Читать книгу: «Легенда о шиповнике», страница 5

Глава 5

Солнце заливало долину с самого раннего утра ласковым золотым светом, на высоком лазоревом небе не было и намека на облака. Сине-фиолетовые тени гор медленно скользили по мере того, как двигался раскаленный шар над горизонтом. Он не изгонял Тьму насовсем, но значительно ослаблял ее, как и ее служителей, которые поспешили спрятаться в темных зарослях лесов.

Долина тут же ожила, памятуя, какой переменчивой может быть погода. По всем извилистым дорожкам и трактам потянулись повозки, застучали копыта лошадей, зазвучала веселая речь на рыночных площадях и улицах.

Лето не слишком радовало обилием солнца, но сейчас оно превзошло самого себя. Людям хотелось насладиться живительным, а главное, спасительным теплом и сиянием, дарившим надежду.

Улыбки появились даже на самых суровых лицах. Никто не желал просидеть дома, если на то не оказывалось особых причин.

Морвен нравилось бывать в Теирту, гулять по его извилистым улицам, смотреть на жителей, любоваться пышными садами. Если бы не нависающая угроза, деревня бы ничем не отличалась бы от прочих. Девушка нигде не бывала, кроме Ингларии, но теперь, когда Мидхар обрел крылья, такая мысль стала посещать ее. Может сама судьба подарила возможность что-то изменить для жителей долины и сделать их жизнь лучше?

С тех пор, как она верхом на Мидхаре одним днем спустилась с небес, девушка поняла, что невольно стала предметом для обсуждений, и порой, не слишком добрых. Кроме некоторого чувства вины прибавилось еще и это, будто она была единственной причиной бед и несчастий.

Морвен по привычке заглянула в «Хмель и Котел», но знакомого худощавого парня так и не увидела. Впрочем, хозяйка таверны, дородная Мэйбл, убирая пустые миски со стола, намекнула, будто слыхала о внезапной болезни Ниара.

Ниар с матерью жили за площадью, в хорошем каменном доме, окруженном яблоневыми деревьями и бузиной. При нем Анвин держала свою ткацкую лавку. Ткачихи усердно трудились от рассвета до заката, но их труд неплохо оплачивался. Предприимчивая женщина переманила к себе лучших из них, посулив щедрое жалованье. Кроме того, ткачихам полагался кувшин молока, ломоть хлеба и кусок ветчины.

Учитывая, как порой непросто было прокормиться в долине из-за опасного присутствия Тьмы, желающих работать в ткацкой лавке не убавлялось.

Анвин дома не оказалось, и служанка проводила Морвен на хозяйскую половину. Она уселась в удобное кресло с подушками и взгляд ее упал на серо-зеленые пучки полыни, подвешенные над дверью.

Ощущался терпкий чуть горьковатый запах растения, но девушке он нравится. Она вздохнула: хотелось бы верить, что тайная сила трав способна уберечь от несчастья.

Раздались шаркающие шаги и легкое постукивание, и Морвен решила сперва, что это шаги пожилого человека, утомленного годами жизни сверх меры. Кто-то шел медленно, останавливаясь через некоторое время, словно отдыхал, чтобы двинуться дальше.

В открытом проеме двери появился молодой человек, и Морвен взволнованно встала. В первый миг она даже не узнала в обострившихся чертах лица, будто покрытого воском, Ниара. Это был он, потому что молодой человек попытался улыбнуться знакомой чуть дерзкой улыбкой, но сейчас она получилась какой-то вымученной. Он не мог стоять прямо, словно ноги отказывали ему, поэтому опирался рукой на гладко обструганную палку.

Девушка попыталась взять себя в руки, чтобы не смутить его еще больше своим испуганным видом.

– Говорят, – проговорил он слабым голосом, – ты покорила небо? Хочешь стать самой известной девушкой в Ингларии и окончательно вскружить головы всем мужчинам, от Блэрхайда до Хрустальной бухты?

Она нервно рассмеялась, хотя бледность и Ниара поразила ее. Нотки в его голосе дрожали, но он храбрился, это было очень заметно.

– А ты, говорят, решил прикинуться заболевшим, чтобы как можно больше девушек Топкой долины прибежало пожалеть тебя?

