Читать книгу: «Смерть должна умереть. Наука в борьбе за наше бессмертие», страница 5

Глава 2
Что такое старение?

Далее рассмотрим, почему у одних жизнь долгая, а у других короткая, и в целом причины долготы и краткости жизни.

АРИСТОТЕЛЬ, 350 Г. ДО Н.Э.

Старость наша есть болезнь, которую нужно лечить, как всякую другую.

ИЛЬЯ МЕЧНИКОВ, 1903 Г.

Старость неестественна.

МАРИЯ БЛАСКО, 2016 Г.

Старение есть нечто пластичное и управляемое.

ХУАН КАРЛОС ИСПИСУА БЕЛЬМОНТЕ, 2016 Г.

Старение – это болезнь, самая распространенная болезнь, которую необходимо интенсивно лечить.

ДЭВИД СИНКЛЕР, 2019 Г.

Старость начали изучать сравнительно недавно, а возвращение юности – и того позже. Если говорить грубо и с некоторым преувеличением, то современной науке о старении всего несколько десятилетий, учению об омоложении считаные годы. Оба они едва начали проходить стадию лабораторных испытаний, причем на животных моделях, чтобы потом – в нужный момент – перейти к человеческому организму. К счастью, все больше людей в академическом сообществе и вне его осознают, что научные методики замедления и обращения возрастных изменений, равно как и способы восстановления молодости, уже не за горами.

Одним из первых изучать старение растений и животных в IV в. до н. э. стал древнегреческий философ Аристотель. Во II в. до н. э. древнеримский медик греческого происхождения Гален предположил, что процессы распада начинаются уже с юных лет. В XII в. английский монах и философ Роджер Бэкон выдвинул идею об изнашивании. В XIX в. мысли его соотечественника Чарльза Дарвина открыли дверь эволюционным теориям о природе возрастных изменений, а также серьезным дискуссиям о программируемом и незапрограммированном старении⁹².

Виды старения, больше старения и без старения

Как очевидно из главы 1, бывают и организмы, и клетки (в том числе и в человеческом теле), которые не подвержены возрастным изменениям. Существуют животные, способные к полному восстановлению любой части собственного тела, в том числе и мозга⁹³. Иными словами, старость нельзя считать процессом, общим для всех: встречаются формы жизни, которые к ней либо вовсе не склонны, либо подвержены в незначительной степени.

Еще нам стало известно, что в зависимости от типа воспроизводства особи одного и того же вида могут стареть либо нет. В общих словах в отличие от существ, для которых свойственно половое размножение (в том числе и для гермафродитов), организмы, размножающиеся бесполым путем, не склонны к старению.

Кроме того, имеются различия в скорости старения между мужскими, женскими и обоеполыми организмами. Ожидаемая продолжительность жизни у самок выше, чем у самцов, и такая же тенденция наблюдается у видов с гермафродитными особями. Также прослеживается существенная разница в темпах возрастных изменений у членов колоний общественных насекомых, например срок жизни трутней, маток и рабочих пчел будет значительно отличаться.

Климатические условия также сильно влияют на продолжительность жизни (что главным образом верно для насекомых и беспозвоночных, неспособных контролировать температуру тела): так, у мух и червей она в значительной мере зависит от количества тепла и пищи. Другим видам продлевают жизнь похолодание и ограничение калорийности.

Обнаружены некоторые гены, частично контролирующие процесс старения, например у нематод C. elegans это age-1 и daf-2, у плодовых мух Drosophila melanogaster – FOXO; имеются и другие, открытые позже. Аналоги есть и у млекопитающих. И поскольку мы уже сегодня понимаем, что старение поддается генетической модификации, нам так важно понять принцип действия генов. Тогда мы сможем управлять ими.

Общеизвестно, что каким-то организмам отпущен долгий срок существования, каким-то – короткий (хотя время – понятие относительное). Одна крайность – это некоторые примитивные насекомые, например так называемые эфемерные⁹⁴, живущие день или даже меньше, другая – люди, способные прожить век и более, или животные с пренебрежимым старением. Сегодня также известно о существовании видов, отдельные представители которых прожили века и тысячелетия, и предел их жизни неизвестен.

