Читать книгу: «Невеста с опытом работы», страница 2
Глава 2
Три шкафа стояли буквой «П», и между ножками буквы оказалась уютная каморка с диванчиком, столиком и парой кресел. Надо же, тут, наверное, очень приятно читать, забравшись с ногами на диван, и попивать крепкий горячий чай.
– Виконт, а можно распорядиться подать нам чаю? – попросила я. Библиотекарь поклонился и неслышно вышел, а я тут же залезла с ногами на диван, изучая содержимое шкафов. Меня волновал вопрос – а смогу ли я читать? Значки были незнакомые, но, проморгавшись, я поняла, что понимаю смысл написанного, и ужасно обрадовалась. Качественно меня перенесли, и язык и чтение в голове уложились. Обычно попаданкам везет меньше, только разговаривать могут, а читать и писать учиться приходится.
Из моего убежища были слышны легкие шаги, шелест юбок и негромкие разговоры моих фрейлин.
– И зачем ей книги? – раздался резкий голос совсем рядом. – Не уверена, что она умеет читать.
Между книгами и полками была щелочка, и я тут же приникла к ней. Так- так, знакомое желтое платье.
– Тише, Эвелин, – вдруг кто-нибудь услышит? – к желтому платью приблизилось зеленое, а я затаила дыхание, ловя каждое слово.
– На этот раз она выйдет, наконец, замуж, сил уже нет терпеть!
– И баронесса станет новой королевой, – хихикнула ее подруга.
– Лучше служить умной королеве, чем этой идиотке! Более глупой и капризной принцессы свет не видывал!
– Зато не будет такой свободы, как сейчас, – рассудительно заметила девица в зеленом. – Не такие уж у нас сложные обязанности. Спит она до обеда, много гуляет, обожает общество, танцы и развлечения, и сквозь пальцы смотрит на наши интрижки. Было бы намного хуже, если бы она часами молилась, как ее старшая сестрица. Принцессу всегда окружает рой кавалеров, значит, у нас есть возможность устроиться, для этого нас во дворец и отправили. Не невинность же блюсти!
Девицы захихикамли.
– Да, хорошо, что Лилиана и Ее Величество больше не заставляют нас выстаивать на коленях в часовне по полдня. У меня до сих пор колени воспалены, – пожаловалась брюнетка.
– Его величество не ожидал, что наша капризуля возьмет букет. Это так для нее не похоже! Я бы не удивилась, если бы она схватила тот чудный изумрудный гарнитур от Деровера! Или сапфиры от принца Карима.
– Да, ведь ей сказали принять обиженный вид, и швырнуть цветы лэрду в лицо! С таким подарком явиться ко двору просто смешно! Лэрд бы счел себя оскорбленным, может, и сам наговорил лишнего, тогда его спокойно бы заключили в темницу. Даже этого она не смогла! Ее же учила лично лира Штернблум два вечера.
– Ну что ты от нее хочешь? – фыркнула рыжая. – Она только и делает, что позорит Его величество своей глупостью, взбалмошностью и невосптанностью!
– Говорят, наследник Островов отказался свататься!
– А этот тогда кто? Как его? Керим-аль-Дагоссар? Дагоссир? Или Карим?
– Да у них там принцев, как собак. Он не наследник, то ли седьмой, то ли девятый. А может, и пятнадцатый. Султан тот еще ходок был. Но всех детей признавал принцами крови и воспитывал. Зато Карим большой ценитель женской красоты! Говорят, у него целый гарем смуглых красоток.
– Он очень хорош! Уже пригласил меня на свидание. Если будет достаточно щедрым, я не стану ломаться, – откровенно призналась брюнетка.
– О, нашла том про нынешние правящие династии! – раздался радостный голос.
– А где же ее высочество?
– Наверняка давно ушла, зачем ей пылью дышать? Надо поискать в саду!
Стайка фрейлин, стуча каблучками, выпорхнула, а я откинулась на спинку дивана и потерла слегка занемевшую шею. Значит, баронесса желает нашего папеньку охомутать, а меня срочно сплавить замуж? У меня есть или совсем недавно была сестра Лилиан и маменька, очень набожные и благочестивые. А принцесса не в них пошла. И приятного парня в темницу хотят упрятать, отхлестав предварительно розовым веником? Как зовут этого лэрда Денвера?
