Читать книгу: «Я не монстр, но кусаюсь», страница 3

Глава 5. Пустой сосуд – всегда пустой

Наши дни

На стеклянном невысоком столике мерцали вспотевшими бусинами на стенках два бокала с искрящимся шампанским. Они призывали вкусить напиток, почувствовать терпко-сладкий вкус, насладиться приятными колючками пузырьков. Напротив уютно потрескивал электронный камин. Он отбрасывал свет искусственного пламени на терракотовый ковер и окрашивал его пятнами, будто разбросанными апельсинами.

День сегодня был тихий и спокойный, до вечера еще далеко, но жутко хотелось расслабиться. Впрочем, как обычно. Антон потянулся и вцепился пальцами в ножку бокала. Качнул золотистую жидкость туда-сюда. Кожа на кресле скрипнула от его движений.

Любимое папочкино кресло. Хорошо, что он сейчас не видит, как сын восседает на нем нагишом. Шилов усмехнулся и прикрыл от удовольствия веки. Всегда хотелось отомстить отцу за то, что уделял слишком мало внимания семье. Уделял? Для него семья – это игральные карты и казино. Как он еще душу дьяволу не продал за выигрыш? Хорошо хоть денег хватало на азартные игры и всевозможные развлечения. Так что пусть делает, что хочет. Сейчас Антону его плечо уже сто лет сдалось: давно вырос. Но маленькая месть – это всегда приятно.

– Милый, ты же знаешь, что я люблю красное шампанское, почему снова белое? – Каролина перевернулась и выгодно выставила сексапильное бедро. На лице девушки отразилась наигранная грусть, губы надулись, как дольки помидора. Хотя куда же дальше им дуться? Копна волос, будто сухая солома, сыпнула с плеч и прикрыла высокую грудь.

Шилов пригубил напиток и поманил ее пальцем.

– Я покажу тебе, как правильно пить.

– Да, господин, – наигранно согласилась Каролина и, как кошка, переместилась по ковру. За ней шлейфом потянулся синий халатик.

Когда она приблизилась, Антон сделал глоток побольше. Встав на колени между его ног, девушка впилась острыми ноготками в подлокотники. Сама потянулась и поцеловала Шилова в скулу, затем коснулась губ. Долго игралась языком и водила по краю рта. И почему его это не заводит? Не выспался сегодня, наверное.

Шилов замычал. Шампанское растекалось по небу: вот-вот польется в глотку. Антон притянул Каролину за край трусиков, заставив податься вперед, и медленно вылил вино ей в рот. Язык скользнул следом, лаская и выпивая девичьи стоны.

Сумасшедшие оба: беспринципные и свободные. Нет никаких ограничений. Только шальные игры. Ни обязательств, ни любви. Зачем чувства, если просто хочется жить в удовольствие? Хотя все это приелось до тошноты.

И чем он лучше папочки? Ну, разве что интересы разные.

Шилов обреченно засмеялся, откидываясь на кресло. Натуральная кожа мигом слиплась со спиной. Папочка даже не представляет, что Антон вытворяет в его кабинете пока тот протирает ковры в казино и проигрывает очередную конюшню или загородный дом.

Девица забрала бокал и залпом выпила остаток. Облизнув большие губы, она потянулась к Антону.

Царапала, терзала кожу, распаляла так умело, что изо рта вырвался свист. Выждав, пока девушка поставит бокал на столик, Шилов сгреб ее в объятия и крепко вцепился в упругие бедра.

Больше не ждал. Дернул кружево белья в сторону, чувствуя, что Каролина, как цветок, раскрылась. Быстро вошел в бешенный ритм, что даже не услышал стук в дверь.

Накатило.

Подруга выгнулась и завертелась. Сквозь ее губы прорвался блаженный крик. Антон поймал экстаз, будто змею за хвост, и, хрипя, подался вперед так сильно, что перед глазами взорвался фейерверк.

Когда искры приглушились, дверь распахнулась, и в кабинет бесцеремонно вошли двое. Один в сером, другой в черном. Оба в строгих костюмах. Галстуки, как языки гидры, синхронно качались.

