Читать книгу: «Киберклан 90.200.10. Книга 1: Сабаи», страница 33

Глава 24. Убийца – дворецкий

4 декабря 2312 г. Цикл 158, день 11

Если вы когда-нибудь бывали в Кластере Правосудия или хотя бы на экскурсии в главном филиале юридического университета им. Кафки на планете Психея, то сможете и сами вообразить градус абсурда, царящий на слушании моего дела. Для остальных поясню.

Заседание назначили на среду, только не ближайшую, а первую свободную. Оказалось, что таковая – в следующем году. Временно исполняющий обязанности интенданта – этот ушлый хорёк Хатори – как ни странно, сам настаивал на ускорении. Да так рьяно, что отодвинул какое-то гражданское дело, вроде превышения пределов допустимой самообороны для искина в отношении электрической розетки. Ходили слухи, что розетке посулили крупную сумму, чтобы она отозвала иск и ещё немного – за молчание. Но она всё равно пожаловалась сокамерникам, те передали дальше и в итоге среди умной техники Кибера пошла волна справедливого негодования. Все напитки и блюда, приготовленные без участия людей, стали горчить. Солдатня обрадовалась: безвкусная столовская жратва приобрела хоть какой-то оттенок.

Это была малая цена за то, чтобы наши два дела: моё и полковника Закиро рассмотрели в срочном порядке уже на следующей неделе.

Интенданта я больше не видел до окончания процесса. Когда нас арестовали, Закиро сел в один из челноков под конвоем и был доставлен на станцию персонально. Мы же сдали оружие и добирались до Кибера на Крохе, в сопровождении охраны, поскольку тупо не поместились в челноке охраны.

На станции царил жуткий бардак, местами переходящий в истерию. Конвой смотрел на меня как на Патриарха клана Шаманов, не меньше. Если что, шаманский предводитель – Крок Великий – загремел в «Плен Вечности» после похищения карликовой звезды и её продажи на базу эко-террористов. Зато теперь им светит краденое солнце. Но это всё было давным-давно и в далёком-далёком кластере, а на Кибере – чтобы произвести на людей подобное впечатление – достаточно просто искупаться во внутренностях пришельца, а потом дозвониться до всех без нейролинка. Ладно, пара трюков были действительно крутыми, вроде остановки двигателей на челноках преследователей. Оказалось, они и впрямь заглохли на несколько минут. Вместе с ними вышли из строя системы фильтрации воздуха на станции, а так же терминалы внутренней связи и лифты, которые и так боялись издать лишний писк после того, как Сифри взломала протоколы доступа. В совокупности этот акт выглядел как успешный захват станции и чуть ли не попытка уничтожения. К счастью для себя, я не смог долго держать системы под контролем и уже к нашему возвращению всё заработало в штатном режиме. Разве что команда лифтовых искинов дружно подала в отставку, поэтому нас разместили всё на том же минус первом уровне, стянув для охраны всех свободных солдат. Комендант Далтон с лиловым синяком под левым глазом без лишних слов оформил пополнение. Он старался не смотреть в мою сторону и шёпотом думал об отвлечённых вещах, но когда нас увели – в полный рост обложил всех многоэтажным матом.

Парней и Сифри заперли в одной из допросных комнат, вместе с господами придурками Эрни и Биллом. За драку в туалете их ждала гауптвахта. Меня, спелёнатого в кандалы по самые уши и в наморднике, персонально разместили в отдельном кабинете, построив прямо перед входом целый взвод охраны. Входить ко мне строго-настрого запрещалось, однако Киберские учёные выбили-таки пропуск и натащили в мою камеру всяческой аппаратуры, полностью просканировали тело и в особенности – мозг. Я не сопротивлялся. Хватало и других забот. Обморозил кисти рук и харю. Слёзные каналы под замену. Вывих обоих плеч.

Я получил должную медицинскую помощь и настолько огромную дозу нанитов, что они могли бы вырвать мой чип из мозга и с фанфарами вынести через ушной канал.