– Адемар Корнелий Андрэ,– раздался ответ.
Я задумалась и задала последний вопрос вслух? Да, наверное. Библиотекарь поставил небольшой поднос на столик и почтительно протянул мне тонкую, почти кружевную, чашечку.
– И за что Адемара Корнелия Андрэ не любят при дворе?
– Я не лезу в политику, – засмущался виконт Рамон.
– Если вы не интересуетесь политикой, то она интересуется вами, – заметила я, делая глоток.
Библиотекарь замер, открыв рот.
– Что такое, виконт? Пейте чай, прошу вас, не стесняйтесь.
– Я не ожидал, что вы… простите, – виконт замялся. – Вы притворяетесь? И притворялись все это время глупенькой?
Знал он не так уж много, до библиотеки почти не доходил шквал слухов и сплетен. Но сообщил совершенно точно, что лэрд Денвер – мой бывший жених. Бывший герцог. Знатный, древний род, чьи предки были младшей королевской ветвью, а представители поддерживали династию на протяжении нескольких веков, не требуя новых земель или привилегий. Мы были помолвлены с самого детства, а потом его отец попал в опалу, помолвку расторгли, привилегий лишили, и не видать лэрду меня, как своих ушей, но решительный юноша все же явился ко двору. Чтоб избавиться от нежелательного жениха, придумали небольшую провокацию. Которую я благополучно провалила по незнанию. Это я правильно сделала! Какое мужество надо иметь, чтоб так смело явиться туда, где ты окажешься в стане недоброжелателей? Лэрд Дэнвер показался мне еще симпатичнее. И имя красивое. Интересно, как его дома зовут? Адик? Марик? Корнюша? Я хихикнула. Рассуждаю о чужих именах, а сама не знаю имени принцессы, чью хилую тушку еще надо в порядок привести.
Значит, будем восстанавливать историческую справедливость. Опала – дело серьезное. Надо полагать, что и баронесса не просто так тут вьется и за мной надзирает. Книгу о правящих родах и что-нибудь про этикет я попросила принести в мои покои. Почитаю пред сном, авось там портреты есть, папеньку и себя узнаю, вздохнула я. А пока можно действительно пройтись по саду, уложить сведения в голове.
Сад выглядел по-французски – ровные газоны, изуродованные жестокой фигурной стрижкой мелколиственные деревья, и клумбы с затейливыми цветочными узорами. Статуи, изысканные вазоны, и фонтаны, само собой. Какой королевский сад без фонтанов? Я хмыкнула. Предпочла бы погулять по тенистой аллее из деревьев, похожих на деревья, а не между рядами идеальных шаров, конусов и кубиков. Извращение, а не сад. Очень быстро меня настигли фрейлины, притащившие мне кружевной зонтик от солнца и веер. И от фрейлин может быть польза!
Мне было о чем подумать, поэтому гуляла я молча, односложно отвечая на вопросы фрейлин, и не слушая их щебет. Перед ужином меня охватила паника. Покушать-то я была не против, очень даже не против. Усиленные размышления вкупе с длительной прогулкой на свежем воздухе вызывают зверский аппетит. Но я же не умею пользоваться всеми этими щипчиками, ножичками, ложечками и крючочками! Если будет накрыто, как в кино про аристократов, то я опозорюсь! Как не была глупа принцесса, но красиво кушать ее обязаны были научить на уровне рефлексов! Ходить, сидеть, стоять, кушать, как принцесса, эта девочка наверняка умела, в отличие от меня.
Скажусь больной, придумала я, другого выхода не вижу. Прикажу подать ужин в комнату. Кажется, субтильные барышни имеют право под предлогом нездоровья не принимать нежеланных визитеров и отказываться от совместных трапез!
Однако мои планы полетели под откос. Отказаться от ужина оказалось невозможным. Там же все женихи будут! Они обидеться могут! О чем мне хором прожужжали уши надоедливые фрейлины. Слишком важные гости, слишком большой урон репутации семьи. То, что меня считают не слишком умной, это нормально, а вот усомниться в моем воспитании и послушании – это намного хуже. Идти придется.
