Читать книгу: «Адвокат ангелов», страница 3
– Со сбором информации мы на сегодня закончили, – он еще раз посмотрев на почти пустую доску. Пока что о церковной жизни Алекс знал крайне мало, но и этих скудных вех сейчас было достаточно. – Теперь пора готовить план действий.
Подойдя к невысокой тумбе, Алекс включил стоявшую на ней настольную лампу, и комната залилась приглушенным холодно-белым светом. Затем он аккуратно поднял плафон лампы так, чтобы длинный, плотный пучок света пересек всю комнату и ярким пятном растекся по стене. Встав в этот поток, Алекс обернулся и посмотрел на свою отчетливо проступившую тень.
– Ну привет, дружище. Настала пора немного поработать.
Каждый человек по-своему концентрируется на задачах: одним требуется абсолютная тишина, другим – собеседники, третьим – диалог с самим собой. Алекс нашел пограничный вариант – он общался с собственной тенью. Этот плоский, черный слепок тела казался Алексу чем-то вроде визуализации подсознания – отражением его способности отвечать на каверзные вопросы и находить правильные решения. Тень была неким подобием воображаемого друга – искренним и надежным. В отличие от реальных людей, Тень не могла обмануть и предать его, никогда не желала зла, не лукавила и не искала собственной выгоды.
Из всех существ в мире лишь ей Алекс доверял безоговорочно.
– С чего начнем? – спросил Алекс.
– Да как всегда – с целей и задач, – беззвучно ответила Тень. – Разве можно начинать с чего-то другого?
Цели и задачи – Альфа и Омега любой информационной кампании. Именно от них полностью зависели действия пиарщика. Две эти основополагающие установки были сродни фундаменту дома: стоило допустить ошибку, неверно разметить границы, выбрать не тот бетон для заливки – и построенное поверх него здание с огромной долей вероятности получилось бы не таким прочным, как задумывал архитектор.
Сейчас архитектором был Алекс. И он кропотливо планировал фундамент предстоящего проекта – чтобы возведенная на нем постройка ни в коем случае не дала слабину и не рухнула.
– Какая у нас цель?
– Очевидно, вроде, – ответила Тень. – Цель – улучшить имидж церкви. Показать ее не мракобесным пережитком прошлого, а хоть и своеобразной, но позитивной организацией.
– А задачи?
– А вот здесь уже все не столь однозначно. Давай думать вместе.
Хорошо, что в тот момент рядом не было посторонних – едва ли в чужих глазах Алекс показался бы нормальным человеком.
Стрелки часов незаметно ускорили бег. Время потекло стремительным потоком – так всегда происходило, стоило только Алексу с головой окунуться в интересную задачу и ненадолго перевести весь мир в режим ожидания. Молодой человек то и дело курсировал между висящей на стене белой маркерной доской и стоявшим на столе ноутбуком, проверяя и перепроверяя сводки новостей о жизни церкви и внимательно изучая все так или иначе связанные с ней многочисленные информационные поводы. А Тень неотступно следовала за своим хозяином, всячески помогая, подсказывая и давая необходимые советы. Доска начала постепенно обрастать множеством слов и словосочетаний, пестрых стрелок, списков, диаграмм и непонятных символов, значение которых было известно лишь одному Алексу.
Солнце уже успело скрыться за горизонтом и снова взойти на небосвод, когда Алекс, наконец, отложил маркер в сторону и, отойдя на небольшое расстояние, окинул взглядом исписанное быстрым почерком пластиковое полотно. Не смотря на напряженную и бессонную ночь, усталости не было ни в одном глазу.
– Что скажешь? – спросил он. – По-моему, неплохая работа.
– Не спеши делать выводы, – со свойственным скепсисом ответила стоявшая рядом Тень. – Давай-ка пройдемся по всему плану. Цель мы поставили – улучшить имидж церкви. Теперь ответь, какие задачи надо решить, чтобы добиться этого результата?
– Первое – быстро реагировать на кризисные ситуации, – Алекс зачитал начальный пункт написанного на доске списка.
