Читать книгу: «Последний рассвет Тарайи», страница 4

Глава 4

Яркий луч солнца, пробивающийся сквозь отверстие пещеры, неторопливо скользил по каменному своду, отражая частицы пыли, витающие в воздухе.

Зор открыл глаза. Он сидел у одного из столпов, прислонившись к нему спиной. Попытки поспать едва увенчались успехом лишь к самому рассвету, но немного все же удалось. Подскочив тут же с места, он в который раз стал осматривать сапфировые врата. После исчезновения Тары, каких только попыток не предпринимал, но вновь оживить этот тайный путь не удавалось никак. Зор множество раз проделывал те же движения и касания, как и в первый, но никакой реакции не следовало. В какой-то момент он даже засомневался, что всё происходило на самом деле, а не во сне, но едва уловимый аромат горных первоцветов, все еще витающий в воздухе, говорил об обратном.

Зор понимал, что есть какой-то нюанс, какая-то маленькая, но важная деталь, которую он постоянно упускает, но уловить эту ошибку, понять, пока не удавалось. Справедливо рассудив, что дальнейшие попытки только запутают больше, он поспешил выбраться наружу.

Солнце взошло уже высоко, рассеивая утреннюю прохладу, хотя Зор и не замечал этого, несмотря на легкую одежду. Он вообще не ощущал холода, чему способствовало умение замедлять и ускорять жизненные процессы в собственном организме, подстраиваясь под окружающие условия. Подобные и многие другие способности были с рождения присущи каждому гарийцу, и Зор знал, что они есть и в каждом человеке, но теряя искру, люди теряли данное природой.

Не тратя времени, он бросился бежать по уже знакомой тропе, откуда вчера пришел. Зор спешил. Он обязательно должен был встретиться с Яром, до того, как они покинут гряду, отправившись на юг к истоку Вишьи. Сирхов Зор уже не опасался. Он был уверен, что если вернулись воины Яра, то близлежащие окрестности наверняка были прочесаны. Но не эта причина была главной. Он поймал себя вдруг на мысли, что испытывает странное состояние легкости, будто полета, которым хотелось поделиться даже с кровожадными сирхами.

Перед взором стоял образ Тарайи. Зор четко помнил ее глаза и боялся упустить даже на мгновение. Этот взгляд источал необычайный поток энергии, который пронизывал сознание невероятными ощущениями, до того неизведанными.

Перемахнув через очередной быстрый ручей, коих в этих краях было великое множество, он подбежал к отвесному невысокому скальному обрыву, прыгнул, ухватившись за выступ, взобравшись на него. Снова прыжок, еще уступ, еще один и вот долгожданная равнина, бежать можно быстро, чего очень желал сейчас Зор, стараясь скорее успеть.

Оглянувшись назад, в сторону остроконечной сопки, он боковым зрением заметил движение, словно маленькая точка у пригорка неподалеку зависла в воздухе и со стремительной скоростью метнулась в его сторону, следом еще одна, затем третья. Мгновение, другое, Зор одернул голову, отшатнулся назад, пригнулся. Со свистом одна за другой мимо пролетели три стрелы. Молча, не производя ни звука, из-за зеленеющего холма выскочили трое.

Зор рванулся в сторону перелеска неподалеку. Один из преследователей не останавливаясь, вложил стрелу, мощным рывком дернул тетиву. Зор услышал очередной свист раньше, чем тонкий острый прут смог достичь его, но все же не успел полностью увернуться. Остро заточенный наконечник легким касанием резанул у виска, вспоров кожу. Зор замешкался, остановился. Растерянность и непонимание происходящего вновь стращали разум. С каким-то гортанным выкриком, из рощи, к которой он как раз и направлялся, выскочили еще двое. Зор глубоко вдохнул, на миг задержав дыхание, медленно выдохнув. С обеих сторон засверкала сталь обнаженных клинков. Первый настигший рубанул наотмашь. Юный гариец отошел чуть в сторону от удара, одной рукой схватил сирха за шею, уперев ладонь в подбородок, резким движением швырнув того об землю. Для сирха это казалось настолько быстрым, что он даже понять ничего не успел, лишь почувствовал сильнейшую боль от удара. Выхватив у него меч, Зор в последний миг отбил удар следующего. Подскочил еще один. Зор метнулся к нему навстречу и чуть присев, когда тот замахивался, мощным ударом клинка вышиб меч из рук, что тот отлетел на приличное расстояние.