Вот только боты не подействовали, о чём я, конечно, не стал никому сообщать. Пока нас везли на Кибер, доступная мне ноосфера уменьшалась с каждой минутой, но в пределах видимости ещё доставала. А внутри собственного тела – и подавно. Я приказал нанитам прекратить работу и поскорее выйти из организма самым незаметным способом. А потом просто наблюдал. В основном за тем, как

наблюдают за мной. Несколько камер по углам комнаты ловили все мои микропередвижения. Вдруг я как-нибудь подозрительно моргну или наморщу нос. Всё остальное мне было недоступно. Учёные снимали показания приборов удалённо, разговоры в моём присутствии строго воспрещались.

И лишь в ночное время солдаты охраны громко шептали мне в дверь:

– Эй, Сабаи, а ты правда мысли читаешь? Эй, а о чём я сейчас думаю? Пссс! А правда, что колоссы улетели? А правда, что нам всем теперь звиздец?

Я старательно молчал, хотя иногда подмывало выдать что-то сакральное и пощекотать бойцам нервишки. В соседнем блоке Далтон на экстренном совещании с мелкими сошками из администрации решал вопрос о моём дальнейшем содержании. Кое-кто даже сказал – изучении. Но и тут я не стал вмешиваться. Наверное, это самое паршивое в бытности всемогущих созданий – невмешательство. Когда у тебя есть и силы, и возможности и уж тем более – желание, но во имя мирного исхода ты просто смотришь и не лезешь. И даже не зовёшь телепатически, чтобы кто-нибудь тебе нос почесал.

А нос, как назло, чешется. И даже очень.

В конечном итоге Далтон отстоял меня перед делегацией научного отдела и не дал добро на глубокую изоляцию и изучение – пока не пройдёт суд. Он строго следовал предписанию в тайной надежде получить назад прежнюю должность. Второй его тайной надеждой было отыскать свой жетон. Френсис был на девяносто процентов уверен, что бумажник свалился в щель за картотечным шкафом в его старом кабинете во время переезда. Но сначала рабочий завал, потом банальная лень помешала проверить догадку. Шкаф был неподъёмный, потому что в нём хранились запчасти предыдущего владельца кабинета. А это всё выгребать… Морока, одним словом. К тому же, за эту же самую картотеку укатилась недоеденная сосиска из хот-дога в позапрошлом цикле. Вкусная была, зараза. Но встречаться с нею вновь Далтон почему-то не решался. Да и чёрт с ним, с жетоном, всё равно новый отштампуют, если должность вернут. А вот проходимец Сабаи – такой один. Нельзя его упускать. Только не снова.

Связи с братьями по несчастью не было. Их наниты успели изолировать нейролинки. Как ни странно, даже до Сифри я не смог достучаться. Ей выдвинули обвинения в угрозе безопасности и вмешательстве в частные дела Гвардии и почти что сразу сигнал Сифри пропал. Уж не влезли ли они и ей в голову?

Про Лию ничего не было известно, её успели отвести наверх. Подразумевалось, что мы увидимся на суде. Аналогично и с Натаном. Если он умер, я узнал бы об этом последним.

Полковник Закиро как будто испарился и даже не всплывал в посторонних разговорах. Все слухи и споры роились вокруг колоссов. Вокруг Кибера-2 развернули карантинную зону. В общем, я был вполне спокоен за интенданта. В здравом уме, трезвой памяти и родном теле старик уж точно не пропадёт. Всё, что я смог о нём узнать, это то, что слушание его дела будет накануне перед моим.

А моё намечалось на среду.

Стояло начало декабря, когда в Ю-Дору приходит мягкая зима, а на Кибере меняется только дата цикла и больше ни черта. 11-е число 158-го цикла, который теперь считался окончательным. Обычная судебная среда, тихий день на астероиде. Вторжения не намечалось, колоссы держали своё слово, и даже в пещерах под второй станцией царило затишье, что, впрочем, не отменяло пристального наблюдения за желеобразным объектом, прячущимся на дне осушённого подземного озерца. Вблизи разлома расквартировали целый гарнизон – напротив пустой исковерканной оболочки, замершей у самого края.