– Шилов?

– Твою ж! Какого?! – Антон бесцеремонно скинул с себя девушку. Она без слов запахнула халат и убралась из кабинета.

Шилов прикрыл себя ладонями и уставился на пришлых.

– Что вам нужно? Какого хрена вы врываетесь?!

– Мы-то ничего не потеряли, а вот вы – да, – заговорил тот, что в сером костюме. Усатый, с наглым змеиным взглядом.

– С какой радости? – Шилов чувствовал себя хозяином положения. Развалился в кресле, что тут же мерзко прилипло к коже, и вытянул перед собой длинные ноги. Антон в своем доме, ладно – папочкином, но это ничего не меняет. Он – владелец, и за такое вторжение кое-кто получит по шапке. Пусть радуются, что сегодня у него хорошее настроение, а то оба полетят к чертям с работы. Кто бы они ни были!

– Ребята, начинайте! – бросил через плечо второй, в черном, с зализанной челкой.

В комнату влетела толпа молодцев в одинаковых серых комбинезонах с яркими оранжевыми полосами на спине.

Что происходит?

Антон отлепился от кресла, сморщившись от неприятного звука.

Бессмысленно выкрикивал маты от недоумения, прикрывал самое драгоценное, а незваные гости растаскивали папин кабинет: дорогие вазы, фарфоровые и деревянные статуэтки. Снимали ценные картины и сворачивали дорогой персидский ковер. Шилов стоял и глупо топал ногами и не мог ничего сказать. Кроме ругани. Нелепое предчувствие жгло глотку острым перцем.

– Да что происходит?! – выпалил Шилов. Одежду, что он сбросил в порыве страсти, истоптали так, что брать ее побрезговал. Лучше уж нагишом.

– Вы – банкрот, Антон Шилов. Вам просили передать вот это, – зализанный мужик протянул ему скомканный лист, больше похожий на кусок тряпки.

Пальцы сами раскрылись и взяли бумагу.

– Вы смеетесь? – прыснул Антон и ошарашено осмотрел полупустой кабинет. Камин выключили, и, вместо уюта и теплого освещения, по кабинету плавал плотный морок из пыли.

Один из работников оттаскивал купленную в Америке фигуру Аполлона из красного дерева.

– Эй! Поставь! Это мое! Поставь говорю!

Хотел показать, но одна рука прикрывала пах, вторая была занята папиным посланием. Так Шилов и махал, как птица одним крылом, но работники не послушали и быстро скрылись в коридоре, прихватив и Аполлона тоже.

– Да что за фигня?!

– Вы сами покинете помещение, или вам помочь? – ухмыльнулся усатый и показал кивком на дверь. Его это, похоже, забавляло. Вон, какая довольная рожа!

– Я никуда не пойду! Еще чего не хватало. Это мой дом и пшли вон отсюда!

– Мальчики, – усатый окликнул двух крепких мужиков в комбинезонах.

Те послушно вышли вперед. Ткань трещала на их груди и бицепсах, а по росту Шилов едва дотянулся бы до широких плеч.

Антон сглотнул.

– Но…

– Давайте по-хорошему? – явно наслаждаясь, проговорил мужчина и пригладил пышные усы.

– Я оденусь и уйду, – выдавил Антон. Он помнил, что в спальне есть сейф, где хранятся приличные сбережения.

Двое в костюмах переглянулись и заржали, как маститые лошади. А когда отсмеялись, зализанный с серьезным видом проговорил:

– Все конфисковано и ваша одежда тоже. Если не хотите расплачиваться за долги отца, просим покинуть помещение.

– Тварь! Любимый папочка не мог иначе! – Антон взбесился. – Так что мне так и идти? Вы с ума сошли?! Дайте одеться! Это минуту займет, пропустите!

– Да нам… все равно, – загоготали мужчины, а крепыши в комбинезонах перегородили выход, затем подхватили Антона под руки и потащили в коридор.

– Пустите, ироды! Да что вы себе позволяете?!

