Читать книгу: «Нижнебург. Облачная Фабрика», страница 13

Майя тяжело вздохнула, обернулась и увидела перед собой Никиту.

– У тебя вредная привычка без разрешения вторгаться на чужую территорию, принадлежащую моей семье? Ты понимаешь, что тебе нельзя здесь находиться. Если Полуночник узнает, что ты сбежала…

– Мне уже глубоко плевать. В мире существует как минимум четыре человека, мечтающих о моей смерти. С тобой пятеро.

Никита не ответил.

– Майя Л’Сазонова, какой сюрприз.

Перед Майей и Никитой возник Димитрий Л’Горностаев. Он ничем не изменился с тех пор, как Майя видела его в последний раз. Его темные русые волосы с проблеском седины были зачесаны назад, а тело, привыкшее к охотничьей свободной одежде, некомфортно чувствовало себя в бордовом жилете с черными узорами и цилиндре. Блуза с кружевным жабо и изумрудной крупной брошью посередине горла душила его. Его жёлтые кошачьи глаза так и вперились в Майю.

– Знаете, вы гостили у нас долгое время, но у меня так и не нашлось времени показать вам мою любимую комнату. Пойдёмте.

Майя переглянулась с Никитой. Тот взглядам намекнул на то, что идти придётся.

Они пересекли гостиную Ликов, прошли сквозь кабинет Димитрия и вошли в длинную комнату ломанной формы, напоминающую тропический лес.

На стенах среди лиан висели ружья, арбалеты, охотничьи пистолеты. На полу около камина, замаскированного под ствол секвойи, застыли, готовясь к прыжку две дюжины церберьерских доберманов. Майя было отпрянула назад, но поняла, что это лишь чучела чудищ. Но подойдя ближе Майя чуть не рухнула в обморок. На неё смотрело чучело человеческого существа. Это был пожилой мужчина, чьё лицо было изрезано шрамами с синими нитями внутри. Табличка гласила, что его звали Франциск тетра Главколит.

Никита осторожно, но настойчиво схватил Майю за запястье, как бы напоминая, что он рядом.

– Это… это масколикий? – Майя пыталась произнести вопрос без дрожи в голосе. Получалось плохо.

– Да! – довольно произнёс Димитрий – последний масколикий, которого поймал мой род. Когда-то мы были наёмными охотниками. Нас нанимали, чтобы истребить этих тварей.

– Вы его… убили?

– К сожалению, нет. Его убили более 250 лет назад. Я не застал те прекрасные времена. Мой конёк – чёрно-бурые подземные лисы.

Димитрий Л’Горностаев внимательно наблюдал за Майей. Майя, стараясь сохранять бесстрастное выражение лица, уселась на одно из кресел.

«Он всё знает, – накручивала себя Майя, – О том, что Л’Калинова – моя мать. О том, что она масколикий. Он может с минуты на минуту спустить церберьеров или позвать ядоязыких. Или и тех и других разом.

– Что у вас за шрам на щеке? – спросил Димитрий Л’Горностаев, приглядываясь к Майе.

– Н… Ничего. Это так… Я с велосипеда упала – Майя прикусила губу, поняв какую глупость сморозила.

– Такие странные шрамы, с голубыми нитями внутри бывают только у одних существ… – Димитрий нацепил на нос монокль и начал всматриваться в лицо девочки.

Майя тревожно сглотнула, сжимая кулаки, сердце трепыхалось. Она готова была вскочить и выбежать, если бы не знала, что Л’Горностаев спустит на неё стаю церберьеров.

– Она слишком глупа для масколиких. – Встрял в разговор Никита.

Димитрий Л’Горностаев внимательно переводил взгляд с Никиты на Майю и обратно. Он не поверил ни единому слову, но продолжать не стал. Димитрий нехотя отпустил их.

Выйдя в коридор, Никита облокотился на противоположную стену и, схватившись руками за голову, сполз вниз по стене. Он будто и не замечал Майю погруженный в свои мысли. Майя не знала, как и о чем теперь с ним говорить после признания в любви и позорного раскрытия своей сущности масколикого.

– Мне жаль… жаль, что так случилось с твоей мамой.

– Спасибо.

Майя потупилась, а на глаза навернулись слёзы. Она не могла спокойно разговаривать с Никитой, зная о своей причастности к этому инциденту.