Я просыпаюсь от резкого света и призывного кряканья селектора. Дверь камеры открывается, на полу загорается красная полоса. Входит конвоир, которого я прежде не видел. Или видел – лицо скрыто под тонированным забралом. Его мысли для меня загадка: кибернит окончательно перестал действовать уже пару дней как.

Он командует мне встать, я смеюсь. На мне несколько десятков килограмм цепей, наручников, блокираторов. Не говоря уже о колодках с нагрузкой. Сдаётся, комендатура выделила для меня все свои запасы. Несколько минут конвоир снимает с меня половину из них. Могу двигать ногами. Собственно и двигаю, вдоль красной линии, между двумя длинными шеренгами солдат, плечом к плечу стоящими от допросной и до входа в центральный лифт. Иди вперёд, не останавливайся, не смотри по сторонам, не читай и не внушай мысли.

Больно надо. У лифта встречаю друзей. На них всего по паре наручников и даже кляпов нет.

– Здоров, Телепат! – усмехается Циклоп, и я понимаю, что эпоха Ловеласа прошла. Впрочем, мой обильный «гарем» тоже подрастерялся: рядом с лифтом на гравитележке лежит, свернувшись калачиком, Сифри. А вернее – Берта. Вновь обездвиженная, с пустыми стеклянными глазами. Управляющего модуля искина не видно. Похоже, моя виртуальная подружка не дождалась окончания спектакля. Тем лучше.

Нас заводят в обширный лифт, следом заталкивают тележку и набивают кабину до отказа охраной. Конвоир собственноручно (носом, потому что руки в этой тесноте невозможно поднять) нажимает кнопку нужного этажа.

Мы едем три секунды, затем охрана долго выгружается из лифта, толкаясь плечами в проходе. Кто-то ещё автомат уронил и разорался на весь этаж. Другому отдавили ножку. И всё ради того, чтобы снова выстроить две защитные шеренги – от лифта до юридического отдела.

Только теперь бойцы стояли к нам спиной и держали внешнюю оборону. Едва я показал голову из лифта – понял, почему. Меня ослепили тысячи ксеноновых вспышек, и оглушил гул дронов-операторов. На Кибере работает три развлекательных телеканала и два новостных. Издаётся четыре тематические газеты. И это я молчу про неофициальные СМИ и мелкие бложики. Из десяти с лишним тысяч гражданского населения станции примерно две тысячи человек, так или иначе, причастны к этой индустрии. И почти все торчали в холле, чтобы запечатлевать, сканировать и транслировать самую сенсационную историю текущего цикла.

Я опешил, но конвоир подтолкнул меня вперёд. Следовать красной линии и так далее, только теперь ещё с журналистами не общаться. Журналисты тоже не дураки, чтобы штурмовать взвод вооружённых солдат. Они другие дураки, которые посылают вместо себя технику. Дроны, вооружённые камерами и с внушительными микрофонами наперевес, ринулись к нам сквозь строй и над головами солдат. Охрана включила энергетические щиты и обстреливала самых ретивых дронов электронными зарядами. Несколько летунов шлёпнулось на нашей дорожке, после чего их выпнули наружу под неодобрительные возгласы владельцев. Журналисты требовали соблюдения свободы слова и доступа к информации. А так же чтобы я выступил перед зрителями с заявлением. Желательно – не телепатическим, ибо нечего отнимать журналистский хлеб.

Кстати о хлебе. Я был не против чего-нибудь съесть. Без привкуса пластилина с электролитами и не похожее на биомассу, которой меня пичкали через разъём в наморднике. За прошедшие после ареста дни я был вымотан бездельем и нескончаемым марафоном мыслей. Сначала чужих, но что хуже – ещё и собственных.

Самая популярная из них – и что теперь?

