Читать книгу: «Регби – игра сильнейших!», страница 4

4

Сборы подкидывали мне множество новых «сюрпризов», о которых я и не догадывался. Например, еда, которой нас кормили, душ, в котором мы мылись и тренировки. Тренировки были по-настоящему изматывающими. После них ты не хотел ничего делать. Я не понимал пацанов, которые мечтали о сборах и рассказывали мне как там хорошо.

Но больше всего меня раздражала эта обстановка. Я имею ввиду и команду и тренеров. Иван Валерьянович нам всегда говорил:

–Вы должны быть командой! Должны помогать друг другу, общаться между собой.

С взаимопомощью были большие проблемы. Так как в команде, в принципе, никто друг другу не помогал. А если ты и просил о помощи, то постоянно слышал, что человек не может ввиду множества причин. Или помогает, но делает это с показным отвращением, как будто он переступает через себя.

И как хорошо к нам тренер не относился, он все равно ничего не знал о команде и что в ней творилось. Не знал, что почти все употребляют наркотики, алкоголь. Не знал, что вся команда поделена на группы. И пацаны, в принципе, не могли быть командой. Слишком они разные. Но самое грустное было не это, а то, что так называемое главенство и некое лидерство держала группа наркоманов, двоечников, людей с маргинальными наклонностями. Их интересы отражались на их страничке в социальных сетях. Там были только «пацанские» цитаты, бандиты, насвай, телки и регби. И каким-то образом все эти интересы создавали в них нечто похожее на человека.

На сборах я понял, что я сильно отличаюсь от всех этих ребят. Что у меня другие интересы, что, в отличии от них, я имею способности в учебе и могу поступить в университет. Выбрать другой путь, путь учебы, знаний.

Со стороны, конечно, мы абсолютно ничем не отличались. Все как один одного возраста, примерно одного роста и комплекции. Но, погрузившись в коллектив, видно, что все мы разные ментально, мы мыслим по-разному, кажется, такие как мы никогда не смогли бы быть командой.

Очень быстро наши сборы стали напоминать совсем не сборы, а какую-то зону. Вся команда поделилась, так сказать, на тех, кто «у кормушки» и на тех, кто «у параши». Эта классовость наблюдалась даже в том, как мы расселились. «Верхушка» и «низ» команды находились в разных концах этажа и пересекались только в комнате «низа», когда «верхушка» приходила попросить еду или телефон, чтобы поиграть или посмотреть фильм, когда они будут срать. Да, это происходило очень часто. Валера заходил к нам минимум 2 раза в день и просил у кого-нибудь телефон. Страдала от этого в большей степени группа «ни рыба, ни мясо». Он просил телефон у Кулака, у Гали, Эси и т.д. И они всегда давали, не задавая особо никаких вопросов.

У меня они тоже часто просили, но я понимал, что нельзя давать телефон, ни в коем случае. Один из неписанных правил звучало так: «Не давай слабину, иначе будешь у параши». Конечно, эти правила никто не оглашал, но они и так всем были известны.

Ночь была единственной возможностью отдохнуть от всех. Мы с Жуком часто не спали до 3-ех часов ночи. Конечно, на следующий день нам было невероятно тяжело. Не выспавшиеся, мы шли на завтрак, после него кое-как приходили в себя, сонливость проходила. Во многом благодаря прохладному утру, когда на улице было морозно и свежо. Дальше мы шли на тренировку.

5

-Сейчас делаем так, разделяю вас на группы. Одна группа идет тренировать первой, вторая после них. – говорил тренер после завтрака.

После нас разделили по группам. Мне повезло, я оказался в группе с Сиплым, Серегой, Жуком и Володей. Все мы сидели на своих кроватях, особо не разговаривая друг с другом. Все еще были сонными. Серега, Сиплый, Володя играли в телефон. Я с Жуком читали.

Я был погружен чтением, вокруг было тихо. Не было слышно никого, ни музыки, ни криков. Позже, я понял, что выбрал не ту книгу, она была слишком скучной и непонятной. Эта книга – «Валькирии». Автор – Пауло Коэльо. Слишком много метафор, каких-то возвышенностей. Много раз приходилось перечитывать, чтобы понять суть действий.