– Это из-за тебя, – ответил Никита.

– П… Почему из-за меня?

У Майи всё похолодело. Как Никита догадался про брошку. Не мог же.

– Она как узнала, что тебя отправили в изгнание так сразу… – он схватился за сердце и закатил глаза, слегка откинув назад спину.

Но это была лишь гадкая чёрная шутка.

– Ч-т-о? – Майя пыталась сложить воедино то, что сказал Никита, но у неё не выходило. Тот понял, шутка не удалась.

– Ладно, забудь – резкого отрезал он – в этом нет ничего смешного.

Майю так и подмывало спросить.

– Зачем? Зачем ты прикрыл меня, когда… когда он увидел шрам?

Парень мялся, но заметив выжидательный взгляда девочки глумливо хмыкнул:

– Просто пожалел тебя. Вот и всё – он фыркнул, развернулся и направился вперед по коридору.

Её грудь вздымалась от тяжелого дыхания и волнения, а щеки горели. Секунду Майя колебалась, а затем рванула через весь коридор к Никите, развернула его и оказалась с ним лицом к лицу.

– Я пожалею, если не сделаю это. – каждое слово вылетало из уст Майи с трудом. Девчонка сама до конца не верила, что у нее хватит духа сделать это.

Взгляд Майи оказался напротив Никита, она цепко схватила парня за плечи, прикрыла глаза и притянула его к себе. Губы Майи решительно и неумело впечатались, почему-то, ему в щеку.

– Промахнулась, – с умилением ответил он.

Все пошло не по плану, получилось не так, как хотела Майя. Она была готова разреветься. Она уткнулась в плечо Никиты и жалобно пропищала ему в ключицу:

– Я люблю тебя.

Такие слова не предполагают никакого другого ответа кроме:

– Я тоже тебя люблю. – обнял её Никита, пытаясь придать голосу безразличие, но вышло как-то бархатно и тепло. Ему нравилась Майя, но… было слишком много «но».

– Прости меня… – Майя не выдержала и разревелась.

– За что простить? – Никиту всё больше умиляла эта сцена, – за то, что постоянно ко мне вламываешься? Я уже понял, что жить ты без меня не мож…

– Клара умерла из-за меня, – выпалила Майя.

Никита окаменел. Секунду он стоял столбом, пытаясь осознать то, что сказала Майя.

– Это моя брошь её убила. Мне так… мне так жаль. Прости меня, – Майя не помнила, в который раз она уже извинялась.

Умиление на лице Никиты как рукой сняло. Он медленно и твердо снял руки Майи со своей шеи и отошел на шаг назад, сурово глядя на неё.

– Убирайся, – прошипел он, – убирайся, пока я не позвал охрану.

Майя, глотая слёзы, понеслась в свою старую комнату, где под кроватью стояла малахитовая шкатулка с уборами. Накинув на себя все бусы и кулоны, надев все браслеты и перстни, распихав по карманам серьги, а наголовник-кокошник кое-как запихнув под кофту. Она забрала всё содержимое, оставив тяжелую узорчатую шкатулку валяться в распахнутом виде на кровати.

****

Никита стоял в коридоре Уральского хребта и прислушивался, приложив ухо к двери кладовки. Привычка подслушивать водилась у него с детства, как иначе детям узнать то, что так упорно скрывают взрослые.

– Он не слушает. – причитала Селеста. – он не думает ни о ком кроме себя – глубокий всхлип.

Где-то неподалеку от нее сочувственно вздохнул знакомый Никите голос.

– Иди сюда.

Селеста всхлипнула, а через секунду замурлыкала от удовольствия.

Никита не выдержал и распахнул дверь. В полутемной гостиной, где тлели только угли в камине, стояло два силуэта. Они отскочили друг от друга как ошпаренные, когда на фоне светлого проема вырисовался профиль Никиты. Лицо Селесты было припухшим от слез, а второй фигурой в комнате был Макс. Его губы были перемазаны помадой цвета фламинго.

– Это ты так не можешь разорваться между мной и Элен?

Селеста смахнула розовые растрепанные волосы с лица.

– Я не…

Попытки девушки оправдаться и выкрутиться взбесили парня. Он знал, сейчас она все повернет так, будто он во всем виноват, а она – белая и пушистая. Никита грубо схватил Селесту за плечи и потряс со всей силы.