Дальнейшие события развивались настолько стремительно, что даже сам Зор не мог точно припомнить их в подробностях…

Сирхи корчились от боли, постанывая, ползая по траве. По примеру Яра, Зор снял с них все ремни и связал по очереди. Он очень волновался, и узлы его вышли слабые и неуклюжие, он вообще их вязал впервые, что же делать дальше и вовсе не понимал. Обойдя в который раз их по кругу, поднял каждого, усадив друг к другу спинами, рассудив, что так будет удобнее, а сам присел напротив.

– Ты хороший боец, Урус, – после долгого молчания, наконец, произнес один из них, сплюнув кровью, – кто учителя твои, что воином справным воспитали?

– Я Зор, не Урус!

– Все одно. Коль воин, зваться можешь кем угодно. Так кто учителя твои, поклон им о земь! – горделиво вскинул голову сирх, – Отпусти, Урус, а? Развяжи путы, и я золота дам сколь скажешь! Не в честь мне воину, как ягненку связанному быть, – сыпал бородатый сирх без умолку, – Сними путы, дай умереть воином, не позорь стан мой! Не хочешь золота, дам камень лунный, смелый Урус, клянусь Гарудой Большекрылым, что камень отдам, который сам Гаруда предкам моим завещал! Либо отпусти, либо кровь пусти, но в неволю не пойду! – Бородач нервно крутил головой по сторонам, дергал руками за спиной, пытаясь освободиться. Его собратья так же нервно ерзали на месте. Зор видел, как они пытались вслепую развязать друг другу руки, но из-за неслаженности действий это у них получалось плохо, хотя и стянуто все было совсем слабо.

Зор сидел напротив бородача, внимательно разглядывая его. Тот исподлобья сверкал недобрым взглядом черных глаз.

– Не неволь, дай с честью смерть принять! – сорвался он на крик.

– Каков путь твой, сирх? – негромко вопросил Зор, пристально глядя в глаза бородача. Он смотрел на него и пытался понять мысли, намерения, цели, которые гнали этот бесстрашный народ с завидным упорством и настырностью все к новым и новым завоеваниям, оставляя за собой кровавый след. Сколько Зор знал о сирхах, всегда они воевали. Вся жизнь, всей сутью их существования являлась – война.

– Я Качудай! – гордо ответил он после небольшой паузы, – Мой путь – сталь добрая в новых землях окропленная водой жизни во славу предков и Гаруды, границ не ведающего!

– Пустой твой путь, Качудай. Погибель несёте и за погибелью гонитесь, – отрешенно произнес Зор, поднялся, подхватил валявшийся рядом меч, одним движением разрезал ремни, стягивающие руки разговорчивого бородача, бросил короткий взгляд на того, швырнул меч на землю и быстрым шагом направился в сторону багровеющего заката.

– Возьми золото, урус Зор! – кричал вслед сирх, судорожно развязывая ремни на ногах.

– Оставь его своему богу, – негромко ответил Зор, перейдя на бег, но его слова, утонувшие в шуме ветра, уже никто не слышал.

– Тогда лунный камень прими, смелый Урус, жизнь плату любит…

***

Ветреная погода доносила запах дыма. Зор бежал сквозь просторную долину, разделяемую небольшой рекой и укрытою с обеих сторон зеленеющими холмами. Он бежал уже довольно долго и настолько быстро, насколько позволяли силы.

Долина упиралась в невысокий обрыв, переходивший в очередную равнину, на котором виднелись мелькания огней костров. Внизу паслось много лошадей, это был лагерь Яра. Впереди замаячили люди, среагировав на шум из долины. Они вглядывались в вечерние сумерки, пытаясь разглядеть спешащего гостя.

Зор взобрался на холм, чуть отдышался. Второй день голода и суматошных событий давали о себе знать легкой усталостью. Он глубоко несколько раз вдохнул вечерней прохлады, переведя дыхание, глядя в сумеречный небосвод.

