Читать книгу: «Дочь полка. Часть 3», страница 8
– Танки не поместятся в такие, – внимательно разглядывал мельницы Гриша, – в другом месте прячут. Танки у этих сволочей быть должны.
– Это только начало тыла, – повернулась к нему Катя, – нужно к селу пробираться.
– Только не в поле, – помотал головой мальчик. – Вот здесь в обход, без вариантов. Фрицы могут за партизан нас счесть. Очень подозрительно выглядит, когда в такое раннее время люди выбираются из леса. Проберёмся осторожненько и подождём, пока гражданские выйдут. Сейчас они спят, наверное. Дальше с ними сольёмся и всё пойдёт, как по маслу.
– Они уже должны встать, – прервала его девочка, – в деревнях рано поднимаются, – она немного помолчала и добавила. – Особенно, в оккупированных. Немцы не дают долго спать, работать заставляют.
– Это нам на руку, – вышел из-за дерева Гриша. – Тогда вперёд!
Спускаться было нелегко, холм успел покрыться льдом, но дети справились. Добравшись, они сразу же оказались в каком-то непонятном углублении, длящимся вдоль всего поля. «Это траншеи!» – пришла мысль в голову к Кате. – «Только, они недостроенные». Иного объяснения этому она не могла придать. Зачем вокруг поля копать? Скорее всего, гражданские начинали рыть здесь окопы. Но потом пришли немцы и это дело остановилось. Но местные даже не могли предположить, что их труды всё де когда-нибудь пойдут на пользу двум маленьким разведчикам. Благодаря этим недостроенным траншеям, дети могли спокойно перебраться, не боясь получить пулю от немцев. На белом снегу тёмная одежда была очень видна, не замаскируешься. А здесь очень удобно спрятаться. Гриша шёл впереди, пригибаясь и держась за шапку. Катя, наблюдая за товарищем, тоже невольно начинала сутулиться, хотя ей то это было делать совсем необязательно. Она была на две головы ниже мальчика и ей окопы по росту подходили. Девочка старалась не отставать и внимательно слушала то, что говорит её напарник:
– У меня уже был похожий опыт, – объяснял тихо он. – Сейчас просто сольёмся с местными, походим, побродим неподалёку, заодно и запомним где у фрицев всё стоит.
– А если здесь ничего нет? – спросила Катя. – Тыл большой. Тут же не один населённый пункт рядом.
– Та же схема, – ответил тот. – Мы у немчуры на одно лицо, ничего не поймут. Ну а как солнце сядет – назад отправимся. Тебя же тоже в тыл отправляли, должна понимать.
– Да там не совсем всё гладко вышло, – нахмурилась девочка. – Точнее, всё совсем пошло не по плану.
Вот они и приближались к деревне. И с каждым шагом Кате всё больше казалось, что здесь что-то не так. Она не могла понять, что конкретно, но чувствовала какое-то несоответствие. Деревня не выглядела, как обычные населённые пункты. Даже под оккупацией всегда шла хоть какая-то жизнь, она ощущалась. А здесь… Девочка, прищурившись, вглядывалась в дома, но чувство тревоги только обострялось. Они остановились за несколько метров и осторожно выглянули из траншеи.
– Ох, Гриш, – вздохнула Катя, – мне это не нравится. Я сердцем чувствую – неладно здесь.
Мальчик прикусил губу:
– Прям чувствуешь? – спросил он.
– Поверь, – кивнула та и добавила. – Я такое в последний раз видела в своей деревне, после того, как фашисты… – тут её голос прервался, она выдохнула и тихо добавила. – В общем, ты понял.
– Я тоже думаю, что здесь что-то произошло, – согласился с ней Гриша.
Деревня, и правда, походила на Лесково после трагедии. И погода была очень схожей с той, которая была в тот роковой день, только со снегом. Недавно начавшее подниматься солнце, куда-то подевалось. Теперь на крыши домов смотрело серое хмурое небо. На улице не было ни души, несмотря на то, что в это время люди уже должны работать. «Мёртвое село», – пронеслась мысль в голове у Кати. – «Прям, как моё». Катя поёжилась.