– Хватит! Мне! Лгать! – наорал парень, так что у нее уши заложило.

Селеста вырвалась. Её аж передернуло от шока. Никогда Никита так с ней не обращался.

Ему хотелось ударить. Врезать ей посильнее. Никита крепко сжал кулаки и сдержался.

****

Майя спешила как можно быстрее выбраться из Руси. Она пулей пронеслась по Уральскому хребту, но на середине встала как вкопанная. За одной из дверей послышался глухой удар и испуганный вскрик Селесты.

«На неё напали! Ядоязыкие!» – перехватило у Майи дыхание.

– Ну и пусть умирает, одной тварью в мире меньше будет.

Майя сделала ещё пару шагов и закатила глаза. Несмотря на всю ненависть к розоволосой, она бы не позволила ядоязыким навредить хоть кому-то.

Дверь соседней кладовки распахнулась, чуть не стукнув Майю по носу, и оттуда пулей вылетел раскрасневшийся от гнева и обиды Макс. Он, скрипя зубами, недовольно прижимал правой рукой глаз, под пальцами багровел свежий фингал. Майя растеряла всю свою решимость и мысленно уже отдала Селесту на растерзания ядоязыким. Она аккуратно заглянула в дверной проём, в любую секунду готовая спасаться бегством от Шкурупеи.

В полутьме гостиной она разглядела две фигуры. Никиту и Селесту. Они стояли присосавшись друг к другу. Селеста мусолила губы парня своими. Майю они даже не замечали. Девочка замерла в дверях и не могла произнести ни слова, ей будто со всей силы дали под дых. Видеть эту сцену ей было больно.

Когда эти двое тяжело дыша оторвались друг от друга, то наконец заметили её.

Никита не собирался оправдываться, не даже чувствовать вины. Он безразлично смотрел на Майю, а стоящая рядом Селеста упивалась своим триумфом.

– Я… – начала Майя и удивилась хриплости своего голоса – Я всё поняла. – она старалась не разрыдаться у них на глазах, каждое слово давалось с трудом – Желаю. Вам. Счастья.

Не глядя на них, она, пошатываясь, вышла, оставив их стоять в полутьме. Никита лишь пожал плечами. Он не понимал, да и не хотел разбираться в чувствах Майи.

Самодовольная Селеста обвила руками его шею и томно посмотрела на парня. Всё было по-старому.

Майя брела по коридору, не разбирая дороги. Каждый вдох требовал огромных усилий, а сердце то и дело пропускало удары и билось через раз. Глаза помутнели от слёз, и девочка осела на холодный пол, сползая спиной по стене. Минуя щеки, стекая по подбородку и не задерживаясь на его кончике, слёзы большими каплями срывались вниз. Девочку разрывало изнутри. Она закрыла уши руками, прижала колени к груди и потонула в беззвучном крике.

Больно думать о человеке и понимать: ты исчезнешь из его жизни, а он – нет, навсегда останется горьким воспоминанием.

Через каких-то полчаса Майя успокоилась. Слёзы уже текли реже, но она была в ступоре. Невидящим взором смотрела она в потолок и жалела лишь об одном, о том, что ядоязыкие не избавились от нее еще до того, как она впервые переступила порог Руси.

Майя отправилась бы ради Никиты на край света. Но она была ему не нужна. В Майе был один единственный, но весомый минус: она не была Селестой.

Никита для неё умер. Умер в тот самый момент, когда оставил её чувства безответными. Но вот прошлое… Прошлое не умирало, оно было настолько реальным, что, казалось, закрой глаза, протяни руку, и ты сможешь дотронуться до него. Майя перебирала все воспоминания снова и снова, пытаясь найти ответ на вопрос: «А что она сделала не так, в какой момент все пошло наперекос». Вот только никто не дает ответы на такие вопросы.

«Как же так? – не понимала девочка – Почему он прощает ей все: измены, пренебрежение, высокомерие… Хотя… – она глубоко вздохнула, вспомнив все то, что рассказывал ей сам парень, о своих любовных похождениях. Они стоили друг друга, Никита и Селеста. Они врали, пренебрегали, предавали, ругались, бросали и снова мирились – замкнутый круг. У них была своя странная любовь, ей непонятная, противоречащая всем её принципам и убеждениям. Майя тяжело сглотнула. Как бы хорошо она не относилась к парню – она была лишним звеном в этом любовном треугольнике».