Антона вытолкали на улицу и пнули под зад, отчего он чуть не влепился лбом в кованный заборчик, что огораживал ухоженные клумбы.

Обернулся на шум. Из гаража вывозили его любимый ягуар.

– Э-э! Ну, это уже совсем! – взмахнул он, но вовремя спохватился и вернул руки на место.

На дороге собралась кучка зевак из соседних домов, в том числе и дети. Шилов ругнулся и сплюнул.

Тут заметил Каролину. Она вывернула с через веранду и мчалась к своей крошечной машинке. Девушка была переодета, на ходу впрыгивала в туфли на высоком каблуке.

– Каролина! Детка! Меня подожди! – прокричал Антон и помчал за девицей.

Она обернулась мельком и прибавила ходу. Махнула со спины худой кистью. Как платочком на прощание. Бросила сумочку, из которой торчал хвост синего халата, в открытое окно Ниссана, и сама юркнула за руль. Машина почти сразу тронулась с места.

– Ка… не-е-ет! Да неужели?! – Шилов встал, как взбесившийся конь. – Вот же напасть! Предательница!

Авто промчалось мимо, девушка даже не притормозила, только облаком пыли окатила его с головы до ног.

Антон беспомощно закричал:

– Сговорились? Тварь! Тварь! Тварь!

Швырнул письмо на землю и стал неистово его топтать, не обращая внимания на зрителей. Толпа ахнула и разразилась хохотом.

Ниссан вдруг свистнул тормозами. Шилов приподнял голову, и радостная улыбка растянула губы. Девка передумала!

Каролина выглянула из окна и, бросив на газон шелковый халат, послала Антону воздушный поцелуй.

– Удачи, бедненький!

Автомобиль зарычал вновь и, вздымая пыль, помчался по улице в сторону города.

Вслед полетели маты и грубости, почти весь набор, которым пользовался Шилов. Кто-то в толпе прикрыл уши ребенку и покачал головой.

Ха! Как в жизни все просто. Ты – хозяин положения. Казалось бы, всегда. Но за минуту становишься абсолютным нулем с одолженным меркантильной девицей халатиком.

Антон уверено прошел вперед, стараясь держать спину ровно. Его не сломает этот бред. Хорошо, что он запасливый – нужно только добраться до банка, и жизнь снова вернется в привычное русло.

Стоило напялить халат, швы на плечах сразу треснули. Длина едва прикрыла низ живота и смешно выделила его подкачанные ноги.

И что дальше?

Надо к Авериным заскочить, а еще к Брюсову. Они должны помочь. Не бросят же в беде лучшего друга?

Антон уже собрался уходить, чтобы не кормить своим видом зевак, но взгляд зацепился за папин конверт.

– Гад ползучий! – гаркнул Шилов и вернулся на дорожку.

Нервно развернул искомканную бумагу, где размашистым почерком было написано:

«Это адрес Таси – двоюродной сестры. Поезжай к ней. Она мне должна. Поможет. Обязана!»

И ниже мелкими каракулями набросано: название города, поселок, улица и номер дома.

Папа, как всегда! Поезжай к родственнице, хотя мы с ней никогда не общались! Хотелось орать матом и кромсать послание, но Антон сдержался. Лишь бумага скрипнула под пальцами и беспомощно согнулась.

– Не дождешься! Мне и своего хватит, папочка! – бросил в воздух и, не обращая внимания на развязавшийся пояс, пошел по дороге.

Но письмо положил в карман, на всякий…

Глава 6. Махни синим крылом

Антон Шилов никогда не сдавался – ему просто не приходилось бороться. Разве что с тоской по матери в дошкольном возрасте. Но тогда он был еще маленьким, и вся боль забылась. Почти забылась.

После стольких роскошных лет, где он ни в чем себе не отказывал, наступила черная полоса. И она так огрела его по темечку, что Антон не до конца осознал случившееся.

