Читать книгу: «Миры темных эпох», страница 4

Наша небольшая походная колонна, состоящая из повозки Шандала, крепко привязанных к ней канатом шестерых плененных разбойников, под зорким наблюдением вооруженных трофейными топорами и ножами Бадеро и Колмака, десятком коров в самом её конце двинулась в сторону, к которой начало скатывалось солнце от своей самой верхней точки в небесах. Мы с Киондом последними и подгоняли коров тонкими хворостинками, не давая им разбредаться в стороны от дороги.

Подсунув хороший, из плотной древесины с гладкой поверхностью, ровный и длинный посох под мышку, я сделал петли на веревках, потом проделал ножом ровные дырки в кусочке коже и, соединив все элементы воедино, получил примитивную, но вполне рабочую пращу.

– Чего это ты такое соорудил, – полюбопытствовал Кионд, – я такое видел последний раз довольно далеко отсюда.

– Мы такие мастерили еще совсем мальчишками, – пробубнил я себе под нос, – ничего особенного, но глиняные кувшины разлетаются вдребезги.

Кионд взял у меня из рук пращу покрутил, оглядел со всех сторон, разве что не понюхал, и вернул обратно:

– Таким предметом еще нужно научится пользоваться, а пока выглядит как детская игрушка!

Я посмотрел себе под ноги и на ходу, слегка ободрав пальцы, выковырял из плотной дорожной пыли хороший ровный голыш, вложил его в ложе пращи и поискал глазами подходящую мишень.

– Верю я тебе, верю. Не надо птичек просто так сшибать из хвастовства, – остановил он мой порыв, – к созданиям божьим подобрее надо быть.

– Не ожидал от тебя такой доброты к живым существам, – с неожиданным раздражением вылетело из меня, – копьем в связанного человека тыкать, значит, у тебя верх гуманности?

– Так вот чего ты вдруг такой опечаленный! – тихо пробасил Кионд и после недолгой паузы добавил:

– Нам нужно было добыть очень важные для нас всех сведения и, может быть, благодаря именно им мы спасем кого-то от полона или даже от смерти. А этому замухпышке я лишь ногу оцарапал чтоб на остальных страх нагнать и языки развязать. Эвон, посмотри как он бодро ковыляет! – Кионд ткнул пальцем в толпу плененных.

Тот самый подраненный пленный с перевязанным бедром шел спокойно и даже не хромал, а лишь смотрел пустыми глазами себе под ноги, впрочем как и большинство разбойников. Ведь они буквально час назад гулявшие на свободе и позволявшие себе все, что заблагорассудиться их разнузданной душе, теперь связанны по рукам и друг с другом прочными веревками и идут они совсем не туда, куда им хочется.

– Сердце твое успокоилось? – миролюбиво спросил наш, лишь с виду диковатый, великан.

Я просто кивнул в ответ и тяжело выдохнул. В груди у сердца с силой бился жгучий огонек стыда за свои бестолковые мысли и за то, что так отнесся к своему недавнему спасителю.

– Прости, – сказал я, – был неправ.

Я почувствовал, как щеки заалели, а уши зажгло так, словно их подпаливали на углях.

– Просто ты хороший парень! И очень добрый, – потеребил меня по плечу Кионд, – постарайся этого не растерять, чует мое сердце – будут у тебя еще испытания похлеще сегодняшних.

Глава 4

Долго мы шли в тишине – безмолвные и сосредоточенные на дороге. Самые разные мысли хаотично бороздили сознание, сталкивались и отталкивали друг друга, не давая мне привести душевное состояние к покою и равновесию.

Я периодически оглядывал окружающий мир – вроде бы и ничего особенного или сильно отличного от моего мира. Недалеко от дороги стали появляться островки высоких прямых сосен отделенных друг от друга широкими лугами с невысокой растительностью – подобное я видел и в своих краях.