– Что делать будем? – повернулась она к своему товарищу. – Туда соваться просто так нельзя.
– Нельзя, – нахмурился тот и задал вопрос сам себе. – Что же делать?
Тут калитка одного из домов отворилась и оттуда вышла невысокая сутулая фигура. Это была бабушка, закутанная в старую рваную одежду. Пожилая женщина держала в слабых руках железное ведро. Наверное, она отправлялась за водой или куда-то ещё.
– Смотри! – оживилась Катя. – Тут есть жители!
– У неё всё и узнаем! – стал вылезать из окопа тот.
Девочка последовала его примеру. Тут бабушка их заметила. Но вместо того, чтобы спокойно идти им навстречу, она вдруг, уронила ведро и замахала руками. Несмотря на расстояние, на лице её можно было увидеть выражение ужаса. Ещё не успевшие вылезти из траншеи дети, сползли назад.
– Это что сейчас было? – опустился на корточки Гриша. – Почему она так себя повела?
Катя аккуратно приподнялась и выглянула из окопа. Незнакомка спешила к ним, воровато оглядываясь и спотыкаясь через сугробы. Несмотря на возраст, она двигалась довольно быстро. Её дряхлые руки прижимали к груди шерстяной платок, который спадал с её седой головы. На лице отражался всё тот же ужас. И это выражение лица не давало покоя Кате. Она повернулась к напарнику:
– Она бежит к нам!
Гриша вышел из раздумий и тоже поднялся. Пожилая, вся красная от бега женщина, рухнула в снег на колени и склонилась над детьми:
– Ой, мои маленькие! – причитала она надрывистым голосом. – Бегите отсюда! Бегите ради всего святого!
– Бабуль, что здесь происходит? – спросил Гриша. – Зачем нам убегать?
– Немцы… – сказала женщина и прервалась. На глаза её выступили слёзы. – Немцы ведут охоту на партизан! Ищите своих, если они ещё есть!
– Но мы не партизаны! – возразил тот.
– Им плевать кто вы! Всех молодых расстреливают! Даже подростков не жалеют! Только матерей с малышами и нас, стариков не тронули! Мы для них, как живой щит! Бегите! Сейчас же! Они скоро придут! Бегите с лес и прячьтесь!
Катя стояла в оцепенении. «Как охота?!» – с ужасом думала она. – «Как даже подростков расстреливают?!» Получается, даже гражданская одежда, даже прикрытие им не поможет. Фрицы, конечно, не поймут, что они солдаты, но, зато заподозрят в партизанстве. «Как же так? Как же так?!» – металась в мыслях девочка. Судя по выражению лица Гриши, он тоже пребывал в шоке. Он взглянул на пожилую женщину, которая, словно ангел – хранитель, предупредила их о такой опасности. Без неё они бы далеко не ушли.
– Спасибо, бабуль, – бросил он и схватил свою напарницу за локоть. – Уходим! Быстро!
Катя вышла из ступора и вместе с мальчиком стала выбираться из окопа, только на этот раз не в сторону села, а в сторону леса.
– Давайте, мои хорошие! Храни вас Господь! – наблюдала за ними бабушка.
Дети выбрались из траншеи и поспешили в заросли. Катя напоследок обернулась мельком на их спасительницу и понеслась за Гришей.
Баба Нина, а именно так звали женщину, проводила их взглядом. Успела. Всё, что могла сделать для этих детей, она сделала. Бабушка закрыла дрожащими, сморщенными от старости руками лицо и всхлипнула:
– Боженька, да что же это делается? Когда же это кончится?
Она вытерла слёзы и медленно встала с колен. Нужно было возвращаться к селу, пока её никто не увидел. Но вдруг сзади послышался грубый мужской голос:
– Ты что там делать?!
Баба Нина обернулась и увидела перед собой двух немцев, держащих наготове автоматы. Сердце пожилой женщины сжалось. Платок полностью спал с её маленькой седой головы на рыхлый снег. Она стояла перед оккупантами и молчала.
– Ты разговаривать с партисанами? – нахмурился один из фрицев.
– Нет, – замотала головой та. – Нет! Тут не было никаких партизан!
– Врёшь! – поднял автомат немец.
