Читать книгу: «Тайны истинных Космина. Посланник света», страница 2
Глава 3 Дар эмпата
– Где моя жена? – В коридоре раздавалось рычание мужа. – Я сейчас по кирпичикам разнесу эту контору! «Ой, это может плохо закончиться», – зная, что бывает в редкие моменты, когда супруга смогли вывести из себя, поспешила к двери кабинета, зажав в руке серебряный браслет.
– А вот и наш эмпат вернулся, – послышался насмешливый голос Агюста, слух выхватил непонятное слово. На земле эмпатия имеет очень широкое значение, которое, к тому же варьируется в зависимости от языка. – Я же говорил, Рой, что ваша драгоценная супруга никуда не денется и вернется обратно, да еще с так вовремя раскрытым редким даром. Присаживайтесь, дорогая, – улыбаясь, указал на кресло, – Блестящая работа!
–Может, объясните толком, что все это значит? – С легким раздражением потребовала я, протягивая злополучное украшение, со звоном выкладывая на деревянную часть стола, после чего глава секретной службы осторожно находку переложил на кожаную обивку, а несчастное дерево, которому, на мой взгляд, было нипочем соприкосновение с мягким серебром, бережно протер сукном. – Почему эта дурацкая перчатка потянула меня куда-то лишь для того, чтобы достать… браслет? Я к ней даже не прикасалась. Кто такие эмпаты и почему вы называете их редкостью? Тоже какой-то удивительным образом раскрытый магический дар?
– О, эмпаты, особенно с врожденным даром, всегда такие импульсивные, – нисколько ни обидевшись терпеливо пояснил экспериментатор секретной службы, – технически это не магия, а очень редкий дар, позволяющий чувствовать ауру человека или места, благодаря которому и выходят на незримую связь с предметами, людьми или даже духами. Но способных заглянуть за границу материального мира не появлялось в нашем мире уже больше пары столетий. Чаще всего вам нужно непосредственное соприкосновение чтобы усилить чувство связи. Эмпаты в тайной службе или розыскной чаще всего помогают по ауре выйти на пропавшего человека или вещь, ведь вещи нередко сохраняют ауру их владельцев, отследить перемещение. Вы же, Аэллина (резануло слух неправильное произношение имени с растягиванием гласных) лишь оказались рядом и услышали, что нужно найти связь, а дар все сделал сам. Даже в моем ведомстве нет такого специалиста, а как вы, наверно, догадываетесь, сюда попадают только лучшие люди империи. Поэтому вы, уважаемая, являетесь обладательницей очень редкого дара. Да, нужны знания, как управлять им, но начальные результаты впечатляют. И, к слову, Вы так стремительно исчезли, что мы не успели закончить эксперимент. Следом он протянул мне сферу, которая до этого показала наличие магии мужа.
Странный шарик оказался у меня в руках. Немного тёплый, наверно, сохранил тепло рук любимого. Волшебные искры погасли, сфера казалась обычной стекляшкой. Ничего, никакого дыма, всполохов пламени, совершенно прозрачная. Странно, что в этом мире открылся дар эмпата, а магия отсутствует. Стало даже немного обидно, я-то знаю о магии хотя бы по художественной литературе. Но в тот момент, когда уже хотела вернуть сферу, та странно загудела и медленно стала наполняться сиреневым дымом, который сгущался до красивого фиолетового оттенка. Фиолетовое пламя вспыхнуло яркой вспышкой и погасло. С невысказанным вопросом в глазах я повернулась к единственному, кто знал ответ и, похоже, решал судьбу новых жителей Литрима, если не ошибаюсь с названием.
– Интересно, – только и смог произнести Агюст, – первый раз в моей практике из другого мира попадают два сильных мага, а один еще и с даром эмпата. Дорогая, вы являетесь носителем магии стихии воздуха, или как мы называем ее чаще, магией иллюзий, сила которой не уступает силе магии вашего драгоценного супруга, – на этих словах муж как-то снисходительно хмыкнул. – Но в отличие от его магического дара, ваш временно заблокирован. Мы называем это явление «спящий дар». Увы никто не может сказать, когда он раскроется, но большой потенциал очевиден.