Мы, монотонно переставляя ноги, шли все дальше и дальше, а сосны, словно завоеватели в союзе с густыми елями, стали захватывать пространство вокруг нас все больше и шире. Да и над дорогой они начали нависать толстыми ветвями и все чаще проплывать в опасной близости от головы сидевшего на телеге Шандала.

Колючие ветви стали переплетаться между собой настолько плотно и густо, что вокруг стало заметно темнее. Постепенно свет совершенно иссяк и лишь только сейчас до меня дошла истина – идем мы уже так долго, что добрались до заката. Привставая на цыпочках и заглядывая в голову нашей колонны, я углядел как Шандал темным пятном поднимается в полный рост на телеге и, уворачиваясь от колючих ветвей, вглядывается вдаль, в надежде, что вот-вот появиться то самое село к которому мы спешно брели. Я же окончательно вышел из задумчивого ступора и все мои мысли, вместе с гудящими от напряжения ногами, устремились туда же вперед, в надежде на достойный отдых.

Вдруг Шандал, в очередной раз приподнявшись, задержался на ногах дольше обычного и, обернувшись к нам, энергично замахал свободной от вожжей рукой и показал ей вперед.

– Ну, слава Богу, почти дошли! – Кионд перекрестился и ободряюще сказал мне, – еще чуть-чуть и отдохнем в сласть.

Хвойный лес резко расступился в стороны и мы выбрались на обширное пустое пространство с широким холмом посередине. В небе уже во всю блистали звезды, и стало гораздо светлее, чем было под лесным одеялом. Дорога повела вправо вокруг холма и вверх по спирали к плоской, словно срезанной гигантским ножом, вершине. Воодушевленный тем, что долгожданный отдых буквально за поворотом, я собрал остаток сил и упрямо карабкался вслед за стадом, нетерпеливо помахивая прутиком. Коровки, почувствовав родные стойла, громко мычали высоко вздымая морды и выпуская клубящийся пар в остывший ночной воздух. Как я ни старался держаться, дыхание предательски тяжело со свистом выходило из меня при каждом выдохе. Широкая тропа вильнула еще раз, и над нами нависло высокое, круглое в основании, здание каменной мельницы. Судя по узким бойницам в стене и высившимся прямо над тропой закрытым балконом, сооружение выполняло заодно и защитные функции, словно добротная сторожевая башня замка.

– Остановитесь! – резко раздалось над нашими головами, – Кто такие? Чего надобно?

Шандал, ехавший в голове нашего маленького каравана, ответил вопрошавшему, быстро и емко рассказав о нашем маленьком сражении и дальнейшем коротком переходе до этого села. Когда он закончил, наверху стало на некоторое время тихо. Затем спереди от нас один за другим показалось с десяток факелов, которые стали приближаться слегка колышась из стороны в сторону.

Во главе отряда, в окружении дюжих воинов с большими круглыми щитами и боевыми топорами в руках, вышагивал немолодой мужчина лет шестидесяти с окладистыми седыми усами и бородкой, в темном, длинной до колен, одеянии на худых плечах. Он уверенно продвинулся вперед между своих воинов и широко раскинув в стороны руки радостно воскликнул:

– Шандал, ты ли это! Все тебе дома не сидится и ты решил все земли обойти что бы было, что в старости рассказать?!

Шандал спрыгнул с повозки, кряхтя разогнулся и тоже раскинув руки обнял подошедшего к нему знакомца. Они похлопывали друг друга по спинам и плечам и о чем-то тихо переговаривались. Шандал периодически оборачивался и кивал в сторону пленных и коров.

Я в ожидании переминался с ноги на ногу и уже начинал терять остатки терпения, когда увидел как по кивку седого мужчины воины расступились и вслед за взмахом руки Шандала наш отряд стал вдвигаться в село. Когда мы поравнялись с седобородым он с почтением и радостью поприветствовал Кионда.

– И тебя этот купчишка соблазнил на приключения?

Они крепко обнялись и затем Кионд показал на меня:

– Это Дион, наш юный спутник. Между прочим сегодня жизнь мне спас! – он посмотрел на меня и продолжил, – Дион, это – Хартмар, староста села Дуглас, наш с Шандалом старинный друг.