– Ты зачем здесь?! – С присущим недовольством пробурчал матерый боец, разглядывая рану у виска, – Почему в Гарию не ушел? Иль путь мой повторить пытаешься иль чего хуже – путь своего отца?!

– Твой путь достоин, Яр! – возразил тут же Зор, – И путь моего отца был достоин не меньше! Он нашел в себе смелость и силы заплатить за всё сполна, и плату ту добровольно отдавал ради возрождения, ради света угасшего. Он не дрогнул, выдержав всё с честью до конца, завершив честно! И путь его был, может более важнее наших, и ты это знаешь лучше моего, Яр! Ты меня укрыть пытаешься чего ради? Безвольным телом, духом спящим жизнь прожить?

– Ты искру сохранить должен!

– Что толку от искры этой, если у других она угасла, Яр? Что за радость мне в равнодушии пустом, когда вы режете друг друга?! – Зор вновь почувствовал неприятное чувство гнева. Оно снова стремилось маленькими пульсирующими толчками пробить тропинку к разуму. Зор его попытался ухватить, чтобы прочувствовать суть, природу, эпицентр и его цели. Да, цели гнева были важны, Зор это осознавал, но чувство быстро угасло, слегка подразнив, не дав вцепиться, раскрыть своё естество.

– Ты в этих предгорьях что делаешь, Яр? Чью искру стережешь? Чужую, оставшуюся, не угасшую! А ты попробуй новую зажечь и тогда эти стеречь не придется. Ты мою сбережешь, угаснет другая, затем еще и еще, угаснут все. Я сирхов повстречал дважды там, – махнул Зор рукой за спину, – Не сдержать их! Сдержишь этих, придут другие. Истребишь всех, на их место встанут новые. Гарийцы многие уж порываются встать с оружием в руках, потому как не видно просвета, только мгла впереди и ответа никто не знает нужного, а я отыскать его хочу! – Зор присел у костра, уставившись в пламя, – Прости, Яр! Не гони меня с гряды, я путь нашел и ответ отыщу, обещаю!

– Где с сирхами повстречался? – Присел Яр напротив.

– Недалеко от вершины, у которой ты путь пращуров указывал.

– Подождём. Там братья наши нескольких уже отловили, видать не всех еще. След от встречи с ними? – кивнул он на покрывшуюся бордовой коркой рану у виска. Достал холщевый мешочек, высыпал на ладонь щепотку какой-то перетертой травы и протянул, – Вотри, уйдёт скорее.

– Они обмануты. Я видел их глаза, там пусто, там жизни нет, Яр. С кем мы воюем? С пустотой! А пустоту как одолеть?

– Верно толкуешь, Зор. Пустоту можно одолеть, только заполнив её светом. Отец твой всегда искал ответы, и ты ищешь, но он простые искал, чтобы самому перестать быть пустотой, ты же сложные ищешь, хочешь других вывести на свет, только погубит тебя это. Тропинка узка и сложна, а толпу по слабой тропинке не вывести, то путь великий должен быть, который удержит всех и в миг отчаяния обогреет светом своим. Твердь непоколебимая в пути том необходима, пуще камня того, – махнул рукой Яр в сторону скального утёса, нависающего неподалёку черной тучей над округой. – Даже пуще мысли, законы вершащей!

Зор задумался, уставившись в пламя костра. Его сейчас обуревала масса чувств. Те чувства были противоречивы, необычны, среди которых больше всего довлела странная тоска по чему-то далекому, но очень родному, будто давно забытому, но пытающемуся пробиться сквозь запечатанные врата памяти истинной, изначальной.

– Ты сын великого воина, Зор! Воина, бросившего вызов собственной пустоте, вступившего в изнурительную битву, порой кажущуюся бессмысленной и обреченной, но победившего в итоге вопреки всему. Он нашел свет свой, только жизнь за это пришлось положить. С этим светом он лишь уйти смог, но не жить. Твои мысли несоизмеримо тяжелее, готов ли ты к итогу худшему?