Ниар пожал плечами:

– Ты угадала. Я уже утомился встречать юных красавиц, предлагающих приносить мне подогретое вино с медом и поправлять покрывало, пока я сплю. Пожалуй, мне следует провести тщательный отбор. Возможно, тебе тоже повезет и выпадет такая честь.

Морвен притворилась польщенной его предложением, но как только они уселись в кресла напротив друг друга, от нее не ускользнула исказившая лицо друга гримаса боли.

– Расскажи, как обстоят дела на самом деле, – мягко попросила она и забросала вопросами, навещал ли тот лекаря и отчего не принимал вовремя лечебную настойку. Ниар отмахивался и неумело отбивался от нападок Морвен.

– С чего ты взяла, что я ее не пил? – молодой человек смотрел с отчаянием.

– Потому что знаю, когда ты врешь, – парировала девушка. Она встала и подошла к полке с пузырьками, которые стояли в каждой комнате, так как могли понадобится в любой момент. – А это что? Ты же такую принимаешь, верно?

Ниар закатил глаза.

– Я пил другую, – ответил он и тут же поймал ее настороженный взгляд. – Ну, забыл, признаюсь. Мне было не до этого.

Морвен сложила руки перед собой:

– И чем же ты занимался? Управлял поместьем? Или болтал с соседскими девчонками?

Он ухмыльнулся:

– Опять ревнуешь. Уже не в первый раз. Но мне это приятно.

Но Морвен не хотелось улыбаться. Она решила не щадить его.

– Ты выглядишь так, будто вот-вот умрешь.

Ухмылка молодого человека померкла. Он отвел глаза и уставился в потолок:

– Может, так и произойдет, – обронил он тихо. – Когда ты выйдешь замуж и тебе будет не до прогулок с сыном простой ткачихи.

– Ты знаешь, как вызвать мою злость, – она вскинула брови, раздражаясь все больше. – Я тебе много раз повторяла, что не хочу этой свадьбы, но ты отчего-то решил иначе. Или мои слова не доходят до тебя?

Ниар сжал кулаки:

– Возможно, ты и не хочешь, но твой отец так не думает, а его слово – закон. По крайней мере, я не знаю ни одной девушки, которая бы противилась воле родителей.

Морвен бросила на него испытующий взгляд:

– Это ты тоже мне специально говоришь, чтобы я поступила именно так? Думаешь, я в восторге от Кайдена и его высокопарных речей?

– Знаешь, будь я посмелее, то предложил бы сбежать отсюда, – произнес он, чуть громче.

– Прекрасная мысль, – она плюхнулась в кресло. – Только куда нам бежать? Инглария окружена со всех сторон непроходимыми скалами и морем, кишащим страшными тварями. В лесах их не меньше. Тебе известно, что в деревнях боятся лишний шаг ступить, чтобы не разозлить еще больше Безымянный Мор.

Юноша сник, но тут же оживился:

– Но ведь теперь у тебя есть крылатый конь! Мы могли бы улететь на нем!

Морвен задумчиво посмотрела на него:

– Признаться, такие мысли возникали и у меня. Но я не знаю, смог бы Мидхар перенести нас обоих через Холодное море, хватит ли у него сил. К тому же, когда нас поймают, отец велит отрубить тебе голову или повесит на стене замка, а мне останется оплакивать тебя до конца своих дней.

Он напряженно слушал ее, но на последних словах несмелая улыбка коснулась его губ:

– Если бы я знал, что ты станешь страдать по мне всю жизнь, пожалуй, я бы рискнул.

Морвен швырнула в него маленькую подушку с кистями:

– И не надейся. Давай-ка поднимайся. Если уж сидеть, то снаружи.

Они устроились на крыльце, и довольно долго сидели там, наслаждаясь солнечным теплом.

Мимо дома спешили деловитые торговки, бежали дети, накупив сладостей на ярмарке, размеренно шли лесорубы, закинув топоры на плечи, ехали повозки и телеги, сновали покупатели, набрав необходимое в корзинки и мешки.