Глава 33:

Агент на два фронта

Майя была решительно настроена на спасение Мудруса. Он всё ещё находился на Облачной Фабрике. Майя надеялась, что ядоязыкие не добрались до него раньше её. Она неслась по улицам в сторону Облачной Фабрики, крепко прижимая к себе наголовник-кокошник. Браслеты и бусы позвякивали у неё на запястьях и шеи.

Дождь барабанил по крышам, лужи хлюпали под ногами. За всё время пребывания в Нижнебурге Майя только и видела, что дождь, ливень или морось. Хорошей погоды в столице Губернии Ночи практически никогда не было. Всё из-за заболоченной местности, под которой находился город. Болото постоянно протекало. А облака, выпускаемые Облачной Фабрикой для импорта в Подземельный и экспорта в Надземельный миры, создавали иллюзию пребывания наверху.

Здание Облачной Фабрики выглядело грозным, сильнее чем когда-либо. Кирпичные трубы, окно-око внушало страх и панику. Несмотря на весь предстоящий ужас Майя вошла в здание. Её ждало удивление. Шумные коридоры Облачной Фабрики были пустынны, на КПП даже не было охранника. Майя перемахнула через турникет и направилась туда, где у неё извлекли Мудруса – во внутренне ядро – сердце Облачной Фабрики.

Она схватилась за чугунный винтовой кран в стене. Кран, похожий на те, что были в старинных батискафах. Но не успела повернуть, как услышала за спиной:

– Куда это ты собралась, милочка?

Майя не успела обернуться, как с ног её сбила Гадюка. Девочка упала на спину распластавшись на земле. Дамочка в змеиной маске и леопардовых лосинах триумфально вдавила острый каблук в грудь Майи, так, что Майя вскрикнула от боли. Гадюка облокачивалась на трость и хромала на левую ногу, ту в которую её ранила Майя.

– Знаешь, я так давно мечтала убить тебя. С тех пор как узнала о твоём существовании. Мне было лет так десять – вспоминала дамочка – а я носилась по деревне, плела соломенные куклы, называла их твоим именем и сжигала. Иногда вешала или потрошила. Я придумывала столько способов открутить тебе голову, что могу написать целое пособие. И вот – она развела в стороны руками – я наконец здесь.

– Что я тебе сделала? Я не знала тебя до тех пор, пока ты не разрушила мою жизнь. Не вторглась в мой дом и не убила бабушку.

– Ты не сделала мне ничего. Но вот Л’Калинова…

– Я не в ответе за то, что натворила моя мать! Мне очень жаль. Если тебя это удовлетворит.

– Не удовлетворит! За отнятую жизнь расплачиваются жизнью. Л’Калинова отняла у меня мать. И я отниму тебя у Л’Калиновой!

Гадюка вытащила из-за пояса серебристый тяжелый револьвер и направила его Майе в лицо. Майя сильно ущипнула Гадюку за щиколотку и откатилась в сторону. Выпущенный шеехват стукнулся об каменную плитку, и с громким «чпок» растаял.

Гадюка взвыла, перезарядила оружие и повторно выпустила пулю. Мимо. Разгневанная она отбросила револьвер в сторону, и сама бросилась на Майю, впившись изумрудными когтями в её шею.

Майя пиналась, но ничего не могла сделать с соперницей. Тут она заметила, что потолок, находящийся над их головами, был зеркальной гладью и отражал всё вокруг.

Майя посмотрела в лицо своему отражению, закрыла глаза и представила какого это быть такой, как Гадюка. Жажда мести за убитую мать, ненависть к Л’Калиновой.

Руки и ноги Майи защипало, по телу побежали колючки, будто кто-то резкими ударами бил по нервам. Всё тело отдало холодом. Майе казалось, что она слышит, как кровь течет по её венам, как пульс бьётся в ушах, чувствует, как растут ногти и волосы и, как мелкие пылинки прилипают к слизистой носа.

Гадюка закричала и отпрыгнула в сторону, дав Майе пощечину. Пощечина заставила Майю рассредоточиться на своих мыслях и выбила из колеи. Дамочка попятилась к стене, с ужасом глядя на Майю.

