Читать книгу: «Белый механик», страница 2

2. Скиталец

 Си-Ти и тройка рослых патрульных с шевронами космопехоты заволокли по главной галерее корабля несколько ящиков с оружием, боеприпасами и другим армейским добром, которое военные не доверяли автопогрузчикам. Торговец удачей находил в этом верные признаки паранойи, но держал мнение при себе. Космопехота к психотренингам не располагала. Он это понял, едва бойцы принялись молча стаскивать ящики в кают-компанию, превращая уголок возлияний в опорный пункт сопротивления вероятному агрессору. Скупые выверенные движения, одинаково мощные фигуры, бесполые фамилии на латах, запах нагретого пластика и металла. Они даже не удосужились снять шлемы, скрывающие лица. О задушевных беседах с таким сопровождением можно было забыть.

Окончательно уверовав, что сопровождение не настроено даже на установление вербального контакта, Симеон-Тимофей отправился на мостик, пытаясь подавить раздражение. Провести пару недель в закрытом пространстве с социопатами, все равно, что лететь одному. Оставалось надеяться, что через день-два патрульным надоест разыгрывать перед ним подготовку к военному смотру.

Человеческого участия взлетная процедура не требовала, да и лететь до пункта назначения предстояло на автопилоте, однако иллюзия причастности к работе судна несколько успокаивала нервы. Си-Ти стоически вышагивал по центральной галерее к головной части, когда из туннеля, ведущего к каютам, выехал дроид-уборщик, ощетинившийся щетками. Замызганный цилиндр едва не сбил человека с ног и скрылся в другом отсеке. Проводив робота недоуменным взглядом, Симеон-Тимофей заметил оброненный уборщиком обрывок писчей бумаги. Вот уж чего он точно не ожидал увидеть! Бумага в космосе не самый надежный материал хранения информации, хрупка и замедляет обмен данными.

Сунув обрывок в карман, торговец удачей продолжил путь к выбранной конечной.

Командный отсек был просторным и представлял собой что-то вроде двухъярусного сектора амфитеатра перед обзорным иллюминатором. Верхний уровень отводился капитану, штурману и старпому, нижний – связисту, оператору противометеоритных систем и пилотам. Кроме Си-Ти людей здесь сейчас не было, и он не без удовольствия занял главный ложемент, сочтя его удобным.

– Предстартовая проверка завершена, готовность к взлету тридцать секунд, – сухо сообщил корабль пассажирам. Специалист по репутации сочувственно улыбнулся, на мгновенье представив, как забегали в кают-компании. Ложементов в ней он не заметил.

Транспорт легко взмыл по гравитационному колодцу, блеклый горизонт согнуло в дугу, пронеслось мимо искусственное кольцо орбитальных станций и астероидов, согнанных со всей системы для разработки полезных ископаемых. Шар, укутанный в серый облачный плед, быстро превратился в одну из мириада точек, чтобы затем затеряться в россыпи звезд. Вест-Ник, следуя программе, на досветовой скорости уходил в сферу Оорта – подальше от крупных космических тел, чтобы совершить первый прыжок. Симеон-Тимофей мысленно попрощался с планетой, которая не была, и не стала родной. Да и могла ли, если не существовало тверди, из праха которой он создан?

Облачный шар, оставшийся за кормой, был чужд Си-Ти, как и любому другому уроженцу маленького угрюмого мирка Скита – старого колониального корабля на десять тысяч душ, отправленного невесть когда к далекой оранжевой звезде в малоизученной части галактического рукава. Строители транспорта в ту пору еще не обладали технологиями дальней связи, сверхсветовых скоростей и гиперпрыжков, но очень торопились разбросать семя по галактической спирали. Однако вселенная не терпит суеты.