Жизнь в Теирту кипела, пока солнце сияло на небосклоне. Но стоит свирепому ветру нагнать туч, как жители деревни в панике бросятся искать укрытия. Глядеть в небо и предвидеть ухудшение погоды учили с раннего детства. Никто не мог позволить себе проявить беспечность.

Сейчас небо было ясным, ярко-голубым и таким высоким, что даже если взмыть на Мидхаре ввысь и лететь весь день, вряд ли удалось бы коснуться края чертогов Верховного владыки.

– Вот бы так всегда, – Морвен щурилась, и солнце дарило ее волосам серебристые блики, точно их покрыла снежная глазурь. – В следующий раз не жди моего появления, а то прямо как затворник.

Ниар повеселел:

– Тогда чаще навещай меня, а то я могу забывать принимать лекарства.

– Вот еще, – хмыкнула девушка, подставляя лицо солнечным лучам. – Ведешь себя, как маленький.

Он ничего не ответил, разглядывая ее профиль.

– Жаль, – неожиданно выпалил Ниар, – что не смогу станцевать с тобой завтра на приеме.

Морвен покосилась на друга:

– Если думаешь, что я ожидаю его, то заблуждаешься. Поверь, я буду ждать лишь мгновения, когда они оставят меня в покое. К тому же, я не люблю танцы.

– Даже со мной?

Ниар улыбался натянуто, словно у него не хватало сил. Видеть его таким было невыносимо.

– Знаешь что, – небрежно произнесла она. – Если пообещаешь поправиться, схожу с тобой на деревенский праздник. Не могу смотреть на твой чахлый вид.

Его глаза восторженно загорелись.

– И подаришь все танцы мне?

– Не дерзи, – она постаралась сказать это как можно строже, но ее глаза смеялись. – Мне еще охота станцевать с Быстрым Грэйвом и Джанисом-забиякой.

– О, боги! – он покачал головой в притворном ужасе. – Ты ведь это не всерьез? Им же лет по сто каждому. Они развалятся, если даже только помыслят о танцах. А у Джаниса и вовсе дурная репутация. Ни одной юбки не пропустит.

– Ну, что же, – произнесла она, притворно вздохнув. – Тогда остаешься только ты, так и быть.

От этого замечания Ниар просиял. Жаль, время бежало слишком быстро. Морвен привстала, положив руку ему на плечо, и заглянула в синие глаза:

– Прости, мне уже пора. Отец просил не задерживаться. Просто выполняй все требования лекаря, хорошо? – и заговорщически добавила. – Помни о празднике!

Он поспешно кивнул, становясь похожим на маленького мальчика, которого родители пообещали взять с собой впервые на городскую ярмарку. У Морвен защемило сердце. Как бы ей хотелось, чтобы проклятая хворь оставила Ниара.

Она не переживет, если и с ним что-нибудь случится.

Глава 6

В замке поднялась невообразимая суета, будто у стен собралось войско неприятеля, чтобы брать его штурмом.

Служанки торопливо скребли и мыли лестницы, переходы, комнаты для отдыха, вытряхивали балдахины, поминутно кашляя и чихая, оттирали песком и золой пятна на фарфоровой и серебряной посуде.

Но больше всего приложили усилий, чтобы придать пышность и блеск Залу Приемов.

Гобеленам вернули яркость, вычистив их щетками, вымыли каменные плиты, пока под серым налетом не заблестел черный базальт. Ожили знамена и флаги, выстиранные аккуратными руками прачек. Налили свежее масло в каждый из железных светильников, заготовили связки еловых дров, отчего зал наполнился ароматом свежей хвои и смолы.

Даже угрюмый и сдержанный Тэлфрин заметно оживился. Будто возвращалось славное прошлое, скрытое под закопченными стенами. Он понимал, что тешит себя обманом, но цеплялся за любую призрачную надежду, которая не позволит ему потерять самообладание.

Даже если на выскобленных камнях вскоре вновь появится черная плесень, они проживут это время, будто ничего дурного не происходит.

Когда начали съезжаться первые гости и их громкие голоса нарушили тишину Блэрхайда, Морвен испытала тоску. Слишком непривычными казались эти веселые выкрики и приветственные речи, ведь она давно отвыкла от пышных торжеств и всячески старалась избегать их.

