Читать книгу: «Перешедшие реку», страница 3

Еврейское имя Саша

Задумывались ли вы когда-нибудь над вопросом, как и почему на протяжении многих веков у евреев среди традиционно еврейских имен существует имя Александр? Причем появилось оно намного раньше, нежели Иудея начала ощущать влияние эллинизма. История появления этого имени столь же интересна, сколь и поучительна, поскольку свидетельствует о феномене исторической памяти и об относительности славы.

Когда великий завоеватель Александр Македонский покорил Египет, египетские жрецы объявили его сыном божества, сыном Амона (греки и македонцы отождествляли его с Зевсом) – верховного бога египетского пантеона. В его честь были построены храмы, ему воздавали божественные почести. С этого момента, по свидетельству современников, в каждом покоренном городе македонский завоеватель требовал возведения храма в свою честь – в честь сына Зевса-Амона божественного Александра – и соответствующего поклонения. Сейчас трудно сказать, действительно ли сам великий Александр верил в свое особое происхождение или же он решил таким образом укрепить и освятить свою власть – власть над гигантской разноплеменной державой. Возможно, сказывались также его давняя неприязнь к отцу – царю Филиппу и быстро растущее недоверие к прежним соратникам, сопровождавшим царя с юности и потому относившимся к нему хотя и с уважением, однако без должного, как полагал царь, почтения. Милостиво позволив жрецам чужого народа провозгласить себя сыном Амона (возможно, он сам же тайно и приказал им сделать это), Александр как бы поднялся на недосягаемую для смертного высоту – и над своим прежним окружением, и над своим противником Дарием.

Александр Македонский (Помпеи)

Этот новый культ легко распространялся по Азии по мере все новых и новых завоеваний – среди народов, населявших покорявшиеся страны, издавна существовал такой элемент религиозных представлений, как обожествление царей и вождей.

Придя в Палестину, царь ожидал того же и от евреев. Тем более что население всех иудейских городов (за исключением Газы) без сопротивления признало суверенитет македонского завоевания. Но… Тут Александра Великого ждало жестокое разочарование.

Когда македонское войско подходило к Иерусалиму, навстречу ему вышла представительная делегация во главе с самим первосвященником Храма. Евреи пришли в ужас от кощунственного требования завоевателя. Им, столько веков ведшим непримиримую борьбу с культами Баалов, предлагалось признать божеством простого смертного – пусть и великого завоевателя, но только человека!

И они отказались воздавать царю божественные почести. Этот отказ мог иметь трагическую развязку… Перечить покорителю мира! Александр был разгневан. Казалось, еще мгновение – и он прикажет стереть с лица земли и город, и народ, осмелившийся его ослушаться.

Положение спас первосвященник. Объяснив царю невозможность и кощунственность его требования с точки зрения норм еврейской религии, он предложил иной способ выразить уважение великому завоевателю.

– Все мальчики, – сказал он, – родившиеся у евреев в этом году, будут названы в честь царя Александрами. Этого имени не было у евреев раньше. С этого времени оно появится у евреев – в память о величайшем царе.

Это предложение привело грозного царя в восторг – таким необычным способом его еще не чтил ни один народ. Он милостиво согласился не настаивать на своем первом требовании. В дальнейшем Александр Македонский неизменно выказывал свое благоволение евреям и даже позволил им селиться в недавно выстроенной египетской Александрии.

Прошли тысячелетия. Ни один храм, возведенный в честь грозного царя, не сохранился до наших дней. Держава его рухнула сразу после смерти Александра. Даже о месте его погребения до сих пор спорят ученые.

А вот имя Александр, пришедшее к еврейскому народу столь странным образом в IV веке до н. э., продолжает существовать в еврейских семьях. Правда, за эти тысячелетия оно видоизменилось, превратившись в уже сугубо еврейское (по звучанию) имя Сендер.

