Читать книгу: «Пуговицы. Мир после удара», страница 4

На дне музыки

Надежда была довольна, что оказалась тут и услышала столь прекрасный музыкальный рассказ. Она хотела уже идти дальше, но тут скрипка запиликала совсем другую музыку, что не хотела отпускать, пока её не дослушают до конца. Пришлось остаться.

«Скрипка была великолепным инструментом. С ней музыкант чувствовал себя цельным, а без неё – нет. Когда они пели музыку, рядом расцветали цветы и улыбки. Так они и путешествовали вместе уже много лет и дарили окружающим радость.

Однажды перед ним, как видение, появилась магической красоты женщина, глаза которой вмещали в себя всю вселенскую грусть. Это столь сильно поразило молодого мужчину, что тот замер, резко оборвав игру. Музыканту захотелось узнать, как выглядит эта красота, когда уста её озаряет улыбка. И заиграл так, как не играл ещё никогда. Никогда ещё не цвели так бурно цветы и не кружились в эйфории люди. Но красота в лице женщины не улыбнулась стараниям и, набрав небольшой букет, растворилась в воздухе, прихватив заодно его сердце. Музыкант решил во что бы то ни стало добиться её улыбки! По лепесткам он нашёл её и предложил свою руку. От одной, что походила на смычок, она отказалась, а другую приняла».

И музыка вновь поменяла свой настрой…

Красота в лице женщины не одобряла страсти музыканта к музыке. Возможно, она втайне ревновала, что его щека касалась не только её. А может, дело было в том, что она почти оглохла, но боялась признаться в этом даже себе. Потому только ворчала и причитала, что супруг ничего не делает, а лучше бы пошёл кирпичи потаскал. Всё, что музыкант хорошо умел – это любить женщину и играть на скрипке. Он не хотел таскать кирпичи даже за все деньги мира. После них болела спина, а лёгкие покрывались кирпичной крошкой, которая выходила с кашлем цвета крови. А хотел он, чтобы от его музыки мир становился ярче и наконец-то увидеть улыбку любимой. Но возлюбленная не слышала его, а саму себя замуровала в кирпичные стены тишины. Поэтому музыкант больше не плавал, но топил себя в звуках музыки.

Надежда дождалась, когда ударит финальный аккорд и протянула монетку.

– Я очень хотела бы, чтобы у меня была ваша пуговица.

Без лишних вопросов музыкант оторвал от своей клетчатой рубашки клетчатую пуговицу и протянул Наде. Девушка обменяла её на монетку, лучезарно улыбнулась и пошла пополнять свою коллекцию. А скрипач остался стоять в удивлении. Уже не надеясь, он всё-таки добился той улыбки, которую давно жаждал увидеть. Смычок вновь стал свободным.

Тополь художника

Был уже вечер, и солнце вовсю резвилось на горизонте. Надя знала, что только один её старый знакомый артист не покидает своего поста даже к вечеру. И, конечно же, она встретила его на его привычном месте. Вообще-то, он был не очень стар да и, честно говоря, не так уж хорошо знаком. Но он приходил сюда каждый день и рисовал на холсте одно и то же место. Как обычно мужчина сосредоточенно рисовал, стоя под сенью тополя. То было дерево со своей поэтичной историей.

В начале был тополь… Точнее, три. По правде сказать, и они появились не сразу. Об этом и пойдёт наш рассказ.

Здешние старики говорили: «Период в семь лет следует за человеком. Конец каждого такого периода знаменует в нём самые сильные и значительные изменения». По местным традициям, каждый мальчик, достигший семи лет, сажал дерево. Поскольку три брата появились на свет в один и тот же день, то и сажали они деревья все вместе.

Мальчики казались окружающим одинаковыми. В детстве они действительно были похожи, но чем дольше жили, тем дальше отделялись друг от друга. И вот наступила пора, когда никто бы не сказал, что эти мужчины – близкие родственники. Так и часто в других жизнях: совершенно разные люди могут быть очень друг на друга похожи, если они вместе, а изначально одинаковые могут стать совершенно разными.

Сначала в один тополь попала шаровая молния, и после непродолжительной болезни он засох. Затем второй выкопали и увезли куда-то. От двух деревьев остались только керамические таблички с именами. С тех пор и стоит одиноко наш тополь, время от времени наполняя воздух пухом в надежде найти себе подружку.

«Деревья умирают стоя, и он когда-нибудь тоже умрёт», – так думал художник, стоя за своим мольбертом под деревом.