– Логично, – согласилась Тень. – Скандалов и кризисов у церкви действительно хватает. То информация про несметные богатства епископов в сеть утечет, то статью о священниках-бизнесменах в газете опубликуют, а то и вовсе какого-нибудь батюшку в рукоприкладстве уличат.
– Пока что церковь дистанцируется от подобных обвинений и нападок. Чаще всего никак не реагирует, а если и реагирует – то слабо и едва заметно. Такое положение дел нас в корне не устраивает.
– Согласен, молчание в период сложных ситуаций – непозволительная роскошь даже для церкви. Но как ты предлагаешь отвечать на эти кризисы?
– Посмотрим по ходу. Сам знаешь – нет универсального средства, каждый раз приходится изобретать новый велосипед. Для начала, будем держать руку на пульсе, мониторить информационное пространство, по крупицам вылавливать негатив. Я уже вижу, что некоторые популярные сайты хлебом не корми – дай только погавкать на церковь. Может, удастся расставить там шторки.
Шторками на профессиональном сленге назывался подкуп редакторов и руководителей публичных изданий: за определенную мзду они нередко соглашались блокировать неугодные темы и не пропускать в печать или эфир нежелательные для заказчика новости. Конечно, далеко не каждое издание было столь беспринципным, чтобы идти на подобное нарушение закона и журналистской этики – но средние и мелкие средства массовой информации с низкими доходами от рекламы и особо жадными инвесторами порой не брезговали таким заработком.
– Едва ли шторки сильно помогут, – сказала Тень. – Но ты прав – попробовать стоит. Что у нас дальше по плану?
– Работа с одной третью.
– Поясни, – потребовала Тень.
– В социальных сетях полно пабликов и сообществ, посвященных религиозной тематике. Как правило, в таких сообществах часто идет критика в адрес церкви, православия и всего, что с ними связано. Беда в том, что потенциальные церковные агенты влияния – верующие посетители пабликов – обычно предпочитают не реагировать на подобные выпады. Они не пытаются нормально вступить в дискуссию и отстоять свою точку зрения. Точно так же, как и официальное духовенство, в случае негативных публикаций просто прячется в панцирь, не тратя времени и сил на опровержения.
Я прекрасно понимаю, что спор в интернете – довольно глупая, зачастую совершенно бессмысленная штука. И все же этот процесс придется наладить. Постараемся сдержанно и деликатно отвечать на выпады, вести аккуратную разъяснительную работу. Будем воздействовать на интернет-аудиторию мягкой силой.
– Хорошо, но при чем здесь одна треть? – спросила Тень.
– В технике продаж есть правило «одной трети». Третью часть всех сделок продавец заключит при любом раскладе, и еще ровно столько же не заключит никогда. Остается последняя треть – те самые сделки, за которые стоит бороться. Думаю, схожий принцип сработает и сейчас. Часть посетителей религиозных онлайн-сообществ всегда выступит против церкви, другая – всегда будет за. Но есть целый сектор неопределившихся людей, которых мы можем перетянуть на свою сторону. Я не говорю, что удастся сделать из них ортодоксальных христиан, но мы в состоянии как минимум немного приподнять уровень их доверия к православной церкви.
– В этом замысле есть здравое зерно, – согласилась Тень. – Значит, с пунктом номер два в списке мы тоже разобрались. Что дальше?
– Последняя задача – настроить диалог между церковью и общественностью.
– Диалог есть и сейчас, – возразила Тень.
– Есть, но он кривой, непонятный и, чаще всего, довольно топорный. Церковь – очень консервативный институт, столетиями живущий неизменной жизнью. Как следствие и служители культа, зачастую, оказываются такими же консерваторами, не способными гибко вести разговор с современным обществом. Посмотри на публичные выступления клириков: они скучны и занудны настолько, что, слушая их речь, хочется уснуть на первой же минуте. Вместо живого общения звучат монологи с очередным муссированием по сто раз озвученных религиозных тезисов. Чтобы обычные, далекие от религии люди слышали и понимали церковь без лишних усилий, нужны простые и доходчивые слова. Выступления священников должны напоминать не занудные тирады на пленуме ЦК, а походить на разговоры с близкими друзьями.
– Каковы твои предложения?