Староста слегка наклонил в мою сторону голову, я ответил тем же и моя спина заныла так, что я чуть не позволил себе застонать. Староста приглашающее поднял руку в сторону села и сам быстрым шагом пошел вперед. Мы миновали полотняные крылья мельницы и вышли на довольно большое плато на вершине холма. Факелов прибавилось и их свет упирался в бревенчатые стены приземистых крепких домов, откуда уже высыпали заспанные селяне и с любопытством окружили наш караван. Раздавались громкие радостные восклицания и было похоже, что кто-то узнал свою коровушку.

Мы снова остановились. Селяне замолчали и устремили глаза на своего старосту.

– Благодаря нашим друзьям, мы сегодня вновь приобрели наших утерянных кормилиц. Поблагодарим друзей! – он широким жестом указал на нас.

Раздались благодарственные крики, пожелания здоровья и небесной помощи. Меня все это заставило смутиться и почувствовать, как загораются мои щеки, в тот же момент появилось смешанное чувство радостной растерянности и беспомощности.

Староста, улыбаясь, плавно поднял вверх руку, призывая односельчан к вниманию.

– Наши друзья проделали трудный путь и очень устали, отложим их чествование до завтра. А теперь коров в стойла, а этих, – ткнул он пальцем в связанных разбойников, – в овин и накормить.

В толпе раздались гневные крики, некоторые стали потрясать факелами, топорами и деревянными вилами.

– Кормить?! Этих воров и разбойников?!!

Людская стена надвинулись на испуганных пленников, которые попытались вжаться в землю и сбились в одну кучу.

– Они кроме дубины по ребрам ничего больше не заслужили!!!

В воздухе раздались звонкие шлепки оплеух и глухие пинки. В селян на глазах стало вселяться легкое неистовство.

– А если кровь невинных на их руках!!!

Староста с налетом гнева на строгом лице взмахнул рукой, снова призывая односельчан к тишине. Сейчас он больше напоминал отца большого семейства, пытавшегося утихомирить разошедшуюся детвору.

Нехотя все замолчали и на лицах людей явственно читалось недовольство, но, видимо, авторитет старосты был так высок, что все послушно и быстро уняли ропот.

– Что сделали наши предки, впервые попав на эти земли? – обратился седобородый к людям.

– Посадили каменные деревья! – прокричал юношеский голос после небольшой паузы.

– Правильно, – кивнул староста, – и что они сделали, когда прижились деревья?

– Храм поставили! – раздалось сразу множество голосов со всех сторон.

– Верно, – сказал уже в тишине Хартмар и протянул руку в сторону здания, размером с хорошую крестьянскую избу, с высоким куполом посередине крыши, на самом верху которого, на фоне сине-черного ночного неба был виден силуэт креста, – все верно. Предки наши так чтили веру в Бога единого, что прежде своих домов поставили дом Божий где и возносились их молитвы. И посмотрите на нас нынешних!

Староста сделал паузу и обвел взглядом всех селян.

– Но ведь разбойники… – раздалось тихо из толпы, – коров наших увели… разорение.

– Сейчас это связанные по ногам и рукам люди, – возразил староста, – и разве последних коров они у нас увели? Малую часть стад наших, и то Божий промысел вернул их нам. И разве нам их судить? Есть суд Божий, а если в него кто-то мало верит, то для таких есть суд королевский.

Староста снова замолчал и, тяжко вздохнув, продолжил:

– Какое страшное пожелание возникло в сердцах наших! Для человека праведного, если возникнет в сердце его худое пожелание, то равно это порочному делу. Это грех для него, и притом тяжкий. Человек праведный и помышляет праведное. И когда помышляет он праведное и неуклонно к тому стремиться, то имеет на Небесах благоволение Господа во всяком деле.