Гадание по птицам

Еврейская религия с давних времен относилась отрицательно к распространенным в древнем мире магическим представлениям, в том числе к гаданиям. Пророк Ирмиягу (Иеремия) предостерегал от следования народам, боящимся знамений небесных, имея в виду различные виды гадания: по звездам, по птицам и тому подобное.

Традиция скептического отношения к этому укрепилась в еврейском народе достаточно давно. Очень характерный пример приводит древнегреческий историк Гекатей Абдерский. Упоминая об участии еврейских воинов в походах Александра Македонского и его преемников, он рассказывает:

«Когда я отправился к Красному морю, то в числе сопровождавших нас иудейских всадников был некто по имени Мешулам, человек, отличавшийся твердостью духа и, по общему мнению, лучший стрелок из лука и среди эллинов, и среди варваров. Один из бывших при отряде прорицателей, гадавший по полету птиц, предложил посреди пути остановиться. Мешулам, не знавший об этом, удивленно спросил о причине остановки. Указав ему на птицу, гадатель ответил, что если она останется на месте, то всем следует остановиться, если же она поднимется и полетит – продолжить свой путь, а если повернет назад, то и нам следует возвратиться. Тогда Мешулам молча натянул свой лук, пустил стрелу, попал прямо в птицу и убил ее. Прорицатель и все остальные в негодовании стали осыпать его проклятиями. Он же отвечал: “Что зря яритесь, горемыки?” И, взяв птицу в руки, сказал: “Как могла эта птица возвестить нам что-нибудь путное о нашем походе, если не предусмотрела, как спастись самой? Ведь если бы она могла знать будущее наперед, она не прилетела бы к этому месту, опасаясь, что ее убьет стрелой еврей Мешулам!”»

Воины эпохи эллинизма

Военное мастерство Маккавеев

В свое время еврейские полководцы неоднократно выступали новаторами и реформаторами современного им боевого искусства. Таким был и Иошуа Бин-Нун, о военных операциях которого мы уже рассказывали, и многие из судей, и, конечно же, первые израильские цари – Шаул и Давид.

Одним из ярких примеров подобного новаторства, в известной своей части сохранившего актуальность почти до нашего времени, является полководческая деятельность вождя национального восстания против сирийцев Иеґуды Маккавея. Нам показалось уместным продемонстрировать действительный талант еврейских военачальников на двух прямо противоположных примерах: битве, выигранной Маккавеями, и битве, проигранной ими. Ибо актуальность тактики того давнего времени не утрачена и по сей день. Достаточно вспомнить, что настольной книгой Чарльза Уингейта, английского офицера, много сил отдавшего обучению еврейских отрядов, были именно Книги Маккавеев: Уингейт считал, что именно эти книги призваны быть учебником по тактике будущей еврейской армии.

После смерти великого завоевателя Александра Македонского и распада его империи Палестина оказалась под властью эллинистических монархий: сначала египетской – Птолемеев, затем сирийской – Селевкидов. С царями этой последней династии, особенно с Антиохом IV Епифаном, связаны события освободительной войны Хасмонеев (или Маккавеев).

Причиной начала войны послужили гонения, обрушенные сирийским царем на иудеев, точнее – на иудейскую религию. Гонения начались в 167 году до н. э., когда Антиох IV особым декретом запретил отправления религиозных предписаний еврейской религии – обрезание, субботний отдых и другие. Тем, кто не подчинился этому декрету, грозила смертная казнь.

Чем была вызвана такая ненависть сирийского царя к части своих подданных? Ведь политеизм, исповедуемый Антиохом, всегда отличался терпимостью к чужим верованиям. Достаточно вспомнить о благосклонном к евреям отношении Александра Великого или персидских царей. Да и при самом Антиохе никто не чинил препятствий, например, вавилонским или малоазийским жрецам спокойно вершить религиозное служение своим богам.