Тополь в ответ шелестел. Он был надёжным товарищем искусника и понимал его без слов.

Художник наш был необычным (если художники вообще бывают обычными). Он видел мир через масляные краски. Его движения были плавными и осторожными, потому что мастеру казалось, что, если сжать что угодно чуть-чуть сильнее, оно сомнётся, как кусок масла. Наверное, поэтому он так любил воду. Вопреки всем законам физики, вода для нашего героя была легче, чем масло.

Когда-то художник с красочным цветом глаз рисовал здесь девушку. Задумчивая незнакомка в разных шляпках часто приходила на берег и смотрела на воду. А художник рисовал её на фоне воды. Потом девушка начала приходить с молодым человеком, который носил дорогие пиджаки и до бликов начищенные туфли. Художник рисовал и его. Потом девушка опять начала гулять по берегу одна. Художник рисовал её и иногда пририсовывал с краю себя. Через какое-то время она начала катать перед собою детскую коляску. Он рисовал коляску. Потом коляску заменил маленький мальчуган. И художник рисовал ребёнка. Мальчик рос. Художник рисовал взросление мальчика.

Но однажды машина, которая везла в тот день к набережной девушку в шляпке из соломы, попала в аварию, и его музу смяло как тюбик с масляной краской.

Художник же с тех пор рисовал свою картину без людей, а его зубы стали из дерева. Странно про зубы, не правда ли? Как будто не она, но он попал в аварию. Не знаем, что произошло. Может в другой книге эта загадка раскроется.

У художника не оказалось для Надежды пуговицы, так как он носил вещи без них. Но когда-нибудь он оставит после себя картины.

Искусство не любить

В том же доме, что и Надя, жил пренеприятнейший человек. Девушка не любила с ним пересекаться даже на миг – он никогда ничего ей не говорил, но делал это с открытой неприязнью. Как будто кричал ей прямо в ухо: « Ни слова тебе не скажу, потому что ты этого недостойна! Не ударю, но только потому, что противно до тебя дотрагиваться!». Фу, а не человек! Причём большинство окружающих как будто ничего замечали. А может просто притворялись.

– Разве есть право одному человеку смотреть так на другого? – недоумевала Наденька.

– Он многого добился и поэтому имеет право смотреть на других сверху вниз, – отвечала Заведующая по Сплетням Района и Прилегающих Областей.

А вот Старая Леди придерживалась иного мнения:

– Не обращай на него внимания, он просто глупец! Придёт время и, есть вероятность, он что-то, да и поймёт. Лучше усвой, что люди, вызывающие у нас исключительно плохие чувства, не имеют права оставаться в нашей памяти. Зарой их поглубже и посади сверху кактус, чтобы не было соблазна лезть в эту могилу, а вперёд выдвини исключительно приятных тебе людей.

– Но ведь нельзя зарывать людей, они же живые!

– Не все, деточка, не все. Некоторые ведут себя так, что сами себе копают могилу.

Противный мужчина искренне веровал, что ни в чём не уступает величайшим мыслителям современности и прошлого. В Пантеоне славы, расположенном в его голове, его мраморный бюст стоял в довольно неплохой компании Сократа, Эйнштейна и прочих выдающихся. На работе он разглагольствовал о великом, а после продолжал просветительскую деятельность дома, объясняя своей женщине, что та не делает совершенно ничего полезного. Кроме как: готовит, стирает, ходит за покупками, убирает, воспитывает их общее потомство… А могла бы и починить что-то! Вон сколько всего сломанного в доме!

Женщина, казалось, и сама была сломана. Однако такая жизнь была хорошо ей знакома, потому она продолжала худо-бедно исполнять свою роль жены тирана.

Мужчина же относился к редким вспышкам её «вечного» недовольства снисходительно (что было верхом проявления его чувств). Он считал себя хорошим человеком: ведь он не бил свою жену (хотя мог бы), заботился, чтобы в семье была полная чаша, работал днями напролёт, чтобы ни супруга, ни дети ни в чем не нуждались. Просто так повелось, что его воспитание не позволяло делиться своими чувствами с существами, созданными для служения и продолжения рода.

Наш герой не считал себя женоненавистником. Когда он ездил в командировки, то с удовольствием позволял «коварным самкам» завлечь себя в постель. Просто в отличие от женщин аналогичный пол понимал его. Со своими мужественными знакомыми полезней было обсудить что-то более глобальное, например, интриги на политической арене и цены на соль. Представительницы же слабого пола только и могут «трындеть до посинения о шмотках и пелёнках».