– Я отыщу тот путь, Яр! Отыщу, чего бы мне это не стоило. Ну а коль не найду, новый выстрою! Я постараюсь очень, а итог меня не пугает. С отцом в те годы я был почти до последнего мига, и я понимал его суть, видел его искру, возрождающуюся из пепла тысячелетий. Я смотрел в его усталые глаза и видел, чувствовал ту боль, которую он нес в себе, не в состоянии избавиться. Он боялся дрогнуть, чтобы не дрогнул я. Но я всё это зрел, знал, только виду не подавал и старался делать так, как он хотел, это его ноша была. Он умирал уставшим, но полностью свободным. И я знал, что он исполнил свой путь до конца, покинув этот мир уже ни о чем не сожалея. Но стоило ему дрогнуть, оступиться, проявив слабость, как думаешь, Яр, доволен ли он был бы сейчас своей жизнью? Мы оба знаем ответ.

– Я бы хотел тебе помочь, Зор, и все воины Гарии свободной, но не знаю как? – развел руками Яр.

– Не убивай без нужды, Яр, о большем не прошу!

Воин молча кивнул.

Зор поднялся, подошел к склону. Солнце уже давно скрылось за горизонтом, лишь лунный свет слабо освещал долину, раскинувшуюся внизу. Он смотрел вдаль, пытаясь у мрачного горизонта отыскать заветную вершину среди множества схожих. Она была едва различима, но отличалась от остальных острой верхушкой и ровными одинаковыми склонами с обеих сторон, будто кто-то намеренно сточил все неровности.

Яр подошел следом, сложив руки на груди, по примеру Зора уставился в сумеречный горизонт.

– Сирхов, что прошедшим утром вязали, я отпустил. Воинов десяток снарядил увести их за хребет. Остальных, что отловим, тоже погоним, но других, кто придёт, не пощадим более, иначе не выживет Гария. Ты должен понять это, Зор! Вожак всё тебя поминал, клялся всё на чём-то, Гаруду поминал. А я не сразу понял, что ты это с дождем утворил, – усмехнулся Яр, – И меня чуть не зашибло. Не многие гарийцы на такое способны, искра тускнеет, природу теряем, а ты осилил.

– Больше не осилю, я это понял вскоре после. А Гарудой, бога своего видимо кличут. Те, с которыми повстречался, им же клялись без стеснений. Сталь кровью пачкают и клятвы несут тут же. Знаешь, я бы не хотел быть их богом, в крови захлебнулся бы наверняка.

– Мы за гряду уйдем вскоре, в сторону Вишьи, здесь немногие останутся. Сирхи оттуда все идут, на подходе брать будем.

– Я путь нашел, о котором ты говорил, Яр. Я оживил его, но ненадолго и он угас. Сколько больше ни пытался, не вышло.

– Странно… – задумчиво произнёс Яр, – Я знал, что там вход находится по сказам родичей, но не видел никогда.

– В горе свод есть, в своде врата пути. Я их открыл, сам того не ведая.

– У знающих выведать в Гарии надобно. Путь просто так не открывали, на то причина должна была быть весомая. Да и пользовались этими дорожками только с разрешения совета особого. Но уж сколько веков минуло с тех пор, когда еще сестрицы у нее две были, – Яр указал рукой в сторону луны, – Не думаю, что кто-то будет знать больше моего, но ты все же разузнай.

– Возвращайся, Яр, живым! – похлопал Зор его по плечу и шагнул вниз по склону.

Яр провожал его молчаливым взглядом, а в голове вертелся всего лишь один вопрос – встретятся ли они когда-либо ещё или уже нет? Матерый боец понимал всю тяжесть того бремени, которое решил взвалить на себя Зор. Он одобрял его порыв где-то в глубине души, но понять до конца не мог. Видимо это было то же самое, когда и он, будучи молодым, пришел в стан Амура, чтобы взять в руки оружие, встать на защиту края родного, убить искру собственную, ради сохранения ее у других. Да, это было именно так, но было просто и ясно. Замысел же Зора наоборот – сложен и непонятен, оттого пугал.

Глава 5

Зор сидел под сводом напротив сапфировых столпов, глядя на редкие едва заметные клубы тумана. Утром, добравшись до пещеры, он предпринял еще несколько попыток оживить врата, но снова и снова ничего путного не выходило. Он в который раз в памяти прокручивал тот вечер, пытаясь до малейшего своего движения воспроизвести все те действия, и казалось, повторял всё в точности, но каждый раз терпел неудачу. Луч солнечного света медленно скользил по стенам свода, постепенно выравниваясь, всё ближе двигаясь к центру. Он отражался вверху от идеально полированного камня цвета стали.