Ладно, вроде суд, а там как кривая вывезет. А дальше? Домой, очевидно. И всё? Ну да. А с Люси что? Дык, вернулась в своё время. Как?! Ты ей помог же. С помощью путешествия во времени, нейролингвы и какой-то Матери. Наверняка её незримое присутствие тоже повлияло. И всё? Да фигли ты заладил? Да – всё! Доволен? Миссия окончена. Нет, недоволен. Хрень полнейшая. А чего ты ждал? Не знаю. Какого-нибудь хеппиэнда. Типа, ты и Люси? Да вот хотя бы. Она ж тебе не нравилась? Ну, знаешь, в исходном облике она ничего, это я ещё на Шамбале заметил. К тому же, я ей тоже нравлюсь. Да ты всем нравишься, а что толку? Одна в коме, вторая в виртуале, третья, очевидно, сядет за погром на станции. Ой, много б ты понимал! А сам-то? Всё, заткнись. Сам заткнись. Дурак! Сам дурак! Сын собаки! Ты это мне? Да тебе! Ах так!…

Как видите, мне не удалось прийти к согласию даже с самим собой. Это удручало, вкупе с чувством голода и неловкостью по отношению к Люси. Она просила найти её. Но возможно ли это? Слегка приподнятая завеса грядущего в прошлом намекала, что возможно. Но в то же время вызывало кучу вопросов. Разве это не противоречит принципу недетерминированности будущего? Выходил прямо-таки парадокс: если полковник Закиро уже вернулся назад, значит, я уже побывал в прошлом и вытащил его из психушки, да ещё и Берта мне помогала. Или Сифри. Но раз всё уже произошло, значит, мне и не надо ничего делать, так? Но если я ничего не сделаю и не стану разбираться, то и в прошлое никто не отправится и не вернёт Люси и Закиро на свои места. Значит ли это, что произошедшие события создали параллельную вселенную и что в любой момент наша реальность схлопнется, ну или интенданта выплюнет обратно в прошлое.

Я бы вышел в интернет с этим вопросом, да только все ссылки приведут меня либо на Шамбалу, либо к Вафу и его шаманскому сообществу. Ни с кем из них я не горел желанием общаться.

Вообще говоря, путешествия во времени – дело гиблое. Взять, к примеру, парадокс Гитлера, когда сразу несколько путешественников во времени вознамерились устранить Патриарха ультранацистов в зародыше. Они действовали без чёткого плана и даже не знали друг о друге. Но все как один отыскали самое подходящее время, чтобы сделать это, не потревожив пространственно-временной континуум. В итоге поубивали друг друга в прошлом, так и не добравшись до австрийского художника. Последний из них вдобавок ещё повредил свой перемещатель и застрял в прошлом навсегда. Его след теряется в периоде между двух мировых войн, но если учесть ранения и характерную внешность, то можно предположить, что один из сторонников всё того же Гитлера – и есть засланец из будущего, закрепившийся в относительно безопасной точке. Говорят, он весьма преуспел в области пропаганды и дал толчок к развитию многих технологий, используемых сегодня, что, впрочем, никак не помогало мне в конкретном случае. Он же и прикрывает фюрера от дальнейших посягательств многочисленных миротворцев из двадцать третьих – двадцать шестых веков.

Но на кой мне Гитлер? Пусть новорождённый Шестой рейх не беспокоится. Я знаю примерное место и даже дату. Знаю, что мне понадобится кибернит, а так же определённое заклинание и наверняка целый букет психоэмоциональных состояний, которые нужно на себя примерить в момент перемещения. Но как попасть в это самое прошлое и что делать потом?

Тем временем суд особого порядка раскручивал свои ржавые шестерни. Нас пятерых – одиозный отряд Браво – провели через строй, защищая от нападок репортёров. Раздели, прогнали через камеры очистки и кабинки для переодевания, чтобы на заседании все были как с иголочки. Мои пожитки были сжаты до размеров подпространственного напёрстка и убраны на хранение. На руки и ноги водрузили по одной паре чисто декоративных наручников, которые я даже не чувствовал.

Нас ввели в помещение суда и усадили в уголке за лазерными решётками. Берту выгрузили в зоне для вещественных доказательств, где уже стояло несколько коробок.