Причиной этому был такой обязательный элемент языческой религии в эпоху эллинизма, как обожествление царской власти. Лично царя в эллинистических государствах отождествляли с одним из богов-покровителей. Возводились специальные храмы, в которых жрецы вели богослужение в честь бога-царя.

Разумеется, в подобной традиции не было ничего страшного – с точки зрения любой языческой системы. Но она в корне противоречила самой сути иудаизма. Антиох очень скоро понял, что напряженность в Палестине связана с иудаизмом, ибо именно религия давала евреям силу для сопротивления его режиму. Именно поэтому декреты Антиоха призваны были, по его мнению, оторвать население от религии.

Этого не произошло. Очень маленькая часть евреев отказалась от иудаизма. Попытки царя усилить влияние декретов еще более жесткими мерами привели к открытому восстанию. Таким образом, война Маккавеев стала первой в истории человечества религиозной войной. Восставших возглавил Маттатья из селения Модиин. После его смерти в 167 году до н. э. вождем стал его сын, Иеґуда по прозвищу Маккаби (Маккавей) – «Молот».

Наш очерк рассматривает не религиозную, а военную сторону событий, и такое вступление необходимо было, потому что особые причины войны наложили свой отпечаток и на ее тактику, и даже на вооружение. Известно, например, что еврейские воины в большинстве своем не пользовались щитами и доспехами – именно по причине религиозного характера: коль скоро война идет не ради каких-либо материальных приобретений, но во имя веры, Всевышний защитит своих воинов. Использование доспехов рассматривалось как акт недоверия Творцу. Возможно, это и легенда, но самый факт возникновения именно такой легенды весьма многозначителен.

Итак, в войне Маккавеев столкнулись два мира: эллинистический и иудейский. Прежде чем перейти к изложению непосредственных событий начала боевых действий, рассмотрим вкратце, что представляла собой армия Селевкидов, ее структура и тактика.

Падение Антиоха Епифана (с гравюры Г. Доре)

Ядром селевкидской армии была фаланга – тактическое формирование, состоящее из тяжеловооруженных пехотинцев, расположенных в сомкнутом строю. Воины так и шли на врага плотно сомкнутыми рядами, плечом к плечу, едва не наступая на пятки впередиидущим. Тактика старая, но эффективная – даже изменения, внесенные позже римлянами в боевые построения пехоты, основывались все на той же фаланге. Эллинистическая фаланга по существу повторяла македонскую и от более давней греческой отличалась глубиной построения. Греческая фаланга имела в глубину три ряда тяжеловооруженных воинов-гоплитов; македонская (и греко-сирийская соответственно) – до шестнадцати рядов. Максимальная численность фаланги составляла 16 384 гоплита.

Основной тактический элемент фаланги (1/64 часть «большой» фаланги) назывался синтагмой. В переводе с древнегреческого это слово означает «сопорядок (чего-либо), структурная единица». Синтагма в греческой армии представляла собой нечто вроде роты, в нее входили 250 человек. Следующая единица – килиархия, подобие полка – состояла из четырех синтагм и насчитывала чуть больше тысячи человек. Две килиархии составляли минимальную по численности фалангу. Такая фаланга при построении воинов в 16 рядов занимала площадь 120 метров шириной и 15 глубиной. Впрочем, малая фаланга чаще имела построение в 8 или 12 рядов.

Когда фаланга приближалась к врагу, первые пять рядов воинов направляли свои копья вперед, а остальные (три, семь или одиннадцать) продолжали удерживать их вертикально, готовые в любой момент начать бой. Копья гоплиты держали обеими руками (из-за очень большой длины этого копья – сариссы), а слева на ремне у воина был закреплен небольшой круглый щит.

Сплошная стена давила на врага, пока не завязывалось сражение. Основные силы прикрывались на флангах кавалерией, а перед строем маневрировала легкая пехота – лучники, засыпавшие врага стрелами.