– Точно! – Воскликнул Зор. Он вдруг понял, что чем ближе солнце клонилось к горизонту, тем ближе к столпам двигался луч. Полированная плита железняка была установлена у отверстия свода кем-то специально и именно для направления света. Вот она, та незначительная деталь, которая постоянно ускользала из виду, а оказалось всё довольно просто – свет.

Он подошел к столпам, поднял взгляд на покоившийся наверху шар. Луч коснулся сферы, туман стал обволакивать сапфир. Вскоре свет полностью накрыл его. Зор потянулся, коснулся шара, затем столпов. Туман немного обжигал, пощипывая кончики пальцев. Повторив всё в точности, он отошел немного, пристально уставившись в густеющий туман, быстро обволакивающий постамент с вратами.

Прошло мгновение, другое. Время, казалось, тянулось неумолимо долго. Зор напряженно всматривался в проход. С каждым мигом его сердце замирало, делало несколько хаотичных ударов, снова замирало. Он ждал, и ожидание было невыносимым, мучительно долгим. Это чувство терзало, пульсируя в груди частым сердцебиением, каждый раз отдавая в голову, обдавая волнами жара, что казалось, волосы на голове шевелятся. Зор уже не боялся этого чувства, оно было хоть и странным, до конца непонятным, но чистым, и это он понимал явно.

Вдох-выдох, еще раз, глубже… Попытки обуздать противоречивые ощущения особых плодов не приносили, а из врат никто так и не появлялся. Каждый новый миг ожидания усиливал волнительный трепет.

Не в силах больше терпеть мучительное волнение, он шагнул на постамент, протянув руку вперед. Туман тут же окутал руку, плотно обвивая, продвигаясь к предплечью. Зор ощущал множество мелких покалываний, но его это беспокоило меньше всего. Он сделал шаг еще ближе, оказавшись вплотную к белесой дымке. Послышался отдаленный звук, похожий на голос. Сердце тут же отозвалось короткой, но сильной дробью, что пришлось крепко зажмуриться, чтобы пережить момент. Вдох-выдох, вдох-выдох. Лицо вдруг обдало теплотой, повеяв знакомым приятным ароматом весенних первоцветов, Зор открыл глаза.

Казалось мир замер, замерло всё: движения, мысли, сердце в напряжении на пике сделать удар тоже замерло. Тарайя стояла напротив, очень близко, чуть приподняв голову, пристально глядя в глаза, дыханием касаясь его лица. На ее губах играла едва заметная улыбка. Зор пытался удержать эту невесомость сознания, но время против его воли вновь сорвалось с места и мощным ударом непокорного сердца, ознаменовало продолжение своего бесконечного течения, что даже слегка помутнело в глазах.

Тарайя улыбнулась шире, взяла за руку Зора, продолжая смотреть в его глаза. Ощущение какой-то странной защищенности вдруг разлилось по сознанию огромной успокаивающей волной. Ритм сердца стал настолько размеренным, что казалось, оно вовсе и не бьется, будто это и не нужно. Разум наполнялся невероятным умиротворением. Мысли исчезли, мгновение замерло, но уже в спокойствии, а не перед бурей. В глубине души Зор это прекрасно понимал, как и то, что всё это исходит от Тары. Он был восхищен той мощью. Мощь казалась первородной, настоящей и простой. Ее величественность и абсолютная чистота ощущалась явно и всенепременно без малейшей тени сомнения.

Тара вдруг засмеялась, отпустила руку Зора и прошмыгнула мимо, тут же принявшись разглядывать стены пещеры, или делая лишь вид, не спеша прохаживаясь вдоль них. Зор следил за ней неотрывно, пытаясь запечатлеть каждое движение, жест, блеск больших красивых глаз. Он понимал где-то в глубине души, что это важно, важен каждый миг в памяти, но не понимал для чего.

В этот раз на ней было легкое светлое платье ниже колен с едва заметными отблесками изумруда. Туго стянутая пышная коса светлых волос, чуть светилась каким-то бархатистым отливом белого жемчуга. Зор следил за всем этим великолепием, грацией, чистотой, исходившей от девушки, запоминая навсегда. Эти мгновения он старался загнать как можно дальше, в самые потаенные закоулки памяти, чтобы ненароком не растерять, не забыть, и он знал, что не забудет никогда.