Многие в толпе пристыжено опустили головы кивая в знак согласия с говорившим. То тут, то там раздавались тяжкие вздохи сожаления о содеянном и сказанном. Староста сделал примирительный жест ладонями. Со следами усталости на лице и тихой печалью в голосе он продолжил увещевания:

– Те же, которые нечестивое держат в сердцах своих, навлекают на себя смерть и тлен, особенно те, которые любят век настоящий, заботятся сплошь о земных благах, роскошествуют в излишках своих и не ожидают благ будущих и вечных. Гибнут души их! Делают такое лишь двоедушные, которые не имеют надежды в Господе, нерадят и небрегут о своей жизни. Разве делаем мы дела, достойные предков своих? Да что там! Дети наши лучше нас самих. Пока мы с вами судимся да рядимся, они делают в простоте своей благое дело. Посмотрите на них!

Все обернулись в сторону пленных, куда и указывала рука старосты. Несколько детишек в возрасте от пяти до двенадцати лет принесли для пленных хлеб и молоко в кувшинах с широким горлом. Из-за веревок на руках пленникам было трудно удержать еду, так дети и тут помогали им, поднося ломти хлеба к их ртам и придерживая кувшины. Кто-то из разбойников не выдержал и, встав на колени, беспрерывно шептал "простите, простите" и пытался вытирать связанными руками мокрое от слез лицо. Некоторые тихо благодарили детей и низко им кланялись.

– Может хоть из-за наших детей Господь простит нам грехи, может хоть они молитвами своими вытащат нас из ада, которого мы несомненно достойны, – окончил староста и повернувшись к нам пригласительным жестом попросил последовать за ним.

– Нет! – вдруг резко раздалось над толпой сельчан, – нет такого бога! И никогда не было! А если и был, то давно бросил и забыл нас! А вы просто дураки, что продолжаете верить в эту сказку! И детей своих дураками делаете!

Так проорал на всю сельскую площадь бывший предводитель разбойников. Все его жирное тело крупно сотрясалось, лицо стало темнее ночи, а выпученные глаза заблестели, словно намазанные изнутри фосфором. Из ходившей ходуном груди выходили уже не слова, а звериный рык. Бывшие его подельники в ужасе пытались отодвинуться, отвернуться, но веревки не отпускали их дальше пары шагов, позволив лишь прикрыть собой детей от внезапно обезумевшего человека.

Староста развернулся и небольшими шагами подошел к нему вплотную. Седой старик спокойно глядел в дико вращающиеся глаза разбойника и громко, с уверенностью в каждом слове, произнес:

– Это у тебя Бога нет. А вот у Бога есть все мы, – староста обвел рукой вокруг себя и остановил её движение на разбойнике, – и ты в том числе, хочешь ты того или нет. А то, что ты сейчас стоишь здесь связанный, без чести и без совести – так это последствие твоего выбора. Уж так Господь положил, что человек вправе выбирать с кем ему быть и каким путем идти, а иначе и не человек бы то уже был, а скотина бессловесная, коли нет у него свободной воли. Ничем не лучше этих коров жил бы такой человек. Все, уводите их!

Воинственно потрясая щитами, селяне подняли на ноги плененных разбойников и повели в темноту.

– Что ж, а вы гости дорогие, следуйте за мной, – взглянул он на Кионда, Шандала, меня и стоявших рядом Бадеро и Колмака, – хоть дом мой и не царские хоромы, но койку найдем для каждого.

– Койка – это, конечно, хорошо и даже очень нужна некоторым, – Кионд красноречиво посмотрел в мою сторону и во мне, при всем желании, уже не находилось силы гордо вскинуть голову и возразить, – но надо бы еще поговорить и обсудить происходящее в округе.

– Что же, как будет тебе угодно, мой друг, – улыбнулся Хартмар, – я уже стар и сон не имеет надо мной прежней власти, жаль тратить остаток жизни на такое ничтожное дело. Сколько мне еще осталось – одному Богу известно!