Платье для ужина было под стать дворцу – тяжелое и пышное. Малиновое верхнее, распашное, щедро вышитое серебряной нитью, и нежно-розовое нижнее, с мелкими белыми цветочками. Меня протерли ароматической эссенцией, одели, причесали, напудрили. Я посмотрела в зеркало на розовое облако, в середине которого торчала, как одинокая розочка в подарочной гофрированной упаковке. Оборки, бантики, а высокий кружевной воротник сразу стал врезаться в шею. Красиво, но неудобно.
Но все оказалось не так уж и плохо. Папенька, конечно, сердито зыркал на меня, но я ему ласково и безмятежно улыбалась. Рядом со мной сидели через одного фрейлины и мои женихи. Приборов оказалось не чрезмерно много, всего по три вилки, три ложки и три ножика, и я старательно копировала действия соседей по столу. Есть-то хотелось! Действительно, пока разберешься, что чем разрезать и накалывать, сьешь в три раза меньше, чем могла бы. Надо взять на заметку. Это вам не попкорн лопать горстями под кинчик. В раздумьях о том, что лучше – ограничение в еде или форсирование тренировок, мне удалось пережить ужин.
Моего Адюшу-Корнюшу усадили на самый конец стола. И тут захотели унизить, гады. А ведь цельный герцог был, не хухры-мухры. Герцог – сын принца. А принц – сын короля или его младший брат. Ладно, разберусь позже со степенями родства, а вот замуж за кузена идти – дурной тон, плохо все с генетикой будет. Так что приму участие в судьбе опального Денвера совершенно бескорыстно и без дальнего прицела.
Что у нас теперь по плану? Ага. Пожилые кавалеры играют в карты, домино и шахматы, молодые ангажируют дам для танцев. Ох, я же местных танцев не знаю совсем! Но беспокоилась я зря – меня пригласить никто и не пытался. Мои женихи поглядывали на меня плотоядно, кружили рядом, как акулы, заваливали комплиментами, но ни один не пригласил танцевать. Странные тут порядки, однако.
В компании возбужденно хихикающих фрейлин я вышла на террасу. На парк опустился упоительный теплый ветер, ночные цветы благоухали, звезды мерцали, месяц украшал собой небосвод. И в такой вечер не целоваться – преступление против природы! Вон она как старается, создавая романтическую атмосферу. Только фрейлины мешают, фыркают и шепчутся.
– Что вы обсуждаете? – резко спросила я фрейлин.
– Простите, Ваше высочество. Ваши женихи не смогли договориться, кому вас приглашать первому и даже затеяли дуэль. Их сразу разняли. Ваш батюшка, чтоб избежать дальнейшего конфликта, запретил вас приглашать, – с деланным сожалением сообщила мне рыжая фрейлина.
– Первый вечер, на котором вы не будете блистать в танце, – попыталась сокрушенно вздохнуть брюнетка Эвелин.
– Ну, что же, если не танцует принцесса, фрейлинам тоже нечего делать в бальном зале, – улыбнулась я. – Извинитесь перед вашими кавалерами, и пойдем спать. И помолиться на ночь не забудьте.
Полюбовавшись на их вытянутые лица, я скомандовала отступление и повела свой приунывший эскорт с террасы.
В зале танцевали что-то вроде медленного хоровода, резко припадая на одну ногу и ритмично воздевая руки. Ну, такие танцы меня совсем не прельщают, обойдусь. Я внимательно наблюдала за фрейлинами, поэтому и заметила, как Эвелин сунула в руку смуглого кавалера записочку. Она проделала это так ловко, что я бы ничего не заподозрила, если бы не была настороже. Ну что же, мой святой долг – отравить ей свидание. Это мой жених, во-первых, а во-вторых, – она моя сотрудница, а про начальство говорить гадости – очень нехорошо, работу можно потерять.
Ужасно хотелось подойти к лэрду Денверу, одиноко прислонившемуся к колонне, но я сдержалась – еще убьют кавалера раньше времени, а у меня на него большие планы. Уйти из зала сразу я не смогла – папенька грозно посмотрел в мою сторону и пошевелил пальцами, отчего на многочисленных перстнях заиграли зайчики. Я подошла, поклонилась и, получив дозволение, присела на свой стульчик у трона отца. Папенька пожелал меня повоспитывать.