– Сформировать пул спикеров. Отобрать наиболее талантливых представителей духовенства из числа тех, кто легко и непринужденно умеет общаться с народом – и транслировать мнение через них. Сватать их на интервью, организовывать участие на радио, в телепередачах, видеоблогах и все в таком духе. Пусть общественность видит, что церковь – это не только сборище зануд, но и умные, интересные люди.
– А патриарх? Он будет в этом пуле?
– Пока не знаю. Не уверен, что Сергия стоит превращать в медийную персону. Возможно, его присутствие в эфире наоборот лучше минимизировать.
– Хороший патриарх – тот, о котором народ знает лишь то, что он есть? – Тень с иронией перефразировала знаменитую китайскую мудрость.
– Примерно так, – кивнул Алекс. – У Сергия пока весьма шаткое положение. Его нужно выводить из-под любых ударов. И чем меньше он будет светиться на экранах, тем меньше поводов для тревоги у нас останется.
– Но тогда упадет и его паблисити. Позитивные достижения церкви не будут ассоциироваться с его личностью.
– Да. Но я уверен – позитивных новостей сейчас будет гораздо меньше, чем негатива. А значит целесообразнее не бороться за плюсы, а уворачиваться от минусов.
– Возможно, ты и прав, – не очень уверенно согласилась Тень.
Алекс еще раз прошелся глазами по трем пунктам задач предстоящей пиар-кампании – трем китам, на спинах которых должна была зиждиться вся дальнейшая работа. Очень скоро получившемуся каркасу предстояло обрасти конкретикой – подобно тому, как дерево с годами обрастает по своей кроне зеленым, пушистым мхом. Абстрактные идеи готовились смениться реальными делами, успехами и неудачами, а новые пункты дополнили бы этот короткий, но важный список. Но сейчас три поставленные задачи служили Алексу единственными столбами, вокруг которых он собирался плести свою паутину.
– С целями и задачами разобрались, – снова заговорила Тень. – Давай поговорим о целевой аудитории. Если мы не будем четко понимать, на кого конкретно ориентирована наша работа, то едва ли сумеем выполнить ее правильно.
Кивнув головой в ответ, Алекс подошел к принтеру, рукой нащупал в лотке свежую распечатку, достал ее и принялся вслух зачитывать фрагменты текста.
– По данным социологов, более четверти жителей страны не доверяют церкви. Из них почти половина – люди в возрасте от 18 до 30 лет. Именно они и станут нашей целевой аудиторией.
– Патриарх хотел сделать упор на студентов, – напомнила Тень.
– Нет никакого смысла вычленять из стратификации только студентов, – ответил Алекс. – Проще работать сразу со всей группой молодых людей. Так или иначе, представители внутри нее контактируют друг с другом, общаются, обмениваются новостями. А главное – их взгляды и идеалы чаще всего еще не задеревенели. В отличие от сорокалетних мужиков и пенсионеров, молодежь худо-бедно, но способна иногда поменять мнение и пересмотреть собственную картину мира.
Тень возражать не стала. Последовательно двигаясь от общего к частному, Алекс и его помощник шаг за шагом создавали прочный скелет плана.
– Какие информационные каналы выберем?
– Иными словами, как именно мы будем общаться с нашей целевой аудиторией, – перефразировал Алекс. – Здесь все предельно просто: в первую очередь, через интернет. Традиционными медиа, вроде телевидения и, тем более, газет, можно смело пренебречь. Ни один здравомыслящий человек в возрасте до тридцати лет не смотрит телевизор. А печатную прессу читает и того реже.
Он повернул голову и взглянул на Тень, которая все той же яркой кляксой стелилась по светлой, гладко отштукатуренной стене комнаты.
Часы на руке Алекса внезапно завибрировали, заставив молодого человека вздрогнуть от неожиданности. По кабинету начала разноситься тихая, умиротворяющая мелодия будильника, ежедневно срабатывавшего в одно и то же время.
– Восемь утра, – зачем-то вслух произнес Алекс. – Ночь пролетела незаметно.
– У нас еще полно дел, – напомнила Тень. – Общую схему работы мы набросали, теперь стоит поразмыслить о конкретных действиях.
– Знаю, – кивнул Алекс. – Но давай займемся конкретикой немного позже. А сначала подумаем вот над чем.