Она мрачно уставилась в зеркало, когда служанка вплела в замысловатую прическу жемчужные ленты. Расшитая золотыми нитями зеленая парча сияла, точно пригоршня изумрудов, но эта роскошь не радовала. Девушка была сама не своя и постоянно мысленно возвращалась к Ниару, тому, что он ей говорил. Но предстояло выдержать длинный вечер, переходящий в ночное застолье.

Она отчаянно хотела отодвинуть тот миг, когда спустится вниз, но в конце концов ей пришлось это сделать. На пороге вновь появился слуга, умоляя ее выйти к гостям. Морвен подчинилась, понимая, что иначе отец разозлится на него, будто тот в чем-то виноват. Отцу не терпелось увидеть ее рядом с Кайденом. И от этих мыслей подступала дурнота.

Пиршественный зал сиял отблесками драгоценностей и желтого пламени масляных ламп. В двух огромных каминах полыхал буйный огонь. Музыканты наигрывали незамысловатую легкую мелодию, под которую приглашенные наслаждались беседой и пили сладкий хмель.

Стоило Тэлфрину увидеть дочь, как он успокоился и взгляд его потеплел: как же она напоминала его дорогую Хельду! Впрочем, иногда, если она сердилась, в ее чертах мелькало нечто, заставлявшее его тревожиться. То, как Морвен оглядывалась или усмехалась.

Словно время от времени она превращалась в другого человека. Тэлфрина пугали такие открытия до дрожи. Он негодовал на самого себя, но присматриваясь к ней, внезапно находил в ней сходство с другой женщиной, которую ненавидел.

О, ужас! Тэлфрин бледнел и покрывался холодным потом. Нет, он не может так думать о единственной дочери. Она не виновата, что порой в ней проскальзывают черты ее родной тетки, которая наслала на них темное проклятье.

Коварная Сигрун, будь она неладна.

Властелин Блэрхайда надеялся, что та давно сгинула в лапах чудовищ, которых породила вызванная ею же Тьма, или успела отчалить на одном из кораблей до того, как Хрустальная бухта опустела. Так или иначе, но о Сигрун никто не слыхал с той самой ночи, когда родилась Морвен.

Он постарался унять плохие воспоминания, когда она приблизилась.

Гости, заметив ее, тут же умолкли, но некоторые продолжали перешептываться. Тэлфрин взял свой кубок, полный ароматного меда, и поднял над головой, призывая собравшихся сделать то же самое.

Морвен постоянно приходилось напоминать себе о дочернем долге и улыбаться каждому гостю. От обилия разноцветной одежды, золотых украшений в глазах рябило. Некоторые улыбки казались натянутыми, ненастоящими, и ей отчаянно хотелось покинуть зал, оседлать Мидхара и взлететь в небо.

Она села рядом с отцом и аккуратно расправила складки платья: оно было довольно тяжелым и неудобным. Девушка отвыкла носить столь пышные наряды, предпочитая легкие полотняные платья и просторные рубахи.

Стол ломился от всевозможных яств, блюд с фруктами и бочонков лучшего вина. Кухарки постарались на славу, чтобы не ударить в грязь лицом. Морвен еще накануне видела, как на заднем дворе забивали телят и гусей, а теперь запах жареного мяса, сдобренного специями, витал от стола к столу.

Внутренне она протестовала: этих припасов хватило бы, чтобы накормить всю деревню. Ей не нравилась сама мысль о том, что ее помолвку празднуют с таким размахом.

Увидев лорда Бриана с сыном, приближающихся к ней, девушка поспешно поднесла ко рту кубок, делая вид, что не заметила их. Ей нужно было выгадать хоть немного времени, чтобы справиться с волнением.

Тэлфрин тут же нагнулся к ее уху, чтобы предупредить об их появлении и поспешить выказать им любезность. Он понимал, что дочь терпеть не может Кайдена, но не станет же она избегать его у всех на виду? Любой промах может стать досадным недоразумением, а ему не хотелось, чтобы о Морвен судачили. До него и так доходили слухи, что некоторые жители испуганы преображением Мидхара и осторожно, между собой, имеют наглость подозревать владельца Блэрхайда в чем-то недостойном.