Аристотель еще много веков назад подметил, что растения и животные тоже старятся по-разному. Значительные различия в их клетках влияют на модели возрастного изменения, вплоть до полного нестарения или пренебрежимого старения (скажем, у таких многолетних, как секвойя). Бактерии, одноклеточные ядерные и грибы, к примеру, способны и стареть, и не стареть, что зависит от способа их размножения, симметричности деления, типа клеток и хромосом.

Даже в одном и том же организме могут существовать коротко- и долгоживущие клетки. Так, человеческие сперматозоиды живут три дня (в то время как производящие их гоноциты не старятся вообще), клетки прямой кишки – обычно четыре дня, клетки кожи – две или три недели, эритроциты – четыре месяца, лейкоциты – больше года, а нейроны неокортекса⁹⁵, как правило, погибают только вместе с телом. Сегодня, вопреки тому, что нам было известно до недавнего времени, мы также знаем следующее: благодаря стволовым клеткам, которые все-таки присутствуют в некоторых областях мозга, нейроны последнего способны к регенерации⁹⁶.

Клетки с кольцевыми хромосомами (как у большинства бактерий) в идеальных условиях, как правило, биологически «бессмертны», тогда как с линейными (как в большей части соматических клеток многоклеточных организмов) – обычно смертны, если в них не разовьется рак и не прекратится старение. Теперь нам уже известно, что в результате мутаций подверженных старению соматических клеток раковые способны стать биологически «вечными». Чтобы выявить секрет бессмертия, изучают стволовые клетки опухолей. То есть, даже несмотря на злокачественность, те тоже могут помочь раскрыть тайну старения.

Раковые клетки производят фермент теломеразу. Соматические, как правило, у взрослых особей ее не продуцируют. Исключение составляют некоторые случаи, когда этот процесс способствует постоянной регенерации на клеточном уровне, как у планарий и некоторых амфибий.

Вышеприведенные примеры демонстрируют: за миллионы лет, что имелись в распоряжении у природы, она успела поэкспериментировать с различными формами жизни, видами организмов, способами воспроизводства, типами полового размножения и клеток, паттернами роста и моделями возрастных изменений, в том числе и с нестарением.

Румынская врач-гериатр Анка Иовицэ в 2015 г. выпустила книгу «Межвидовая пропасть старения» (The Aging Gap Between Species). Автор начала с поиска «леса за деревьями»⁹⁷:

«Старение – загадка, которую необходимо разгадать.

Этот процесс обычно изучают на нескольких биологических моделях: плодовых мушках, червях или мышах. Все эти виды подвержены быстрому старению, что благоприятно сказывается на лабораторных бюджетах и приходится кстати в качестве краткосрочной стратегии, поскольку у кого есть время на изучение видов, живущих десятки лет?

Однако межвидовая разница в долголетии – величина куда большего порядка, чем любое продление жизни, достигнутое в лабораторных условиях. Именно поэтому при попытке собрать узкоспециальные исследования в легкий для понимания труд мне пришлось изучить бесчисленные источники информации. Данная книга и есть попытка достичь этой цели.

Старость неизбежна – или, по крайней мере, так говорят. Но я никогда не принимала что-либо на веру лишь по причине авторитетности источника, поэтому подвергла сомнению межвидовую схожесть возрастных изменений. И в ходе поисков с удивлением обнаружила, что геронтологии не хватает разнообразия биологических моделей. В глубинах самых смутных и невразумительных научных трудов я неутомимо искала ответ на вопрос: «Как же стареют все остальные виды и чем они могут в этом различаться?»

Если вы когда-нибудь держали домашнее животное, то наверняка заметили, что все живут по-разному. Вы за 10 лет ничуть не изменились, а ваш пес или кот уже начал страдать от возрастных болезней. Продолжительность жизни широко варьируется как между самими видами, так и между их отдельными представителями. Какие же механизмы лежат в основе этой межвидовой пропасти старения?»

В своей книге Иовицэ дала прекрасный обзор современных научных знаний о возрастных изменениях и, среди прочего, сообщила об огромных различиях между разными видами (от бактерий до китов), привела разнообразные теории старения, неотении⁹⁸ и прогерии⁹⁹, а также осветила такие основные темы, как стволовые клетки, рак, теломераза и теломеры. В заключение она написала:

«Старение – явление пластичное. Я стремилась разглядеть за деревьями лес, изложить разницу в старении различных видов в доступной логической последовательности и записать ответы на эти вопросы простым языком. Изучение старения слишком важно, чтобы прятать его за закрытыми дверями формального научного жаргона.