Синий халатик Каролины – это, конечно, хорошо, но нужно переодеться. Незаметно для себя Шилов добрел до выхода из закрытого поселка. Дом Давида был на две улицы ближе к центру города, а идти в таком виде…

Охрана комплекса проводила возбужденным свистом. Антон, не раздумывая, показал средний палец. Нашли клоуна! Пусть знают свое место.

Оглянувшись на пешеходном переходе, Шилов запахнул шелковые полы и направился к ближайшей кафешке. Хотелось пожевать острый рокфор и выпить кофе покрепче. И позвонить.

Разбирали сомнения, что здесь вообще продают такой сыр. А, ладно! И гауда сойдет.

Затертая дверь моталась туда-сюда и звенела колокольчиком над головой, как резанный поросенок. Она выпускала сытых и принимала изголодавшихся посетителей. Антон смотрел сквозь стекло и понимал, что тысячи раз проходил, вернее проезжал, мимо этой забегаловки на своем ягуаре, но ни разу не был внутри.

Отражение в витрине очертило светлые кудри, сейчас до безобразности не уложенные. В стекле синим пятном мелькнул халат, что почти ничего не скрывал. Антон чувствовал себя раздетым, как на сьемках белья для элитного журнала. Только сейчас это было невыносимо унизительно.

Не обращая внимания на зевак, Шилов прошел дальше. Он людей вообще редко замечал. Лучше делать вид, что их, навязчивых простолюдин, не существует. Да и пусть знают, каким должно быть идеальное тело.

Запустив пятерню в челку, Антон прогреб назад спутанные волосы. Несколько дерзких локонов, выбравшись из общей кучи, прибавили общему виду еще и рожки.

– Бред! – Антон дернул за патлы и слегка топнул ногой. Халат почти распахнулся: пришлось бросать волосы и ловить пояс. С губ непроизвольно вырвались грубые ругательства. – Ну, папочка! Набью морду. Дай только добраться до тебя!

Молодые люди группой высыпали на улицу. Они бурно отреагировали на наряд Антона. С треском запахнув халат, Шилов миновал любопытную молодежь и пробрел внутрь помещения.

Приглушенный свет после яркого солнца занавесил глаза мутной пеленой. Тишина опустилась на зал, будто кто-то потянулся к пульту и приключил звук. Как только колокольчик отзвенел, голоса набрали обороты и перелились в хохот.

Антон окинул злобным взглядом присутствующих. Смешно до жути. Мелкие замарашки! Ну, ничего, он тут ненадолго.

– Могу помочь? – хихикая и прикрывая рот ладошкой, спросила барменша. Из-под пышных ресниц блестели голубые глаза. Волосинки отбрасывали тень на обсыпанные веснушками щеки: как пятна кофе, что остались на белой скатерти.

Вцепившись в столешницу, Шилов хотел уже сделать заказ, но осознал, что при себе у него ни копейки.

– Позвонить. Можно позвонить от вас?

Девушка кивнула, явно сдерживая смех и смущаясь до красных пятен на лице.

Антон знал, что женщины от него тают, но на таких простушек он никогда не засматривался. Они – пустые и неинтересные.

Посетители рассеивались по заведению и в основном ютились за столами у окон. Легкая музыка играла со стороны игровых автоматов, что подпирали стену, будто подвыпившие солдаты. Люди галдели и оглядывались, заинтересованно разглядывая яркий наряд Антона. И жевали. Противно жевали вредную пищу из набитых с горой тарелок.

– Что? Веселый день? – добродушно сказал темный паренек справа. Он медленно попивал из высокого стакана газированный напиток.

Шилов повернулся и скептически глянул на коротышку. Тот восседал на высоком стуле, задрав ноги так, что казалось мебель вот-вот накренится и, как дикий кабан, сбросит смельчака на грязный кафель. Темные короткие волосы торчали неопрятно, будто их не расчесывали неделю. Щеки румяные: настоящие наливные яблочки, а на руках жуткая волосатость, в которой можно было легко спрятаться. На нем висела безвкусная рубаха неопределенного цвета и желтые бесформенные штаны.