Впрочем, делал он это достаточно мягко, тактично объясняя мне недопустимость моего поведения. Все-таки папенька меня действительно любит. Я кивала, говорила «Да, папенька», и еле сдерживала зевоту. Нет, заботливые отцы во все эпохи и времена одинаковы!
– Папенька, в зале нет фрейлины Эвелин и моего жениха из Островной империи, – прервала я его нотацию, пересчитав фрейлин.
– Ну и что? – буркнул папенька, сбитый с мысли.
– Как что? – я вытаращила глаза. – Тут столько незнакомых мужчин, это же неприлично и опасно для ее чести!
– Какая еще опасность, не говорите ерунды! – не внял папенька.
Я же просто чувствовала, что пора! Надо бежать и вовсе не в парк. Схватив за плечо пажа, приказала ему немедленно отвести меня к покоям островного жениха, как его там? Паж понятливо кивнул, и резво побежал, за мной двинулся изумленный папенька, не окончивший воспитательную беседу, тут же к нам присоединилась баронесса, не собирающаяся отпускать короля, и подтянулись остальные фрейлины, бросающие на меня недоуменные взгляды.
Возле роскошных резных двустворчатых дверей я приостановилась, дожидаясь отстающих. За дверями явно происходило действие, о котором юная принцесса не имела права не то, что знать, но даже догадываться. До наших ушей донеся громкий красноречивый стон.
– Ее там мучают, слышите, она стонет? – вскричала я и картинным жестом толкнула створки. К моему удивлению, они бесшумно распахнулись. Запираться надо, уважаемые!
Перед камином, на роскошной белой шкуре лежала обнаженная Эвелин. Над ней нависал Карим-аль-как его там, тоже обнаженный и прекрасный, как бог! В бликах огня блестела бронзовая спина с капельками пота, с перекатывающимися мыщцами под гладкой кожей. Упругие круглые ягодицы бросались в глаза. Карим вдавливал свое тело в лежащую под ним девушку. Ее белая тонкая рука порхала по смуглой спине, одна нога была закинута на поясницу мужчины. Девушка стонала и извивалась.
Я завистливо сглотнула, не чувствуя ни малейшей неловкости. Не такое видеть приходилось. Будем считать, что тут кино для взрослых с эффектом присутствия. Нет, Карим, определенно, был хорош! Право слово, хорош! Так и хочется попробовать его смуглую кожу на вкус, ощутить горячий поцелуй… пусть у него жены там, но я-то здесь! Мне ж не замуж, мне только попробовать! Породистые самцы на дороге не валяются!
Парочка, наконец, поняла, что они не одни. Эвелин замерла и завизжала. Карим укоризненно посмотрел на ворвавшихся. С одной стороны, мне было немного совестно – так обломать людям свидание. С другой – брюнетка заслужила. Нечего о принцессе гадости говорить и дорогу перебегать.
Дальше были ожидаемые упреки, возмущение и негодование, обрушившиеся на голову распутницы. Прижимая к груди свое платье, она глотала слезы, даже не пытаясь оправдываться. Я же жадно рассматривала Карима, который, с сожалением покинув место у камина, накинул на плечи длинный блестящий халат. Халат он демонстративно не завязал, и я могла наслаждаться видом крепкой груди, подтянутого живота, дорожкой черных волос, спускающихся к органу, не закончившему свою работу. Я тяжело вздохнула. Такое добро пропадает! Сегодня точно пропадет.
Баронесса ахнула, подбежала ко мне, закрыла глаза мягкой ладошкой и меня незамедлительно вытолкали из покоев разврата. За мной выскочили покрасневшие фрейлины. Я озабоченно поинтересовалась, не нанес ли вреда этот ужасный варвар нашей подруге, ведь так громко стонать без причины не станешь. Наверняка у нее что-то болит! Баронесса что-то прошипела сквозь зубы. Другие фрейлины бубнили уклончивое и утешительное, а рыжая посмотрела с ненавистью.