На полпути к цели корабль, ведомый к цели уже шестым поколением «скитальцев», неспешно проплывал мимо безымянной системы, значившейся непригодной для обитания. Тут-то и обнаружилось, что их экспресс безнадежно опоздал. Одна из планет оказалась заселена потомками тех, кто давным-давно послал Скит в долгий полет. За время, которое колониальный корабль провел в космосе, прогресс шагнул далеко вперед. На фоне новых судов, доступных хомо, транспорт, когда-то считавшийся чудом конструкторской мысли, выглядел артефактом – ржавым, древним, огромным и чудовищно медленным.

Симеон-Тимофей был слишком мал, чтобы помнить те дни в деталях, но для взрослых «скитальцев», включая его родителей, новая действительность, конечно же, стала катастрофой. Одни потеряли рассудок, другие – цель в жизни. По кораблю прокатилась цепочка суицидов, а когда волна отчаяния спала, большая часть обитателей транспорта решила немедля сойти на твердь. Вместе с раскольниками корабль покинула и мать Си-Ти, забрав сына с собой. Биологический отец, которого торговец удачей едва помнил, остался на Ските – вместе с горсткой ополоумевших фанатиков, решивших продолжить миссию несмотря ни на что.

Поймав себя на мысли, что ищет среди звезд ту, к которой продолжил полет злосчастный Скит, Си-Ти встряхнул головой, сбрасывая морок воспоминаний. Он никогда не встретится со свихнувшимся папашей. Чем добровольное заключение в старом колониальном корабле лучше участи рабов, вроде тех, что заперт в криогенных ячейках трюма Вест-Ника?

Специалист по репутации откинулся в кресле и, чтобы отвлечься от тяжелых мыслей, принялся изучать электронную копию судового журнала, услужливо оставленную офицером.

Как и предупреждал патрульный, никаких зацепок в документе не было, да и странно было б их там обнаружить. Но Симеон-Тимофей старался для себя, чтобы очистить совесть. Кто знает, вдруг то, что могло пролить свет на судьбу экипажа Вест-Ника, лежало на поверхности? Известное дело: самый лучший способ что-то спрятать, положить это что-то на самом видном месте. Слепое пятно, как ни удивительно, расположено аккурат под носом. И чем любопытней нос, тем большую отбрасывал тень, в которой скрывалась истина.

Закрыв копию журнала, Си-Ти решил размяться. Не отправиться ли в поход по жилым отсекам? Первой в мысленном списке обозначилась каюта несчастного механика, где гражданский специалист уже бывал – до взлета, когда взгляду еще было за что уцепиться. В тесном отсеке, где коротал время несчастный, тогда царил беспорядок, не указывающий, однако, на то, что здесь происходило что-то неестественное. Целостность переборок не вызывала сомнений, так что проникновение извне исключалось. Что могло привидеться экипажу, Симеон-Тимофей не представлял. Механик мог покинуть каюту только через дверь, если, конечно, не испарился. Сменив агрегатное состояние, тело вполне могло просочиться сквозь вентиляцию, но трансформация такого порядка сопровождается выбросом большого объема энергии. Ее бы зафиксировали датчики.

Галерея с жилыми отсеками по обе стороны была ярко освещена и девственно пуста. Си-Ти прошел мимо кают офицерского состава, старпома и капитана. Он бегло осматривал эти отсеки еще в порту, подыскивая апартаменты, где мог бы пользоваться относительными удобствами несколько дней полета. Обитель капитана вызывала гнетущее чувство. Все указывало на то, что обитал в ней старый, одинокий и глубоко несчастный аскет, которому было плевать на удобства. Узкий клозет, душевая кабина с сальными стенками, пустой потертый столик, спальная ниша с самоочищающимся матрасом – не постель, а лежанка, шконка! Постельного белья капитан Вест-Ника почему-то не признавал. Однако некоторое эстетство было ему не чуждо. Над изголовьем тихо шелестела волнами объемная репродукция морского пейзажа. На палубе под ним, вспомнилось вдруг Си-Ти, серел клочок бумаги, такой же, как оброненная взбалмошным механоидом.

С ощущением, что упустил что-то важное, Симеон-Тимофей замедлил шаг, а затем вернулся к каюте капитана. Дверь была не заперта и с тихим жужжанием скрылась в переборке, приглашая внутрь. Торговец удачей немного помялся снаружи, оглядываясь по сторонам, наконец сдался и вошел.