В нашем мире большинство открывает с возрастом четыре вида магии. Какое-то время назад существовало пять, но одна практически полностью перестала проявляться, а последняя была истреблена вместе с ее обладателями. Три магии – три стихии, огонь (как у вашего супруга), по традиции была основной боевой силой; воздух, создающий разнообразные иллюзии, и исцеляющая магия земли, создающая связь мага с природой, и помогающая стать целителями, которым подвластно лечение почти всех болезней, разве что, кроме смерти. Исчезнувшие стихии – вода и тьма.
Что ж, – господин Моррисон поднялся со своего места, – На основании увиденного и учитывая ваши особенные обстоятельства, хочу сделать вам встречное предложение. Обычно, такое возможно только после тщательной и доскональной проверки личности кандидата, но сильная магия и редкий дар – это дополнительный плюс в личную рекомендацию, а мой статус поможет упростить бумажный процесс. Предлагаю вам обоим должности в императорской тайной канцелярии с прохождением обучения и полным материальным обеспечением. Конечно, надо будет обсудить ваши кандидатуры с членами Совета, но это по большей части формальность, мой голос имеет вес при принятии окончательного вердикта об утверждении. Также вам не помешало бы в кратчайшее время пройти курс по управлению магическими способностями и обретения баланса со стихией, но, увы Академия не принимает иномирян даже по личной рекомендации. – кажется, мужчина пробурчал что-то типа «хоть под присмотром будут» и продолжил уже обычным голосом. – Наше ведомство уже на протяжении многих лет предоставляет обучение, по уровню не уступающее ВВМА, а, возможно, даже и лучше. Личный совет, лишний раз не распространяться о вашем, хм, неместном происхождении. Нет, у нас нет охотников за выходцами из других миров, инквизиции или чего-то подобного, но это лишняя огласка. Сомневаюсь, что вам придутся по душе разговоры за спиной. Ну как, вы согласны?
И мы согласились. А кто бы на нашем месте отказался, особенно когда обнаружились внезапно открытые способности, и ты не имеешь ни малейшего представления не только, как ими пользоваться, а даже, как с этим жить дальше? Тут же тебе предлагают учебу, совмещенную с работой, не где-то, а в элитном императорском подразделении. Вряд ли сюда берут людей с улицы. Значит, не нужно гадать, как достать средства к существованию. Нам даже назначили пособие: по сто ильзуров в месяц для начала и бесплатное проживание. Хорошо это или плохо, в первый день появления, сказать сложно. Какие-никакие, все же собственные деньги еще никому не помешали. Здесь точно ответят на все вопросы, включая элементарные бытовые. Пока предлагают, надо брать, а потом разбираться, что к чему. Этот урок школы жизни был усвоен давно и никогда до этого не подводил. Мы поднялись с кресел и пожали друг другу руки в знак согласия.
– Прекрасно, – довольно улыбаясь произнес господин Моррисон. – Осталась небольшая формальность. Мне нужно записать ваш возраст и дату рождения для досье. Напомню, ваше происхождение вносить в официальное досье не будем, давайте, этот секрет не покинет стен этого кабинета? Не беспокойтесь, чуть позже лично обсудим, что будете говорить, если спросят, кто вы и откуда. Хорошо, что ваши имена вполне сойдут за местные. Разве что, ваше имя… Аэллина. Но это может подождать. А пока дата рождения…
– 12 июня… – начала было я, но меня прервали.
– Не торопитесь, дорогая моя, – произнес наш теперь уже почти начальник, доставая очередную коробочку, верхняя сторона которой напоминала гладкую панель, на которую просили положить ладонь левой руки.