Тяжело ступая по покрытой тонким слоем земли каменистой поверхности холма, староста повел нас к дому, стоявшему на небольшом отдалении от всех остальных изб, да еще и обнесенному по кругу высоким частоколом. Дом с двускатной крышей при рассмотрении вблизи оказался крупнее остальных. Огромные, в полноценный обхват, бревна стен, высотой в восемь венцов, плотно подогнаны друг к другу и придавали дому вид крепости. Широкое с навесом крыльцо посередине и пара узких окон по бокам от него были чем-то похожи на ворота замка с бойницами для лучников.

Глухо простучав ногами по немногочисленным ступенькам крыльца, мы вошли в распахнутую дверь сделанную из толстых прочных досок, скрепленных несколькими железными полосами. Прямо перед нашими глазами раскинулся широкий и длинный стол, простой, но очень аккуратно сделанный и гладко отшлифованный, а на стоявших вдоль него массивных лавках могло запросто разместиться полторы дюжины человек. В дальнем углу от входа, уютно расположился открытый очаг, где над весело сверкавшим оранжевыми оттенками огнем на железной треноге висел внушительных размеров котел. Запах свежеприготовленного рагу или чего-то подобного, состоящего из мяса и сушеных овощей, навязчиво лез в нос заставляя яростно бороться между собой голод и дикую усталость.

В левой и правой стене помещения зияли неширокие, прикрытые плотными занавесями, проходы в соседние от зала комнаты и мое воображение услужливо подсказывало, что в одной из них нас ждут кровати, на которых можно уютно устроиться и проспать весь остаток ночи до самого утра, а может и дольше.

Староста прошел к очагу, снял обувь и прошел босиком по аккуратно расстеленным вокруг стола шкурам, по форме и цвету напоминавшим медвежьи, и сел во главу стола. По его примеру мы тоже разулись у входа, там же побросали в угол свои топоры, ножи и прочее вооружение. Последовав указующему жесту Хартмара, сели по правую от него руку. Тут же, неведомо откуда, появились женщины и быстро расставили возле нас большие деревянные миски с аппетитно дымящимся кушаньем, буквально мгновенье назад варившемся в котле, нарезанный каравай на подносе и кувшины с каким-то напитком, источающим сильный травяной запах.

– Отведайте сначала наш хайс, он вас немного взбодрит, – показал рукой староста на кувшины.

Сидевший рядом Бадеро плеснул в мою кружку, сделанную из большого бычьего рога, темную жидкость, потом плеснул сидевшему по другую руку Колмаку, и уже потом налил себе.

Я немного отхлебнул, оценил чуть горьковатый, но приятный на вкус напиток, и быстро сделал еще несколько больших глотков. По желудку пробежался бодрящий огонек, желание спать немного притупилось, и мне показалось, что все же смогу продержаться без отдыха еще час-другой.

Быстро насытившись и отставив опустевшие тарелки, мы еще раз подняли кружки. Шандал сказал несколько благодарственных слов о хозяине, так гостеприимно приютившего простых путников. Хартмар в свою очередь медленно наклонил голову, благодаря за добрые слова, и ответил не менее учтивой речью, полную признательности за спасение стада коров и поимку разбойников, в следствии чего местные дороги и леса стали чище и простым людям теперь гораздо безопаснее находиться окрест села.

Сделав еще несколько глотков, мы посидели в тишине, едва нарушаемую движением наших челюстей, и через пару минут ее наконец прервал Кионд:

– Есть нечто, требующее безотлагательного решения, поэтому я опущу некоторые моменты учтивости и перейду сразу к делу, – он обвел нас взглядом и остановил глаза на старосте, принимая его старшинство за столом.

Услышанные только что от Кионда словесные обороты и его мягкий тон голоса меня сильно удивили, они совершенно не гармонировали с его диковатой внешностью и тем, что я слышал от него до сих пор, за редким исключением. Кионд четко и подробно рассказал о том, что нам удалось выудить из разбойников, о походе банды на деревню Ардерид, о ее составе и предположительном пути следования.