Майю так и подмывало это сделать, заполучить лицо обидчицы, дождаться нужных тридцати минут и навеки погубить ядоязыкую. Отомстить за всё: за Сонечку, за преследование, а главное за бабушку.

Гадюка гордо вскинула голову. Она не звала на помощь, не кричала, не плакала и не молила о пощаде. Она была готова к смерти.

Внезапно Майя поняла одну вещь. То, что она собралась сделать было в духе Л’Калиновой. Её мать без раздумий бы поступила так же.

Майя сделала шаг назад.

– Я хочу закончить эту войну. Я прощаю тебя за то, что ты пыталась меня убить. Несмотря на всю твою ненависть, в душе ты всё равно лишенный детства ребёнок. Девочка, которая просит, чтобы её полюбили. Но Димитрию Л’Горностаеву я этого не прощу! Он поплатиться за то, что систематически пытался меня убить!

Майя направилась прямиком к двери, как услышала за спиной смех. Гадюка сползла по стене и хохотала во всё горло, аж до слёз.

– Что?! Ты думаешь, что тупица Димитрий может управлять целой бандой головорезов, шпионов и мыслителей? Милочка, ты такая наивная. Ты так ничего и не поняла? А, сестрёнка?

– Майе не понравилось, то, как назвала её Гадюка.

– Знаешь почему Л’Калинова отравила мою маму? Почему она пыталась убить собственную мать? Она без памяти влюблена в моего отца, Господина Э. Она была готова пойти на что угодно, чтобы привлечь его внимание. Хотела заполучить для него изумруд любыми способами или добраться до него самого любыми средствами, даже устранив его жену. Но отец не любил маму, Джованну Л’Мышкину… Так что не особо в его жизни что-то изменилось с её смертью. Знаешь, как в наших рядах называют твою мать? – Киноваровой Болонкой.

Майя пыталась переварить ту информацию, которую на неё вывалила Гадюка.

– Л’Калинова выскакивала замуж по первому требованию отца. Шпионила за своими мужьями, а потом травила их своими фирменными черными кексами с порошком обсидиановых магнолий. Но любила лишь отца… Он ей пользовался и пользуется. А ты… лишь их побочная дочь.

К этому Майя готова не была. Она предполагала что угодно, но никогда бы не подумала, что глава ядоязыких – её отец.

– Дела моей матери меня не касаются.

Майя пыталась подготовиться к тому, что за металлической дверью она встретиться лицом к лицу со своим отцом. С человеком, который управляет целой бандой головорезов, воров и бандитов. С тем, кто хотел её смерти последние две недели. Она выдохнула, повернула кран-цветок и вошла во внешнее ядро, где вовсю завывали ураганы и огненные вихри.

– Может ты меня и пощадила, но я тебя щадить не намерена, – крикнула ей напоследок Гадюка, – Я всё равно тебя убью. Не сегодня – так завтра.

Майя оказалась в знакомом месте, внутри огромной сферы. С небольшого металлического балкона с чугунной узорчатой оградой вдоль стены открывался вид на то, что находилось в комнате.

Внутри находился шар из пупырчатого камня, раскрасневшийся добела, обмотанный несколькими слоями стальных цепей, с огромным тяжелым замком на боку. Шар этот поддерживали на своих плечах 13 коренастых атлантов.

Внутри сидел Огневик и пытался вырваться на волю. Он завывал, чертыхался и скулил.

Рядом с каменной сферой стоял джентльмен в пиджаке цвета влюбленной жабы. Черная геральдическая лилия с алыми крапинками пестрела на его нагрудном кармане. На носу его сидели хрупкие очки-ромбики с цветными линзами. Он тщательно скрывал свой маленький рост ребенка и лысину, выдававшую года, цилиндром с чучелом медного грозного орла. Коротышка с лысиной улыбнулся Майе. Но улыбка на измятом бумажном лице была неприятная – неестественная.

На ладони его находилось золотое блюдце, закрытое стеклянным колпаком, внутри которого носилась золотистая пыль, приобретая разные силуэты – это был Мудрус.

– Полуночник… – прошептала Майя и отпрянула назад.

Бумажное лицо расплылось в самодовольной улыбке.