«Местный сканер отпечатков пальцев», – нервно хихикнула я положила ладонь на панель, которая отозвалась прохладой камня. По черному глубокому цвету камня прошел фиолетовый луч, обрисовывая силуэт моей ладони. Когда контур замкнулся, руку попросили убрать. Мерцающий огонек, будто и в самом деле считывая, сделал по контуру еще три круга, силуэт ладони сместился влево, на нем обозначились четыре линии с отпечатка. Рядом высветилась информация:
Эллина Сандерсон. 12 июня 4875 г. р. От эры Расселения. Возраст: 18 полных лет. Пол – женский. Стихия магии – воздух. Статус силы – уснувший дар.
– Тут ошибка! – Указала пальцем в строчку с возрастом. – Мне двадцать четыре года, а не восемнадцать, как показывает ваша машинка. Замените ее, у нее батарейка села, или на чем у вас тут работают приборы.
Моррисон игнорируя мой тон, забрал прибор, скурпулезно вытер серой суконной тряпочкой, куда-то нажал, перезапуская и положил свою левую ладонь на панель. Дождался, пока на этот раз синий огонек закончит считывание информации и развернул изображением ко мне, спокойно произнося:
– Что ж, давайте проверим точность работы прибора. Агюст ди Моррисон. 30 декабря 4794 года рождения от эры Расселения. Возраст восемьдесят полных лет, – у меня округлились глаза. Мужчине напротив внешне можно было дать пятьдесят с большой натяжкой. Глава службы поймал мой недоуменный взгляд и рассмеялся. – Пол мужской, надеюсь, хоть это заметно? Стихия магии – вода. Вы помните цвет сияния над светильниками? Это цвет моей стихии. Статус силы – седьмой уровень. Что скажете, сломан или все-таки исправно работает?
Я пожав плечами предпочла промолчать. Шутки переноса. Взяла и помолодела на шесть лет, не приложив к этому ни малейших усилий. О таком любая женщина может только мечтать. Возраст Роя теперь составлял двадцать четыре года, хотя тому на данный момент было двадцать семь. Почему перенос отбросил у меня в два раза больше лет, вразумительного ответа не последовало, полагаю, сам Моррисон в первый раз столкнулся с подобным. Расписавшись в каких-то ведомостях, нас наконец отпустили домой, который кто-то уехал подготавливать к заезду, лишь шеф получил наше устное согласие.
В том же закрытом экипаже нас повезли к новому дому, к слову, очень уютному небольшому особняку недалеко от центра города, окружённому немного заросшим садом. Уточнять, кому до нас принадлежало здание, не решились. Надеюсь, нас не встретит рассерженный призрак бывшего хозяина. Если в этом мире есть магия, то кто знает, вдруг призраки тоже существуют. Зеленоватое солнце клонилось на закат, распространяющее радужные отблески от алого до зеленого, сердце билось от предвкушения, что завтра начнётся новый день и новая жизнь. Дом, по-видимому, оставался нежилым последние несколько лет, но его будто приготовили к нашему заезду, мебель расчехлили, повсюду царила идеальная чистота, а посреди гостиной на столике красовалась ваза с восхитительными алыми розами.
На первом этаже располагалась просторная гостиная, столовая и кухня, пара кладовых и еще какие-то служебные помещения. На втором этаже располагались уютная главная спальня, пара гостевых комнат, рабочий кабинет и даже библиотека со стеллажами книг. Пол в широком длинном коридоре, к которому полукругом с двух сторон подводила мраморная лестница с резными перилами, был покрыт ковром с коротким ворсом, в котором полностью тонули звуки шагов. Спальня не совсем в моем вкусе, чересчур темная с массивной мебелью. Посреди спальни располагалась роскошная кровать с тонким, почти невесомым балдахином и ворохом подушек и подушечек.
– Не знаю, какие у тебя планы на вечер, но сегодня ночью я точно не дам тебе соскучиться, – игриво подхватил меня на руки муж, а я обхватила его бедра ногами, немного прогнувшись в спине. Он усадил меня на край кровати, а я продолжала удерживать его в захвате. – Кстати, ты видела ванну? Достаточно современно, не наше историческое средневековье, местные провели водопровод. Не хочешь опробовать? Вода горячая, греть отдельно не надо. То, что надо после нашего полного сюрпризов дня.