Очень скоро Алексу предстояло очутиться в чуждой среде штатных церковников. И здесь крылся один из самых рискованных моментов в работе всех вольных пиарщиков – необходимость сотрудничать с незнакомыми людьми, рассчитывать на их помощь и, скрестив пальцы, надеяться, что те не обманут и не подведут. Полное отсутствие явных союзников внутри организации – привычное явление, с которым Алекс сталкивался всякий раз, когда брался за новый проект, и нынешняя ситуация не выглядела исключением из правил. Но сейчас у Алекса в голове зародилась шальная надежда немного изменить этот привычный уклад: требовалось всего лишь поместить внутрь организации своего поверенного.
– В Синодальном отделе по связям с общественностью сейчас нет начальника, – он повернулся к Тени. – А что, если место руководителя займет наш человек?
– Думаешь, Сергий согласится на такое? – вопросом на вопрос ответила Тень. – Позволит тебе влезть в кадровую политику?
– Ему так или иначе нужен глава отдела. Предложу Сергию достойную кандидатуру. В любом случае, что мы теряем?
– Ничего, – согласилась Тень. – Но для подобной должности требуется опытный управленец, ориентирующийся в медийном пространстве. К тому же – обязательно православный.
– И мы оба знаем, кому стоит предложить эту работу, – улыбнулся Алекс.
Спустя несколько секунд он уже выискивал нужный контакт в списке телефонных номеров.
– Рискованный шаг, – посетовала Тень. – Консерваторы могут плохо отнестись к нашему выбору. С другой стороны – и плевать на них. Зато церковь покажет себя как толерантный институт, стремящийся идти в ногу со временем. Не это ли нужно современным зумерам?
– Именно так, – Алекс нажал кнопку вызова. Через несколько мгновений трубку снял автоответчик.
«Здравствуйте, вы позвонили Екатерине Самойловой, – с дружелюбной интонацией произнес приятный женский голос. – Пожалуйста, оставьте ваше сообщение после сигнала».
– Катька, привет! – не смотря на бессонную ночь, голос Алекса звучал бодро. – Перезвони как будет время. Есть разговор.
Закончив диктовать сообщение автоответчику, молодой человек отложил телефон в сторону и снова вцепился глазами в доску. Слегка сощурившись, он прошелся глазами по развешенным портретам церковных архиереев.
– Кое-чего не хватает.
Повернувшись к компьютеру, Алекс что-то быстро набрал на клавиатуре. Принтер негромко затрещал и выбросил в пластиковый лоток новую распечатку с черно-белым изображением. Достав бумагу, Алекс закрепил ее вверху доски – над фотографией патриарха Сергия.
– Мы совсем упустили из внимания нашего истинного заказчика, – сказал он.
С висящей распечатки грустными глазами смотрел босоногий, худощавый мужчина, облаченный в длинные одеяния. Мужчина казался молодым, но спутанная жидкая борода и глубокая скорбь, написанная на худощавом лице, сильно его старили. Сидя на небольшом валуне, окруженный пустыней, он крепко сжимал в замке тонкие пальцы и устремил свой тяжелый, невидящий, уставший взгляд куда-то вниз – на сухую, беспочвенную землю. А вокруг не было ничего – только каменные глыбы и бескрайнее небо, слегка подернутое длинными линиями облаков на горизонте.
– «Иисус в пустыне», – Тень безошибочно угадала название знаменитой картины Ивана Крамского, репродукция которой теперь красовалась на доске. – Очень оригинально.
– Предположим, что Сергий говорил правду, и его истинная цель – как он там сказал – «дать людям возможность спастись». Тогда вся наша работа по формированию позитивного имиджа церкви станет ни чем иным, как мостиком на пути к этому спасению. И если дело обстоит именно так, значит наш главный клиент вовсе не патриарх. И даже не церковь. А он.
Алекс кивнул головой на распечатанную репродукцию.
– Таких нанимателей у нас еще ни разу не было, – сказал Тень.
– Да. И не думаю, что когда-нибудь будут.