Два часа пролетели как пуля. В комнату начали заходить Ивани, Галя, Кулак, Эся. Они были в первой группе. Мы поняли, что надо собираться. Надели на себя термобелье, бутсы и вышли на поле. В планах была тренировка над техникой. Мы отрабатывали пасы, схемы, стандарты. Все это происходило на снегу, в мороз. Бутсы после можно было выжимать.

Дальше у нас был примерно час времени, чтобы помыться, переодеться и повесить в сушку свою форму. В столовой не стоило ожидать каких-то вкусных блюд. Ты их ел только потому, что был голодный. После обеда наступало затишье. Когда все устали и лежали на кроватях, в ожидании следующей тренировки, было идеальное время для отдыха. Но его нарушало быдло. В комнату постоянно заходили пацаны из дальней комнаты коридора. Как только они появлялись в дверном проеме нашей комнаты, все сразу же прятали свои телефоны, а мы с Жуком опускали свои книжки просто потому, что в их присутствии читать было невозможно.

–Что, пацаны, есть у кого-нибудь что-то похавать? – спрашивал капитан.

Все молчали.

–Галя, у тебя есть что? – спрашивал капитан.

–Да не, у меня вон, только чай и печенье.

Пацаны ничего не стали слушать, а просто подошли к кровати и начали смотреть сами. То, что хотели взять – брали и выходили из комнаты.

–Слышь, Ивани, у тебя есть шпек? – спрашивал Валера.

–Пошел в жопу, нет у меня ничего.

–Да Жека говорил, что есть. Что ты гонишь?

–Это только мне хватить.

–Да Ивани, дай, мне один раз.

Валеру Ивани уважал больше, чем Жеку, поэтому отсыпал ему чуть-чуть из маленького пакета.

Галя достал свой телефон и это тут же заметил Валера.

–О, Галя, дай телефон, мне посрать надо.

Галя не мог сопротивляться, он был, как говориться, «без яиц». Он отдавал то, что его у него просили или отбирали. Положение Гали было действительно удручающим. Его били, брали его еду, телефон. В его отсутствие кидали на его кровать мусор, плевались, вытирали обувь прямо об чисто белье. Казалось, его стоило бы пожалеть, но жалость он не вызывал. Он был никем. Он был таким персонажем как в фильме или в книге, которого никто не любит, он не вызывает симпатию, не вызывает ненависть. Он как будто незаметный, поэтому и нелюбим. Его били и унижали потому, что нужно уметь быть личностью, уникальной личностью, нужно иметь свой стержень. Если бы был свой стержень, то и приставать бы не стали. Но он этого не понимал. Он мало, что мог понять, да и по правде сказать, не пытался. Он был «никакой». Это слово наиболее точно его описывает. Никакой в учебе, никакой в спорте, никакой в жизни.

Валера вышел.

–Урод… – шепотом выронил Галя, когда все пацаны ушли.

6

Сборы подходили к концу. Тренер собрал нас в последний день перед отъездом в комнате, где состоялся уже классический для нас разговор. Проговаривали слабые места.

–Значит так, ребята, сборы прошли. Сейчас подведем итоги. Что мне понравилось, что мне не понравилось. Какие моменты нужно изменить. – говорил Иван Валерьянович.

–Не забудь сказать еще про тех, кто не поедет на следующие сборы. – напомнил Андрей Викторович. Нужно сказать, что он заслужил максимальную ненависть у пацанов своим «зверским» подходом к тренировкам.

–Да, про это напомнил, спасибо. Значит так, на следующие сборы мало кто поедет. Потому что на следующих сборах будем готовиться к краевым соревнованиям, определять состав на эти игры. Но уже хочу сказать, что не поедут туда братья Яковлевы и Гальчонок(Галя). Яковлевы у меня вообще главные фавориты на вылет из команды. Я вообще не понимаю, почему, зачем вы до сих пор играете.