– Обязательно, но только с тобой. А сейчас иди сюда, – я поднялась на цыпочки и запустила пальцы в его светлые волосы, прижимаясь губами чтобы получить поцелуй, он же положил руку на затылок, углубляя его. Сердце учащенно забилось. Мои пальцы уже расстегивали пуговицы на его груди. На пол полетела его рубашка, туда же отправилось следом мое платье. Не отрываясь друг от друга, мы повалились на огромную кровать, проглотившую нас невероятно мягкой периной. Про ванну мы благополучно забыли на несколько часов. А когда я туда зашла разгоряченная с раскрасневшими губами, то вода, что лилась из крана, уже успела остыть. Кстати, над ванной был еще установлен бронзовый высокий душ. На столике с белой мраморной столешницей лежало цветочное мыло, пахнущее настоящей лавандой, бутылочки с ароматными маслами и пузырьки с цветочной водой. Полотенца были плотные, льняные с вышивкой по краям в тон. Под прохладными струями лишь еще больше захотелось недавнего продолжения. Нанеся продукты местной косметологии, благоухая как цветник, вернулась в спальню и залезла под одеяло. Рой отправился следом, но очень быстро вернулся и присоединился под одеялом, где его рука коснулась меня. Надо ли пояснять, что первая ночь в Литриме пролетела незаметно.
***
В этот же день почти на границе Килдерры с безжизненной каменной долиной, в которой ничего не росло из-за едких солей и ядовитых газов, порой вырывающихся из недр земли, жрецы и магистры собрались в единственном сохранившемся храме Хадиуса. Это место столько лет надежно скрывали северные горы, попасть могли только знающие лабиринт пещер. Острые шпили впивались в самое небо, а камни скал будто обнимали храм, защищая от внешнего мира. Полумрак центрального зала, в центре которой в полу выделялась черная каменная плита, где ожидал пробуждения опальный бог нашего мира, разгоняли яркие факелы, магию не применяли. Пять магистров в темных шелковых мантиях с капюшонами заняли свои места в то время, как старший магистр в черной мантии оставался стоять в центре.
«Сегодня настал тот день, которого мы и наши братья ждали несколько столетий. Мы готовились к этому часу не покладая рук. Скоро же мы станем свидетелями, как Властелин освободится и пробудится. Сюр со своими жрецами не сможет в этот раз помешать восхождению в славе Великому Хадиусу. Скоро тьма покроет землю и поднимет нас с колен. Это последние дни Сюра и его ставленников на престоле! Мы должны сделать все возможное, чтобы наш Властелин вернулся в этот мир! В Килдерре и за ее пределами не осталось ни одного способного человека принять свет, который лишил нашего великого бога силы и могущества несколько столетий назад. В этот раз победа за нами и пусть благословит наш путь Великий Темный!» Толпа начала громко призывать имя бога. Старший магистр рукой подал знак замолчать и провозгласил: «Услышь нас, Великий Хадиус! Дай твоим слугам знак!» Все присутствующие стихли, глядя по сторонам и в большое витражное окно, выходящее в сторону столицы. Ничего не происходило, как вдруг кто-то в толпе крикнул: «Смотрите!» и указал на окно. Над столицей вспыхнуло яркое зарево, на миг затмив светило на небосводе и также внезапно исчезнув с него. «Это знак! Хадиус ответил нам, братья».
Глава 4 Александр. Роковое решение
В тот же день.