Этот брак убережет дочь от досужих сплетен. Сон-легенда перестанет быть призрачным. Сбудется предсказанное, Тьма навсегда покинет эти земли. Тэлфрин не допускал мысли, что пророчество может не исполнится.

– Милорд Тэлфрин, миледи Морвен, – отец и сын учтиво поклонились. – Позвольте выразить почтение и восхититься праздником, который мы имеем удовольствие лицезреть, – произнес лорд Бриан.

Тэлфрин склонил голову, улыбаясь:

– Мы чрезвычайно польщены, что вы почтили наш дом визитом. Надеюсь, прием не разочарует вас. Мои двери всегда открыты для добрых соседей, тем более, что мы с вами состоим в родстве.

Лорд Бриан ответил:

– Это огромная честь, милорд. Давненько просторные залы Блэрхайда не видели столь пышного приема.

– Верно. Надеюсь, теперь мы станем проводить их чаще.

Тэлфрин замолчал, глядя на Кайдена, словно предоставляя ему возможность продолжить. Тот перевел взгляд на застывшую Морвен:

– Если позволите, я приглашу вашу дочь на танец, милорд. Надеюсь, мы еще не наскучили вам.

Девушка сдержанно кивнула, и позволила Кайдену проводить ее в центр залы, хотя гораздо охотнее бы бросилась наутек.

Она едва выдержала эту напыщенную беседу, принятую в их обществе. Как же просто и легко говорить с деревенскими жителями. Пусть они лишены аристократического лоска. Необразованные, грубоватые, но честные и искренние.

В юноше, что пригласил ее на танец, не было ничего от деревенских жителей. Он гордился своим родом и происхождением, статью, тонкими, красивыми чертами лица, над которыми, приходилось признать, боги неплохо потрудились. Но для Морвен этого было слишком мало, чтобы в ее сердце пробудилось нечто большее, чем она сейчас испытывала: неприязнь и скуку.

– Бьюсь об заклад, – неожиданно сказал Кайден, едва касаясь ее руки, когда снова зазвучала музыка, – что вы только и помышляете о том, чтобы оказаться как можно дальше отсюда.

Она чуть испуганно посмотрела на него. Его тон прозвучал сдержанно, но серые глаза искрились смехом. Это было неожиданное открытие, и Морвен едва не сбилась с шага.

– Давайте я поведу, – галантно предложил Кайден, словно не заметил ее реакции. – В конце-концов танец именно это и подразумевает.

Он медленно обошел ее, хлопая в ладоши, как и другие танцующие. Морвен вернула себе невозмутимый вид:

– Почему вы так решили? – ее голос дрогнул.

Кайден хмыкнул.

– Вам следует учиться сдерживать свои истинные чувства, миледи, если не хотите, чтобы наши почтенные дамы обозвали вас деревенщиной. Учитывая вашу любовь к Теирту, разумеется, я могу понять, что на вас оказали дурное влияние.

Морвен, чуть не задохнулась от возмущения, пораженная его наглостью. Недолго же он был учтивым!

– Что вы имеете ввиду? – процедила она сквозь зубы.

Он пожал плечами и склонился в легком поклоне, ожидая, что она ответит тем же, но Морвен так зло уставилась на него, что ему пришлось перейти к следующей фигуре, чтобы не сбиться с ритма и общего рисунка танца.

– Вот об этом я и говорю, дорогая Морвен, – отозвался Кайден. – Кстати, я слыхал, что ваш деревенский дружок сильно захворал. Не оттого ли вы так печальны?

Девушка чуть не оттолкнула его. От прикосновений Кайдена ладони покрывались противной испариной. Ей захотелось вымыть их, но перед этим влепить ему пощечину, так как его надменность невероятно злила ее.

Морвен собиралась бросить его посреди танцующих, но тут же приметила пристальный взгляд отца, который следил за каждым ее движением. Невероятным усилием воли она сдержалась, одарив Кайдена ослепительной улыбкой:

– Я действительно опечалена, милорд, – отчеканила она. – Заболел мой близкий друг, состояние которого мне небезразлично. Ниар поправится, я за этим прослежу, уж будьте уверены.

На лице Кайдена появилась скучающая гримаса.