– Нет! – вскрикнула бабушка. – Я не вру! Поверьте мне! Я старый, больной человек! Зачем мне с кем-то разговаривать здесь? Тут никого не было!
Но оккупанты даже глазом не моргнули. На их лицах была чистая ненависть и отвращение к несчастной беззащитной женщине. Немец, который всё это время с ней разговаривал на ломанном русском, перезарядил винтовку:
– Ты мне врёшь, – повторил он и нажал на курок.
Пошла череда выстрелов. Баба Нина упала в траншею с прострелянной грудью. Упала туда, где несколько минут назад сидели спасённые ею дети. Один из немцев вышел вперёд и безразлично пнул шерстяной платок в окоп к убитой. Он повернулся к остальным:
– Wir müssen die Partisanen einholen, bevor sie weit kommen. (Нужно догнать партизан, пока они не успели далеко уйти).
Глава 7
«Опасность дышит в спину»
Голые ветки больно били по лицу, ноги проваливались в снег. Катя пробиралась по лесу, отталкиваясь руками от деревьев. Бежать было всё труднее. А дышать всё тяжелее и тяжелее. Девочка остановилась и опёрлась на трясущиеся от усталости колени. Гриша, который всё это время был впереди, замедлился и обернулся на напарницу:
– Катя, бежим!
Тут послышалась приглушённая череда выстрелов. Она эхом отразилась где-то там вдали, заставив всех птиц неподалёку с криками взмыть вверх. Дети обернулись на шум и замерли.
– Бабушка… – прошептала Катя и прикрыла рот рукой. Она повернулась к товарищу. – Они о нас знают!
Гриша стоял в нерешительности. Он смотрел то в даль, то на девочку, кусая губу. Тут мальчик опять взглянул на напарницу:
– Нужно бежать дальше! – решительно произнёс он. – Как можно дальше!
С этими словами они вновь поспешили вперёд, вглубь леса. Катя обернулась и взглянула на протоптанную ими дорожку:
– Мы оставляем следы! Они нас найдут!
Гриша остановился и тоже посмотрел на снег:
– Твою ж, – сквозь зубы проговорил он. – Времени заметать нет.
Мальчик свернул влево и повёл их по другому пути. Катя старалась не отставать и следовать за напарником, который, непонятно по какой схеме, постоянно сворачивал и менял путь.
– Ты хочешь их запутать? – догадалась Катя.
– Да, – убрал ветку от лица тот. – Фрицы должны были уже выдвинуться за нами. У нас мало времени.
Вдруг послышались отдалённые голоса немцев. «Они уже здесь! Они рядом!» – с ужасом подумала Катя. Сердце забилось, как бешенное, тело охватил страх. Враг стремительно нагонял их. Такое напряжение девочка испытывала в последний раз тогда, когда за ней гнался Ханс. И тоже не знаешь куда деться, куда бежать и где остановиться. Только, в прошлый раз, как оказалось, было гораздо легче. Было жаркое лето, снег не мешал бегать, на тропе не оставались следы, и немец был один. В такие моменты очень остро хочется жить, просто жить в этом мире. Катя очередной раз ощутила себя жертвой перед хищником. Они беспорядочно метались с Гришей по лесу, словно мышь от кота в большой комнате. Страшно. Девочка уже давно не обращала внимания на дорогу. Все заросли ей казались одинаковыми. Гриша тем временем всё менял и менял направление. Было такое ощущение, что они запутали не немцев, а уже себя. А враг всё приближался. Резкие голоса не отдалялись ни на шаг. «Догонят», – пронеслась пугающая мысль в голове у Кати. – «Рано или поздно, они нас догонят!» Она огляделась по сторонам. Вдруг она заметила неподалёку склон, который круто уходил к канаве. Девочка схватила Гришу за ватник:
– Туда! – прошептала она.