Поместье Вартонвуд
Теплым осенним утром я возвращался домой в родное поместье из западного Верна. Целый день в седле и короткая остановка на четыре часа сна давали о себе знать. Но отдых с дороги, увы, непозволительная роскошь. Прислуга распахнула кованые тяжелые ворота, пропуская вороного Инферно на широкую дорожку, где могли разъехаться два экипажа, ведущую к высокой мраморной лестнице со статуями грациозных львов. Вартонвуд стал домом четырех поколений Найманов, теперь же поместье опустело. Сейчас здесь ждал лишь управляющий, уже стоящий у парадного входа и готовый распахнуть двери. Инферно неспешной рысью подошел к лестнице, я спрыгнул с седла и передал поводья Джиму, младшему конюху, готовому к указаниям. Парень, младше меня всего на пару лет, отвесил поклон и, перехватив поводья, ласково похлопывая разгоряченного жеребца по крупу, повел того в стойло.
Я входил в дом, раздавая по ходу указания. Завтрак подождет, быстрая ванна с пути, домашний костюм и чай в кабинет. Дела, дела, которым, казалось нет ни конца, ни края. Горячая ванна расслабила затекшие от долгой поездки мышцы, придала сил вернуться к работе. Быстрым шагом прошел по мраморному полу длинного коридора в кабинет, который совсем недавно занимал отец, герцог Шон ди Найман, мой идеал и пример для подражания. В помещении с шелковыми обоями изумрудного оттенка, столетия считающимся цветом нашего рода, удобно располагалась мебель из мореного дуба, на полу – мягкий ковер из шкуры гровенской медведицы. Помню, эта охота чуть не закончилась гибелью для отца и его товарищей. Только чудо спасло от смерти. Чудо по имени Оливия Тиретто, впоследствии ставшая женой герцога ди Наймана и моей матерью, чей образ почти стерся из памяти, оставив лишь смутные воспоминания.
Над рабочим столом висел портрет. Отец… Как мне тебя не хватает. Не так должно было все случиться. Представлял, как в будущем мы вместе изучаем документацию, как, слушая его голос, делаю пометки в записной книжке, описывая методы работы. В марте этого года из поместья пришло письмо на мое имя. Удивило, что конверт и бумага были с вензелем нашего рода, но привычной отцовской печати почему-то на сургуче не обнаружилось. После новости, которую сообщил управляющий, казалось, мир рухнул, опустившись всей тяжестью на мои плечи. Пьер сообщил о скоропостижной смерти отца. Шел предпоследний курс академии, и я вернулся от ректора с отказом предоставить увольнительную. Просил дать мне всего два месяца, чтобы с почестями проводить самого родного человека в мир духов и выполнить его просьбу. Мне же дали лишь шесть дней, которых с натяжкой хватило бы лишь на дорогу туда и обратно. Помню, как сидел с открытым письмом, уставившись невидящим взглядом в одну точку. Из родни оставалась только тетка и двое кузенов. В нашем роду мужчины часто открывали огненную магию, и почти все входили в состав армии, когда Дайрикс выступил против мятежника Фада. После той войны из мужчин Найманов остался только мой дед, у которого был один сын и две дочери. Вторая тетка раз в год летом возвращалась из Фортезы на пару месяцев. Так я стал герцогом и остался без родителей в двадцать четыре года. Мама умерла, когда мне было шесть. Тяжесть утраты усиливалась тем, что на похоронах не смог присутствовать из-за учебы.
В академии мне прочили перспективу возглавить список лучших выпускников, что открывало особые возможности службы при дворе его императорского величества. Предвкушал, как преподнесу новость отцу, дав повод гордиться сыном. Впрочем, он и без того любил и гордился мной, не стесняясь говорить об этом вслух. Редкость в нашем обществе, где проявление нежных чувств мужчиной считалось признаком слабости. Кого угодно, но Шона ди Наймана никто не отважился бы назвать слабым. Он имел репутацию волевого, знающего цену своим словам, человека. Отца уважали не только друзья, но даже недоброжелатели признавали его авторитет. Финансовая империя, построенная моим дедом и приумноженная отцом, приносила в казну страны немалый доход, с легкой руки монарха, возглавила список самых успешных компаний. Во-первых, 130 тысяч акров земель с активом почти двести тысяч ильзуров. Во-вторых, наш торговый флот, которому не было равных даже за пределами Килдерры. К нам выстраивалась очередь сделать резервирование судов за год вперед, позволить услуги флотилии Найманов могли только обеспеченные владельцы, чаще носящие высокий титул. Помимо этого на территории герцогства располагалось крупное солевое месторождение и собственный завод, поставляющий продукт как на внутренний рынок, так и за границу, несколько заводов, на которых изготавливались детали, включая двигатели современных тепловых кораблей, а также собственная судостроительная верфь. Под нашим патронажом даже открылась мореходная школа, где готовили членов экипажа разнообразных специальностей.