Конечно, подобный боевой порядок имел и свои слабые стороны. Главная заключалась в том, что фаланга была слишком громоздкой и затрудняла использование элемента неожиданности, одного из важнейших моментов ведения войны. Продвижение марширующей колонны замедлялось неповоротливостью выстроенной к бою фаланги. Противоборствующие стороны обозревали друг друга как на ладони, и дальнейшее развивалось в соответствии с установленными тактическими принципами. Не было никакой возможности вмешаться в развертывание сил противника и тем самым создать стратегическое превосходство.

В 166 году до н. э., когда восстание в Иудее стало всерьез беспокоить Антиоха, туда было направлено сирийское войско под командованием одного из лучших военачальников – Аполлония. Армия Аполлония двинулась через горы из Самарии на юг, к Иерусалиму. Сирийский полководец избрал прямую дорогу, проходившую рядом с районом Гофны. Согласно книге генерал-майора Авизара, посвященной Маккавейским войнам, вышедшей на иврите, селевкидский военачальник вторгся в Иудею с 2 тысячами солдат. Таким образом, Аполлоний имел в своем распоряжении две килиархии и, скорее всего, намеревался сражаться «малой» фалангой.

Еврейские силы, противостоявшие ему, насчитывали в своих рядах около 600 человек. Проанализировав ситуацию, Иеґуда решил использовать элемент внезапности и местный ландшафт, чтобы нейтрализовать превосходство сирийцев в численности и вооружении. Использовать преимущество традиционной тактики Аполлоний мог только на открытой, ровной местности, поэтому Иеґуда решил атаковать в какой-нибудь долине или теснине, в момент, когда армия находится на марше и не может ни приготовиться к битве, ни занять выгодную позицию.

Выбор Иеґуды пал на Нахаль эль-Харамия, в трех-четырех милях севернее Гофны. В этом месте дорога проходила сквозь узкую теснину, протянувшуюся чуть ли не на милю. Вражеская армия двигалась колонной по четыре. Иеґуда разделил свое маленькое войско на четыре отряда. Первый должен был закрыть греко-сирийцам южный выход из ущелья. Второй – главная атакующая сила – приготовился напасть с восточного склона и отвлечь на себя основную массу противника. Третий отряд должен был атаковать с западного склона, в то время как четвертый, находясь неподалеку от второго отряда, преграждал северный выход и таким образом захлопывал ловушку.

После полудня две килиархии, на которые была разделена селевкидская армия, вошли в ущелье. Аполлоний ехал в середине, после первой килиархии. Войско передвигалось компактно, шедший впереди буквально ощущал дыхание того, кто шел позади него. По сигналу первый маккавейский отряд перекрыл южный выход из ущелья и вступил в бой с сирийским авангардом, в то время как ничего не понявшие главные силы продолжали напирать сзади, пока все сирийское войско не оказалось в ущелье. В этот момент их атаковал отряд с восточной стороны, и, когда сирийцы, обремененные тяжелым оружием, бесполезным в данной ситуации, развернулись, чтобы встретить врага лицом к лицу, в бой вступил третий отряд. Сирийцы оказались зажаты меж двух огней.

Заслышав шум битвы, Аполлоний, возглавлявший вторую килиархию, поскакал вперед, чтобы выяснить, в чем дело. И был убит. А тем временем четвертый отряд под командованием самого Иеґуды вторгся в ущелье следом за противником и перекрыл последний, северный выход из долины. Сирийские воины оказались в ловушке, без руководства, в условиях, к которым они были абсолютно не подготовлены. Их войско было уничтожено, оружие и снаряжение попали в руки евреев.

Это была первая крупная победа евреев. Она произвела оглушительный эффект – ведь армия Антиоха считалась одной из самых боеспособных в тогдашнем эллинистическом мире, превосходившей своего противника и численностью, и вооружением, и боевым опытом.