– Что теперь будет с лирой Эвелин? – спросила я уже у дверей своей спальни.
– Известно что – отправят в монастырь Святой Бригитты на покаяние.
– Но монастырь для падших женщин! – наивно захлопала глазками я. – Каждая может упасть в обморок! Вы же сами только что уверяли меня, что Карим ничего ей не сделал, что он оказывал помощь? Хорошо, что он оказался рядом, смог расшнуровать корсет и согреть бедняжку у камина! Неужели всех, упавших в обморок, отправляют на покаяние?
Кто-то, не сдержавшись, громко хрюкнул. Остальные посмотрели на меня с жалостью. Я с честью выдержала взгляды, сохраняя наивное выражение.
– Завтра поблагодарим его за спасение нашей фрейлины,– непреклонным тоном сказала я и, пожелав спокойной ночи, с гордым видом удалилась в опочивальню.
Глава 3
Утром я по привычке встала рано и собралась на пробежку. Бегать, когда все еще спят, кругом царит блаженная тишина, лишь щебечут птички, косые солнечные лучи разрезают листву, и воздух особенно свеж – ни с чем не сравнимое удовольствие! Но, обследовав два огромных шкафа в гардеробной, я убедилась, что ничего похожего на брюки, лосины или хотя бы шорты там не наблюдается. Только панталончики с кружевами, вышивкой, оборками, разных оттенков белого и розового цвета. В платье до пяток бегать и делать гимнастику неэффективно и глупо. С верхом тоже была проблема. Сорочки и что-то вроде рубашек я нашла, но это было, скорее всего, тоже белье. А вот легкие сапожки на плоской подошве нашлись. Пойти побегать в белье и сапожках я не отважилась. Вряд ли бы это удалось больше одного раза, потому что после такого монастырем бы не обошлось. Принцессу поместили бы в лечебницу для скорбных духом. А у меня тут стадо женихов без присмотра останется.
Пригорюнившись, я села на подоконник и стала малодушно думать, а не поспать ли мне еще пару часов, раз не вышло со здоровым образом жизни? И как я вчера вечером не подумала о том, что явно неспортивная принцессочка вряд ли в гардеробе имеет подходящий наряд?
За окном послышался хруст гравия. Я перегнулась через подоконник и увидела пажа, бодро шагающего с объемной корзиной в сторону флигеля.
Я свистнула. Паж остановился и стал крутить головой. Наконец он сообразил и задрал голову. Пацан увидел меня в окне, тут же сорвал с головы берет с пером, и низко поклонился. Я восхитилась: поклониться так изящно, держа большую корзину на весу – это надо уметь! Показала ему знаками, чтоб зашел ко мне. Он показал на корзину и замахал руками. Ладно, пусть сначала отнесет свой груз, а потом ко мне. Парень кивнул и припустил быстрее.
Я приоткрыла выходящую в коридор дверь гардеробной и ждала пажа. Кстати, очень удобно, что из гардеробной был отдельный выход в тупичок, закрытый от широкого коридора тяжелой портьерой. Парень сообразил, где его ждут и тихонько вошел. Я тут же приложила палец к губам. Отлично, парень как раз моего роста!
Шепотом я попросила его принести запасные штаны и рубашку. Пригласить его на пробежку с собой я решила в последний момент, я ведь банально могу заблудиться. А я вовсе не хочу волновать внезапным исчезновением весь курятник, совсем кислород перекроют. Да и союзники мне нужны, а быстроногий разговорчиый паж – это полезный товарищ.
Парень усмехнулся и кивнул. Глаза его весело блеснули. Пажи во всех дворцах одинаковы – готовы к любому озорству в любое время суток. Буквально через десять минут он принес мне одежду, а еще через пять мы уже мчались по парку! Как же хорошо вырваться на свободу!
– Кларенс делла Картелир, – представился паж. – А как тебя зовут?
– Зови… Вероникой, – сказала я. Смотрела я как-то в детстве сериал, там актрису звали Вероника, имя сказочное, но не понравилось, что ударение делали на второй слог. Надо на третий. Впрочем, делать из благородного имени Диана какую-то странную Дайану мне тоже не по душе.