Мать его потомства проводила всё время дома. Сразу после свадьбы супруг заявил, что не хочет, чтобы жена выходила и, не приведи господь, работала. Он будет работать за них двоих. Мужчина защищал свою женщину от всех проблем внешнего мира, поставив на окна решётки, а на все стёкла приклеил изображения стен. Поэтому женщина по большей части формировала своё мнение о современности через призму плазменного экрана. Она бы и читала, но для чтения у неё не находилось времени. Прилежная жена держала на себе весь уют дома, заботилась о семейном очаге. К приходу её мужчины всё, и она, в том числе, должны были блестеть от порядка. Муж приходил поздно, выжатый как гранат, и каждый посторонний звук его раздражал. После того как он засыпал, женщина лежала в кровати, смотря в потолок, и думала, как ей повезло! Какой у неё сильный, мужественный и заботливый супруг! А сейчас было бы здорово крепко заснуть, а утром проснуться мужчиной, съесть приготовленный завтрак и пойти наружу, на работу.

Тем временем женатый человек каждый день отслеживал успехи своей бывшей одноклассницы. В давние, далёкие времена беззаботной юности девчонка была неуверенной в себе малявкой. Было быть за что обзываться такой, ведь она была обладательницей неказистой внешности: телосложением и походкой похожая на какую-то богомольную букашку, с ножками Х-образной формы. Такая форма ног, может, хороша для бега, но не популярна на подиумной дорожке. Её кожа на ощупь походила на замшу или как будто он прикасался к обивке в пыльном авто. А вовсе не бархатная, как недавно сказал о её руке при рукопожатии один журналюга, и уж точно не шёлковая, как написал другой. Кто ж наперёд мог предугадать, что в школе была лишь временная оболочка, и однажды она превратится в ту, к которой не то что подойти страшно, а даже дышать с ней в одном мире совестно. Вот же стерва!

Малейший её успех наполнял все полости сердечного насоса чернейшей завистью, которая вмиг разгонялась им по всему телу до самых кончиков конечностей. Сейчас, когда отец и муж в одном лице нервно стучал карандом о стол, эта выскочка собиралась погрузиться в Марианскую впадину и слетать в космос! Вот ведь девка неуёмная! И чего все ею так восхищаются?! Как написали в той жёлтой газетёнке, «закрывает раны бедным и открывает глаза богатым». Да если бы он – тот, кто сейчас всё это думал – её, влюбленную дурочку, тогда заманил в свои сети, то она сейчас закрывала бы крышкой кастрюлю с борщом и открывала бы форточку, когда ему жарко! Сама ведь на встрече сказала, что его решение не отвечать взаимностью было лучшим ей подарком.

Вспоминая её фразу: «С этих пор, ты будешь бесконечно думать обо мне», он произнёс это вслух, передразнивая, и с чувством добавил:

– Сука!

– Супа? – из недр домашнего очага уточнила его супруга. – Но ведь ты хотел котлет.

– Ты, как всегда, всё перепутала! Я говорил про суп! Как можно было перепутать эти два блюда?!

– Прости, сейчас сделаю тебе суп.

– И сколько тогда придётся ждать? Нет уж, давай то, что тебе там послышалось.

Но он-то знал истинные мотивы стремлений этой звезды! Всё, что она делала, было доказать окружающим, что она чего-то стоит. Неоценённая им, недооцененная своими родителями, как проклятая, стремящаяся получить высшие оценки от окружающих, в поте лица пытается добиться уважения, потому что к себе этого уважения нет! Она ведь даже не умеет нормально ходить, а вместо этого летает со скоростью звука, отчаянно пытаясь заполнить пустоты. «Хах!» – думал мужчина, лаская себя этими сокровенными догадками.

Эстафета

Эта супружеская пара участвовала во Всемирной эстафете. Там было бесконечное множество дорожек, на каждой из которых бегали люди, скованные друг с другом с малых лет. Когда супружница была ещё девочкой, к ней подбегали её родители и протягивали палочку, которая была исписана такими фразочками, как: «У меня нет на тебя времени!», «Не мешайся под ногами!», «Ты обязательно упадёшь и сломаешь себе шею!», «Ты меня в гроб сведёшь!», «Сядь и сиди спокойно!» и так далее. А в случае её супруга, который когда-то был мальчиком, родитель не только напутственно тыкал его подобной палочкой, но и частенько прикладывался с силой, оставляя синяки на теле ребёнка. Дорожки будущих супругов в этой игре располагались рядом, а потому, когда пришло время, они пересеклись. И вот образовавшаяся чета подбегала уже к своим детям и охаживала их теми же самыми словами. Игра продолжалась.