– Если не ошибаюсь, он стал часто подвергаться припадкам. Сожалею его будущей супруге, которой выпадет несчастье иметь столь слабого мужа, – с издевкой произнес он. – С нынешним положением дел в долине, иметь такую хворь, значит подвергать опасности свою семью. Вряд ли он будет в состоянии защитить себя и ее.

Девушка метнула на него взгляд, полный насмешки:

– Какое вам дело до хворей обычного деревенского парня? Разве высокородному лорду следует так много думать о недостойном? Вы чересчур внимательны к тому, кого презираете.

Кайден ухмыльнулся и сделал легкий поклон.

– Меня волнует все, что происходит в долине. К тому же, мне жаль видеть, как вы тратите свое время на бедолагу, который еле передвигается между таверной и домом.

Морвен прищурилась, также приседая, опираясь на руку Кайдена. Танцевать в тяжелой парче было сущим наказанием.

– Значит, – высказала она мысль вслух, – вы еще и следите за ним. Похвально. Весьма достойно вашего положения.

Он издал смешок, привлекая ее к себе ближе:

– Я не настолько низко пал. Слухи в долине разлетаются быстрее ветра.

Ей надоел этот бесполезный разговор. Она понимала, что во время танцев гости всегда разговаривают на допустимые темы, но обсуждать с Кайденом тяготы Ниара ей совершенно не хотелось.

Едва стихли звуки флейты, как Морвен, едва кивнув своему спутнику, развернулась и пошла прочь. Возможно, она поступила не слишком вежливо, но все внутри у нее так и полыхало от нарастающего раздражения.

Ей хотелось выйти на террасу, где можно было глотнуть свежего воздуха. Зал, набитый напыщенными лордами, походил на сборище утонченных лицемеров, разодетых в шелка и бархат, любящих красиво рассуждать.

Слуга распахнул перед ней двери, пропуская на террасу. Вечерний воздух омыл ее разгоряченное лицо, даруя прохладу. Морвен сделала глубокий вдох, чувствуя, как раздражение покидает ее. В конце концов все они так воспитаны и вряд ли что-то сможет это изменить.

Девушка подошла к парапету, чтобы окинуть взглядом расстилающуюся долину.

Солнце уже коснулось горизонта. Последние бледные лучи скользили по стенам Блэрхайда, бросая красноватые отсветы. Еще немного, и ночь укроет их темным покрывалом. На бледно-голубом небе, плавно меняющего цвет на синий, зажглись первые звезды.

Взрывы хохота, звуки лютни и арфы доносились сюда, и девушка вспомнила исказившееся лицо Кайдена, когда она покинула его на глазах у множества гостей. Наверняка это не пройдет незамеченным. Возможно, отец тоже это видел. Не желает он видеть только одного: как ей неприятно общество Кайдена!

Она прошлась немного по террасе, позволяя теплому ветру играть складками ее платья.

Скалы, как и долина, все больше погружались во мрак и, неожиданно, Морвен ощутила явное присутствие чего-то зловещего и невидимого. По спине пронесся противный озноб несмотря на то, что девушке не было холодно.

Новое ощущение присутствия зла, беспросветно черного, словно вырвавшегося из обители самой Призрачной Королевы. Очень похожее на оплетающие паутины Тьмы в замке, и все же мощь невидимого колдовства потрясла ее.

Она обернулась, вглядываясь в пустую террасу в дрожащих отсветах зажженных огней, и в то, как скользили легкие тени вдоль серых камней.

– Что тебе нужно? – шепотом спросила она, обращаясь неизвестно к кому. – Зачем ты здесь?

Внутри нее тоже шевельнулась Тьма, почуяв знакомую силу. Та, что порой дремала, но теперь дала о себе знать. Она никогда еще не причиняла вреда, но ее скрытая мощь пугала.

Морвен прижалась спиной к прохладной каменной балюстраде. Вокруг сплетались черные нити: тугие, похожие на длинные терновые ветви, которые вились с легким шуршанием.

Она бы не увидела их обычным, человеческим зрением и потому растерялась, не понимая этого явления. Она просто ощущала, где вьется каждая нить, благодаря пробудившейся в ней Тьме, и это открытие также привело ее в ужас.

«Может, я теряю рассудок?» – мелькнула торопливая мысль.