– Покажешь мне землю свою, сын Амура? – Подошла она к нему ближе, заговорщицки заглядывая в глаза.

– Конечно, да! – воодушевился и одновременно растерялся Зор. Он сначала ринулся к выходу из пещеры, затем вернулся к Таре, продолжавшей стоять на месте, и протянул руку. Девушка улыбнулась, вложив свою ладонь в его, в который раз заставив вздрогнуть сердце юного гарийца.

Быстро добравшись до зияющего просвета выхода, Зор приложил палец к губам, жестом указав девушке обождать. Осмотревшись, он выпрыгнул наружу, прошелся вдоль скальной стены, внимательно вслушиваясь в окружающее пространство.

– Пойдём! – шепотом позвал он Тарайю, убедившись, что в округе всё тихо.

– Ты тревожишься? – вопросила девушка, оказавшись снаружи горы.

– Сирхи зачастили. Яр собрал их наверняка уже, но все же…

– Кто они?

– За хребтом к югу станы их. С тех пор, как путь в Гарию проложили из-за хребта, вот они и не оставляют попыток проникнуть сюда. Нажива – их цель, ничего более.

– Я поняла, у нас нечто подобное, только иначе чуть.

– Часть гарийцев оружие в руки взяли, чтобы их сдержать… Хотя нет, оружие они взяли до этого… – Зор умолк, сложил руки на груди, уставившись на едва виднеющуюся луну, на еще светлом небосводе.

– Пойдём! – Протянул он вдруг руку, схватив Тару за запястье и потянув за собой.

Зор старался не спешить, но Тара довольно шустро продвигалась по каменистой местности, без особого труда преодолевая различные препятствия. Перебравшись через неглубокий ручей, они обогнули уступ и по пологому склону забрались на просторную ровную площадку. Она была останцем когда-то большой скалы, но время и ветра разрушили ее, оставив лишь часть. Останец был узкий, но длинный, обрывавшийся у большой равнины, на которой Зор накануне встретил Сирхов. Перемахнув через небольшой провал, они оказались на мягком ковре весенних пышных трав, еще невысоких, но с каждым днём стремительно тянувшихся к солнцу.

– Туда, – махнула Тара рукой в сторону холма у края долины, – Я бы хотела встретить Ра-свет там, – она крепче ухватила Зора за руку и потащила за собой. Он мог идти конечно же быстрее, но делал вид, что запаздывает слегка, только бы она не отпускала его. Ощущения легкости, странного покоя разума при каждом ее касании были для него бесценны. Зор даже не совсем понимал – куда они идут, это было не важно, только бы идти вместе, только бы касаться…

С вершины холма открывался вид на долину, укрытую со всех сторон величественными кедрами и пышными остроконечными пихтами. Долину разрезала надвое река, петляя извилисто, отражаясь серебристыми отблесками в свете полной луны.

– Приветствую тебя, мой дорогой Урай! – воскликнула девушка, протянув руки к уже ночному небу, усыпанному звездами, – Твоя сестрица Мидея прекрасна! – Тарайя улыбалась, прикрыв глаза, медленно глубоко вдыхая полной грудью. Легкий ветер разносил по округе запах весеннего разнотравья, свежести и некой странной чистоты, витавшей в воздухе.

– А где же Гария твоя, Зор? – вопросила Тара, повернувшись к нему, и слегка коснулась уже затянувшейся раны у виска.

– Там, – указал Зор вдаль, тут же воодушевившись, – за теми холмами, в двух переходах дневных. Я покажу с радостью тебе дом наш, если захочешь, скажи только!

– Я и так его вижу, он красив!