В кафе стояла уютная, хоть и неестественная прохлада. После летнего уличного зноя Алексу было приятно оказаться в кондиционируемом помещении. Сделав глоток вязкого арабского кофе, он небрежно поставил небольшую чашку на белоснежную скатерть и, конечно же, слегка расплескал содержимое.
За столом напротив сидел Владлен Искандеров. Этот пожилой, статный мужчина с морщинистым лицом и хмурым взглядом уже давно работал журналистом в околоцерковных кругах и, к счастью для Алекса, согласился поделиться собственными знаниями в обмен на кругленькую сумму. Конечно, Алексу пришлось немного приврать – он объяснил свое любопытство тем, что, якобы, работал над каким-то исследованием. Едва ли Владлен поверил в эту историю, но истинные намерения собеседника, похоже, не сильно его интересовали. В конце концов, он же не собирался продавать ни государственные тайны, ни особо охраняемые секреты.
– Правильно я понимаю, что избрание Сергия новым Патриархом Московский и всея Руси стало неожиданностью для всего высшего церковного сообщества?
– Совершенно верно, – Владлен отодвинул в сторону стоявшее перед ним блюдце с чашкой чая, словно эти керамические изделия каким-то образом мешали разговору с собеседником. – Кандидатура Сергия выстрелила абсолютно внезапно для всех.
– Патриархом стал он, а не два других именитых архиепископа. Почему?
– Точного ответа дать не могу – да и никто, наверное, не сможет. Лично я считаю, что нескончаемая борьба между митрополитами Арсением и Никодимом подорвала позиции обоих. Первый выступал за суровый традиционализм церкви, второй – напротив, видел множество путей для модернизации Московского патриархата. Еще до смерти Варсофония было очевидно, что борьба за престол развернется между этими двумя людьми. Равно как и в выборах должны были участвовать только они.
– А Филарет? – удивился Алекс. – Он ведь был третьим кандидатом.
– Техническим кандидатом, – уточнил Владлен. – Заранее было решено, что он не дойдет до Поместного собора.
– Хотите сказать…
Владлен кротко рассмеялся, по взгляду прочитав мысли собеседника.
– Нет-нет, что вы! Если вы полагаете, будто разбивший Филарета сердечный приступ мог быть делом чьих-то рук, то очень сильно заблуждаетесь. Недуг митрополита стал полной неожиданностью для всех. Но я достоверно знаю, что существовала договоренность: после Архиерейского собора, который определял претендентов на престол, Филарет должен был выждать несколько дней и взять самоотвод. В таком случае, согласно регламенту, в финале оказалось бы только два кандидата.
– Но тут, совершенно внезапно, появился Сергий.
– Да, – кивнул Владлен. – И его появление спутало все карты. Видите ли, предположительно и у Арсения, и у Никодима на Поместном соборе было порядка трети голосов. Но не стоит считать, будто эти голоса были эквивалентны реальной поддержке: многие выборщики собирались выступить за одного кандидата исключительно по причине того, что недолюбливали другого. И взявшийся из ниоткуда Сергий стал для них своеобразным пунктом «Против всех».
– Понятно, – Алекс задумчиво почесал подбородок. – Скажите, а насколько устойчиво нынешний патриарх держится в своем престоле?
– Патриарший сан налагается пожизненно. Так что, в идеале, про устойчивость говорить не приходится.
– Но мы ведь живем не в идеальных условиях, не так ли?
Владлен исподлобья посмотрел на Алекса.
– Верно. В реальности все гораздо сложнее. Сергий перешел дорогу двум влиятельным людям, каждый из которых имеет сильную поддержку. Подозреваю, что рано или поздно оба начнут бить по патриарху и стараться дискредитировать его.
Тревожные подозрения Алекса подтверждались: его личные выводы полностью совпадали со словами опытного знатока церковных дел Владлена.
– По сути, у Сергия есть лишь две потенциальные опоры, способные помочь ему удержаться. Первая – воля Кремля. Если нынешний владыка сойдется с властью в крепком политическом тандеме, как это делали многие его предшественники, то скинуть его станет едва-ли возможным. Второй вариант более тернистый и рискованный: попробовать завоевать сильную поддержку со стороны народа. Авторитет Сергия должен обрести настолько значительный вес в сердцах паствы, чтобы его фигуру стало попросту нельзя убрать без кардинального вреда для всей церкви.