Геронтология как наука может развиваться, изучая не только недолговечные виды, вроде мышей с червями, но также постепенно и более пренебрежимо стареющие, к примеру, губок, голых землекопов, морских ежей, протеи и тысячелетние деревья. Если возрастные изменения – это повышение темпа смертности и снижение фертильности, то существование вышеперечисленных видов неявно намекает на то, что старость – случайная ошибка природы.

Благодаря продолжающейся во взрослых соматических тканях экспрессии теломеразы долгоживущие виды иногда способны хотя бы частично восстанавливать органы. При этом онкологические заболевания встречаются у них не чаще, чем у остальных. Возможно, такие организмы развили альтернативные механизмы сдерживания рака, увеличив непосредственный контроль над клетками. Несмотря на активную экспрессию теломеразы в соматических стволовых клетках, голый землекоп считается животным, устойчивым к раку.

Из-за масштаба проекта эта книга постоянно пребывает в стадии написания. Еще столько бесчисленных видов предстоит открыть. Еще столько опытов предстоит провести и столько теорий – разработать. Старость – ошибка природы, а геронтология – наука о старости – создана, чтобы разрешить загадку старения».

Истоки научного исследования старения

В конце XIX в., а именно в 1892 г., когда революционные идеи Дарвина об эволюции еще только-только завоевывали признание научного мира, немецкий биолог Август Вейсман разработал теорию наследственности, основанную на бессмертии зародышевой плазмы (гермоплазмы). Согласно его гипотезе, новые клетки организма образуются вокруг субстанции, полученной в результате соединения сперматозоида с яйцеклеткой; она являет собой источник первичной, не прерывающейся поколениями преемственности¹⁰⁰.

Теория, предвосхитившая развитие современной генетики, в то время была известна как «вейсманизм». Она гласила, что наследственная информация передается исключительно через зародышевые клетки гонад (яйцеклеток и сперматозоидов), но не посредством соматических клеток. Идея о невозможности передачи информации от соматических клеток зародышевым (вопреки популярной тогда теории французского биолога Жана-Батиста Ламарка) получила название «барьер Вейсмана».

Вейсман допустил бессмертие зародышевой плазмы и, наоборот, бренность сомы. Еще он утверждал, что смерть не обязательно присуща жизни, а скорее является следующим биологическим этапом, необходимым для эволюции (избавления от непригодных и низших организмов)¹⁰¹:

«Смерть следует рассматривать как благоприятное для вида событие, как уступку внешним условиям, а не абсолютную изначальную данность существования. Будучи завершением жизни, она отнюдь не присуща, как принято считать, всем организмам.

Сама смерть, как и долгий либо короткий срок жизни, всецело зависит от адаптации. Гибель не представляет собою непременное свойство живой материи; она не обязательно связана с размножением и не является его необходимым следствием».

Вскоре после этого, в 1908 г., Илья Мечников, русско-французский биолог и лауреат Нобелевской премии по физиологии и медицине, высказал схожие идеи об эволюции и бессмертии. Он утверждал, что вечны не только клетки зародышевой линии, вечными способны стать многоклеточные организмы. (В то время считалось, что бессмертными могут быть только одноклеточные.)

Именно тогда Вейсман изложил теорию о биологическом «бессмертии» зародышевых и смертности соматических клеток, а также о роли смерти, несмотря на отсутствие прямой необходимости в таковой, с позиций эволюции.

Мечников, работавший с французским биологом Луи Пастером, придумал термин «геронтология»¹⁰², поэтому его принято называть «отцом» этой науки. Ученый соглашался с Вейсманом в том, что смерть не обязательна (поскольку одноклеточные и клетки зародышевой линии потенциально бессмертны), однако в эволюционное преимущество естественной гибели и обычных возрастных изменений не верил. По его словам, в природе эти явления не встречаются почти никогда. Ослабленные организмы погибают по естественным причинам (хищники, болезни, несчастные случаи, конкуренция), и их шансы на естественные старение и смерть минимальны. Если же таковые почти никогда не происходят в природе, то каким образом на сохранившиеся для естественных старения и смерти организмы сможет воздействовать эволюция? И тем более отбирать их для получения конкурентного потомства¹⁰³.