– Но как… Вы твердили, что ядоязыких не бывает, что они…

– Лишь выдумка. Да, это очень удобно. Иметь Стражей Мрака, которые действуют по законам Ночной Конституции и иметь головорезов ядоязыких, которые делают всё то, что запрещено Стражам. Ведь Губернатор не может отдать приказ похитить чью-то собственность или убить кого-то без суда. А кровожадный мафиози может.

Полуночник откашлялся, достал из карманов пиджака стеклянную баночку с золотыми пилюлями и закинул себе в рот приличную горсть.

– Помогите! – выл Мудрус внутри стеклянного колпака, – я не хочу умирать, я слишком молод. Я не ел рыбий жир.

У Майи аж сжалось сердце.

– Да, замолкни ты, – Полуночник со всей силы потряс стеклянный колпак с Мудрусом так, что всей золотистой пыли пришлось осесть на дно.

– Вы убьёте его? Он же ничего не сделал плохого. Да, он вредный, противный, зануда и грубиян, но он… Он не достоин смерти.

– Не достоин! – поддакнул Мудрус, приобретя очертания золотистого червяка с бабочкой-галстуков и в круглых очках.

– Я сейчас аж расплачусь от твоей сентиментальности, – фыркнул Полуночник, – что мне одна жизнь по сравнению с жизнями миллиардов подземельцев?

– Как его смерть поможет Вам?!

– Это последний в своём роде изумрудный книжный червь. С его помощью в древние времена губили полубогов. Заточив это существо в седьмую тайную комнату, разделив его на начальные элементы я получу мортий – я смогу уничтожить даже бога. Я уничтожу Полоза Сильвер-Голда, подавлю восставших против меня жителей и присвою себе все территории, которые принадлежат мне по праву. Весь Подземельный мир.

Полуночник поднялся по винтовой лестнице и скрылся за дверью тайной комнаты №7, которую Майя уже знала. Это был Делютель-делючек, с чьей помощью можно было разделить предметы на любые элементы.

– Майя, – взвыл Мудрус напоследок прежде, чем за ним закрылась дверь, – малахитовые уборы.

Майя опомнилась. Она скинула с себя куртку, обнажив все браслеты, бусы и перстни, нацепила на уши серьги, а на голову надела кокошник-наголовник.

Девочка подошла к атлантам и неуверенным тоном приказала им положить каменную сферу на пол. Те сначала хотели воспротивиться, но заметив, облаченную в малахит девочку, подчинились.

– Разбейте цепи! – отдала приказ Майя.

Атлант Борво, подойдя к каменной сфере порвал цепи руками, будто те были не из металла, а из пластилина.

Почувствовав, что его не держат ни дети-атланты, ни цепи Огневик затих. Впервые за тысячелетия он остался полностью без охраны – это его насторожило.

Майя дернула на себя каменную дверь и вошла во внутреннее ядро.

Глава 34:

Демон Огневик

Каменные стены со всех сторон поедали языки огня и пламени. Прижав колени к груди, на полу сферы сидел худощавый дедушка с растрёпанными волосами и длиннющей огненной бородой. Его рыжие волосы перерастали в огонь и окутывали собой всё вокруг.

– Ты кто есть такая? – спросил он, нахмурив огненные брови к переносице, – ты знаешь, что я есть, могу съесть тебя.

Но увидев Майю в малахитовых уборах он смягчился.

– Ты пришла от Неё?

– От Татьяны? – уточнила Майя.

– Да от какой Татьяны! – разбушевался Огневик, а огненная борода его местами побелела – Я говорю про Неё.

Огневик сжался, аккуратно поднял глаза вверх и одними губами пролепетал.

– От ВремеНики.

Он ещё больше вжал голову в плечи.

– Кто тебя сюда заточил.

– Ясное дело, Она, ВремеНика. 4,5 миллиарда лет я тут уже сижу. Заточила и всё никак отпускать не хочет. Ещё и всех наших детей против меня настроила. А я что… ничего не делал даже.

– Не могли тебя сюда заточить, если ты ничего не делал, – скрестила на груди руки Майя.