Хотелось гоготнуть, отчего у Антона даже уголки губ дернулись. Но кто будет смеяться последним?

– Не то слово, – просвистел он, выпуская смех через слова и отвечая на вопрос незнакомца.

– Вы что-то заказывать будете? Шеф, – девушка запнулась, – не любит пижамки. Телефон сейчас принесу, – она засмеялась в кулачок и нырнула в подсобку, где заржала во весь голос. – Алка, тебе стоит на это посмотреть! Помнишь красавчика из нашей местной достопримечательности? Ну, как же?! Особняк толстосума, весь такой, как мороженка, облитая малиновым вареньем. Он еще в этой… рекламе снимался. Мужских трусов, точно! Да-да! Он самый! Иди посмотри!

– Э-э, можно быстрее? – бросил Антон и вольготно расселся на стуле. Все равно надо подумать, что делать дальше. Пусть таращатся.

До зубного скрежета было неуютно. До такой степени, что хотелось разломать барную стойку и разбить с десяток бокалов. Каролина – зараза! Не могла подкинуть к банку?

Антон поерзал, чувствуя, как бедра прилипают к кожзаменителю, и мило улыбнулся выглянувшей из-за угла мордахе Аллы, надо полагать. Рыжие кудри прикрывали ее уши и прятали глаза.

– Девушки, понимаю, что я для вас – диковинка, но мне нужен телефон, – проговорил он и подмигнул.

Сосед с газировкой тихо прыснул.

– Соня! – проговорил он, сдавливая смех и пряча веселый взгляд за бокалом. – Сделай красавчику кофе.

Шилов приподнял бровь, на что парень махнул рукой.

– За мой счет, – и сделал пару глотков напитка.

– Хорошо, Веня! – хихикнула девушка и закопошилась у кофемашины.

– Вот. Мой мобильный, – протянула руку «веснушка», выскочив из подсобки.

– Благодарю, – натянуто улыбнулся Антон и сразу набрал Аверина старшего. Благо память не подводила: он телефоны друзей до единого помнил. Правда, их было немного.

Длинные гудки долго тянулись в голове, будто запоздалый поезд, затем линия сорвалась. Набрал повторно и почти сразу послышался голос Егора:

– Слушаю.

– Это Шилов. Помощь нужна, друг.

– Да, слышал. Сейчас все новости промывают твоего папашу. А чем я могу помочь? – Аверин прокашлялся. – Твоя пробежка в чем мать родила по улице – это сногсшибательно!

– Слушай, забери меня из кафешки на углу, – Антон понял, что даже названия не помнит. – Такая забегаловка с желтой вывеской.

– Нет, Шило, разбирайся сам. Мне твоя слава сто лет сдалась. Да и я сейчас на сделке, некогда мне, – сказал Егор и сразу отключился.

Ругательства сами выкатывались изо рта и сыпались в воздух, да так что посетители совсем затихли. Выпустив пар, Антон набрал второй номер: Аверина младшего – Ярослава, но тот и вовсе не ответил. Ни на первый, ни на пятый звонок.

Набрал последний номер.

– Да? – прозвучал в трубке напряженный голос Давида.

– Брюс, помоги! Слышал ведь уже!

– А, Тоха. Дык, не слышал и как-то желания нет. Или ты забыл, что вытворил в прошлый раз?

Короткая пауза выбила Антона из равновесия и он едва нашел, что ответить:

– Да это же бабы! Они вечно метаются, – оправдывался, но понимал, что это бессмысленно. Каролина сто лет ему нужна была, тем более, после того, как бросила его голым на улице. – Да забирай свою кралю!

– Пошел ты! Шило надо только сломать, чтобы оно не кололось. Пока. И не звони мне больше!

Очередные короткие гудки заставили Антона поежится. Хотелось зашвырнуть мобильник в стену, но он только сжал кулак и треснул пластиковым корпусом по стойке.

– Эй! – барменша выхватила телефон и стрельнула грозным взглядом. – Уходите, Шилов Антон. Вам тут не рады. А будете буянить – я полицию вызову.