Хилое тельце бежать категорически отказывалось, спотыкалось, мстило за насилие колотьем в боку. Пришлось чередовать бег трусцой с ходьбой.
– Ты странная, – не стесняясь, заявил паж. – Ты новая фрейлина?
– Почему? Новая? – дышать было тяжело, не то, что говорить.
– Так лиру деи Сондерс выкинули вчера из дворца. Значит, взяли новую, а я тебя ни разу не видел. И вышла ты из будуара принцессы.
– Угу, – кивнула я. – Будем… вместе бегать?
– Если смогу, я же гостей обязан ублажать. А кое-кто из них тоже рано встает! – паж даже не запыхался, что вызвало у меня черную зависть.
А, что я удивляюсь, эти же дармоеды-аристократы резались в карты до пяти утра, а в шесть могли уже скакать на охоту, делать им было нечего! Как будто в лесу существуют часы охоты, и он закрывается на обед!
Парень оказался разговорчивым, я скоро узнала всю его историю. Он из благородных, но бедных, все деньги с поместья ушли на покупку офицерской должности для старшего брата, еще у него три сестры на выданье, а его пристроили служить во дворец.
– Наверное, трудно было во дворец попасть?
– Да не особо, я ведь симпатичный, – хмыкнул паж. Паж был действительно хорошенький, кудрявый, с девчачьими серыми глазами и пухлыми губами.
– А что, берут только симпатичных?
– Конечно, зачем во дворце страшненькие? Принцесса у нас красотка, и фрейлины – красотки, и пажи должны быть красивые!
– Только женихи у принцессы ужасные, – буркнула я.
После пробежки я заставила тощее тело сделать гимнастику и отжаться целых пять раз от садовой скамеечки. Больше не получилось. Кларенса невероятно смешили мои движения, но смеялся он как-то не обидно. Да и видел он девушку в штанах наверняка первый раз в жизни. Подбадривал, даже удерживал от падений, а это тело так и норовило потерять равновесие. Паж выбирал самые укромные дорожки и объяснил, что если не хочу лишнего внимания, надо подальше держаться от тренировочной площадки для воинов и от желтого павильона в глубине сада.
– А там что? – я уперлась руками в колени, стараясь отдышаться.
– Павильон наказаний, – поморщился паж. – Для провинившихся слуг.
– О! А попроще, на конюшне, например, выпороть нельзя?
– Нельзя, кони нервничают.
– А тебя пороли? – поинтересовалась я.
– Было дело, – паж выразительно потер зад.
– Детей пороть нельзя! – моему возмущению не было предела.
– Так я и не ребенок, мне уже четырнадцать, можно в регулярную армию вступать. Только без экипировки и коня не возьмут, а купить не на что, – вздохнул парень.
Ну и порядочки у них тут! Детей заставляют идти на войну, работать, применяют телесные наказания. Несовершеннолетних принцесс замуж выдают. Реформы так и напрашиваются. Ничего, я этим займусь. Попозже, вот только отдышусь и женихов разгоню.
После пробежки ручки тряслись, а ножки дрожали. Надо перетерпеть первые две недели вводного режима, а потом станет намного легче. Я с блаженным стоном погрузилась в горячую ванну, уже налитую заботливой служанкой. Массажик бы еще. Но тут наверняка до этого не додумались.
За завтраком из болтовни фрейлин удалось выяснить очень важную вещь – все пляски вокруг меня рассчитывались на месяц, после чего я должна была выйти замуж за выбранного мне жениха, и укатить в голубую даль, размахивая кружевным платочком из окна кареты. Мое подвенечное платье было почти дошито, о чем мне радостно и сообщили. Так что свадьба непременно состоится, а с кем – не так уж и важно. Кого вообще интересует жених, это ж втростепенная деталь на свадьбе. Делаются ставки.
Баронесса смотрела на меня слегка презрительно, она уже считала себя королевой. Ждет-не дождется моего отъезда.