–Плохо играете, плохо учитесь, вы хоть в одном аспекте прибавьте. – вставил Андрей Викторович.

–Да, вы вообще какие-то трупы. Поймите, вы не нужны здесь. Когда мне звонят из школы и говорят спорткласс опять плохо учиться, в телефонах сидят многие на уроках. Я спрашиваю: «Кто сидит?». Мне отвечают: «Яковлевы». Соберитесь, либо покиньте команду.

В это время я посмотрел на Яковлевы. Мне стало смешно, как тренер думал посеять в них семя понимания и ответственности? Я не имел неприязни к Яковлевым. Но как и с Галей, сострадания они не вызывали. По одному выражению лица было понятно. Они ни о чем не думают, вот просто ни о чем. Если вы думаете, что человек так не может, посмотрите на Яковлевых.

Дальше монолог тренера был направлен на то, чтобы направить нас на то, чтобы мы исправляли свои оценки, чтобы следили за своим поведением. И на то, чтобы мы были командой. Я понимал, что его просьбы никуда не приведут. Хотя бы потому, что это формулировка: «будьте командой» была очень размытой, она было просто не понятна пацанам. Возможно, они считали что «быть командой» – это быть вместе. Поэтому вместе сбегали с уроков, вместе плохо учились и употребляли наркотики, вместе пили и т.д.

Дальше наступала «королевская» ночь. Никто не спал, все ходили по корпусу кричали, орали, включали музыку. В эту ночь нам разрешалось чуть больше. Единственное, что могло случиться – нас мог наказать тренер 2001-ого года. Потому, что он сам был, как мне говорили, контуженным. И знаете что? Я не сомневался, ведь то, как он выглядел, то как говорил и что делал, доказывало это.

В эту ночь я понял, что мне однозначно повезло с комнатой. Здесь не слушали музыку, здесь собирались спать в «королевскую» ночь. Поэтому мы подперли дверь кроватью Гали. Хоть к нам и ломились, дверь открыть не смогли, поэтому не мешали. Даже Ивани спал, а я нет. Я не мог заснуть, я дочитывал свою книгу, а вместе с этим думал: «Что же это было? Что произошло за эти 10 дней? Однозначно, все то, что со мной произошло, я не мог назвать положительным. Но некие выводы я для себя сделал. Я понял, что я сильно отличаюсь от «верхушки» команды, что это не те люди, с которыми я хотел бы общаться, все те, кто заслуживал бы мое уважение и внимание, лежали и спали со мной в одной комнате»

На следующий день была удручающая новость для нас. Тренировочный процесс не закончен. И до отъезда будет проведена еще одна тренировка.

–Капец, нафига нам эта тренировка? – негодовали пацаны.

–У меня все вещи грязные, как я буду тренироваться?

–Я уже все сложил в сумку.

–По-любому это Андрей Викторович. Иван Валерьянович такую фигню бы не придумал.

Все мы после завтрака долго одевались и выходили на поле. В последний день над нами «сжалились» и не стали так сильно гонять. Вместо обычной изматывающей тренировки была короткая, легкая и игровая. Однако, погода оставляла желать лучшего. Мокрый снег засыпал всю площадку, поэтому мы начали скользить. Остановились мы когда Сиплый подскользнулся и упал на твердое покрытие площадки.

–Все, собираемся. – сказал Андрей Викторович. – Давайте пацаны, учитесь, тренируйтесь, доказывайте, что вы достойны места в команде. Я вас всех хочу увидеть в профессионалах.

В его словах было так много фальши, что аж противно. Во-первых, в профессионалах он увидит максимум человек 5. А во-вторых, пора бы понять, что к нам нужен другой подход.

Когда мы пришли в корпус, я, Сиплый, Жук и Серега решили даже не мыться, мы мысленно были уже дома. Мы не хотели еще раз вставать с кровати.

–Я встану с кровати, когда подъедет автобус. – сказал Жук.

–Я встану, когда все уже туда сядут, чтобы не толпиться. – сказал Сиплый.