Талант полководца ярко проявляется не только в победах, но и в поражениях. Войны Маккавеев дали тому яркие примеры. И первый в их ряду – сражение при Бейт-Захария.

Конечной целью восстания Маккавеев было полное освобождение страны от сирийского диктата, и главное – возврат Иерусалиму статуса столицы независимого еврейского царства и восстановление храмового богослужения. Но достижение этой цели требовало проведения не одной, а нескольких военных кампаний, в том числе и за пределами Эрец-Исраэль.

Во время кампании в Заиорданье Иеґуда Маккавей организовал ряд экспедиций против враждебных идумеев, через территорию которых год назад сирийский полководец Лисий прошел с войском на Бейт-Цур, и против Яффо (также поддержавшего сирийского царя), где он сжег порт со всеми кораблями. Иеґуда стал вождем, с которым начали считаться не только в Иудее, но и во всех прилегающих землях. Почти по всей Иудее его власть была незыблема, и он мог отныне вести своих людей к достижению полной национальной независимости.

Одновременно от Селевкидской империи удача отвернулась окончательно. Антиох IV Епифан перед смертью назначил регентом государства своего полководца и советника Филиппа – пока малолетний царевич Антиох V Эвпатор не повзрослеет достаточно, чтобы принять на себя управление страной. Это назначение и послужило поводом к борьбе за власть между Филиппом и Лисием – ранее назначенным опекуном. Иеґуда решил воспользоваться сложившейся ситуацией и окончательно взять под свой контроль Иерусалим. Следует сказать, что после освобождения города силами восставших господствующую высоту в Иерусалиме занимала укрепленная цитадель Акра, в которой засел сирийский гарнизон. Естественно, не могло быть и речи о подлинном владении древней еврейской столицей и об очищении Храма – до тех пор, пока положение оставалось таковым.

Иеґуда уже располагал захваченными в боях сирийскими осадными орудиями. Умело пользуясь ими, он блокировал цитадель.

Эта осада была продиктована, как мы уже говорили выше, не только военными, но также политическими и религиозными соображениями. Было совершенно ясно, что мириться с присутствием селевкидской крепости в сердце Иудеи нельзя. Акра напоминала евреям, что еще не вся страна освобождена.

В начале 162 года до н. э., после осады, Иеґуда предпринял очередную попытку штурма Акры, но селевкидскому гарнизону вновь удалось отбросить штурмующих. Маккавеи были вынуждены приступить к длительной осаде.

Посланцы осажденного гарнизона помчались в Антиохию, умоляя сирийского регента Лисия спасти их. Лисий к тому моменту уже дважды испытал горечь поражения от ударов еврейского военачальника. На этот раз, движимый желанием отомстить Маккавеям, он решился даже рискнуть возможным отпадением Антиохии к сопернику Филиппу, воевавшему в то время на восточных рубежах Селевкидской империи, и направился в Иудею, чтобы расправиться с Иеґудой.

Иеґуда допустил серьезный просчет, полагая, что Лисий будет занят исключительно борьбой за селевкидский престол. Сирийский полководец вместе с малолетним царем Антиохом V Эвпатором вернулся в Иудею в сопровождении боевых слонов – в нарушение договора с Римом, запрещавшего Селевкидам использование боевых слонов. Лисий рискнул вызвать недовольство Рима, надеясь, что слоны, с которыми евреи никогда не сталкивались в бою, помогут ему быстро подавить восстание.

Лисий двинулся на Иерусалим с юга, во главе армии, насчитывающей 30 тысяч пехоты. Кроме того, он имел в своем распоряжении около 30 слонов, а также некоторое количество конницы и колесниц. Подойдя к Бейт-Цуру, он осадил город, вынудив Иеґуду отступить от Акры, чтобы ликвидировать новую угрозу. Проанализировав сложившуюся ситуацию, Иеґуда понял, что единственная возможность – придерживаться общепринятой тактики, так как враги ждут от него чего угодно, но только не этого. Он расположился у Бейт-Захария, в шести милях к северу от Бейт-Цура и на двенадцать миль южнее Иерусалима, предоставив осажденных самим себе.