Мне добрых пять раз повторили, что я должна вести себя тихо и скромно, помалкивать, и уделить время каждому из женихов. Расписание свиданий мне вручили тут же. Не слишком обременительный график, по жениху до обеда и перед ужином. Это вам не по десять клиентов в день, с их идиотскими идеями по дизайну. «У меня есть дизайн!» И тычут картинкой в телефоне, честно стыренной из интернета. А то, что эту картинку еще надо до ума довести, чтоб она пятиметровой вывеской стала – так это ж разве работа? Это удовольствие, а за него у нас не платят.
– А лэрда Дэнвера нет в списке, – заметила я, ознакомившись с графиком.
– Лэрд не может быть вашим женихом, – поджала губы баронесса. – Он лишен титула, его семья в опале, он не сможет вам обеспечить достойную жизнь по скудости средств. В ближайшие дни он покинет дворец. Мы над этим работаем.
– Так пока не покинул, и надо встретиться, – поджала губки я.
Баронесса закатила глаза и сообщила, что график утвердил папенька, нарушения будут строго караться. Шаг влево – домашний арест, шаг вправо – монастырь, разрешено шагать только прямо, под венец. Ладно, есть у меня одна идейка, как и где я буду встречаться с опальным молодым человеком.
Гулять нога за ногу с герцогом Виленном было очень скучно. Да и нагулялась я уже с утра, все тело ломило неимоверно, каждый шаг давался с трудом, еле сдерживалась, чтоб не стонать. К тому же позади унылым эскортом тащились фрейлины. Разговаривал герцог только о себе – какой он могущественный, сколько у него поместий, слуг, породистых лошадей и редких коллекций. И я очень украшу собой его особняк, потому что по цвету идеально подхожу к оформлению гостиной, там как раз голубые шелковые обои с золотыми горошками. Я буду просто чудесно там смотреться. Я спросила, сколько у него свиней и овец, и каких они пород, но на это герцог ответить не смог и почему-то обиделся. Я так и не поняла, почему знать породы лошадей прилично, а свиней – нет? Пойми этих благородных!
Вот с принцем Каримом оказалось общаться на удивление легко. Вместо прогулки он предложил научить меня какой-то настольной игре, а мой измученный непосильной подвижностью организм радостно согласился. Мы очень уютно устроились на террасе на мягких диванчиках, заваленных разноцветными подушками. Карим объяснил мне правила. Нужно было бросать кубики и ходить на определенное количество ходов круглыми фишками по разрисованной резной доске. Особенно я не вникала, я совершенно не азартный человек, меня гораздо больше интересовало, почему его вместе с распутной фрейлиной не попросили покинуть мероприятие, исключив из списка женихов. Политические обстоятельства, надо полагать. Не хотят с Островами отношения портить. И вообще, мужику все простительно. Плавали – знаем. Им можно, они полигамные. Хоть бы биологию открыли – в рамках одного вида особи не могут иметь разное половое поведение. Если самцы полигамные, то и самки тоже.
Карим рассказывал веселые истории, шутил, смеялся, показывая отличные белые зубы. Сначала я радовалась приятному вечеру, а потом вдруг жених выдал тираду, что женщины – глупые, второсортные создания, и нечего их загружать сложными вопросами, разговаривать надо о легких приятных вещах, доступных нашему пониманию. Что он сейчас и делает. А я и уши развесила.
– Не будем же мы воевать в красивом шелковом халате? На войну надо надевать подобающий доспех, так и женщин надо использовать для развлечения и отдыха, – Карим приятно улыбался, но мне уже расхотелось улыбаться ему в ответ. Сказала бы я ему, как его надо использовать! Таких не переубедить, и ничего тут не поделать. Даже если женщина окажется умнее в три раза и способнее, достигнет положения своим трудом и талантом, он фыркнет и скажет, что она слабее, пожалели ее, убогую, либо она всего добилась через постель, благодаря покровительству мужчины. И как я смотрю на его покровительство? Он готов.
– Разумеется, – процедила я. – Но ведь у вас есть уже жены, и мне неприемлемо стать одной из них. Опять же гарем имеете. У нас так не принято.
– Нравы в других странах могут быть самые разные, Ваше высочество. В Империи, откуда герцог Виленн, гаремы тоже есть, – снисходительно усмехнулся Карим. – Мужские. У них очень мало женщин, мужчине надо постараться, чтоб заслужить внимание. А у нас только мужчина может обеспечить женщине кров и защиту, поэтому, возлагая на себя заботу о многих женщинах, мы делаем их счастливыми.