– Ах, да… – улыбнулся Зор, – Я совсем позабыл…

Тара присела, скрестив ноги меж собой, Зор не медля последовал её примеру. Они молча смотрели вдаль, на красивую долину и каждый думал о своём. Сердце юного Зора вновь начинало выстукивать ритмично, постепенно усиливая содрогания. Он медленно тянул руку к девушке и чем ближе был к цели, тем сильнее кружилась голова. Тара улыбалась еле заметно, продолжая разглядывать долину, будто ничего не замечая, но она прекрасно чувствовала намерения своего спутника, стараясь не подавать виду. Едва коснувшись руки девушки, Зор сжал несильно её ладонь в своей, Тара ответила тем же. Цель была достигнута, он снова её касался, это всё чего он сейчас желал и ничего более – просто касаться…

Уже знакомым потоком по разуму разлилось спокойствие. Умиротворение ласкало нежно сознание, что мгновение замерло. Зор не знал и не понимал – что будет дальше, что будет поутру, через вечность, но он четко осознавал, что эту вечность дочь Дивьи и Перинея будет так же держать его крепко за руку и никогда несмотря ни на что не отпустит, где бы ни находилась. Это знание было незыблемым, оно не появилось вдруг, оно было всегда.

– Зачем ты истоки ищешь? – нарушила вдруг тишину Тарайя.

– Я хочу, чтобы люди искру себе вернули, чтобы сирхи не с войной, но с миром в мой дом пришли, а я с радостью их встретил. Хочу, чтобы отец мой не терял её, а мать не приносила в плату жизнь свою, чтобы он мог вновь вернуть ту искру себе.

– Путь к истокам сложен, он погубит нас, а я не желаю твоей гибели.

– Тот путь, по которому уже идём, погубит ещё быстрее и без возможности возрождения, – отозвался Зор.

Тарайя придвинулась ближе, обхватила его руку обеими своими и положила голову на плечо. Её фраза всколыхнула до того неведомые чувства. Она сказала – «нас». Зор всё понял, не нужно было тысячи слов, всё стало ясно и чётко. Её не волновала своя судьба, теперь она думала и о нём, не отождествляя себя отдельно. Она стала его частью, это поняли оба без малейшего сомнения.

Волнение новым потоком нахлынуло, что даже бросило в жар на миг. Зор ощущал себя сейчас целым изначальным существом. Пришло понимание, что сейчас он становится настоящим, обретая когда-то утерянное. Это было ново, непривычно, но в то же время было родным, до боли знакомым, оттого радостным и одновременно тревожным. Океан новых чувств обрушился на сознание: противоречивых, ошеломляющих, дарующих вдохновение и страх. Да, присутствовал страх потерять вновь обретенное. Он где-то на подсознательном уровне ощущал, что наконец-то обрел своё родное, но как теперь не совершить ошибку, ту оплошность, чтобы вдруг вновь не утратить часть своей сути.

– Чтобы ни произошло, я буду всегда рядом, Зор! – Приподняла голову и нежно, как-то самозабвенно взглянула на него. Её глаза отражали блеск луны, звезд, красочным океаном плескавшихся в ее взгляде. И хотя они виделись всего второй раз и даже толком не говорили ни о чем, но оба знали, что жизнь каждого – теперь их общая и навсегда.

– Давно ушли твои родители, Зор?

– Мать я помню только в начале своего пути здесь. Говорят, что это сирхи отняли её жизнь, а отец оставил гораздо позже, пятнадцатое лето пошло уж. Он к ней стремился – пути искал, как уйти, но боялся, что заблудится.

– Он нашел тот путь, я знаю наверняка, – прошептала Тара, прикрыла глаза, поджала под себя ноги, крепче прижавшись к нему.

– Ты говорила, что у вас тоже нечто похожее, как наши Сирхи?

– Боюсь, ты пока не поймешь.

– Я постараюсь, ты поведай. Я помочь хочу очень. Я знаю, что отыщу ответ и поделюсь им с твоим народом обязательно! Мы вернем искру всем! – Не унимался Зор, искренне веря в сказанное. Его вдохновение было сейчас настолько сильным, что мысли снова стали непослушными, суматошно путаясь, озаряя разум новыми, порой безумными идеями.

Они так сидели всю ночь, неторопливо болтая о разном, а когда, наконец, солнце стало едва появляться из-за горизонта, Тара замолчала и, прикрыв глаза, подставила лицо под теплые лучи. Она едва улыбалась, ее веки подрагивали, будто перед взором что-то происходило.

– Мне пора, – поднялась вдруг резко Тара со своего места.

– Куда?

– На Урай, – засмеялась она и, не медля направилась в сторону остроконечной сопки, видневшейся вдалеке.