Несколько лет спустя, в 1912 г., Алексис Каррель, франко-американский биолог и лауреат Нобелевской премии по физиологии и медицине, провел эксперименты, которые показали, что соматические клетки тоже могут жить вечно. Изучать долголетие, бессмертные клетки, культуры тканей и трансплантацию органов он продолжал вплоть до своей смерти в 1944 г. Через некоторое время, в 1961 г., американский микробиолог Леонард Хейфлик открыл, что соматические клетки многоклеточных за все существование делятся определенное количество раз, и доказал, что зародышевые клетки (и раковые, что подтвердилось работой с HeLa) биологически «бессмертны», но соматические – нет. Они погибают после некоторого количества делений (не больше 100 на каждую клетку), которое зависит от их разновидности и типа организма. Это открытие сегодня известно как предел Хейфлика¹⁰⁴.

История достижений в области изучения старения на протяжении XX в. поистине изумительна. Мы прошли путь от преимущественно концептуальных теорий до реальных опытов (пусть некоторые из них и были ошибочными и непродуктивными). Ведущими исследователями старения прошедшего века были, среди прочих, специалисты из Германии, России, Франции и США. Израильский ученый русского происхождения Илья Стамблер подробно описал это в книге «История идей о продлении жизни в двадцатом столетии» (A History of Life-Extensionism in the Twentieth Century). В самом начале своего обширного труда, опубликованного в 2014 г., автор обозначил его четыре основные части¹⁰⁵:

«Данный труд исследует историю идей продления жизни на протяжении XX в. Термин “экстенсионизм”¹⁰⁶ подразумевает систему мировоззрения, согласно которой радикальное (то есть гораздо большее, чем сейчас) увеличение долголетия представляется желательным по этическим соображениям и достижимым с помощью сознательных научных усилий. В хронологическом порядке я продемонстрирую основные направления экстенсионистской мысли XX в., причем основное внимание уделю центральным и основополагающим для каждого направления и периода работам таких авторов, как Илья Мечников, Бернард Шоу, Алексис Каррель, Александр Богомолец и др.

Вышеупомянутые труды представлены в социальном и интеллектуальном контексте как части более широкого современного общественно-идеологического дискурса, связанного с масштабными политическими волнениями и социально-экономическими структурами. Таким образом, описаны национальные особенности следующих стран: Франция (часть I), Германия, Австрия, Румыния и Швейцария (часть II), Россия (часть III), США и Великобритания (часть IV).

Эта работа преследует три цели. Первая – выявить и изучить некоторые общие методы биомедицины, разработка или применение которых на протяжении века считались самыми обнадеживающими и перспективными для продления жизни. Однако, как утверждается в данном труде, стремление значительно увеличить срок жизни не только надежда, но зачастую значительная, хотя и редко признаваемая, мотивация к исследованиям и открытиям в данной области. Будет продемонстрировано, что новые направления в биомедицинской науке часто берут начало в масштабных исканиях радикального продления жизни, и указано на динамическую дихотомию между редукционистскими и холистическими методами.

Вторая цель состоит в том, чтобы исследовать идейную и общественно-экономическую подоплеку мышления сторонников радикального продления жизни, определить, каким образом идеология и материальные условия мотивировали экстенсионистов и влияли на их научно-исследовательскую работу. С этой целью в работе рассматриваются биографии и ключевые труды нескольких выдающихся сторонников долголетия. Чтобы выяснить, какие условия поощряли или препятствовали развитию экстенсионизма, будут изучены их идейные предпосылки (отношение к религии и прогрессу, пессимизм или оптимизм в отношении совершенствования человека, а также этические требования), равно как и социально-экономические обстоятельства (способность проводить и распространять исследования при том или ином общественном устройстве).

Третья, более общая, цель – создание обширного списка работ по продлению жизни с целью выявить на фоне разнообразия методик и идеологий единые направления и цели экстенсионизма – оценку жизни и постоянство. Данный труд поможет понять пределы ожиданий от биомедицины, вряд ли в должной мере освещенные в прошлом».