– Вы что сговорились? – пролепетал Антон, поправляя волосы. Никак не получалось найти выход и собраться с мыслями. Не бродить же по центру города в одном халате, едва прикрывающем зад? Как быстро все от него отвернулись! Значит, такие друзья! А чего он хотел? Верности и чистоты помыслов? А сам? Был ли честным и справедливым? Был ли искренним и верным? Вряд ли.

– Да пусть, Ал, – проговорил паренек в чудной рубахе и неуклюже слез с высокого стула. Он был совсем не маленьким, как показалось: конечно, ниже Антона, но довольно крепко сложенный, хотя и худоватый. – Соня, где кофе?

– Несу, – из подсобки вынырнула рыжая и подсунула невысокую чашечку под нос Антону.

Шилов сжал кулаки и скрипнул незаметно зубами. Подачки от бедняков! Немыслимо!

Но пить хотелось, и он благодарно кивнул ради приличия.

Глава 7. У времени свои законы

18 лет назад

Красные изысканные шторы сменили на черные и тяжелые. Цветастые ковры были убраны, бра и лампы светили приглушенно и печально. Пахло ладаном и плавленым воском.

Злата шла вперед, но почти ничего не видела за пеленой слез. Казалось, что время замедлилось и крутилось по кругу, как юла.

Малышка сопела в плечо, заинтересованно приподнимала кудрявую головку и разглядывала комнату. Комнату, где была зачата, комнату, что стала началом конца.

Позади тихо и понуро шла подруга – Валентина, Тая осталась в гостиной. Подруги всегда была опорой, но за год с хвостиком так и не смогли помочь. Ведь в том, что случилось, только Злата виновата. И сегодня она пришла получить прощение. Или искупление. Или помощь.

В доме витал дух горя и боли. Горьковато-приторный вкус катался на языке. На глаза набегали непрошенные слезы, а сердце забивалось в грудь, как птица в угол клетки.

Та самая кровать.

На ней лежал Влас: худой, иссушенный, с болезненным цветом кожи, похожим на отсыревший пергамент. Под закрытыми веками беспорядочно бегали белки глаз, редкие ресницы едва заметно дрожали. Его трудно было узнать, казалось, что они просто ошиблись адресом или попутали комнаты. Но нет же! Это его каштановые волосы, сейчас сбитые и слипшиеся от пота, его скулы, форма губ и носа, его плечи, такие же широкие, но ужасно костлявые. Он по-прежнему был для Дэй дорогим и любимым, несмотря ни на что. И от одного его вида Злате захотелось кричать.

Камила захныкала, и Влас тяжело приподнял посеревшие и опухшие веки. Некогда радужки цвета темного золота потухли и вобрали в себя оттенки мокрого песка и осенней травы.

Мужчина скользнул взглядом по Злате и остановился на дочери. Обессилено прикрыл веки и со свистом выдохнул. По его впалой щеке поползла едкая слеза, почти, как кислота, что оставляла борозды на коже. Только не на его лице, а на сердце Златы.

– Прости… Я не думал, что так выйдет, – прошептал он.

– Влас, – Злата припала к кровати и, прижимая дочь к себе, поцеловала иссохшую руку любимого. – Это ты меня прости. Я виновата…

– Значит, так нужно было, – он высвободил слабую ладонь и положил ее на головку ребенка. Малышка тряхнула каштановыми кудрями, потянулась и схватила Власа за рукав цепкими пальчиками. Он слабо улыбнулся. – Она поймет меня. Ты сможешь объяснить. И она обязательно поймет.

– Что мы наделали? – бормотала Злата, не сдерживая слез.

Тишина будто порвала все барьеры. Нарушила зыбкий покой и заставила вывернуть все эмоции здесь и сейчас наружу. Боль растекалась по венам, будто ядом наполняя, и душила осознанием необратимости.

– Злата, послушай, – хрипло и осторожно проговорил Влас, переместив ладонь на ее горячую щеку. Тепло покидало его тело: кожа рук холодила, а его теплый взгляд дарил Злате невыносимые воспоминания, отпечатывая настоящие шрамы на сердце.