Ходячий словарь

Надежда даже не представляла, как много бесценных экземпляров в её пуговичной коллекции было от одной семьи. И это были одни из самых ярких пуговиц! От шумной семейки отваливались и терялись не только пуговицы, но и носки, шапочки, игрушки и прочие вещи. Широкая дорожка из потерянных предметов после них, чем-то напоминала след от проползшей улитки.

Голова и сердце семьи заключались в одном женском лице. До того, как Мать семейства не обзавелась многочисленным потомством, она отдавала всю себя работе, разбирая книги и папки в потаённых книгохранилищах. То было работой её мечты, и ещё будучи маленькой, девочка всем в округе сообщила, что будет библиотекарем. С девства она наслаждалась коптокмией – желанием казаться умнее при помощи использования редких и заковыристых словечек. Ещё одной её страстью было коллекционирование высказываний Великих деятелей истории. Поэтому библиотека виделась ей местом исполнения её желаний, священным и притягательным храмом слов с его тихими и цыкающими жрицами, расставляющими книги по десятичной системе Дьюи⁶. Привнесение посетителями любого шума извне, а тем более невозвращение книги в срок, грозило библиотечной анафемой. Повзрослевшей девочке нравилось служить в своём храме, неукоснительно соблюдая все правила многие годы.

Вот частичный списочек слов, которыми она пользовалась в своём обычном разговоре: аберрация, аддикция, алекситимия, аллюзия, андрогин, аннексия, антагонизм, апологет, апробировать, аффирмация, графомания, девиация, деструкция, диффамация, дуализм, инсинуация, клеврет, коллатерали, консьюмеризм, макиавеллизм, матримониальный, оксюморон, остракизм, паритет, пердимонокль, плюрализм, прокрастинация, реминисценция, ретроспектива, рекурсия, рефлексия, ригидное мышление, ригоризм, семантика, семиотика, синопсис, синкретизм, сублимация, трансцендентность, фрустрация, экзальтация, экзистенциализм, эклектика.

Если Вы поняли из списка хотя бы половину слов из этого списка, то могли бы стать хорошим собеседником нашей героине. Но часто словоблудницу или не понимали, или считали выпендрёжницей, потому что она напрочь отказывалась «примитивизировать своё изложение, дабы потакать деградации». С самых малых лет говорящую на непонятном языке девочку мало кто слушал и слышал.

С появлением детей многое в её жизни изменилось. Библиотека превратилась из храма в игровую площадку. В виде пиратов и принцесс дети разбегались по узким лабиринтам коридоров в поисках затерянных сокровищ. Поэтому рабочая смена, которая теперь удавалась только при острой архивной необходимости, каждый раз оказывалась самой образцово-непоказательной: повсюду бурлили шум, смех, а жрицы жаловались, что даже находили детские книги с яркими картинками в отделе серьёзной научной литературы!

– Ты должна быть с детьми построже! Ребёнка воспитывать лучше в спартанских условиях, – говорила с постным лицом всезнающая коллега. – А то работу можешь потерять.

– Я в значительной степени жандобьюсь! «Но как прекрасны их глаза, которые стараются видеть в людях одно только хорошее».⁷ «Детская прелесть кроется в том, что с каждым ребёнком всё обновляется и мир заново предстаёт на суд человеческий».⁸ Да и вообще…

Далее последовал настолько заумный аргумент, основанный на последних исследованиях британских и ещё каких-то там учёных, что ни коллега ничегошеньки не поняла, ни автор не смог передать гениальности мысли.

Как же у такой консервативной в лексических принципах женщины образовалась целая гурьба непоседливых детишек? Она так любила книги, что считала главной целью в жизни человека – плодить читателей! Поэтому библио-мамочка практически со своего собственного рождения готова была родить многочисленное следующее поколение. Тогда план казался ей довольно простым! Однако сейчас, окружённая своими отпрысками, она уже понимала, что размножаться могут и кошечки, а создавать любителей литературы – совсем другая песня! Почти каждый человек хочет обессмертить себя посредством передачи генов, но не каждый может передать свои лучшие качества. Как же, ну как наверняка воспитать из малыша настоящего Человека?