Зор поспешил следом. Он сейчас был растерян и до того яркое вдохновение постепенно стало сменяться тоской и даже немного обидой. Обычной такой обидой – поганой, когда вдруг ты теряешь что-то очень тебе дорогое, что не желал бы оставлять, но реальность диктовала свои условия.

– Я бы хотел пойти с тобой, – поравнялся он с девушкой.

– Думаю, что – нет. Нужно открыть путь полностью, чтобы проход больше не замирал, иначе можно остаться в отражениях миров. Здесь ты открываешь, а вот на Урае открыть его в сторону Мидеи невозможно. Когда-то Раставан уничтожил один из ключей, открывающих путь к Мидее, чтобы сюда не смогли прийти дарбы-каращеи. С тех пор путь был утерян, но Мидея сохранилась, каращеи не смогли добраться до неё.

– Раставан – кто он? И каращеи эти и дарбы?

– Пращур мой далёкий, его нет уже давно на Урае, он за пределы миров шагнуть сумел. С тех пор Альтар уж много тысяч раз взошёл над Ураем. Дарбы – племя воителей из рода каращеев. Есть адивьи-каращеи и варры-каращеи. Адивьи – верховные правители, варры – высшие воители и собиратели земель, а дарбы – воины свирепые, они варрам служат, понимаешь? Дарбы тогда огромным войском прибыли к Ураю, успев посеять хаос на других землях. Земли были связаны путями быстрыми, что в миг шагнуть возможно было на любую, но лишь с чистыми помыслами. Путь извергнет за меру того, кто понесет в себе смрад в мыслях. Раставан великим воином был и, собрав славных урайцев, сумел защитить землю нашу, но пришлось уничтожить сферу, открывающую путь на Мидею, только врата остались. С тех пор никто не открывал их. Мне отец рассказывал про ту войну, она страшна была. Времена не лучшие настали, каращеи вновь примиряются ступить на Урай, но теперь они хитры и клятву впереди себя несут, что с миром идут, но я вижу помыслы их и они не светом покрыты, но тьмой, а цели их не ведомы. Каращеи не приходят просто так. Что-то важное в мироздании случилось, что спустя столь долгое время, они вновь явились из глубин вселенной. Да, несомненно, каращеи другие, тех больше нет, но суть у них та же осталась. Мне сложно тебе объяснить это. Если они доберутся хотя бы до одних врат, то попав сюда, смогут восстановить путь с той стороны, сотворив подобие сферы, которая находится здесь. Я поэтому незамеченной стараюсь быть, но подолгу с Урая отлучаться не могу, и рано или поздно обнаружат, что кто-то открывает путь. В первый раз я случайно заметила, что врата открылись, а во второй уже ждала, надеясь, что больше никто этого не обнаружит, я знала, что ты вновь попытаешься их открыть. Давным-давно, когда пути между землями были только выстроены, их оберегали, чтобы никто с дурными помыслами не мог ими воспользоваться. Пращуры наши – твои и мои, следили неустанно за этим, и был порядок, но с приходом каращеев всё сменилось. Путь на Мидею уничтожили, и с тех пор дорожка с твоей землёй исчезла на многие тысячи кругов Великого Ра – свет дающего Мидее. Не открывай этот путь больше, Зор, прошу тебя! Я сама сообщу, ты поймёшь, когда вновь можно будет. Пообещай, что не ступишь за пределы врат! Ты многое не понимаешь, как устроена система путей… – Тара остановилась, потянув за руку Зора, и пристально заглянула в глаза.

– Не всё могу понять тобою сказанное, – нахмурил он брови, задумавшись.

– Ваши сирхи покажутся добрыми старцами, степенно и мудро взирающими на закат, если дарбы-каращеи придут сюда. Пращуры твои, Зор, способны были совладать с ними, но те, кто сейчас живёт здесь – нет! Здесь другие дети Ра, утратившие не только искру, но с ней и прежний дух. Ты, конечно, преисполнен духом пращуров, но что сделаешь один на великом поле битвы? – Тарайя отпустила его руку и поспешила дальше, ловко перепрыгивая с камня на камень, быстро двигаясь и ступая на нужный клочок земли, камня, будто тысячи раз здесь ходила и знает каждую песчинку.