–А я не буду вставать, пусть так в автобус загружают, я буду лежа ехать. – говорил Серега.

Мы загрузились в автобус, но еще долго ждали. Я опять ехал с Кулаком. С ним можно было помолчать, а это то, что как раз мне и нужно было. Я вставил наушники в уши. Меня уже ничего не волновало. В моей голове я уже подъезжал к дому.

Мы тронулись. Ехали уже другой дорогой, из окна можно было наблюдать более живописные виды. Вместе с музыкой пейзаж создавал непередаваемую атмосферу спокойствия и умиротворения. Ну вот и все, вот и все закончилось. 10 дней мучений. Но я был счастлив. Счастлив, что это все закончилось, счастлив, что я это прошел. На въезде в город я подумал: «Хоть Толя и провел все эти дни в комфорте, в городе, но он не имел представлений, что такое сборы. Он не имел этого опыта, что имел я.»

Нас подвезли к клубу. Все начали выходить, собирать сумки, садились в машины, шли на остановки. Но никто не пожал ни кому руку в знак прощания, даже тренерам. Я быстро дошел до машины, положил сумку в багажник. Мама по дороге очень долго меня расспрашивала. Ничего позитивного я тогда вспомнить не смог. В голове появлялись только воспоминания о плохом. О той музыке, что не давала ни читать, ни спать, ни смотреть фильм на телефоне. О тех людях, которые издевались над своими сокомандниками, о тех людях, которые просили у друг друга наркоту и употребляли ее в любую свободную минутку. Насвай был на этих сборах, действительно, дороже золота.

Часть 6. СНОВА ШКОЛА, ОЧЕРЕДНЫЕ ПЕРЕМЕНЫ

1

-Привет. Ну что, как в новом классе? – спрашивал папа, когда я разговаривал с ним по телефону.

–Плохо. Зря я сюда перешел.

–Почему это?

–Тут одни дибилы учаться…

–А....Понял наконец, а я тебе сразу говорил. Ну вот видишь, зато, на личном примере будешь знать и помнить что это за люди.

Я замолчал, мне нечего было отвечать. Отец как всегда, равно или поздно, оказался прав. Как же точно он все предвидел…

–А оценки как? – спрашивал отец.

–Да нормально все… Без троек. По английскому, русскому, географии и литературе только пятерки.

–Ну молодец. Что, легко учиться здесь? Легче чем в лицее?

–Ну да.

–Ну это здесь легко, потом в нормальную школу перейдешь, с умными ребятами, там сразу тяжко станет, если стараться не будешь.

–Да я понимаю… – отвечал я. На все высказывания отца я не мог ничем ответить. Он был прав всегда, возможно, в детстве он через это проходил, и теперь предсказывает мою судьбу как наяву.

Однако, в этой школе я находил множество плюсов. Например, лояльное отношение учителей ко мне и многим другим в классе. Если большая половина класса была слаба во всех школьных дисциплинах, то я, Жук, Сиплый, Крик и другие могли показывать довольно высокие результаты. Но я уверен, будь мы обычным классом, к нам отношение было куда жестче. Учителя наверняка думали: "Ой, это же спорткласс, на что вы надеялись? Скажите спасибо, что хотя бы 3 человека написали на 5. Тут же одни дибилы учаться, они же все после 9-го либо в ПТУ, либо сразу на завод."

Наше положение изменить нельзя. Ни о каком умственном прогрессе здесь речи не шло. Если все дибилы, то ты тоже дибил. Да, у некоторых учителей ты мог бы быть "любимчиком" или хотя бы выделяться своими знаниями, но не больше. Каким бы умным ты бы ни был, ты будешь изучать элементарную программу до тех пор, пока все дибилы не усвоят материал. Это могло занять ни одну четверть.

Все же, у нас был один, действительно, хороший учитель. Который как профессионал сразу вычислил тех, кто понимает материал, кто способен, кто хочет учиться, и начал с ними работать. Те, кто поглупее могли сидеть на задних партах в телефонах, никаких прооблем.

