что с этой эпохи по обыкновению начинаются истории взлёта, о которых затем рассказывают потомки.
Ждали ответа и послы несчастной Нурсии, раздираемой внутренней смутой. Уже год они томились в приёмных Примейона, однако Виллем не говорил им ни да, ни нет. Поддержит ли король законного наследника трона Нурсии? Станет ли молча наблюдать за тем, как отряды претендента создадут кольцо вокруг столицы, чтобы лишить малолетнего короля поддержки подданных? Или же король дожидается полной анархии в Инии, а затем и её распада? Чтобы присоединить к своему королевству лучшие земли?
Однако о подобных вещах если и говорили, то только шёпотом и лишь с наиболее доверенными людьми. Праздник есть праздник. А потому на первом месте были танцы, приёмы, охота…
Платье для Анна пошили точно в срок, за день до начала торжеств. В дом вдовы Катар постучал посыльный мальчик. Служанка Элиза, взбежав по лестнице на второй этаж, закричала:
– Господин Аой! Господин Аой! К Вам пришли!
Анн выглянул из своих комнат.
– Кто меня спрашивает?
– Посыльный от лучшего мастера…
Не дослушав её, Анн слетел вниз.
– Ваше платье дожидается Вас, господин, – сказал мальчишка. И добавил: – С Вас медная монетка.
Анн, не мешкая, помчался в мастерскую гора Лаведана.
Там он обнаружил настоящий цветник. Придворные дамы, разного возраста, различной важности и улыбчивости, обмахивались веерами и сплетничали друг с другом. На взгляд Анна, они все были ослепительны.
В растерянности он замер на пороге, не зная, как справиться с сиянием внимательных и оценивающих глаз.
Из затруднения его вывел помощник мастера.
– Прошу Вас! – сказал он, приглашая в примерочную.
Дамы благосклонно отнеслись к сему. Наиболее сообразительные из придворных красавиц даже шепнули: «Вероятно, это поставщик великого Лаведана. Стоит выспросить у мастера, что за ткани он предлагает».
– Каково нашествие? – посмеиваясь, спросил гор Лаведан. – Их слишком много, чтобы чувствовать себя спокойно.
– Согласен с Вами, – осторожно сказал Анн.
– Примерьте!
Платье было великолепным. Нежного вишнёвого цвета, сшитое из мягкой и бархатистой на ощупь инийской ткани, оно безукоризненно сидело на юноше.
Анн рассы́пался в благодарности.
– Не благодарите. Вы привлечёте ко мне много, очень много клиентов, – ответил ему гор Лаведан. Я не ошибся. Это платье произведёт впечатление при дворе. Только…
– Что Вы хотите сказать? – насторожился Анн.
– Будьте осторожны! Тот, кто привлекает внимание, часто вызывает зависть. Шутка ли: потратить уйму денег и драгоценных камней, чтобы проиграть какому-то новичку, появившемуся в Примейоне буквально из ниоткуда!
– Благодарю Вас за совет, – сказал Анн. – Я буду осторожен.
– При случае скажите, у кого заказывали это платье!
– Даю слово, мастер!
– Мой помощник вечером доставит платье Вам домой. Негоже кавалеру носить свёртки под мышкой.
Анн ещё раз поблагодарил мастера и вышел.
Гор Лаведан оказался пророком. Когда Анн на следующий день появился у ворот Примейона, стражники посмотрели на него с нескрываемым интересом.
Его глазам открылось огромное пространство, достаточное для того, чтобы здесь в один ряд могли выстроиться не менее сотни карет. Направо и налево вдоль внутренних стен убегали посыпанные мелким серым камнем дорожки. Повсюду сновали посыльные, курьеры, помощники поваров. Какой-то толстяк, отдуваясь, тащил большую цветочную кадку с диковинным растением. Две фрейлины, наблюдавшие за его стараниями, о чём-то шептались и тихонько хихикали. Из подъехавшего экипажа с помощью слуг выбиралась почтенная дама, морщившаяся от подагрической боли и на чём свет бранившая поддерживавших её под руки неумех.
Анн двинулся дальше, по дорожке, вымощенной идеально ровной брусчаткой. «Уж не в Школе ли Фланка учились здешние мастера? —сказал он самому себе. – Здесь пройдёт не только солдат в грубых сапогах, но и любая герцогиня в туфлях для бального зала».
Анн справился, где можно найти одного из аметов. «Просто так тебя никто не будет слушать, – говорил Фланк. – Тебе нужен человек в зелёном берете. Он представит тебя главному распорядителю. А уж тому ты отдашь письмо – приглашение во дворец».
Аметы, люди в зелёных беретах, несколько раз попадались юноше на глаза, но тут же куда-то исчезали. Спустя минуту он замечал их совсем в другой стороне, бурно жестикулирующих, отчитывающих нерадивого слугу или выслушивающих важных дам.
Устав гоняться за этими неуловимыми людьми, Анн задумался: а что он, собственно, потеряет, если немного подождёт? Может, лучше присмотреться к происходящему, чтобы не выглядеть испуганным школяром, попавшим в восхитительный и страшный взрослый мир?
Он нашёл удобное местечко рядом с прекрасным фонтаном и принялся разглядывать проходивших мимо него придворных и гостей. Это было даже полезно! Он подмечал, как принято приветствовать знакомых и незнакомых, как надо осведомляться о той или иной нужде. Некоторые наблюдения оказывались довольно забавными. Один пожилой господин напоминал сущего петуха: так потешно он вышагивал, поднимая ноги в коленях и опираясь на трость. Другой семенил, словно у него было не две ноги, а все сорок.