Теории XXI века о старении

Несмотря на великие достижения XX в., единой общепринятой теории старения пока нет. На самом деле существует несколько конкурирующих концепций, и классифицировать их можно по-разному.

Например, в ходе одного из курсов Калифорнийского университета в Беркли по этой теме рассматривались четыре основные группы теорий, по три и более в каждой. Это теории молекулярные (ограничения кодона, катастрофы ошибок, соматических мутаций, дедифференцировки и генной регуляции), клеточные (изнашивания, свободнорадикальная, старения клеток в результате утраты теломер или стресса, а также теория апоптоза), организменные (скорости жизни, нейроэндокринная и иммунологическая) и эволюционные (одноразовой сомы, антагонистической плейотропии и накопления мутаций)¹⁰⁷.

Вышеупомянутый Жао Педро де Магалхас делит концепции на теории о повреждениях либо о запрограммированном старении, что тоже представляет собой стандартный способ классификации¹⁰⁸. Одни биологи проводят границу между генетическими и негенетическими теориями, другие говорят об эволюционных и физиологических концепциях (последние, в свою очередь, делятся на запрограммированные и стохастические, то есть случайные). Однако дело в другом – в том, что все больше и больше специалистов осознают необходимость систематического изучения старения. Об этом свидетельствует и приведенное ниже «Открытое письмо ученых по исследованию старения» (Scientists’ Open Letter on Aging Research), подписанное в 2005 г. несколькими уважаемыми исследователями со всего мира¹⁰⁹:

«У некоторых животных моделей (нематод, дрозофил, карликовых мышей Эймса и пр.) удалось замедлить старение и увеличить продолжительность здоровой жизни. Таким образом, если предположить существование общих основополагающих механизмов, можно сказать, что старение человека тоже поддается сдерживанию.

Расширение знаний позволит лучше справляться с разрушительными патологиями, связанными со старением: онкологическими и сердечно-сосудистыми заболеваниями, диабетом II типа и болезнью Альцгеймера. Для борьбы с ними пригодились бы методики лечения, направленные на базисные механизмы старения.

Таким образом, это письмо – призыв к увеличению финансирования и количества исследований основных механизмов старения и методов его отсрочки. Подобные изыскания могут принести куда большую выгоду, чем такие же усилия по борьбе с возрастными заболеваниями. По мере того, как механизмы наступления старости будут становиться все понятнее, станет возможной разработка все более эффективных мер воздействия, которые помогут продлить здоровую и продуктивную жизнь огромного количества людей».

Дискуссия по проблемам старения набирает силу и приобретает глобальный характер – от Китая через Россию и до США. Например, в 2015 г. в научном журнале Acta Naturae российские ученые опубликовали статью «Теории старения: неустаревающая тема»¹¹⁰ (Theories of Aging: An Ever-Evolving Field), где написали¹¹¹:

«Интерес к теме старения не ослабевает на протяжении многих веков. Хотя современная медицина добилась значительного увеличения средней продолжительности жизни человека, старение остается во многом загадочным и, к сожалению, неизбежным процессом. Мы постарались кратко рассмотреть существующие теории и подходы к его изучению».

В другой части света Куньлинь Цзинь, американский ученый китайского происхождения, доктор из Центра медицинских наук при Университете Северного Техаса, в 2010 г. в научном журнале Aging and Disease¹¹² разместил статью «Современные биологические теории старения» (Modern Biological Theories of Aging), в которой утверждал¹¹³:

«Несмотря на недавние успехи молекулярной биологии и генетики, тайны управления сроком человеческой жизни все еще предстоит раскрыть. Для объяснения процесса старения было предложено множество гипотез, опирающихся либо на эволюционную запрограммированность, либо на ошибки в развитии, но оба объяснения пока что не представляются полностью удовлетворительными. Теории, как существующие, так и новые, могут взаимодействовать между собой сложным образом, и их понимание и исследование поспособствует более благоприятному старению».