Судейское ложе пустовало. В общей зоне за барьером уже восседал отряд бойцов капитана Лазло, а так же несколько клерков и других малознакомых личностей. Особняком держался робот-сортировщик с чёрным ящиком, хранящим в себе резервную копию заместителя командира роты Альфа по работе с личным составом.

На задних рядах я заметил Акеми. Она с тревогой посматривала на нас и постоянно оглядывалась, словно кого-то ждала. Над зрительным залом располагался клановый балкон, для особых гостей. Все кресла до единого были пусты. Так мы просидели примерно с час, а зал постепенно заполнялся. Приходили какие-то солдаты, гражданские. Я увидел в толпе Джонни Бритса, и несколько знакомых лиц из роты Альфа. Многие приветствовали нас кивками и другими малозаметными жестами: охрана следила, чтобы с подсудимыми никто не взаимодействовал. Под конец запустили и журналистов со встроенной аппаратурой. Эдакие Зоркие глаза на минималках, с монокулярами и старенькими камерами. По периметру помещения и у входа постепенно растянулась цепочка охраны для поддержания порядка и пущей безопасности процесса.

Вскоре привели Лию – тоже в массивном наморднике и специальных колодках на ногах, чтобы не пускала в ход копыта. Хвост обмотали вокруг пояса и закрепили. Затем мы увидели Натана. Он выглядел вполне здоровым, а в остальном его участь была не лучше нашей.

– Спасибо, чувак, – шепнул он мне, садясь рядом.

Я не до конца понял – был это сарказм или нет.

Сам Далтон не преминул зайти, и пристроился рядом с заграждением, в ложе для свидетелей. Тихо и незаметно на балконе появилось три группы людей в строгих костюмах без клановых отличий. Их лица были скрыты под масками, но нетрудно было догадаться, что это представители заинтересованных фракций. Делегации нарочито расселись отдельно друг от друга и выглядели как три стайки чёрных ворон, наблюдающих за всеми с чердака. Этанару, Имперлеоне и Третья планета взирали на нас с высоты. Настоящий суд вершился там, за бронированным звуконепроницаемым стеклом.

Возле судейской ложи появилась охрана и прозвучала команда:

– Встать, суд идёт!

Следом в зал въехала автоматическая коляска с половиной человека. Какой-то худосочный тип с тонкими руками, увешанными технобраслетами до самых плеч. И в парике из антеннок, проводков и датчиков, соединённых с основанием кресла. Если бы не живое и подвижное лицо, этот тип вполне бы сошёл за один из «овощей» с Шамбальских плантаций. Но был вполне себе бодр и одет приличествующе случаю. Въехал по пандусу на свой высокий трон, пристально осмотрел нас, сидящих за решёткой, и орды зрительского зала. Коротко поклонился незнакомцам в клановой ложе.

Затем оповещатели призвали собравшихся приветствовать вставанием интенданта станции. Он вошёл через общий зал, и оказалось, что их двое. Полковник Закиро и Хатори Адано, его заместитель и временно исполняющий обязанности. Одеты были одинаково – в парадные мундиры и даже количеством орденов не очень отличались. Хатори, разве что был на голову ниже и вдвое моложе. Циклоп и то выглядел старше этого Хатори.

Под гробовое молчание и редкие вспышки камер полковник и заместитель прошли в ложу свидетелей.

– Так, а кто из них теперь интендант? – прошептал Пьер.

– Да какая разница, всё равно стоим! – подметил Лоуренс. – Они, небось, сами ещё не до конца разобрались.

Как только все расселись, назойливый распорядитель снова объявил:

– Встать, Сверхразум идёт.

Главный Сверхразум «вошёл» в зал суда усилиями нескольких грузчиков и был водружён рядом с пустующим креслом возле судьи. Он выглядел точь-в-точь как Гроб когда-то – чёрная серверная стойка с выпуклым экраном. Его подключили, он тут же загудел и изрёк через скрипучий динамик:

– Готов к опросу подсудимого, свидетеля. Нужное – подчеркнуть.

Судья защёлкал понажимал кнопки своих браслетов, затем защёлкал клавиатурой на трибуне.

– Ну-с, приступим, – изрёк он торжественно.