– А сами терпите, бедняжки, – вздохнула я. – Вечные склоки, ревность.
– Наши женщины тоже платят нам – покорностью, смирением и готовностью нам угодить.
– А моя фрейлина вам угодила? – не удержалась я.
Карим нисколько не смутился.
– Гостю всегда предлагают самое лучшее, такой обычай. Нас прервали, к сожалению, мне не объяснили, почему… я не распробовал эту красавицу. Вы знаете, почему мне не дали насладиться подарком короля?
Подарком, значит. Мне бы кто подарил красивого мужчину. На пару часиков.
– Поарки надо оценивать всесторонне! Не думаю, что столь юной госпоже следует это знать.
– Считаете, что мне не по уму столь сложные знания?
– На словах это не передашь, – засмеялся Карим. – Вас всему научит ваш супруг.
Жених мимолетно погладил меня по запястью, пока я ставила фишку.
– В моих руках вы станете совершенством – отзывчивой, страстной и искусной женой, – мечтательно произнес ценитель женщин.
– Сомневаюсь, что батюшка мечтал о роли младшей жены для меня, – пробурчала я. – Думаю, что могу рассчитывать на персонального, своего собственного мужа.
– А где гарантия, что он не станет вам изменять и содержать любовницу, а то и не одну? Не наплодит бастардов? Наш образ жизни намного честнее.
– Пожалуй, мне больше по вкусу нравы Империи, – пробормотала я.
Карим снова расхохотался. Нет, он обаятельный мужчина и действительно красивый. Именно для развлечения и отдыха. Я бы с удовольствием провела с ним пару недель отпуска у теплого моря. А тут я, кажется, не скоро до сладкого доберусь. До свадьбы – так уж точно. Вот где справедливость?
Свидания шли по графику, женихи честно меня старались развлечь и показать себя с самой хорошей стороны. С третьим женихом, маркизом Кара-Баррасом, мы ловили рыбу в пруду, и я обогатилась целой кучей рыбацких историй. Четвертый жених, лэрд Деровер, усатый и носатый, с острыми скулами и узким лицом, был совершенно не привлекательным внешне, но оказался самым богатым из женихов, поскольку владел огромной горной грядой, щедро нашпигованной ценными рудами и самоцветами. Он обожал камни, разбирался в них, сам умел делать украшения, и я с большим интересом узнала, наконец, разницу между диадемой, короной и тиарой. Я всегда считала, что тиара – это парадный убор епископов, такая высокая раздвоенная шапка в виде сахарной головы, а то, что носят принцессы – это диадема. Оказывается, тиара ровненькая по высоте, а диадема – обруч или ободок с четким мысиком. А корона – замкнутый обруч с зубчиками. Да еще и число зубчиков разное, от титула зависит. Нет, такие женихи меня не утомляют, я столько нового узнала! Даже и внешность его не казалась уже такой противной. Ко всему можно привыкнуть, и к красоте, и к безобразию.
Утомил меня пятый жених, граф Ромео делла Хара, блондин-красавчик, он у меня вызывал вполне определенные сомнения, потому что такие красивые, опрятные, вежливые и внимательные мужчины всегда вызывают лютый интерес у дам, и такое же лютое разочарование впоследствии. Истинный мужчина не настолько продвинут в ухищрениях моды, и к собственной красоте менее трепетно относится. Наверное. Не могла же я спрашивать напрямик у собственного жениха такие вещи! Но то, что я его не особенно интересовала, видно было невооруженным глазом. Женщина всегда чувствует, зацепила мучину или нет. Его интересовала мода, косметика и танцы.
А шестого, неучтенного в списке жениха я, злорадно улыбаясь, подстерегла после очередной пробежки. Да, ни платьица, ни боевого раскраса, лоб вспотел, и к нему настойчиво липли выбившиеся из косы кудряшки, но кому тут, во дворце, легко? Я спряталась в кустах, окружающих тренировочную площадку. Кларенс сказал, что лэрд Денвер там каждое утро проводит.