Перед отлетом личные вещи членов пропавшего экипажа вынесли, и каюта грязнули превратилась в стандартный отсек со встроенным шкафом, привинченным к палубе столиком и спальной нишей. Однако в пустой каюте Си-Ти поймал себя на неожиданном ощущении. За ним как будто кто-то следил, и этот кто-то не имел отношения к патрульным.

Торговец удачей глянул в черный зрачок камеры интеркома – стационарной корабельной видеосвязи, интуитивно сделал шаг в сторону, каким-то звериным чутьем ощущая, что уходит в мертвую для обзора зону, и внимательно осмотрелся. Одна из настенных панелей едва заметно выдавалась среди остальных. Си-Ти легонько постучал по ней костяшками пальцев. Звук был гулким. Торговец удачей поскреб по краям, зацепился ногтями и панель подалась. За ней обнаружилась небольшая ниша, в которой покоилась потрепанная кожаная папка с архаичным скоросшивателем.

Симеон-Тимофей торжествующе щелкнул пальцами. Капитан, конечно, был негодяем и безбожно подчищал электронный судовой журнал, но для себя старый жук вел записи на бумаге! Вот только вряд ли он собирался оставить папку здесь. На судне, видимо, действительно что-то стряслось.

Руки сами раскрыли журнал на странице с последней записью. Си-Ти почувствовал разочарование. Через всю страницу торопливо бежали кривой строчкой несколько букв, складываясь в два слова «белый механик». Капитан Вест-Ника, похоже, рехнулся.

Тишину каюты разрезала трель интеркома. Симеон-Тимофей торопливо сунул журнал за пазуху и вернулся в видимую для глазка камеры зону. Сигнал шел из кают-компании, где окопались патрульные. Торговец удачей открыл сеанс связи. Экран коммуникатора засветился темно-серым. Камера по ту сторону то ли сгорела, то ли была выключена, однако Си-Ти был уверен, что его точно видят.

– Гражданский специалист Симеон-Тимофей?

Голос из коммуникатора был живым и мелодичным сопрано. Женщина пикантно грассировала и Си-Ти невольно встрепенулся. Ему нравились женщины, не боявшиеся профессий, противопоказанных нежному естеству.

– Здесь капрал Тарк! Командир приказал информировать тебе о наших передвижениях по кораблю. Нам необходимо пройтись по судну и установить кое-какую аппаратуру, чтобы обеспечить контроль жизненно важных узлов. Как старшая в тройке, приглашаю присоединиться.

Что ж? В конце концов, журнал никуда не убежит, а сопроводить по кораблю леди с поставленным сопрано велит сам случай!

3. Склеп

 Без глухих шлемов патрульные выглядели совсем не так брутально, как представлялось. Тяжелые панцири боевых доспехов скрывали вполне осязаемые, хрупкие человеческие тела. Выводить особый подвид для служб правопорядка цивилизация хомо так и не решились. Големы по-прежнему наводили на большинство умов животный ужас.

Дамой в железных перчатках была смуглая коротко стриженная шатенка с крупными и жесткими чертами. К разочарованию Си-Ти, тщательно, впрочем, скрываемому, капрал даже близко не отвечала его вкусам. Удивительно, как часто голос не соответствует внешнему облику хозяина.

Вторым номером выступал конопатый толстогубый мужчина с веселой фамилией Веснушка и плутоватой физиономией, больше подходящей портовому шулеру, чем защитнику от флибустьеров. Словно оправдывая невольные ассоциации, он убирал с крышки одного из ящиков колоду карт. На патроны они тут что ли играют?

Третий патрульный выглядел техногенной аномалией. Половину гладко выбритого черепа синюшного цвета покрывала выпуклая пластина имплантата. В одной из глазниц киборга зловеще светился красный огонек. Но, судя по вполне человеческой фамилии на латах «Штоф» он еще считал себя хомо. Роботы имен не признавали.