Искин громкой связи объявил:

– Слушается совокупно-придаточное дело о множественном побеге из-под стражи, множественном нападении на должностное лицо при исполнении и множественном сопротивлении аресту…

Пока конферансье зачитывал полное собрание прегрешений моей команды, среди которых самовольное оставление казармы во время позапрошлой атаки колоссов было самым невинным, журналисты уже нарекли суд над нами «Делом Трёх Множеств».

Между тем распорядитель закончил объявление словами «требуется внести ясность в связи с результатами прошлого заседания и провести переучёт свидетельских показаний».

– Начинайте, – сказал судья.

– Приведите подозреваемого! – грозно прошипел Сверхразум, и из бокового ящичка выпала манжета на проводах, которую нужно было надеть на опрашиваемого.

– Сержант Лоуренс Штек! – объявил распорядитель.

Циклопа вывели из нашего закутка и усадили подле сервера. Сверхразум ни о чём не спрашивал. Когда Циклоп надел манжету, он лишь проскрипел:

– Начинаю сбор данных.

И через несколько секунд пискнул:

– Данные не полны. Следующий!

– Капрал Пьер Висп!

История повторилась практически идентично. С той лишь разницей, что Нанобот и секунды не просидел спокойно у трибуны. Он то махал журналистам свободной рукой, то подмигивал кому-то из свидетелей. Наконец сказал судье:

– Классная каталка, ваша честь. Сколько жмёте по прямой?

– Кхм… Двадцать километров – спокойно, – подумав, сказал судья и, опомнившись, добавил: – Молчать!

После Нанобота к Сверхразуму вызвали Зоркого глаза, который просидел у судьи дольше остальных. Сервер гудел с утроенной силой, в помещении стало жарковато. Но потом, как ни в чём ни бывало, он позвал следующего. Им оказался Хулуд.

Я уже начал думать, что это и есть суд: компьютер обсчитывает информацию, а судья кивает головой, после чего выносит решение, и все расходятся. Чего ради тогда собираться такой толпой? Но после Натана, который шёл следом за Хулудом, Сверхразум объявил:

– Собраны данные по эпизоду содействия побегу официального подозреваемого.

– Прекрасно, оглашайте, – приказал судья.

– В первый день 157-го цикла отряд Браво из роты Альфа, под руководством сержанта Штека самовольно оставили расположение части – по эпизоду требуются уточнения – и вступили в бой с силами противника. В ходе сопротивления один из нападавших был смертельно ранен, а так же была нарушена целостность естественного подземного комплекса тоннелей, куда провалилось транспортное средство, управляемое группой Браво. В поисках выхода, отряд попал на технические помещения станции Кибер-1, примыкающие к камере содержания официального подозреваемого в смежном деле, согласно приказу о домашнем аресте номер 2517. Все дальнейшие действия опрошенных подозреваемых были осуществлены по приказу арестованного, что полностью соответствует регламенту уставных взаимоотношений и действующей иерархии подчинения. Предварительный вердикт: не применять в отношении сержанта Штека, капралов Виспа и Мутеки, а так же рядовых Нэша и Ркаха уголовных и дисциплинарных взысканий по данному эпизоду. За проявленною стойкость и мужество, а так же успешные боевые испытания опытного образца неклассифицированной модификации для лёгких челноков Гвардии рекомендуется представить отряд Браво, включая рядового Сабаи, а так же куратора проекта – полковника Закиро – к награде за заслуги перед Кибером…

– Какого чёрта?! – проорал с места недолейтенант Далтон.

– Тишина в зале! – хором крикнули в ответ судья и его виртуальный адъютант.

Френсис, красный как рак, выпучил на нас глаза и дрожащими от злости руками вцепился в заграждение.

– Продолжаем. Следующий эпизод… – объявил судья.

– Рядовой Микайо Сабаи! – услышал я беспристрастный оклик.

В звенящей тишине, в которой был слышен каждый шорох моей одежды (и лихорадочное сопение Далтона), я занял своё место. Надел манжету, та затянулась до упора и я почувствовал лёгкий укол.