– Такое возможно? – спросил Олег.
– Не знаю, – честно признался Владлен. – Новый патриарх – серая лошадка. Пока что многие воспринимают его в качестве временщика, некоей передышки в борьбе Никодима и Арсения. С момента избрания прошло больше полугода, но никто до сих пор не видит стратегии Сергия и не понимает, чего именно тот собирается добиться. Толком не ясно, есть ли у него вообще хоть какая-то стратегия или же Сергий движется наугад.
– Скажите, кроме Арсения и Никодима есть в верхушке церкви еще кто-то, кто мог бы составить конкуренцию патриарху?
– Конкуренцию? – Владлен развел руками. – Не думаю. Едва ли кто-либо из епископов может помышлять о подобном. Но в церкви полно людей, пусть и не со столь высокими амбициями, но, тем не менее, обладающих огромным авторитетом.
Сейчас в Московском патриархате сложились три крупные группировки. Каждая из них, как вы догадываетесь, поддерживает одного из главных церковных иерархов. Многие важные шишки – как из числа церковных чиновников, так и влиятельных мирян – входят в эти группы. Но есть и те, кто пока не определился, к какой из трех сторон лучше всего примкнуть. И от их будущего выбора зависит очень многое.
Алекс покачал головой, давая понять собеседнику, что уловил ход его мыслей.
– Что вы можете рассказать про Арсения и Никодима? За исключением того, что пишут про них открытые источники.
– Митрополит Арсений – опытный чиновник. Он занимает должность главы Отдела внешних церковных сношений уже двенадцатый год. Фактически, он много лет является своеобразным министром иностранных дел от РПЦ. Как вы понимаете, должность эта тесно связана с политикой: власть во все времена лоббировала свои интересы с помощью церкви – и Арсений неоднократно помогал продвигать государству его зарубежные инициативы.
Сам он человек не столько умный, сколько напористый. Свои интриганские промахи он полностью компенсирует за счет исполнительности и влиятельных связей – особенно в администрации Президента. Там его преданность весьма ценят.
– А Никодим?
– Никодим – полная противоположность своему оппоненту. Он пробился в руководство церкви с самых низов и, не сомневаюсь – по-прежнему теплит надежду рано или поздно занять патриарший престол. Этот человек очень умен и хитер. Как глава церковной администрации Никодим может влиять на многие процессы, и поверьте – он не упускает возможностей лишний раз подергать за ниточки.
Губы Алекса напряженно сжались. Ему очень не нравилось то, о чем говорил Владлен. Похоже, в окружении Сергия действительно находились враги, готовые в любой момент нанести удар исподтишка.
– В каком состоянии сейчас пребывает церковь? Что она из себя представляет как организация, если сравнить, например, с государственными учреждениями?
– Хм, – собеседник ненадолго задумался. – Если рассуждать в подобном ключе, то я бы сказал, что церковь – это вертикально интегрированная структура с жесткой централизованной властью, сосредоточенной в одних руках. На протяжении многих лет предшественник Сергия владыка Варсофоний выстраивал четкую бюрократическую иерархию, смысл которой – единоначалие и наполнение церковного бюджета. Он долго реформировал церковную администрацию, постепенно устраняя всех потенциальных соперников, а затем принялся прибирать к рукам всю полноту власти в патриархате.
– Но ведь патриарх – лишь первый среди равных, – удивился Алекс. – Почему другие епископы не пресекли его чрезмерно растущую гегемонию?
– Для ответной реакции требовались мощные рычаги давления, а их практически ни у кого не было. Кое-как воспользоваться ситуацией в свою пользу смогли только Арсений и Никодим.
– Ослабление епископата сыграло им на руку?
– Да. Лишь они сумели грамотно уличить момент для собственного возвышения. Арсений успел обзавестись колоссальным влиянием со стороны светских политических союзников. Его действия были хоть и весьма топорными, но определенный авторитет Арсений все же заработал.