– Тут вот какой вопрос, – выдержав паузу продолжил Кионд, – в любом случае разбойников остановить надо и возникает непростой выбор – сделать это самим или искать защитника тех земель и просить его помочь крестьянам. Сразу скажу свое мнение – мне думается второй вариант более долгий и ненадежный, можем попросту опоздать.

Староста легонько погладил бороду ладонью и сказал, обращаясь к Кионду.

– Людьми помочь не смогу, мне самому нужны крепкие парни для сопровождения каравана с остатками нашего зерна, с теми шкурами, что добыли за зиму и солониной. Сейчас это в Алакаре ценный товар, а на дорогах сами видите, что твориться. Телеги наши уходят через три дня.

– И в этом случае вы нам можете оказать большую услугу и очень даже помочь – с вашим караваном отправиться Шандал со своей повозкой. Если вы не против конечно.

– Ну, разве я могу вам отказать в такой малости! – усмехнулся добродушно Хартмар, – это даже не наша, а еще одна ваша услуга для всего нашего села. Зная о присутствии Шандала в нашем караване, мне будет гораздо спокойнее и за товар и людей.

Староста приветственно поднял кружку в сторону купца и дождавшись столь же уважительного ответного жеста, сделал маленький глоток.

– Значит выступаем малым отрядом налегке. Возможно это поможет нам опередить разбойников.

– Есть какая-нибудь короткая дорога на юг к Ардериду? – продолжил Кионд слегка наклонившись в сторону старосты.

Хартмар откинулся на спинку стула и опустил подбородок к груди.

– Был один путь, через Шарские болота, – нерешительно сказал он подергивая мышцами на скулах, – но позапрошлым летом там пропало несколько человек и с тех пор люди боятся к этим болотам приближаться. Один наш пастух в начале прошедшей осени забрел туда в поисках пропавшего бычка…

Староста тяжело вздохнул и покачал головой.

– И что с ним случилось? – подал голос Бадеро.

Староста поднял на него тяжелый взгляд и ответил глухим голосом:

– Он обезумел, все рассказывал о каких-то чудовищах, стал бояться темноты и закончилось все тем, что он покончил с собой.

– Как так? – воскликнул Кионд.

– Просто взял и повесился в амбаре, – ответил Хартмар, – жена его там нашла под утро. Я сам видел тело… глаза широко раскрыты и в них такой ужас, что кровь в жилах стыла.

Мы все замолчали и замерли, лишь слегка двигая кружками по столу. Яркий свет очага хорошо освящал помрачневшие лица. В плясавших отблесках огня, по выпуклым бревенчатым стенам ходили неверные тени, превращаясь во все, что угодно было нашему воображению, а досчатый потолок, который вдруг стал как будто ниже, давил на нас сверху.

– Сколько времени можно выиграть, если мы все же пойдем через эти болота? – тихо спросил Кионд.

– Три дня с гаком, – ответил староста, – это если даже не сильно торопиться! Но сейчас, наверняка, выиграть там можно будет лишь собственную смерть… или безумие.

Кионд, смотрел остекленевшими глазами на огонь, будто видя в нем тот самый трудный, но короткий путь, который наверняка может стать очень тяжелым и опасным. И вполне вероятно, до цели путешествия мы так и не сможем дойти, последовав через по тому пути.

Кионд, с силой вдохнув, выпрямил спину, провел пальцами по своим длинным волосам и откинул их назад.

– А если предположить, что опасность сильно преувеличена? – промолвил он.

– Такое тоже возможно, – ответил староста, – но кто это проверит? У нас в селе таких смельчаков до сих пор не нашлось, и я своих людей всей душой понимаю… и без этого хлопот много.

Староста замолк на пару мгновений и твердо произнес:

– Кионд! Прими совет от старика – выспитесь и придите к окончательному решению на свежую голову. Да и стоит ли так спешить на помощь Ардериду? Может местные мужики и сами справятся с этой напастью.