– Почему он в наморднике? – спросил вдруг судья. – Тоже кусается?

– В рапорте сказано, что он делает больно по-другому, – ответил виртуальный секретарь.

Я усмехнулся и тут же услышал:

– Ошибка считывания технической информации. Наниты повреждены или отсутствуют. Данные самописца не могут быть использованы в качестве показаний. Вы даёте согласие на переход в режим полиграфа?

Вопрос был адресован мне.

– Ну… да?.. – пробубнил я через намордник.

Засверкали вспышки фотоаппаратуры. В первых рядах пошло оживление.

Из бокового отсека выпала вторая манжета и пучок проводов.

– Закрепите датчики на подозреваемом, – попросил Сверхразум. – И снимите кляп.

Кто-то из охраны старательно облепил мой лоб контактами. Дурацкий намордник убрали и тут я узнал, что в зале суда не только жарко, но ещё и ощутимо пованивает.

– Отвечайте на вопросы максимально прямо и точно, без пространных речевых оборотов, – предупредил Сверхразум. – Внутренняя память вашего чипа будет использована для построения следственной картины. Начинаю калибровку.

Сначала он спрашивал у меня всякую фигню из разряда: помню ли я, как меня зовут, какой сегодня день и правда ли, что я являюсь особью женского пола. Это продолжалось недолго, но зрители наблюдали за беседой с большим интересом. Подозреваю, что большая их часть пришла сюда именно из-за меня. И не в последнюю очередь на почве событий прошедшей недели. Даже не хотелось их разочаровывать, ведь, в сущности, наши разборки были далеки от инопланетной угрозы и вообще не касались кибернитовой темы. Почти.

– Во время общения с полковником Закиро на территории станции, вы замечали в его поведении что-либо странное?

Всё. Лёгкие вопросы кончились.

– Да, ваша честь, замечал, – ответил я и покосился на ложу свидетелей. Они ловили каждое моё слово. Кто-то даже придвинулся поближе к заграждению. Я отыскал взглядом полковника Закиро. Он чинно восседал между адъютантом Хатори и капитаном Лазло. Интендант прищурился и сделал едва различимое движение головой – вроде и не кивок, а как будто икнул.

– Было ли в его поведении что-то нелогичное или несвойственное?

– Определённо было.

– Можно ли назвать его действия на станции до ареста и побега нерациональным?

– Ещё каким! Видели бы вы, что она… то есть он тут вытворял!

– Прошу вас воздержаться от излишней эмоциональной окраски ответов.

– Извините, ваша честь.

Сверхразум завибрировал, затем продолжил:

– Эпизод первый. Побег из-под стражи. Вы были задержаны в кабинете интенданта после его отбытия с экипажем Браво?

– Совершенно верно.

– Вам были зачитаны ваши права?

– Да.

– Вы были проинформированы о последствиях сопротивления аресту и нарушению режима содержания?

– Был.

– Что вас сподвигло на совершение побега?

Я задумался. Как бы это ответить, чтобы и не солгать и не подставить Сифри? Ведь сподвигла меня, в первую очередь, она. А её подтолкнул к этому Вафу. А чем руководствовался Вафу?

– Клановая необходимость, – ответил я твёрдо.

– Поясните, – судья с интересом воззрился на меня с трибуны.

– Дело в том, что мне нужно было решить одну проблему, которая могла нанести ущерб клану Этанару, чьи интересы я представляю… и чту выше собственных.

Последние слова я добавил, поглядев на балкон.

– О какой проблеме идёт речь? – спросил Сверхразум.

– Я счёл своим долгом помочь интенданту Кибера и вернуть его на станцию.

– Вы полагаете, интендант нуждался именно в вашей помощи?

– Я знаю это наверняка.

Далтон продолжал сверлить меня взглядом из-за барьера. Полковник уверенно расправил плечи и снова как будто икнул.

– В чём, по-вашему, заключалась эта помощь?

– В том, чтобы вернуть ему трезвость мышления и ясность сознания. Полковник Закиро был не в себе и действовал… неадекватно.