Мальчик с сомнением взглянул в ту сторону, куда показывала его напарница, но всё равно последовал за ней. Теперь уже направляющей была Катя. Она надеялась, что в канаве им будет где спрятаться. Бесконечно бегать по лесу тоже не вариант. Нужно было где-нибудь переждать. И девочка не ошиблась. Когда они подошли к краю, то увидели внизу множество поваленных деревьев, раскиданных по всей канаве. Голоса немцев всё приближались. Гриша взглянул на Катю краем глаза, но ничего не сказал. Без слов было понятно, что нужно делать. Они стали поспешно спускаться. Склон был крутой, неровный и скользкий из-за льда. Тут нога Кати съехала вперёд и она, упав на спину, покатилась вниз. Спустя несколько секунд тоже самое случилось и с Гришей. Они оказались в канаве. Но думать о неудачном спуске не было времени. Фашисты приближались и двигались они прямиком по их следам. Не вставая, дети быстро заползли под две, наваленные на друг друга, ели:
– Откуда здесь столько деревьев? – удивился Гриша.
– Какая разница? – сняла с себя варежки девочка и стала опускать колючие ветки.
На них сверху обрушился снег. Маленькие разведчики прижались к мёрзлой земле и притихли. Было слышно только их частое, тревожное дыхание. Ветки ели постукивали им по спинам. Катя опустила лицо на твёрдую, не покрытую снегом землю. Волосы её вместе с шерстяным платком неприятно зацепились за иголки дерева. Но она не осмелилась ничего поправить. В данный момент ели служили их единственной защитой.
– Катя! – послышался шёпот Гриши сбоку.
Девочка аккуратно повернула голову влево к напарнику:
– Что?
– Если будут стрелять – молчи, – сказал тот. – Они могут так проверять нас.
Внутри Кати всё похолодело. Она знает это ужасное чувство, когда неожиданно рядом в землю или дерево врезается пуля. Очень трудно не вскрикнуть. «Молчать»… Легче сказать, чем сделать. Девочка прислонилась потным от волнения и бега лбом к земле, пальцы сжались в кулак, ногти процарапали почву. Она закрыла глаза и стала ждать. Ждать немцев. Гриша тоже невольно зажмурился. Голоса оккупантов стали совсем близко. Они ходили недалеко от склона:
– Sie sind hier natürlich mit Füßen getreten. Sie versuchen uns zu verwirren. (Натоптали они здесь, конечно. Пытаются нас запутать).
– Ich erschieße sie trotzdem. Sie werden nicht lange laufen. (Я их всё равно пристрелю. Долго бегать не будут).
– Hast du sie überhaupt gesehen? (Ты хоть видел их?)
– Ich sah, wie diese Großmutter mit jemandem sprach. Ich habe den Partisanen nicht gesehen. (Я видел, как та бабка с кем-то разговаривала. Партизан не заметил).
– Aber sie sind definitiv keine Erwachsenen. Geringer Abstand zwischen den Gleisen, die Kinder laufen. (Но это точно не взрослые. Расстояние между следами маленькое, дети бегают).
– Sogar einfacher! (Ещё проще!)
Катя в этот момент забыла даже как дышать. Всё её тело дрожало от страха, даже голова тряслась, не желая плотно прилегать к земле. Девочка пыталась изо всех сил перевести речь немцев. У неё это получалось, но, правда отрывками. «Здесь… пытаются запутать… видел их… видел партизана бабушку… не заметил… не взрослые… бегают дети… просто», – переводила она у себя в голове. Но не одного слова про их место положения. Катя и Гриша давно установили некий зрительный контакт. Никогда ещё девочка на своём опыте не общалась одним взглядом. Никогда. Она и не думала, что это вообще возможно, пока не попала в такую ситуацию. Дети читали друг друга по взгляду, или думали, что читают. Но по крайней мере так было немного спокойнее. Но тут немцы произнесли фразу, от которой у них пробежали мурашки по коже:
– Vielleicht sind sie in einem Graben? (Может они в канаве?)