Кионд с горячностью ответил:

– В том-то и дело, что, по словам наших пленных, мужиков в деревне кот наплакал, – якобы всех призвали на воинскую службу из-за надвигающейся войны. Кстати, ты ни о чем подобном не слышал? Мне кажется война будет делом пострашнее, чем банда разбойников.

Хартмар поднес кружку к губам, сделал несколько глотков и плавно опустил ее на стол.

– Ходили тут слухи, что произошло несколько нападений на караваны бердских купцов, что проходили по Скалистому ущелью – давно протоптанному пути из их земель в наши края и далее в Зеленые земли через Далрий и на юг в Регд. Кто это злодейство сотворил – никто толком не знает. Никто не уцелел из тех караванов или, по крайней мере, больше никого из тех людей не видели. Но среди тамошнего народа все больше расползается слух, что виной всему наш правитель и что скоро бердский конунг вслух выскажет свои претензии, а это значит будет настоящая, большая война.

– Эвон чего делается! – воскликнул Шандал, – а на самом деле что происходит с купцами?

– Дак, кто же это знает достоверно! – вздохнул староста, – Наш король все отрицает и гневается факту причисления его достоинства к разбойничьему люду. Лично я склонен ему доверять. За двадцать семь лет правления с короной на голове он заслужил уважение и простого народа, и воинского сословия, да и среди лордов-защитников земель у него вряд ли враги найдутся.

Все снова затихли, поднимая к губам кружки и отхлебывая мелкими глотками горьковатую жидкость. Как бы ни был хорош напиток, но его бодрящее свойство закончилось, и свинцовая усталость уверенно, как вернувшаяся домой хозяйка, снова расползалась по всему телу. Поглядев по сторонам, я заметил, что и все мои спутники испытывают примерно тоже самое, но во всю стараются не выдавать утомление дорогой, хотя их веки опускались и поднимались все медленнее и медленнее.

– Ну что же, – сказал староста и положил правую ладонь на стол, – думаю окончательное решение вы примете уже утром, а теперь прошу всех в боковую – там вас уже вас кровати заждались. Хорошенько выспитесь и отдохните.

Тихо благодаря за сытный стол, мы поднялись со скамеек и, пошаркивая еле двигающимися ногами, прошли в распахнутую дверь, что была справа от входа.

В неширокой комнатке нас ожидали расставленные вдоль стен грубоватые кровати пару локтей шириной. На плотно подогнанные толстые доски была накинута солома и по паре, то ли волчьих, то ли собачьих, шкур. В головах лежали чурбаны с выдолбленным посередине углублением для головы. Кионд остановился возле кровати, что была у самого входа и стал снимать перевязь. Шандал вяло махнул мне ладонью и мы прошли с ним к дальним кроватям. Он показал мне на правую койку, а сам отошел к противоположной и с наполненным усталостью выдохом тяжело опустился на низкое ложе. Бадеро и Колмак оперативно и быстро устроились недалеко от нас.

– Господи, – пролепетал Шандал, – благослови наш сон и помилуй нас.

Он перекрестился и медленно откинулся на кровать, похрустывая суставами и тихо вздыхая. Я неловко повторил на всякий случай его крестообразное движение и тоже лег на мягкие шкуры.

Не смотря на грубоватость работы ремесленника, кровать мне показалась просто королевским ложем, а жесткий чурбак сразу удобно расположился у меня под затылком. Но сон не желал приходить, пришлось мысленно побороться с мышцами ног и спины, которые как будто скрутились во множество узлов. Выровняв дыхание, я пытался максимально расслабиться и распустить эти узелки. Вскоре по телу пошло тепло и в голове тонко звякнула струна. Я быстро провалился в темную яму сонного забытья, но мгновенно меня оттуда вынесло так же, как веревка с крючком выдергивает блестящую рыбину из темной воды на солнечный свет. Меня, ослепленного ярким белым сиянием, несло вверх. Движение было стремительное, захватывающее дух и не дающее вдохнуть в легкие воздух.