– Ладно, знаю, не могли. Делал. И много делал. По просторам космоса летал, планеты взрывал, звёзды раздувал. Дыры чёрные по космосу разбрасывал. Всего-то, забава это, да и только. Зато я создал целый Плутон. Это моё творение, последнее. В противовес Её Земле. Чтобы души мёртвых живых не беспокоили. И тайные комнаты создал тоже я.

– То есть ты знаешь, как их отключить? Тайные комнаты.

– Ну знаю. Ну допустим.

– А если я тебя отпущу? Поможешь мне?

Огневик выгнул кустистые огненные брови и внимательно посмотрел в лицо Майи.

– Не боишься?

– Кого?

– Гнева ВремеНики, всеобщей богини-проматери.

Майя заколебалась. Она не знала, что хуже встретиться с некой богиней-проматерью, у которой дел больше нет, как ей мстить. Или потерять Мудруса, который был ей не только нужным, но и близким.

– Я уверена, ей нет до меня дела.

Огневик лишь хмыкнул.

– Мне нужно спасти друга. Полуночник хочет с его помощью уничтожить своего врага – Полоза Сильвер-Голда.

Огневик скривился.

– Полоз есть предатель богов, приравнявший себя к подземельцам. Я помогу спасти твоего друга.

Огневик протянул Майе руку для пожатия. Звеня браслетами от страха Майя протянула свою и зажмурилась, ожидая шипения обожженной кожи.

– Постой, – Майя отдёрнула руку, – что будет с Землёй, если ты исчезнешь из внутреннего ядра?

– Ничего особенного, – Огневик постучал хилым кулаком об огненную стену, – я нагрел его настолько своими силами за эти 4,5 миллиарда лет, что Земле надолго хватит. Всё равно через 5,4 миллиарда лет Солнце превратиться в красного гиганта, начнёт расти, как на дрожжах и через миллиард лет поглотит Землю. Но, к тому времени ни людей, ни подземельцев уже не будет. Не переживай.

Майя вновь протянула руку, но снова отдёрнула.

– Ну что опять?! Какая ты несговорчивая!

– Если твоя жена всё-таки найдёт меня… Что мне делать?

– Не знаю, моя жена – не моя проблема.

– Так не пойдёт.

Огневик застучал зубами.

– Дай гарантию того, что, если она явиться за мной. Ты придёшь на помощь.

– Ага, сейчас. Чтоб она засадила меня обратно?! И не проси!

– Тогда просидишь здесь до следующей спасительницы. За 4,5 миллиарда лет их сколько было?

– Ты единственная, – недовольно буркнул Огневик, – хорошо.

Огневик оторвал от своей бороды клок волос, схватил с пола сферы прямоугольный камень. Покряхтев, он разломил его на две части, повозился, обдал своим горячим дыханием и запихнул внутрь клок своей бороды.

– На, – Огневик кинул Майе коробок из блестящего металла, напоминающий собой зажигалку, – здесь запас на три щелчка. Не трать мой огонь понапрасну. Если явиться за тобой ВремеНика просто открой крышку и щёлкни, резко отведя колесико назад своим пальцем. В какой бы конец космоса меня не занесло я тебя услышу.

– Хорошо, – Майя погладила выгравированный рисунок факела на блестящем боку и спрятала зажигалку за пазуху.

– Только не вздумай Её злить. ВремеНика не в ладах с родом Малахит. Если почует изделия из поделочных камней поблизости – жди беды.

Майя пожала руку пламенному демону и отступила в сторону, давая ему возможность пройти. Выпрыгнув из внутреннего ядра, он встал в полный рост и потянулся. Пока он тянулся, то вырастал в размерах. Вскоре он упёрся головой в потолок внешнего ядра. Майя почувствовала себя рядом с ним маленьким котёнком.

Огневик потянул носом воздух и повернулся в сторону двери седьмой тайной комнаты. Одним рывком он сорвал дверь с петель.

Майя ринулась вверх по ступенькам, влетела в комнату и оказалась в той же лаборатории Делителя-делючек, в которую их привели с Катриной две недели назад, когда они срослись телами и душами. Только вошла она в комнату через другую дверь, в противоположном конце комнаты.

В машине, где ещё недавно лежали они с Катриной, бился Мудрус. Он перевоплощался то в змея, то в кошку, то в шар, то в геометрические фигуры, но не мог пробить стекло. Вырваться на волю.

