Читать книгу: «Слово», страница 2

посылает безоговорочное «ура»

в сердцевину седого облачного нутра,

в кучевую мякоть.

Посмотри на этих зверенышей, посмотри!

Не сокрыто от них ни одной потайной двери,

их куда-то уносят июни и декабри,

чтоб в измотанных клонов по кальке перекроить

и огня не стало.

Где-то должен быть камень шлифованный, путевой,

у которого время натянуто тетивой,

чтоб в обратную сторону к станции нулевой,

заглушая считалкой густой энтропийный вой,

усвистать в начало.

***

Помоги мне, пожалуйста, быть,

помоги мне остаться телесной

в духоте тошнотворной и тесной

надоедливой струйкой воды,

разъедающей сломанный кран

истончившись не стать.

Дай мне воздуха преодолеть

непроглядную взвесь постоянства

безотчетной тревоги. Лекарство

продолжения в завтрашнем дне

капни в чай, чтобы стал хеппи-энд

вероятней на треть.

Научи говорить на твоем

языке недвусмысленно ясно,

чтобы первопричинная разность

не коробила жгучим клеймом,

трансформируя в яростный спор

каждый глупый вопрос.

Я слабею, а ты раздражен.

Я слабее, чем хочется верить.

Между нами дубовые двери,

запечатанные на засов.

И к земле прибивают долги –

обещаний слои.

Помоги мне, пожалуйста, быть…

Не цепляться за каждое слово.

Чтобы, ладен и отполирован,

устоялся наш крохотный мир,

на фундаменте общего «да».

Лишь бы не опоздать…

(Опубликовано в «Литературной газете», №18, 2021 год)

Звездолет

февраля назойливые мухи

мельтешат в окружье фонаря

коченеют руки тонут звуки

расплетая гомон по ролям

нехотя вращается Земля

кажется совсем заледенела

и замедлив новый оборот

равнодушно в космосе плывет

распыляя споры взвеси белой

безымянный сонный звездолет

///

вихри галактической поземки

Млечный путь растянут за рукав

пышный ворох невесомой крошки

вечность вырезает на трудах

и на смуглых слюдяных окошках

вьет миров спиральные узоры

///

незаметно катятся века

лед расколот прорубь глубока

в толще беспредельного пространства

если сквозь нее перенырнуть

отыскать другой Кисельный путь

с холодом возможно распрощаться

но ведет планету снежный дрейф

мы на ней посажены на клей

бегство непосильная затея

скроемся в квартирах щелкнем газ

перепало каждому из нас

жалкое наследство Прометея

а когда истает этот сон

мы опять окажемся вдвоем

и глаза отвыкшие от солнца

несинхронно станем протирать

и закрыв февральскую тетрадь

небо акварелью разойдется

***

томно траурно тревожно

наползает темнота

наступает теснота

не приложишь подорожник

чтоб аорта переста-

ла цвести волнистым зевом

из которого на пол

изливается глагол

солным взваром недозрелым

засыпаю к четырем

поднимаюсь за-тем-но

и не много и не мало

ровно норму дотерпеть

это крошечная смерть

на плече скулит устало

плачь родная причитай

тают сонные недели

мы с тобою одолели

больше четверти листа

отведенного для марта

в календарном псалтыре

дзынь намоленная влага

в пыль и брызги на стекле

глянь соломенное небо

через облачный провал

через узкую прореху

в лоб меня поцеловал

тонкий лучик и пропал

тошный вой затих к рассвету

где ты милая

ушла

***

От привокзальной и до обеда –

седьмой вагон.

Ты полон небом, как брюхо хлебом,

глумится сон –

клубит и манит туманом дальним.

Колесный пульс

гремит по венам, прядет пределы.

«Я не вернусь?»

А после душный прогоркло сальный

плацкартный транс

увяжет плотно

и тех, кто в профиль,

и кто анфас,

в тяжелый морок

поездной исповедальни.

Польются тайны конторских схваток,

боев в быту…

потом наедут на мирный атом

и отойдут…

про медицину, про гороскопы

и про властей…

А ты не лезешь, лежишь на полке

блюдешь дисплей –

он глухо черен, никаких вестей.

Наутро тошно, наутро зябко,

привстать, вздохнуть.

Вот с боковушки сошли две бабы.

Успеть к окну!

Завоевав бесхозный столик,

прикупишь чай.

Рассвет прохладен, ветрами болен.

Унылый час.

До горизонта в несвежих складках –

седая степь,

а горизонт дымит украдкой –

пустынно сер…

К стеклу прижмешься,

и посмотришь вверх –

ты станешь бледен, а, может, светел,

допьешь до дна.

Повдоль железки, в точь как по рельсам,

по проводам

стремглав несется не то карета,

не то «стрела»,

а в ней – весна.

***

Мартовский вечер – время вина и сказок,

Время давать взаймы и вести ликбез,

Время вербальных войн и несмертных казней,

Время холодных рифм и шипящих красок,