Здесь шла речь не об образовании, а о самообразовании. Пока ты сам не начнешь учиться, никто тебя пинать в жопу не будет. В отличии от тренировок, здесь мы, действительно, работали на совесть. Если хотим работать, то работаем, если нет, то отдыхаем. Но за безделье никто нас особо не наказывал. Это было в какой-то степени даже полезно, развивало самостоятельность, осознанность и отвественность.

Но к сожелению, ни у всех хватает на это трудолюбия и мотивации.

Мы с Жуком и Сиплым были умными, но ленивыми. Хорошие оценки мы получали не за труд, а скорее за талант. Вот это было два основных способа получать хорошие оценки: труд и талант. Мы понимали, что до троешников и безмозглх дураков мы точно не скатимся, поэтому частенько позволяли себе слинять с последних уроков.

Но все же, интерес к учебе у нас был. Я любил литературу и английский. Жук любил литературу и историю, а Сиплый любил географию и информатику.

Нас в классе не особо любили за наши частые прогулы, но все же особых проблем не возникало, то, что пацаны часто подходят к нам и расспрашивают нас почему мы сбежали вчера с математики, я объяснял себе тем, что ребята в глубине души понимали, что они не так талантливы и умны, поэтому зляться.

2

Незадолго до майских праздников Сиплый и Серега ошарашили весь класс, заявив, что они уходят из регби по причине болезни. Да, они остануться в классе, но не будут заниматься, а будут просто посещать школу. У Сиплого, действительно, в последнее время были проблемы с коленом. Он поехал на сборы до конца его не заличив. А Серега, как я сейчас понимаю, просто придумал себе болезнь. Он просто не хотел дальше заниматься. Казалось, этого не хотели все. И он, и тренер, и команда.

Серега сделал себе "липовую" справку о невозможности заниматься регби ввиду проблем с сердцем. Но Серега не понимал, как ему это окликниться. Его стали называть инвалид, сердечник, инвалид-сердечник. Но на этом все ограничилось, если не считать многочисленных распросов о том, почему же именно он закончил играть. "А что ты регби бросил? Ты что, больше не играешь? Что, все? Устал? Ты что перестал заниматься, инвалид?". Вопросы задавались ради интереса, но чаще, чтобы подколоть Серегу. "Верхушка" команды была представлена одним контингентом – быдлом. Такое быдло ни с чем не перепутаешь. Такое быдло сразу видно издалека. Они много матеряться, шумят, разговаривают на повышенных тонах и не способны воспринимать чужое мнение. На их стенках были пацанские цитатки на фоне "Мерседеса", Хабиба или бандитов.

–Ты что, закончил играть, окончательно? – спрашивал я Серегу на одном из уроков.

–Ну да, сердечко, знаешь ли, с ним шутки плохи. – саркастично ответил Серега.

–А серьезно?

–А если серьезно, то справка – "липо". Я просто задолбался играть. Раньше хоть весело в команде было, тренер нормальный был, насвая не было, играли хорошо, обеждали.

–А кто насвай принес?

– Ваня. Кто же еще?

–А Ваню на капитана тренер поставил?

–Да, Коня снял, а его поставил.

Н-да.... Такая команда была просто обречена на провал. Если тренер ставит на должность капитана человека, который злоупотребляет наркотой, алкоголем и не способен вести за собой команду. Да и по большому счету, это именно Ваня виноват в том, что команда разделилась на "лагеря", которые между собой не общались, а иногда и конфликтовали.

–Что, может с физики свалим? – спросил Серега, собирая портфель за 10 минут до конца урока.

–Ну давай. А что ты собираешься? Сейчас задания еще могут дать.

–Ты что, с дуба рухнул? Ты посмотри кто у доски… – сказал Серега, указывая носом вперед, на доску.

И да, он прав. У доски стоял Тима Яковлев, а значит быстро у доски он ничего не решит.

–Госпади, ну как его держат в классе до сих пор? – вздыхал учитель, снимая с себя очки.

–Да не говорите… – подлизнулся к учителю Ваня.