Первый муж начитанной женщины был скорее фиктивным. Они познали друг друга на пустынном пляже и после попробовали сотворить семью. Но после рождения совместного ребёнка мужчина осознал, что не может отказаться от своей свободолюбивой натуры и вернулся на пляж. К сожалению там не было библиотеки, потому семье пришлось разделиться. Свежеиспечённая мама попыталась найти отца для своего ребёнка, на другом пляже (надо заметить, там тоже не стояло здания библиотеки), но вместо этого получилось стать матерью двух очаровательных близнецов. Тем не менее, жизнь множилась, и множилось счастье внутри неё! Ещё двух двойняшек, вдобавок к первым, она зачала с мужчиной, похожим на главного героя из любимого романа, и произвела на свет в отделе родной библиотеки. И ведь это ещё не конец её похождениям!

Зато она совсем перестала плакать от грусти, печали, сплина и меланхолии, и оставила себе возможность пустить слезу разве что от умиления. Ведь с появлением первенца всё наконец-то встало на свои места! Из бездаря, как любила называть её мать, она сама вдруг стала матерью. Да и как можно сметь грустить, если глаза её детей светятся от того, что она им нужна.

Немного омрачала её семейное счастье мысль, что она стареет и слишком скоро не сможет создавать жизнь. В такие дни тяжёлых мыслей ей априори становилось очень жалко себя и особенно детей, которых она могла бы родить. Врач объяснила ей, что когда наша мать-героиня беременна, то гормоны позволяют ей чувствовать себя почти всемогущим божеством. Её глаза светились, её кожа светилась – она вся светилась! Но после родов гормональный фон менялся, и священная корова готова была снова кинуться в водоворот страсти, лишь бы снова почувствовать это ощущение священности. Этакая зависимость от материнства. Вздор какой-то говорят эти врачи!

Однажды она разговорилась на работе с человеком, что принёс с собой в библиотеку собственные черновики. Такие люди вызывали особые трепетные чувства в её душе! Мужчина с женщиной разболтались, беседа текла звонким ручьём и вела к пикантному продолжению.

Наша жрица делилась:

– А знакомы ли Вы с тем фактом, что в языке народа пирахан не предусмотрена рекурсия?! Голоштанные их дети! Вот не знаю, как бы мои чадушки могли бы без подобного перекрутиться! А как бы могла я перетаптываться без моих чад? «Дети сразу и непринужденно осваиваются со счастьем, ибо они сами по природе своей – радость и счастье».⁹

– Я считаю, что преступно рожать, пока в детдомах остаётся хоть один ребёнок, – заметил бездушный писака.

– Что за фортель! Эпидерсия какая-то! Окститесь! Вы просто ничего не понимаете в материнстве, потому и гиперболизируете! Какое возмутительное реноме!

Пикантное продолжение отменилось, и мужчина, оставив записи, покинул заведение. А той же ночью нашей героине приснился самый страшный в её жизни сон.

Сиротливый сон

И приснился сон.

В этом сне идёт Мать-героиня в детский дом, чтобы забрать под своё крыло одинокую душу. К ней навстречу выбегает маленькая девочка с глазами цвета «Я буду самой-самой послушной, только забери меня отсюда!» Женщина гладит ребёнка по голове и радость переполняет их обеих. Из-за поворота появляется ещё один ребёнок с глазами цвета «Пожалуйста, забери и меня! Обещаю быть сильным и помогать тебе во всё, что скажешь!» Женщина гладит по голове и его. Как же всё замечтательно!

Но вот её начинают окружать другие дети с глазами цвета «меня-меня – всё, что угодно, только не оставляй меня здесь!» Они окружают женщину в плотный круг и тянут к ней свои маленькие хрупкие ручки. В попытках протянуть руку помощи каждому из ребятишек, женщина превращается в одного из многоруких индуистских богов. Но даже этого не хватает на всех сирот. И, когда она осознаёт свое бессилие, божественные руки начинают превращаться в пепел, сыпаться, отламываться и ничего не получается с этим поделать. И закрывает Мать свои глаза от сирот, но слышит, как эти дети плачут.

Проснулась наша героиня в холодном липком поту и заплакала горько-горько.

– Мамочка, что с тобой? Не плачь, пожалуйста! – закричали наперебой её маленькие испуганные ангелочки.

– Чадушки мои… Ах, дети, если бы вы только знали! – и разрыдалась пуще прежнего.