Антиох IV Епифан (римская копия, Лувр)

Гарнизон Бейт-Цура сдался, а воины Иеґуды тем временем заняли позицию на возвышенности в Бейт-Захария, вдоль дороги на Иерусалим. Зрелище марширующей армии Лисия должно было вызывать страх в сердцах его противников. Во главе войска шли боевые слоны, легкая пехота и легкая кавалерия, следом за ними – тяжелые пехотинцы, готовые в любой момент построиться в фалангу, а по обе стороны строя их прикрывали тяжеловооруженные всадники. Каждый слон нес на спине деревянную башню и был защищен специальным доспехом. В башне находились четыре воина. Остаток кавалерии Лисий расположил на флангах, чтобы утомлять противника, в то время как сама конница защищалась фалангой. Лисий извлек необходимые уроки из предыдущих встреч с Иеґудой. Он удерживал контроль над возвышенностями и поддерживал наступление огнем с флангов.

Маккавеи впервые сражались в оборонительной позиции. Иеґуда разместил свои передовые силы так, чтобы максимально измотать наступающего противника, после чего атаковать фалангу главными силами. Лисий, в свою очередь, планировал бросить вперед легкую пехоту при поддержке боевыми слонами и тем самым сломить боевой дух Маккавеев и проложить дорогу для фаланги, которая окончательно сокрушит армию повстанцев.

Когда армии столкнулись, слоны произвели на евреев тот самый эффект, который был нужен Лисию, – внесли в ряды солдат Иеґуды Маккавея сильное замешательство.

Младший брат Иеґуды Элиэзер понял, что нужно показать своим воинам уязвимость слонов. Он бросился вперед, прорвался к ближайшему слону, вонзил в него меч и убил. Но огромное животное рухнуло прямо на него. Элиэзер стал первым из братьев Маккавеев, погибшим в бою. Несмотря на его самоотверженность, фаланга продолжала стремительно наступать на еврейское войско. По мере того как ситуация становилась все более безнадежной, Иеґуда принял решение спасти те силы, что у него еще остались. Он прервал сражение и отступил через горы к Иерусалиму.

Битва при Бейт-Захария показала ошибочность следования вражеской тактике. Евреи побеждали до тех пор, пока оставались верны своей оригинальной партизанской тактике, которая в полной мере компенсировала отсутствие опыта и недостаточную оснащенность. Селевкидская армия была регулярным, профессиональным войском и могла сколь угодно долго сражаться в фалангистском построении, тогда как армия Иеґуды представляла собой гражданское ополчение, его воины были обычными людьми, взявшимися за оружие только в силу необходимости.

Но даже в поражении Иеґуда вел себя как настоящий военачальник. Он обладал замечательной способностью адаптироваться к новым условиям в пылу битвы. Увидев свою ошибку, еврейский вождь, тем не менее, показал, что по-прежнему владеет ситуацией, и отступил в полном порядке, сохранив значительную часть своей армии.

Лисий остался чрезвычайно разочарован. Он был уверен, что сумеет втянуть евреев в сражение настолько, что легко перемелет их превосходящими силами. Ему и в голову не могло прийти, что за короткий промежуток времени армия Иеґуды стала дисциплинированной и достаточно профессиональной силой, беспрекословно слушающейся своего вождя. А вождь сохранил ясную голову даже посреди, казалось бы, кровавого хаоса.

Оставив арьергард, армия Иеґуды отступила с поля сражения, сохранив боеспособность и готовность к новым битвам.

Это вскоре дало о себе знать – в последующих походах Маккавеи наголову разгромили сирийскую армию, так что Селевкиды более не помышляли о возвращении Иудеи под свою власть.