– Почему вы не сообщили об этом службе безопасности станции?

– То есть как это не сообщал?! – возмутился я. – Несколько дней я твердил на допросах, что Закиро не в себе! Прямым текстом! Офицеру Далтону!

Я увидел, как краска отливает от лица Френсиса. Он стал белым, как мел, но не сдвинулся с места. Как поражённый разрядом электричества, он стоял, вцепившись в перила ограждения пожелтевшими пальцами.

– Как отреагировал на ваши показания офицер Далтон? – уточнил Сверхразум.

– Очевидно, он ими пренебрёг.

Теперь камеры журналистов были направлены на горе-лейтенанта. Он позировал им спиной, не в силах пошевелиться.

– Лейтенант Далтон счёл меня и группу Браво организаторами побега полковника из-под домашнего ареста и пытался выяснить, куда они направились.

– Вам была известна конечная цель полковника Закиро?

– Только догадки. Впоследствии они подтвердились.

– Куда же он направился?

– В кластер Кузинатра, на научно-исследовательскую станцию Шамбала.

– Зачем, как вы полагаете?

– Полковник верил, что учёные Шамбалы смогут его вылечить.

– Вы считали иначе?

– Я не знал наверняка. Но понимал, что нужно действовать.

– И вы спланировали побег с Кибера?

– Это… не входило в мои планы. Всё произошло спонтанно.

– Вам кто-то помог?

– Немного.

– Назовите своих помощников.

– Это были искины службы безопасности, Янус и Линн.

– Что сподвигло их на помощь вам?

– Полагаю, личные мотивы. Они говорили, про какого-то Френки, загубленного на работе.

Сверхразум крякнул и замолк. Гудение прекратилось, экран потух и прошуршал короткий разряд статики. Судья недовольно посмотрел на серверную коробку, набрал какой-то код с клавиатуры. Ничего не произошло.

– Кхм… Перерыв пять минут, – объявил он и чинно укатился из зала суда. Вместо него пришел рабочий с ящиком инструментов. Он снял с сервера заднюю крышку, попыхтел внутри какое-то время, закрыл, включил и удалился.

Сверхразум пронзительно запищал и выговорил:

– Конец первого эпизода. Данные собраны и обработаны.

– Встать, суд идёт! – проорал секретарь.

Судья торопливо вкатился в зал и на трибуну.

– Фух… Оглашайте, – сказал он, запыхавшись.

– Согласно статье 212 и 490/5 уголовного кодекса, рядовой Сабаи обязан понести наказание за побег из-под стражи и угон гражданского судна с участием третьих лиц и технических средств. Однако, Догмат клана Этанару разъясняет: каждый истинный патриот клана должен чтить его интересы и оказывать всяческое содействие его начинаниям. Догмат дозволяет преступить ряд оговорённых законов, если того требует клановый долг при условии, что совершённые действия не навредят другим членам клана и целесообразны для конкретного случая. Согласно показаниям отряда Браво, целесообразность побега стала решающим фактором спасения из плена, в ходе второго эпизода. Предварительный вердикт: не применять в отношении рядового Сабаи уголовных и дисциплинарных наказаний по данному эпизоду. Проверить компетентность младшего лейтенанта Далтона на занимаемой им должности, а так же дать оценку его действиям в рамках рассматриваемого дела. Расследовать мотивы искинов службы безопасности станции. Проверить соблюдение условий труда умной техники и искусственного интеллекта на наличие нарушений…

Судья кивал и торопливо нажимал на кнопки, Сверхразум монотонно гундел что-то про Профсоюз искинов и отказоустойчивость электросетей и сигнализации на станции. В клановой ложе, от группы людей, сидящих в центре, отделился один субъект и молча удалился, а я смотрел, как тает грозная фигура уже-не-лейтенанта Далтона. Он отлип от барьера и опустился в кресло, смотря в одну точку. Рядом с ним тут же образовалась маленькая зона отчуждения – соседи торопились отсесть от Френсиса как от прокажённого. Мне было его немного жаль, если учесть, что это, возможно, не последнее его унижение на сегодня.