Анн тихонько рассмеялся, впрочем, тут же прикрыв рот рукой.
– Ну, чистая сороконожка, верно? – произнёс кто-то за спиной.
Анн обернулся.
– Его так и зовут. «Господин из Кэвилла».
– Почему из Кэвилла?
– А там много такой живности. Можно было бы звать «господин из Примейона», да боюсь, что Виллем будет против.
Анн промолчал, не зная, куда может завести его этот разговор.
– А кстати, как Вы относитесь к небезызвестному труду Отрана Кэсси? Вы читали его?
– Да, я помню его мысль о разделении благородных занятий на пять видов, – сказал Анн.
– Правда? А я вот подзабыл этот фрагмент…
– Он пишет, что благородный человек всегда занимается одним из пяти дел: испытывает грусть при виде благ другого, радуется при виде бед другого, перешёптывается за спиной другого, возводит хулу на другого и питает ненависть к другому.
– И Вы согласны с ним?
– Отран Кэсси размышлял, основываясь на долгих наблюдениях, а я ещё даже не представлен ко двору.
– Достойный ответ! – воскликнул незнакомец. – Однако сейчас Вы можете представиться мне. Рад, что встретил человека, который читал весельчака Кэсси.
– Моё имя – кавалер Аой. Не уверен, что Вам это говорит о чём-то. Мои земли лежат далеко на юге.
– Вы из эквов?
– Да, верно.
Собеседник юноши сорвал с головы забавную шляпу и махнул ею так, будто собирался запустить сей предмет в близрастущие кусты:
– А я вот обыкновенно развлекаю куманька Виллема. Господин Боэций, к Вашим услугам. Надеюсь встретиться с Вами вновь!
Он вторично взмахнул шляпой и пошёл прочь. Через пару шагов обернулся и указал рукой на соседнюю аллею:
– Кстати, если Вы всё-таки желаете попасть в Примейон, обратите внимание на того человека в зелёной шляпе!
– Благодарю Вас! – крикнул Анн и устремился к амету, так удачно оказавшемуся рядом.
Человек в зелёной шляпе вытащил из кармана записную книжечку и записал титул Анна. После этого указал ему на неприметную дверь в стороне от роскошного входа во дворец, к которому текла река придворных.
– Вам туда, сударь! Церемониймейстер должен освежить в Вашей памяти некоторые тонкости придворных правил. Главное: ожидайте, пока герольд не выкрикнет Ваше имя. Лишь после этого входите в главную залу. О бумаге, в которой король призывает Вас в Примейон, я доложу главному распорядителю.
– Да, я всё понял, – кивнул ему Анн.
– Должен заметить, у Вас интересное платье!
– Вы так считаете?
– Несомненно.
Церемониймейстер недолго экзаменовал юношу. То ли причиной этого была суматоха начинавшегося торжества, то ли Фланк так хорошо подготовил своего ученика к визиту в королевский дворец, однако уже через несколько минут Анн был внесён в официальный список гостей Примейона. После этого его провели каким-то длинным коридором прямо к парадной лестнице. Далее, на втором этаже, находился зал торжественных приёмов. На слугах, стоявших у начала лестницы, были уже не зелёные, а светло-серые ливреи. Благородные кавалеры и сопровождавшие их дамы проходили мимо, не задерживаясь. Анн, помня наставления, остановился у дверей.
Примейон не случайно был тем местом, куда мечтали попасть все благородные кавалеры и дамы. Роскошь внутренней отделки поражала воображение даже самого искушённого ценителя. Беломраморные лестницы, устланные длинными мягкими коврами на всю свою длину, кажущиеся воздушными колонны из лучшего норландского камня, переливающееся золото дверных проёмов и окон, беззвучно скользящие по паркету слуги, предлагающие напитки, о которых не каждый и слышал, – всё это до конца жизни оставалось в памяти счастливчика, хотя бы раз приглашённого ко двору. Гости старались соответствовать ошеломляющей роскоши дворца. Форма и расцветка их одеяний отличались самыми смелыми сочетаниями. Анн едва удержался от возгласа изумления при виде важного господина в двухцветных панталонах, правая сторона которых напоминала спелый помидор, а левая была белой, как снег.
Наконец, герольд, найдя взглядом ожидавшего юношу, громко возгласил:
– Кавалер Аой, владелец земель его имени в южной стороне!
С бьющимся сердцем Анн вступил в зал, где собиралось самое именитое общество Инии. Вспоминая советы своих друзей, он не задержался у входа, но и не стал всеми правдами и неправдами пробираться ближе к трону. Юноша нашёл себе место у колонны в середине зала. Отсюда всё было великолепно видно: и входившие гости, и королевские места…
Рядом с тронным возвышением стояли члены королевской семьи и влиятельные лица королевства. Младший брат Виллема, герцог Констант, о чём-то переговаривался с женой, происходившей из рода Криспинов, стражей Восточных границ. Об этом свидетельствовали серебряные колоски, нашитые как эмблема на её пояс. За ними стояли две очаровательные девушки. Одна о чём-то жарко говорила другой, но вторая в ответ только меланхолично пожимала плечами. Их внимательно слушал красивый юноша, по-видимому – Виллион, наследник инийского престола. В паре шагов от этой группы коротко стриженный, седой мужчина, с жёстким взглядом из-под густых бровей, беседовал с главным распорядителем празднества. Это был герцог Хоувен, обладавший безграничной властью и сыгравший в прошлом неясную роль в трагической судьбе Эллингтона.