–Смотри, смотри, – сказал Серега, подтолкнув меня локтем. – Видишь, как подлизывается? Ему лишь бы 4 поставили и все. Причем сам, вон, насвай уже вкидывает.

Ваня, сидя на второй парте, практически перед носом учителя закинул себе под губу огроменную гору насвая.

–И так всегда, ему четверки ставят только потому, что он подлизывается к учителям и все. Он, на самом деле, такой же тупой как и Тима.

Да, положение класса удручало. Особенно, когда Серега рассказвал очередную историю или свое наблюдение по поводу класса.

Как и договорились, мы с Серегой перед физикой пошли на первый этаж, взяли куртки и вышли из здания школы через главный вход. Да, с уроков можно было свалить настолько быстро и легко. Возможно, по этому мы так часто и прогуливали уроки. Во всяком случае, на моей шее не висела никакая доля ответственности или стыда за это. Я понимал, просидя в школе на один-два часа больше, я не получу никаких новых знаний. Это лишь час потраченный зря, впустую. Тем более прогуливать по вторникам и четвергам было невозможно, так как после школы была вторая тренировка.

3

И так, я стоял на остановке, ждал автобус, чтобы уехать на нем на тренировку. На улице был апрель, достаточно теплая погода для того, чтобы тренироваться на улице. Ко мне подошел Жук. Мы стояли молча. Если честно, в данный момент, я хотел бы поехать на тренировку в одиночестве, послушать музыку. Но Жук молчал и особенно не докучал, так что все устраивало.

Тренера, конечно же, были расстроены уходом Сиплого из команды. Нас с Жуком попросили поговорить с Сиплым еще раз, попросили уговорить его вернуться. Но мы даже не пытались. Во-первых, Сиплый точно не вернется, так как ранее он говорил нам, что ни сколько не жалеет, что ушел. Во-вторых, мы понимали, что докучать Сиплого своими просьбами – это очень неуместно. Наши разговоры никогда не были связаны с регби или другим спортом.

По поводу Сереги тренера лишь выразили свое безразличие к нему и сказали, что ждали его ухода, так как он был уже не нужен команде. Как и многие здесь присутствующие.

Тренировка напоминала скорее поминки, все были грустные, даже не разговаривали особо. Просто молча выполняли упражнения. Даже какого-то огня в глазах ни у кого не было. Я понял: "Начался распад. Еще чуть-чуть и команды уже не будет".

Кажется, тренера пришли к похожему мнению, что и я, иначе как объяснить то, что они гоняли нас как на последней тренировке. Захваты, входы, раки, выживания. Это все было в полный контакт. Далее был фольт-трек и отработка стандартов. А в конце тренировки прозвучала радостная новость для всех.

–Через неделю у нас будут сборы. На майские. – сказал второй тренер.

–Ура!

–Ессс!

Кажется все радовались. Но я посмотрел на Жука и увидел на секунду его раздосадованное лицо. Взгляд вниз, сжатые губы, сильный выдох носом. Я сразу понял, что он имел множество планов на майские каникулы. Но увы, ему придется все 10 дней провести в самом неприятном окружении. Для меня сборы тоже стали грустной новостью. Но я был рад, что Жук все таки поедет. Он был мне нужен. Так как он единственный друг, который все еще занимается регби. Без него сборы были бы намного более трудными.

В раздевалки было очень шумно. Естественно, все пацаны уже обсуждали чем и где будут закупаться. Речь шла о насвае, алкоголе и дошике. Роли распределялись равномерно, кто везет дошик, кто насвай, кто алкоголь. Я оделся быстрее всех, вышел из раздевалки, не пожав никому руку, и пошел на остановку. Я хотел уехать домой один, расчитывал на то, что автобус подъедет раньше, чем все придут из раздевалки. Увы, этого не случилось, я ехал в автобусе набитом регбистами.

Я сел в дальний угол автобуса, включил музыку. Через пару остановок все стали выходить из автобуса. Я смог проехаться один примерно 3-4 остановки. Я вышел чуть пораньше, хотел дойти до дома пешком. У меня в наушниках играла приятная музыка. Погода была самая комфортная для прогулок, не было ни жарко, ни холодно. Было так как надо.