Полуночника нигде не было. Не успела Майя оглядеться по сторонам, как её стукнули по голове чем-то тяжёлым. В глазах зарябило, поплыли красные и чёрные пятна. Боль была такой сильной, что Майя охнула и осела на пол. Воспользовавшись моментом, Полуночник схватил Майю за горло и принялся душить изо всех сил. Майя царапалась, била ногами об пол, хрипела, но не могла избавиться от напавшего.

Она уже чувствовала, как слабеет её тело и разум куда-то улетает, но тут в тайную комнату через дверной проём вломилась огромная огненная лапа с четырьмя пальцами и острыми когтями.

Лапа схватила Полуночника и вместе с Майей выволокла обратно во внешнее ядро.

Перед ними предстал новый Огневик. Теперь он был не слабым немощным стариком, а огромным огненным драконом, с перепончатыми крыльями, пылающими глазами и шипастым хвостом. Дракон состоял из огня, жидкой магмы и местами застывшей лавы. Огневик выдул струю огня, чем сильно напугал Полуночника. Губернатор отпустил Майю, и та, спрыгнув с лапы дракона побежала за Мудрусом.

– Я выполнил свою часть сделки – ответил дракон, голосом похожим на капельку воды, шипящую на раскаленном железе.

Мигом он сжался до размера мухи и со скорости звука вылетел через каменную стену, прожигая своим жаром путь на поверхность Земли.

Майя влетела в тайную комнату Делитель-делючек и схватила первое что попалось под руку. Куском металлической трубы она размахнулась и ударила по стеклянной поверхности. Она треснула с первого раза, а с третьего разлетелась на множество осколков.

Мудрус рассыпавшись на песчинки, влетел в голову Майи золотой пылью через уши и ноздри. Как и в первый раз заселения Мудруса в её голову Майя не почувствовала ничего. Через секунду мысли прорезал знакомый голос:

«Ну здравствуй, дурище! Как ты только без меня жила?»

«Привет, паразит, – улыбнулась Майя кончиками губ, – ты не представляешь, как я рада, что всё закончилось.»

«Не торопись енто заканчивать, – ответил Мудрус, – здесь ты ещё не всё закончила. Ты думаешь, что Полуночник просто так тебя отсюда выпустит?! Наивная. Он только и ждёт возможности тебя прикончить, живой ты не выйдешь.»

«То есть я столько старалась, чтобы… чтобы умереть, не выходя отсюда?!»

«Спокойно, у тебя есть я. А енто значит, что я молодец, самый умный, самый смекалистый, самый отважный, самый…»

«Мудрус! – настойчиво прервала Майя самолюбования книжного червя, – ты отвлёкся.»

«Попроси Полуночника впустить тебя в Совиную комнату, комнату Мудрости. Заключи с ним сделку. Если ты выйдешь из Совиной комнаты живой и невредимой, то он отпустит тебя и больше не будет охотиться на меня.»

«Мне не нравиться формулировка «если я выйду из Совиной комнаты живой». Почему я не должна оттуда выйти?»

«Герои не думают – герои действуют. Просто, дурище, поверь мне на слово.»

Майя аккуратно переступила порог тайной комнаты Делителя-делючек и сразу же увидела Полуночника. Его пиджак был разодран в клочья, бледное от гнева лицо перемазано сажей, ноздри его раздувались от гнева, от стен сферы отражалось тяжелое недовольное дыхание. Увидев Майю, он улыбнулся.

– Ты не выйдешь отсюда, пока я не получу книжного червя назад.

– Так отнимите! – фыркнула Майя, зная, что по закону о зелёном цвете, Полуночник не в состоянии забрать Мудруса силой.

В прошлый раз она отдала его добровольно, лишь бы он не достался Л’Калиновой.

Полуночник поморщился.

– Умная девочка. Но у меня полно времени. Могу заточить тебя тут до конца твоих дней. Голодом морить, мучать жаждой…

– Откройте мне тайную комнату.

– С чего вдруг?

– Мне нужна Совиная комната.

Гневное лицо Полуночника сменилось благоговением. Уголки его губ поползли в стороны, глаза радостно засияли, а голос стал отвратительно сладким.

– Что ж ты сразу не сказала?

Полуночник положил Майе руку на плечо и повёл к двери Совиной комнаты. Его аж распирало от смеха и довольства.