Увидев входящего торговца удачей, патрульные одновременно поднялись.

– Здравия желаю, – молодцевато отсалютовал Симеон-Тимофей. – Гражданский специалист к выгулу готов!

– Гляди-ка, шутник! – киборг толкнул в бок конопатого плута. Голос третьего номера оказался хрипловатым. Возможно он был бы приятным, если б связки увечного не издавали едва уловимое механическое дребезжание. Си-Ти представилось, как в горле Штофа вертятся, взвизгивая, разнокалиберные шестеренки, из-за чего «шутник» слышался как «зжутник».

– С ним («З ним») поди и выпить можно, – продребезжал киборг. – Или нельзя? «Скитальцам» разрешено?

Симеон-Тимофей почувствовал легкую обиду от несправедливости. Патрульные ознакомились с его досье, а он о них еще ничего не знал.

– «Скитальцы» остались на Ските, а он – здесь, значит никакой он не «скиталец», а «раскольник», – просветил товарища Веснушка и подмигнул Си-Ти. – «Раскольникам» все можно, и, клянусь твоим процессором, наш пройдоха уже приложился!

Изъяснялся конопатый, сглатывая гласные, и получалось что-то вроде «А-н, наверна, в-же». «Шулер» выговаривал слова уни-языка на манер уроженцев миров ядра. – Не знал, что на мостике есть специальный бар? Капитанский!

Последнее слово Веснушка произнес торжественно и по слогам.

– В бар ныряем только по прилету, – твердо, но беззлобно осадила шатенка, с полуулыбкой наблюдая, как гражданский беззвучно открывает рот, тщетно надеясь вклиниться в бурный поток чужого речитатива.

– А я что? – притворно вздохнул киборг. – Мне вообще пить нельзя. Медики так и наказывали: не вздумай, дорогой, голова болеть будет!

– Чему там болеть? – хохотнул конопатый. – Чипы одни!

– Разговорчики! – Тарк повысила голос. Шутливая пикировка закончилась, позволив Си-Ти переварить в себе диссонанс первого и свежего впечатлений о тройке сопровождения. Скучным, неожиданно подумалось ему, полет все же не будет. Радоваться этому или печалиться, торговец удачей пока не решил, но несколько расстроился, когда ему всучили увесистый ящик с трафаретным черепом на крышке.

– Ты должен помочь, – твердо сказала шатенка, но киборг за ее спиной при этом едва не прыснул. Симеон-Тимофей поджал губы.

– Сначала пройдем по верхней палубе, – миролюбиво продолжила Тарк. – Охватим головной, жилой и хозяйственный сектора, потом спустимся в трюм и на техническую палубу. Рекомендую запастись терпением.

Си-Ти обреченно кивнул. Тащиться по кораблю с грузом, оттягивающим руки, совсем не улыбалось. Веснушка, заметив его расстройство, ободряюще хлопнул по плечу. Не печалься, дескать, неудобства временны. Сам патрульный взял два ящика. Штоф взвалил на себя три. Искусственной в нем, наверное, была не только голова. Тарк пошла налегке, отяготившись только контрольным прибором – матовым кубом с экраном на одной из плоскостей.

Несмотря на легкий настрой, боевая троица относилась к миссии серьезно. Патрульные деловито вскрывали панели, усердно лепили какие-то датчики, намертво примагничивали к переборкам непонятные для непосвященных устройства. Разговор вслух вояки теперь вели рубленными, короткими фразами с обилием «готовность», «активно», «понял» и «так точно», без намека на фривольность. Си-Ти подозревал, что во внутренней сети боевых шлемов создан недоступный ему чат, в котором патрульные вовсю потешались над гражданским. В человеческих стаях всегда ищут объект для насмешек, а кое-где поиск «белых ворон» превращается в национальную забаву.