Девушка неуверенно шагнула вперед, не зная, как поведут себя терновые нити. Но они проходили сквозь нее, не делая попытки остановить или обвиться вокруг. Морвен вздрогнула, испытывая сильное неприятное чувство, что чуть не вскрикнула.

Лучше было вернуться обратно в зал. Она даже могла бы перекинуться парой слов с Кайденом, хотя и укоряла себя за малодушие.

Наверное, многие заметили ее отсутствие и теперь отец будет недоволен. Но оказалось, что праздник продолжался, звучала музыка на все лады, гости танцевали и переговаривались.

Вид шумного веселья успокоил Морвен. Будто над долиной вовсе не нависла страшная угроза, а ее жители могли спокойно покинуть дома, желая прогуляться под луной, как это было раньше.

До того, как она родилась.

Голова у Морвен закружилась. И дело было не в быстром танце, который любили как деревенские жители, так и аристократы, не потому, что они проносились перед ней вихрем, а все в том же гнетущем предчувствии, не покидающем ее.

Терновые нити, которые оплетали террасу, все еще плыли в ее воображении. И сейчас за спиной чувствовалось их незримое присутствие.

Они то появлялись, то исчезали, приводя ее в состояние полного замешательства. Тьма рвала на части ее душу и тело, отчего Морвен проваливалась в какой-то странный дикий полусон, полуявь.

На негнущихся ногах девушка вернулась на свое место. Отец беседовал с одним из лордов, не выпуская кубок. Наконец, он заметил ее возвращение, хотел спросить, отчего она не танцует, но тут же вгляделся в ее побелевшее лицо, которое напугало его.

– Морвен, дорогая моя, что с тобой?

Слова отца прозвучали глухо, словно голову ей обвязали плотной шерстяной тканью. Все поплыло перед глазами, и она поняла, что сейчас попросту упадет при всех. Она так ослабела, что ей даже хотелось провалиться в темноту, уснуть, лишь бы не ощущать этого странного давящего присутствия неведомой злой силы.

Тьма взметнулась в ней, крошась на мелкие острые осколки, которые вонзились внутри множеством игл. Морвен сделала глубокий вдох, и тут в зале пронесся оглушительный крик.

Это было так неожиданно, что поначалу гости продолжали танцевать и веселиться. Мелькали пестрые платья и ленты, суетились слуги с подносами, разнося напитки и яства, но тут же стало ясно, что происходит то, чего никто не мог ожидать.

Люди замедлились, музыканты оборвали игру. Один из слуг запнулся, выронил поднос, который с грохотом упал на пол во внезапно воцарившейся тишине. Красное вино из кубков выплеснулось, залив несколько каменных плит, точно брызнула кровь из открытой раны.

Гости принялись расступаться, взволнованный шепот пронесся по зале, перерастая в гул.

Послышались растерянные вздохи, переросшие в сдавленные крики. Когда первое оцепенение прошло и центр зала оказался пустым, Морвен увидела отца Кайдена, немного удивляясь, отчего он стоит, сгорбившись, прижав руки к груди.

Тэлфрин нахмурился, не понимая, что происходит.

Лорд Бриан пришел в движение. Резко дернул головой, раскинул руки и содрогнулся всем телом. Властелин Блэрхайда поспешил к оледеневшим и опешившим гостям. Он вступил в плотный круг людей, в центре которого корчился отец Кайдена.

– Лорд Бриан, – позвал он таким голосом, который должен был привлечь его внимание и призвать к порядку.

Первая мысль, мелькнувшая в голове, говорила ему, что тот перебрал хмеля. Правда, вторая тут же опровергла это утверждение.

Во-первых, лорд Бриан редко пил из-за мучивших его болей в животе, а во-вторых, никогда не позволял себе подобного поведения. Нет, нет. Он был слишком благороден и рьяно следовал приличиям, и не позволил бы себе опуститься до уровня простого пьянчуги.

Оттого происходящее походило на дурной сон.

Показалась фигура в фиолетовом камзоле: Кайден пробирался через толпу гостей с каменным лицом. Он тоже, как и остальные, ничего не понимал, впервые видя отца в подобном состоянии.