Меня с детства обучали главному правилу нашего рода: настоящее благородство в умении всегда держать слово, как бы тяжело ни было. Помню случай, когда мне было лет десять и в подарок на день рождения я получил пони. Сейчас стыдно за свое поведение, но урок, что преподал тогда отец, запомнился на всю жизнь. Как я радовался новому дымчатому другу с белой звездочкой на лбу под длинной челкой, которого назвал Финн! Однажды попросил разрешения отправиться верхом поиграть с местными мальчишками из близлежащей деревни. Отец взял вместе с собой, куда направлялся по делам. Мы затеяли с деревенскими ребятами спор, при котором, в случае проигрыша дам покататься на пони до вечера. Помню, как обиженно смотрел на радующегося победе Джона, который тут же протянул Финну морковку и потянулся к уздечке. Меня возмутила мысль, что деревенские будут трогать мою лошадь грязными руками и повернулся, чтобы залезть в седло и уехать подальше. Джон заканючил:
– Сандер, так не честно, ты же обещал!
– Я обещал, я и передумал, – гордо подбоченясь произнес в ответ. – Мое слово, хочу даю, хочу беру обратно. Я – герцог, а ты простолюдин. Помни свое место!
В этот момент проезжал отец. Услышав наш спор, быстро подошел и присел на корточки перед Джоном, бросив на меня строгий взгляд.
– Как тебя зовут? – Тот представился. – Джон, что тебе пообещал мой сын? – я хотел было вставить слово, но отец отвернулся полностью игнорируя, выставив руку в жесте, показывая, что предпочитает выслушать деревенщину, а не собственного сына. Я недовольно шмыгнул носом, мол, подумаешь.
– Он обещал, что даст прокатиться на Финне, если проиграет в споре, Ваша светлость, – произнес мальчишка и шаркнул ножкой. Актер!
Я не верил собственным глазам, что затем сделал мой родной отец! Подойдя к пони, погладив того по холке, забрал поводья из руки и передал… Джону, добавив: «Джонни, этот пони теперь принадлежит вам с ребятами. Катайтесь на здоровье. Если мой сын не научился, насколько важно держать свое слово, то иметь собственную лошадь ему еще рано». Дома меня ожидала суровая воспитательная беседа, о том, что настоящее благородство заключается не в титуле или твоем состоянии, а в том, умеешь ли быть верным слову, которое дал. «Запомни, Александр», – слова отца до сих пор звучат в памяти, – «Не давай обещание, если не уверен. Но если твоя клятва слетела с губ или ты под чем-то подписался, будь добр исполнить, чего бы это не стоило. Это главное правило Найманов».
Так я пообещал принять дела отца сразу, как только он решит уйти на покой, не догадываясь, что его выполнение повлечет за собой почти семь месяцев без сна. Сначала мне пришлось закончить почти полтора года академии за четыре месяца, днем сдавая теорию и практику, ночью готовясь к очередным экзаменам. Единственный неуд означал отчисление, а права на пересдачу у меня не было. Сразу же после получения диплома началось срочное погружение в работу отца. Мне неоднократно напоминали, что пуская дела на самотек, мы загубим репутацию фамилии, подставив под угрозу доходы сотен работников, которые должны кормить семьи. Поэтому с рассветом я с управляющим вникал в документацию и принцип работы всех отраслей бизнеса, встречался с арендаторами земель, составлял сметы, проверял отчисления, продолжать список можно до бесконечности. Допоздна, когда даже прислуга отправлялась спать, сидел в кабинете и под светом лампы разбирал накопившуюся почту, требующую моей личной подписи. Сегодня утром, к примеру, вернулся с завода, расположенного в Верне, куда ездил проверить готовность новых двигателей для судов флотилии. Мы с Пьером искали способы ускорить доставки. Длинная очередь давних бизнес-партнеров, которые не только платили за перевозку, но и отчисляли процент с продаж, недовольно намекали на непозволительно долгий простой. Передо мной лежала объемная стопа очередной почты, ответ на которую ждали уже сегодня.