Пустые и ярко освещенные каюты по обе стороны главного коридора, одновременно открытые кораблем по команде Тарк, оставляли тягостное впечатление. Стерилизация лишила жилые ячейки налета индивидуальности, накопленной в сожительстве с прежними обитателями. В выскобленных оболочках искусственных сот больше не осталось запахов, не присущих пластику и сплавам. Так пахнут новые корабли, но Вест-Ник таковым не был, и этот диссонанс пугал, ведь еще несколько дней назад в этих отсеках обитали живые существа.

У капитанской каюты Си-Ти остановился. Тарк сотоварищи увлеченно колдовали над стеновой панелью дальше по коридору. Гражданский специалист опустил ящик, прислушиваясь к ощущениям. Чувства невидимого присутствия больше не возникало. Симеон-Тимофей неуверенно вошел внутрь и закрыл глаза, чтобы сосредоточиться, но то ли патрульные спугнули паранойю, либо безвестный соглядатай, если таковой существовал в реальности, бесследно исчез. Торговец удачей покинул каюту со смесью облегчения и разочарования. Послевкусием странного коктейля было недоумение: он словно только что побывал в отсеке, в который досель и не заглядывал.

Верхняя палуба наконец закончилась и люди остановились у перехода к нижним уровням. Тарк многозначительно подняла голову, безошибочно определяя местонахождение камеры визуального контроля, по которой центральная система корабля могла наблюдать за группой. Веснушка с многозначительным видом постучал костяшками пальцев по сомкнутой диафрагме люка.

– Отопритеся, отворитеся, – фальцетом пропел он, заговорщицки подмигнув гражданскому. – Ваша мать пришла – молока принесла⁴!

Вест-Ник распознал сигнатуры⁵ и послушно распахнул зев, распечатывая трюм. Изнутри мрачного чрева пахнуло металлом и едким душком химикатов. С щелчками вспыхнули люминесцентные лампы, окрашивая пространство в холодную, мертвенную гамму. Под ногами еле слышно хрустел иней, придавая корабельному брюху схожесть со склепом.

Вглубь и в стороны насколько хватало глаз тянулись ряды вертикально установленных глыб правильной формы из зеленоватого прозрачного льда, прозрачного настолько, чтобы разглядеть запечатанных в них невольников. Десятки, сотни узнаваемых фигур, очертания которых не перепутаешь с другими видами. Корабельное брюхо было набито замороженными человеческими телами. Си-Ти поежился и покосился на сопровождающих. Живые в ледяном паноптикуме были лишними.

– Добро пожаловать в морг, – мрачно проскрипел Штоф, сумев передать интонацией, насколько ему неприятно находиться в трюме. Тарк наградила его ледяным взглядом и молча вошла в лес искусственных торосов. Киборг исторгнул вздох, сопровождаемый щелчками и хрипом, и тяжело потопал следом, увлекая Веснушку. Си-Ти на негнущихся ногах поплелся в хвосте. Он опустил взгляд, концентрируясь на мысли, что не хотел бы сбиться с воображаемой тропы, проложенной патрульными, но что-то все же заставило поднять голову.

Сквозь лед на Си-Ти смотрела, широко распахнув невидящие глаза, испуганная девочка. Сколько ей? Лет шесть-семь? Кого малышка искала взглядом перед заморозкой? Мать? А вот, наверное, и она – миловидная женщина средних лет сжала губы и закрыла глаза, скорбно прижав руки к груди, будто не желая видеть, как ребенка превращают в кусок холодного стекла. Молодой мужчина, застывший в следующей глыбе, что-то яростно кричал. Другой, напротив, – умоляюще заламывал руки. Гримасы ужаса и боли, злобы и ненависти перемежались с масками глупого недоумения, буддистского отрешения и безучастного спокойствия.

У одной из ледяных призм Симеон-Тимофей замедлил шаг. Человек внутри показался знакомым. Торговец удачей моргнул и понял, что обманулся выражением лица замороженного. Такой же апатичной была физиономия у его школьного учителя в средних классах. С рыбьей миной он ходил во время уроков между партами и постукивал деревянной линейкой по спинкам стульев. «Не спим, – говорил учитель ровным тоном, от которого еще больше хотелось дремать. – Не спим».