Вместо ответа Дэй помотала головой.

Малышка завертелась и заскулила, вырываясь из рук. Валентина, тут же, переманила ее к себе и увлекла в другую комнату.

Они остались одни в глухой тишине, изредка нарушаемую далеким веселым смехом Камилы.

Каждая минута могла стать последней, каждая секунда необратимой. И он, и она понимали это.

– Злата-а, – начал Влас, но его лицо тут же исказила гримаса боли.

– Прошу не надо. Освободи дочь от этого. Пусть я буду страдать, но не она. Умоляю тебя, – Дэй стояла перед ним на коленях и касалась лбом костлявой руки обтянутой тонкой бледной кожей. Той руки, что ласкала ее и прижимала к себе так давно.

Его пальцы прикоснулись осторожно к волосам, будто ветка засохшей вишни качнулась от слабого ветра.

– Я не успею… – обреченно выдохнул и потянулся к тумбе.

Пальцы почти коснулись резной шкатулки, но рука в миг обмякла и шлепнулась мимо.

– Влас, – проговорила Злата одними губами.

Мужчина глядел остекленело в пространство и молчал. Время замерло, дыхание перехватило, а сердце грохнуло под ребрами и затихло. Жизнь покинула его слишком рано.

Нет-нет-нет!

Дэй коснулась его ладони, прижала ее к щеке. Нужно тепло? Бери не жалко, только вернись!

– Милый, что я наделала?! – закричала раненой птицей.

Где-то в другом конце дома ей вторила тонким голоском дочурка, обреченная на вечное проклятье. Это Злата навлекла на нее несчастье, и она должна расплачиваться. Не ангел. Только не Камила.

– Влас, очнись, прошу тебя. Я не переживу, я не справлюсь, – сердце рвалось на куски и выворачивало душу.

Слезы размывали интерьер, стены качались и, казалось, дом сейчас рухнет и раздавит ее, его, их. Пусть лучше бы так и было!

Накрыла его собой, уткнувшись в теплую, но недвижимую грудь. Сердце, что билось так гулко раньше, теперь упорно молчало. Почему нет магии, что могла бы вернуть умершего? Почему нельзя обратить время вспять? Почему у нее не было силы воли найти его раньше? Почему? Почему? По…

Завыла. Злата знала, что это последние слезы, что она подарит ему. Завтра Валентина сотрет Власа из памяти, и Дэй будет свободна. Навсегда. Вот только Камила…

Сможет ли она когда-нибудь простить мать? Сможет ли понять отца, что в пылу небрежно бросил проклятье? Бросил в женщину, что носила его ребенка, и проклятье отскочило. Исказилось, видоизменилось, будто скорчилась бумага от огня. И теперь судьба девочки в руках времени.

Смахивая слезы, Злата приподнялась и поцеловала холодные губы любимого. Она так и не смогла справиться сама, не смогла его забыть. Влас преследовал с улыбкой дочери, он смотрел из ее золотистых глаз, напоминал о себе каждым шрамом, каждым ударом сердца. Но теперь она должна его отпустить.

Встала. Мир качался и плыл, но нужно идти дальше. Ради дочери.

Злата посмотрела на тумбу и взяла резную шкатулку. Сверху белел небольшой сложенный вдвое листок. Дрожащей рукой раскрыла его и вслух прочитала:

– Шкатулка откроется на двадцатилетие дочери. В ней вы найдете лекарство от проклятия.

И больше ничего. Ни подписи, ни даты.

Злата провела кончиками пальцев по мореной деревянной поверхности. Завитушки и вензеля сошлись в центре каждой стороны. В торце серебрился крошечный замок. Дэй знала, что бессмысленно пробовать, но все же провернула несколько раз ключ. Он зашуршал внутри и выпал. Нет смысла разбивать, испепелять, уничтожать сокровищницу – это не поможет. Шкатулка останется целой, пока ее оберегает наложенная сокрытая магия.

Придется терпеливо ждать. И Злата готова была сделать это.