– Отец, – выкрикнул он беспокойно, приближаясь к нему. – Позвольте…

Он не договорил, потому что лорд Бриан снова изогнулся, испустив вопль, полный такого страдания, что присутствующие, как один, невольно отпрянули.

А затем…

Затем кожа на его лице и ладонях треснула, словно перезревший плод, и стала расползаться. Она слезала целыми кусками, точно змеиная кожа, и шлепалась на каменные плиты с противным чавканьем. Алые брызги взметнулись фонтаном, обнажилась натянутая плоть.

Истошно завизжали женщины.

Этот звук стал сигналом к бегству. Многие гости, наступая друг другу на пятки, бросились к выходу. Они пьяно толкались, понимая, что на их глазах крепкий мужчина, неоднократно побеждавший в поединках и сражениях, внезапно пал от неизвестной беды. Не от клинка соперника, не на поле брани, а в пиршественном зале на празднике по случаю помолвки его единственного сына.

Бежали, впрочем, не все.

Тэлфрин и Кайден склонились над упавшим человеком, который сейчас больше походил на освежеванную тушу быка, с которого сняли шкуру на скотобойне. Тело лорда Бриана содрогалось, с губ еще рвался крик. Ни хозяин Блэрхайда, ни Кайден не понимали, что им делать, кроме того, что бессильно наблюдали превращение человека в кровавое месиво.

– Лекаря! – зычный рык вырвался из горла Тэлфрина.

Впрочем, становилось совершенно ясно, что никакой лекарь тут не поможет. Как он, к примеру, вернет отвалившееся мясо от костей, которые просвечивали сквозь обширные кровавые отверстия? Или сошьет вместе лопнувшие сухожилия?

Все, что они могли, это беспомощно наблюдать за жуткой картиной смерти. Но еще страшнее было то, что смерть эта была необъяснимой и коварной. Она подкралась к беззащитному человеку в тот момент, когда его сердце полнилось любовью к сыну и мыслями о его счастливом будущем.

– Отец, – бессильно повторял Кайден, задыхаясь. Он даже не мог взять умирающего за руку, потому что там остались торчать залитые красным кости.

Из присутствующих в зале осталось немного гостей, сумевших справиться с нахлынувшим ужасом. Все они не могли оторваться от жуткого зрелища, все еще не желая поверить в происходящее. А может их пригвоздил к месту липкий страх и животный ужас перед неведомым.

Морвен стояла поодаль, стараясь справиться с ожившим кошмаром.

Она видела, как содрогалось еще живое тело, как смешалось алое и черное: стоило крови лорда Бриана оросить пол Блэрхайда, и его тут же окружила хлынувшая отовсюду Тьма.

Ее было так много, что девушка затаила дыхание. Зал заполнила мутная чернота, но люди не видели этого. Значит, на террасе ей не показалось, что зловещий мрак готовится к нападению. Терновые нити неистовствовали, творя свой жуткий танец, кружились над поверженным телом.

Лорд Бриан снова изогнулся:

– Молю… – прохрипел он, приоткрыв залитые кровью глаза. – Убей… Помоги мне… Оно внутри…

Из груди Кайдена вырвалось приглушенное рыдание, хотя он старался его подавить. Все в нем противилось просьбе отца, который любил его и заботился. И все, что теперь мог сделать Кайден, это отплатить за эту доброту лишь убийством.

– Прошу тебя… – растрескавшиеся губы умоляли. – Не медли! Избавь меня…

Он протяжно застонал.

Кайден смотрел мутными глазами на Тэлфрина, ища поддержки. Тот смотрел растерянно, но понимающе.

– Возьми, – он отстегнул короткий меч от пояса, который скорее был частью одежды, чем грозным клинком. Тэлфрин не брал сюда свое боевое оружие, да и остальные мужчины, по обыкновению, оставляли его за пределами пиршественной залы.

«Яд! Яд! Черное колдовство!»

По залу проносился гулкий шепот, что лорда Бриана отравили. Морвен отчетливо слышала это, как и то, что Тьма показала свое могущество в очередной раз. Вот так, внезапно и непредсказуемо.

Кайден сжал в руке меч. Холодное лезвие сверкнуло в свете факелов и огней.