Столкнувшись с таким потоком старых и новых концепций, Обри ди Грей с конца XX в. стал тщательно и планомерно собирать всю существующую информацию и сводить ее во всеобъемлющую систему по проблемам старения. Опыт изучения информатики и вычислительной техники в Кембридже позволил ему взглянуть на проблему скорее с инженерно-технической, чем с биолого-медицинской точки зрения. Его подход к продлению жизни был назван SENS, или стратегии достижения пренебрежимого старения инженерными методами (англ. – Strategies for Engineered Negligible Senescence). В 2002 г. ди Грей представил свои идеи в статье, подготовленной вместе с известными врачами и биологами, такими как Брюс Эймс, Джулия Андерсен, Анджей Бартке, Джудит Камписи, Кристофер Хьюард, Роджер Маккартер и Грегори Сток¹¹⁴.

Смысл концепции SENS – в возможности разработать медицинские методики, чтобы обратить вспять человеческое старение и сохранить биологическую молодость на многие годы. С этой целью ди Грей тщательно изучил имеющиеся научные работы и пришел к выводу, что существует семь основных типов повреждений, связанных с процессом старения. Также он обнаружил, что все они известны, по крайней мере, с 1982 г., то есть уже несколько десятилетий.

С тех пор биология безмерно продвинулась, но, по словам ди Грея, новых типов повреждений ученые не обнаружили. Это свидетельствует о том, что нам уже известны ключевые проблемы, которые в совокупности становятся причинами слабости и уязвимости к болезням, по нашему представлению, связанными со старостью. Новый комплексный подход состоит в том, чтобы бороться с повреждениями посредством биоинженерии, попутно воздействуя геронтологическими методами на метаболические, а гериатрическими – на патологические процессы. На рис. 2.1 показана стратегия, известная как SENS.

Рис. 2.1. SENS: стратегии биотехнологических исследований для омоложения

Каковы же эти семь смертельных причин старения? Все они происходят на микроскопическом уровне, внутри и снаружи клеток. Небольшие повреждения не причиняют вреда, но с годами они накапливаются все быстрее и быстрее, и поэтому люди слабеют и умирают. В своей книге «Отменить старение: Прорывы в науке омоложения, способные обратить человеческое старение при нашей жизни» (Ending Aging: The Rejuvenation Breakthroughs That Could Reverse Human Aging in Our Lifetime), ди Грей так описал эти семь причин¹¹⁵:

1. Внутриклеточные отходы.

2. Межклеточные отходы.

3. Мутации в ядре.

4. Мутации в митохондриях.

5. Потеря стволовых клеток.

6. Рост количества стареющих клеток.

7. Рост межклеточных белковых сшивок.

Когда ди Грей опубликовал свои идеи, многие назвали его шарлатаном и даже сумасшедшим. Были «эксперты», что, нападая на ди Грея, называли его концепцию научно необоснованной. Дискуссия дошла до престижного журнала MIT Technology Review¹¹⁶, и в 2005 г. ее редактор, поставив стратегии метода SENS под сомнение, пообещал 20 000 долларов первому, кто докажет, что те «настолько ошибочны, что недостойны научных дебатов». Чтобы оценивать критику, которая, несмотря на публичность и деньги, в результате представляла собой скорее личные нападки, чем последовательные аргументы, было создано жюри из пяти авторитетных ученых и врачей (Родни Брукс, Анита Гоэль, Викрам Кумар, Нэйтан Мирволд и Крейг Вентер). После нескольких месяцев и многочисленных попыток премию отозвали, поскольку никто так и не смог доказать ложность идей ди Грея. Однако это не помешало некоторым «экспертам», исходя из их собственных убеждений, продолжить атаковать концепцию SENS¹¹⁷.

С 2005 г. мир сильно изменился. В последние годы наука достигла больших успехов, которые скорее подкрепляют изначальные идеи Обри ди Грея. В работе, в 2017 г. опубликованной в научном журнале Smithsonian¹¹⁸, упоминалась одна из статей против ди Грея, которая прошла в MIT Technology Review под названием «Псевдонаука продления жизни и план SENS» (Life Extension Pseudoscience and the SENS Plan)¹¹⁹:

«Девять соавторов, все маститые геронтологи, решительно выступили против позиции ди Грея. “Он блестящий ученый, но у него нет опыта в исследованиях старения, – высказывается подписавшая статью Хайди Тиссенбаум, профессор молекулярной, клеточной и онкологической биологии Медицинской школы Массачусетского университета. – Мы были встревожены, так как он утверждал, что знает, как предотвратить старение, основываясь на идеях, а не на строгих научных экспериментальных результатах”.