Взлохматив волосы, ножом для бумаги вскрыл первый конверт, в котором была смета собранного налога с деревень. Следующее было от партнеров, держащих шелковую мануфактуру с вопросом, стоит ли вместо запаздывающей партии шелка из Мэйдина заменить на похожий из Паринды. Письмо из корабельной верфи. Просьба о возможной отсрочке выплаты… еще одно, и еще… Стопка постепенно таяла, а в глазах плясали строчки с очередной проблемой, требующей моего незамедлительного решения. Взял следующее и недовольно нахмурился. Надо спросить, почему такие письма попали в категорию «срочно».
На сургуче, запечатывавшим письмо, стояла печать. В конверте обнаружилось приглашение.
«Ее светлость, графиня Элиза гер Кросби с великой радостью приглашает вас посетить наше поместье на следующей неделе. Вы окажете нам великую честь, если примете приглашение стать почетным гостем на приеме, который станет дебютом моей младшей дочери Хизер.
Просим дать ответ лично не позднее 15 сентября.
С уважением. Леди Элиза Анетт гер Кросби».
Пока составлял пространное письмо, сообщая, что, скорее всего, не смогу лично засвидетельствовать дебют тринадцатилетней Хизер, но обязательно поздравлю юную леди лично при первой же встрече, устало откинулся на спинку кресла, оставив ручку в малахитовом корпусе на подставке, чтобы чернила не попали на сукно стола. В дверь постучал Пьер, вслед за которым вошла горничная с подносом. Девушка сделала книксен и поставила на маленький круглый столик поднос, с которого сняла крышку. Я вопросительно кивнул в сторону еды, не помню, что давал распоряжения, чтобы… достал из кармана жилета золотые часы и обнаружил, стрелки показывали полтретьего.
– Милорд, я настаиваю, чтобы Вы хоть что-то поели, – с укором посмотрел на меня управляющий, а я вздохнул, признавая его правоту. Пересел за стол и расправив салфетку на коленях, принялся за наваристый суп.
– Ладно, уговорил. Я и в самом деле потерял счет времени. Кстати, – промокнув губы салфеткой повернулся к мужчине, по-прежнему стоящему рядом, – Присядь. Впредь прошу тебя письма о приемах не смешивать с деловой почтой. У нас и без того дел невпроворот.
– Я напомню секретарю, – согласно кивнул Пьер, – Извините, это мое упущение. Обычно к вам подобное не пропускаю.
Съев немного сыра с зеленью и запив это чаем, в котором чувствовалась кислинка ягод и каких-то трав, поблагодарил заботливого управляющего и вернулся к работе. Разобрать бы накопившуюся почту до ужина! Пьер, стал мне родным человеком, кто проявлял заботу не просто о хозяине, а как о близком. Помогал мне вникнуть в суть дел, давал советы, делясь подробностями о том или ином человеке. Он знал все до мелочей, видно, что отец при жизни полностью доверял Пьеру Роджерсу.
Не успев ответить и на пару писем, в дверь опять постучали. Точно не из-за ужина, подумал я.
– Ваша светлость, – очень официально обратился Пьер, – Вас в гостиной ожидает посетитель. Граф Лерьер.
– Проводи его сюда, – ответил и наклонился к письму, ожидающему моего ответа.