Зайдя домой у меня было досадное чувство. Мне негде скрыться от моих одноклассников, в школе я с ними, на тренировке я с ними, даже на каникулах я с ними. Причем, я буду жить с ними 10 дней бок о бок.

Пытаясь найти понимание у матери, я обратился к ней не то чтобы за советом, скорее я хотел найти понимание у нее, но она как обычно ответила одной из своих коронных фраз: "Ты какой-то странный… Относись к людям проще."

После этого я понял, что обращаться к ней с подобными просьбами бессмысленно. С другой стороны, было некое восхищение или зависть, я не мог до конца понять что именно. Но безусловно, я так не мог. Я не мог быть настолько простым, настолько беззаботным и так просто мыслить. Хотя, это скорее было умение жить на инстинктах. Не задумываться зачем, почему. Просто делать.

Моя мать считала, что множество проблем идет от самокопания. Хотя она сама это называла "жопокопанием". Зачем рыться? Зачем думать? Ты ведь этим сам создаешь себе проблемы. Накручиваешь себя… Живи проще.

Мама часто говорила:

–Ты как отец. Тоже постоянно задаешь вопросы: зачем? почему? Не можешь просто взять и сделать.

Да, сколько же ненависти было у мамы к этой черте характера отца. Они были разведены, поэтому могли позволить ставить друг друга в пример, когда я беседую с кем-то из родителей наедине. Причем, мама ненавидела в отце самокопание, а папа ненавидел в маме легкомыслие.

В этом противостоянии я часто принимал сторону отца. Меня нельзя винить. Каждый человек должен уметь воспринимать чужое мнение. Я воспринимал мнение матери, хоть оно мне не было близко. Делать не думая, отказываться от лишних вопросов – это было точно не про меня.

Но самая раздржающая меня фраза матери была: "Есть такое слово – надо". Вот, вот на этом можно зкаончить. Это фраза – объединение всех моих прошлых доводов и сведение всей филосифии матрери в одну фразу.

Моя мама умела себя заствлять. Да, это так. Она могла себя заставить пойти в спортзал, утром на пробежку или заставить отказаться от сладкого. Но, неужели это все стоит того, чтобы жить всю жизнь, следуя данной мотивации? Конечно нет. И вот доводы.

Во-первых, все в своей жизни мы выбираем. Мы выбираем жену, выбираем работу, дом, квартиру, выбираем место учебы, город, где будем жить. Выбираем сколько детей у нас будет, и вообще, будут ли они? Выбираем себе друзей, мужа, страну проживания. Выбираем кого мы любим женщину, мужчину. Выбираем кем будем работать. Будем ли мы работать.

Во-вторых, когда мы следуем филосифии "Есть такое слово – надо", мы, фактически, отбираем у себя право выбора, право на собственное мнение и элементарное потребительское желание. Мы приходим к тому, что за нас все решают другие люди. Жена, муж, родители, начальник, учитель и т.д. Вся наша жизнь становиться бескончным исполнением поручений. Это происходит порой на подсознательном уровне. Когда ребенок, привыкший, что его с 6-ти лет насильно водят на скрипку, вместо того, чтобы предоставить ему право выбора, в дальнейшем не может сделать ничего сам. Не может сказать нет, не может сам выбрать, высказать свою позицию, что-то заявить. Этот ребенок будет всю жизнь рабом своих родителей, которые будут выбирать за него. Выбирать школу, класс, экзамены, университет, профессию, жену. Есть два примера, когда один ребенок с детства ходил на скрипку, бальные танцы, пианино, фехтование, а после не может выбрать какой же ему сдавать экзамен. И другой ребенок, который делал всегда то, что он хочет(естественно, в определенных рамках) и в итоге, прожил жизнь самодостаточного и свободного человека. Он умен удовлентворенным.

Родителям важно найти эту грань между тотальным контролем и между полной бесконтрольной свободой. Тогда ребенок вырастет личностью. Таким каким он хочет быть.