Прошло больше 10 лет, и Тиссенбаум стала относиться к SENS гораздо лучше. “Честь и хвала Обри, – дипломатично заявляет она. – Чем больше людей заговорят об изучении старения, тем лучше. Я отдаю ему должное за то, что он привлек к этой области внимание и деньги. Когда мы писали ту статью, кроме его самого и его идей не было никакой научной работы и вообще ничего. Но сейчас, как и любая другая лаборатория, они проводят множество фундаментальных исследований”».

Хотя некоторые продолжают называть ди Грея сумасшедшим шарлатаном, его ранние заявления подтверждаются все большим и большим количеством положительных результатов. В 2003 г. ди Грей стал одним из основателей Фонда Мафусаила, который учредил в поддержку научной работы над радикальным замедлением старения и даже его обращением вспять премию «Мышь Мафусаила», или MPrize. Своим названием она обязана библейскому патриарху Мафусаилу, согласно предположениям, прожившему почти тысячу лет. Эта награда, как и другие способы стимуляции, позволили значительно продлить жизнь грызунам. Например, жизнь животных, которые в естественной среде обитания существуют всего год, а в лаборатории два-три, после разнообразных воздействий продлилась почти до пяти лет.

При помощи разных видов терапии ученым удалось увеличить срок жизни мышей на 40, 50 и даже более процентов. Хочется надеяться, что премия продолжит свое существование, и вскоре мы сможем поговорить об особях с двойным или тройным сроком жизни.

Также в 2009 г. ди Грей стал соучредителем Фонда исследований SENS (англ. – SENS Research Foundation), цель которого – «переосмыслить мировые способы изучения и лечения возрастных проблем со здоровьем». Новый метод SENS способствует «местному восстановлению живых клеток и внеклеточного материала», что разительно отличает его от традиционных гериатрических приемов к конкретным заболеваниям и патологиям, а также биогеронтологического подхода к вмешательству в процессы метаболизма.

Чтобы ускорить различные научные программы в области регенеративной медицины, фонд SENS финансирует исследования и способствует обучению и распространению информации. Согласно SENS, на каждое из семи основных видов повреждений можно воздействовать с помощью одной из конкретных стратегий лечения, известных как RepleniSENS, OncoSENS, MitoSENS, ApoptoSENS, GlycoSENS, AmyloSENS и LysoSENS. Некоторые из этих методов были внедрены, некоторые использовались для стимулирования стартапов, разрабатывающих противовозрастные и омолаживающие терапевтические методики¹²⁰.

В своей статье «Отмена старения при помощи молекулярного и клеточного восстановления» (Undoing Aging with Molecular and Cellular Damage Repair), которая вошла в книгу «Следующий шаг: Жизнь по экспоненте» (The Next Step: Exponential Life), изданную в 2017 г. проектом BBVA OpenMind, ди Грей пояснил¹²¹:

«SENS – это радикальный отход от прежней тематики биомедицинской геронтологии, вместо простого торможения он предполагает подлинное обращение старения вспять. В настоящее время метод признан жизнеспособным вариантом возможного управления возрастными изменениями. Это произошло благодаря вдумчивому обмену знаниями между биогеронтологией и регенеративной медициной. И я убежден, что, по мере развития основных технологий последней, доверие к SENS будет расти».

Во время первого Международного саммита по долголетию и криоконсервации, организованного в Мадриде Высшим советом по научным исследованиям (CSIC), ди Грей дал интервью, в котором провел обзор грандиозных изменений, происшедших за последнее десятилетие, и подытожил достижения стратегии SENS по состоянию на 2017 г.¹²²:

«Есть много поводов для оптимизма. Идеи, выдвинутые SENS, в прошлом обширно критиковались, а теперь активно изучаются, поскольку становится все более очевидным, что процессы старения поддаются вмешательству. Данные в поддержку восстановительного подхода к проблемам старости продолжают накапливаться, и то, что высмеивалось всего лишь десять с небольшим лет назад, сейчас становится общепринятым подходом к лечению возрастных заболеваний.

Однако, чтобы перейти к клиническим испытаниям на людях, нам все еще требуется больше знаний о некоторых возрастных повреждениях. Именно поэтому поддержка фундаментальных исследований основных механизмов старения должна оставаться общественным приоритетом номер один».