А вот Никодим двигался куда осторожнее. Будучи главой церковного аппарата, он аккуратно увеличивал состав епископата: постепенно старая гвардия священников оказалась сильно размыта молодыми клириками, которых Никодим лично продвигал к рукоположению в сан. Естественно, новые епископы поддерживали его и даже не помышляли кусать руку, вытянувшую их наверх.
Одновременно вместе с числом епископов выросло и количество возглавляемых ими епархий. А значит увеличились и размеры сборов в пользу федеральной церковной казны.
– Сборов? – брови Алекса удивленно поднялись.
– Кормлений, – пояснил Владлен. – Вслух об этом предпочитают не говорить, но в церкви сложилась порочная практика, при которой епархии должны ежемесячно выплачивать центральному аппарату фиксированные суммы. В свою очередь епархии требуют денег со своих местных приходов и монастырей.
– Классическая структура бизнес-холдинга, – покачал головой Алекс. – Вот тебе и святая церковь. И откуда приходы берут эти деньги? Из пожертвований?
– Крутятся как могут, – грустно вздохнул Владлен. – Пожертвования, требы, продажа свечек и всевозможной утвари. Но, как правило, аппетиты епархий оказываются гораздо сильнее возможностей приходов. Доходит до того, что настоятелям приходится подрабатывать на стороне, лишь бы выполнить норму этого безумного «финансового плана». Курьер в рясе, таксист в рясе…
Владлен грустно опустил глаза. Ему явно были не по душе озвученные порядки.
– А что случится, если не выполнить план?
– Настоятеля прихода понизят в должности и заменят на другого – более ушлого и лояльного.
– И священники это терпят?
– К сожалению, да. Поймите, священник – это не наемный менеджер, готовый в любой момент встать и уйти прочь. Далеко не каждый из них имеет светское образование. Очень часто клирики просто не умеют, да и не готовы больше ни к чему, кроме служения. Церковь для них – и призвание, и единственный источник средств к существованию. А теперь присовокупите к этому их семьи, где, как правило, три-четыре ребенка, и представьте, каково им будет, если главный кормилец останется без работы.
Алекс откинулся на спинку стула и тяжело вздохнул.
– Неужели, в церкви все настолько плохо? – стеклянными глазами глядя в окно, спросил он. – Продажно, коррумпировано, лицемерно?
– В целом – безрадостно, – ответил Владлен. – Только вы не подумайте, что я нагнетаю сплошную чернуху. Разумеется, далеко не все епископы играют в эти игры – среди них наберется множество тех, кому удавалось противостоять практике поборов.
Владлен пригубил уже остывший кофе, а затем подался вперед, поближе к Алексу.
– И особо подчеркну – я говорю не совсем про сегодняшнюю церковь. Скорее, я веду речь про наследие, доставшееся Сергию от его предшественника. Что будет дальше, сохранится ли такая церковная политика, или же новый патриарх сделает коренной разворот – этого я предугадать не могу.
– Думаете, Сергий станет ломать систему, которая столько лет функционировала до него?
– Не знаю, – пожал плечами Владлен. – Но если Сергий не предпримет радикальных шагов, то нынешняя церковно-бюрократическая машина попросту перемелет его в труху. Безболезненно встроиться в существующую систему он едва-ли сумеет. Поэтому единственная возможность для владыки сохранить престол – аккуратно трансформировать нынешнюю церковь в нечто иное.
– Во что?
– А вот это вы лучше у патриарха спросите, – улыбнулся Владлен. – Но одно могу сказать точно: Сергий очень умен. Готов биться об заклад, что он не теряет времени даром. Думаю, последние полгода он аккуратно прощупывает зыбкую почву под ногами как раз для того, чтобы в скором времени начать свободно по ней ходить.
Журналист посмотрел на часы, давая понять собеседнику, что время, отведенное для встречи, подошло к концу. Алекс уловил намек и слегка кивнул в ответ.
– Уверен, при новом патриархе церковь начнет меняться, – вставая со стула сказал Владлен. – Не знаю, в какую сторону и насколько сильно, но перемены попросту неизбежны.
– Поживем – увидим, – поднимаясь следом, сказал Алекс.
– Верно сказано, молодой человек, – Владлен крепко пожал ему руку. – И гарантирую – надвигающееся зрелище окажется для нас с вами крайне увлекательным.