– Хочу вас предупредить, милорд, – мужчина подошел к столу и наклонился. – Будьте осторожны. Граф хоть и давний партнер вашего отца, но покойный герцог, даже будучи знакомым с Лерьером еще в юности, а затем долгие годы ведя совместные дела, никогда не подпускал того слишком близко, всегда держал на расстоянии. Если он пришел с предложением, не принимайте решение сразу, посоветуйтесь сначала. Или, еще лучше перенесите встречу, хотя бы на день, после хорошего отдыха.
Я недовольно вскинул бровь, указывая, что, даже учитывая, что он – моя правая рука, все же несколько забывается, указывая, как мне вести дела. Тот вздохнул и вышел пригласить странного графа. Лерьер… Это имя было мне знакомо. Кажется, у него есть дочь Марисса, отец когда-то спрашивал о моем отношении к девушке. То есть был не против войти в родство с этой фамилией? Может, Пьер просто перестраховывается? В момент, когда появился мужчина с прищуренными хитрыми глазками и щелкнул толстыми короткими пальцами, подзывая мою горничную, указав в сторону тяжелого кресла, чтобы девушка передвинула его из читального уголка в центр комнаты, мысленно поблагодарил управляющего за своевременный совет. Мерзкий тип, не успел войти, уже командует в чужом доме. От такой дерзости я поднялся с места и сложив руки на груди, мягко отправил переминающуюся с ноги на ногу Дэйзи, сказав, что ее помощь не понадобится. Девушка облегченно вздохнув, сделала книксен и упорхнула. Граф же исподлобья взглянул на меня снизу вверх, разница в росте между нами была существенная, и проворчал, что молодежь сначала сама разбалует прислугу, а потом ломает голову, как навести порядок в собственном доме. «В своем доме и наводи порядки, а здесь я сам разберусь», – подумал я дернув уголком рта. Но чтобы проявить гостеприимство к партнеру отца, по возрасту они были примерно одногодки, сам выдвинул кресло и поставил на ковер, предложив присесть. Даже мне пришлось поднапрячься, чтобы переместить массивную мебель, что уж говорить про хрупкую Дэйзи, которой, насколько мне известно, недавно исполнилось шестнадцать.
– Приветствую вас в нашем доме, – протянул руку для рукопожатия, тот пожал, почему-то обхватив запястье перед тем, как отпустить и опуститься в кресло.
– Наконец-то вижу самого Александра ди Наймана лично, – слащаво протянул гость, закидывая ногу на ногу и складывая пальцы домиком. – Слава о вас разошлась по всей империи. В Бриспорте уже который месяц наперебой хвалят юного герцога, что за несколько месяцев вернул работу семидесяти процентам отцовского бизнеса. Вы отличаетесь недюжинным рвением, лорд Найман, и хваткой.
Далее граф еще минут пять не скупился на похвалу моим успехам. Он на удивление был хорошо осведомлен о подробностях заключенных сделок и договоренностях. Неужели они с отцом были настолько близки? Почему же тогда Пьер упомянул, что Лерьера держали на расстоянии?
– Благодарю, – сдержанно поблагодарил, сдерживаясь, чтобы не скривиться от неприкрытой лести. – Вы по делу, граф, или проделали столь долгий путь, чтобы рассыпаться в комплиментах? Если ради последнего, то достаточно было бы письма.
– Молодой человек, я не в том возрасте, чтобы праздно путешествовать, – деловым тоном ответили на выпад. – Вы, наверняка в курсе, что прежде мы с вашим отцом долго работали вместе, и в успехе Найманов есть и моя заслуга, – я кивнул, соглашаясь. – Первоначально планировал решать возникшую неприятность с вашим батюшкой. Но, увы, сначала меня долго не было в Килдерре, потом до меня дошла новость о скоропостижной смерти старого друга. К слову, примите мои искренние соболезнования, – за которые я поблагодарил и с большим вниманием продолжал слушать. – С прискорбием вынужден сообщить, что мне придется потребовать компенсацию, оговоренную в этом документе.