Вот эти слова Катя поняла полностью. Глаза Гриши резко сделались шире, он тоже перевёл. «Они узнали где мы есть!» – подумала испуганно девочка. – «Они всё узнали!» Но паниковать было нельзя. Они ещё больше прижались к земле и стали прислушиваться, ожидая с ужасом того, что будет дальше. Может пронесёт. Вдруг раздался выстрел. Катя содрогнулась, но не издала ни звука, сдержалась. Она только зажала дрожащей рукой рот. Выстрел. На этот раз пуля угодила рядом с ними. Она пробила землю в нескольких сантиметрах от головы Гриши. Подбородок мальчика затрясся. Как заворожённый, он осторожно выковырял из земли пулю, повертел её в пальцах и зажал. Опять выстрел. На этот раз пуля вонзилась в одну из веток. Дальше ещё. Но на этот раз немцы били по другим частям канавы. Но маленькие разведчики не выдали себя.
– Gegangen. (Ушли), – наконец раздался голос фрица.
– Nein, prüfen wir. Sie konnten nicht so schnell gehen. (Нет, давай проверим. Они не могли так быстро уйти).
Тут дети услышали, как немцы спускаются вниз. Катя обречённо взглянула на товарища. Теперь им точно не жить. Они погибнут на месте. Прям здесь, в этой канаве. Девочка чувствовала сильную вину. Не нужно было сюда тащиться. Может было бы, и правда, лучше дальше метаться по лесу. Она медленно повернула голову и обомлела. Прям над ними стоял немец. Прям над ними! Их разделяло расстояние в несколько сантиметров. Несколько сантиметров оставалось до встречи с чудовищем. «Ох, мама!» – подумала Катя. Она, не моргая наблюдала за немцем. Он был настолько близко, что она могла разглядеть его форму, перчатки, а самое страшное – автомат, из которого эти твари расстреляли невинную бабушку. Сколько партизан убило это оружие? А сколько мальчишек и девчонок? И она с Гришей будет следующими. Фриц нагнулся и приподнял ветки. Свет проник внутрь укрытия и остановился возле Кати. Дети остались в тени. Они сжались и зажмурились. Всё, им конец. Но тут, неожиданно, оккупант бросил ветки назад и отошёл. На маленьких разведчиков вновь посыпался снег. Катя открыла глаза. «Это что было?» – не верила она. – «Это как?» Её мысли прервал голос фрицев:
– Niemand! Hast du irgendwas? (Никого! У тебя что-нибудь есть?)
– Auch leer. Diese Bastarde konnten entkommen! Allerdings flink. (Тоже пусто. Эти гады успели скрыться! Шустрые, однако).
– Wir müssen sie töten. Es darf ihnen nicht gestattet werden, mit einem ihrer eigenen Kontakt aufzunehmen. (Мы должны их убить. Нельзя допустить, чтобы они связались с кем-то из своих).
– Wir müssen unsere erfüllen. Vielleicht haben sie sie bekommen. (Нужно встретиться с нашими. Может они их перехватили).
С этими словами фрицы стали отдаляться. Катя с Гришей, которые уже приготовились к смерти, продолжали лежать, не шевелясь. Что это было? Они их не заметили? Враг просто не полностью поднял ветви, и они остались невредимыми. Вот это везение. Только когда голоса немцев окончательно стихли, они стали двигаться. Катя громко выдохнула и опустила голову на руки. Её всю трясло от сильного перенапряжения. Она уже была уверена, что её застрелят. Девочка даже увидела оружие, из которого и вылетит роковая пуля.
– Боже! – сжала кулаки она и прерывисто вздохнула. – Боже!
Её коса, вместе с платком, наконец отцепилась от ветки и упала ей на плечи. Катя лежала лицом вниз, из глаз на землю падали слёзы. Конец был так близок. Она уже ощутила запах своей смерти, но попробовать её, слава Богу, не удалось. Гриша лежал бледный как мел. Его глаза непрерывно смотрели куда-то вдаль, пальцы намертво зажали фашистскую пулю. Он перевёл пустой взгляд на Катю и, наконец, словно очнувшись, произнёс:
– Всё, хватит. Хватит. Нужно выбираться отсюда.
Катя приподняла голову и вытерла слёзы, размазывая грязь по лицу. Земля была везде: в волосах, под ногтями, на потрескавшихся на морозе губах. Но она этого не замечала. Девочка снова опустила лоб на ладони и кивнула:
– Надо, – шмыгнула носом она, – пошли.
Они стали выползать наружу. Туда, где несколько минут назад их искали ненасытные оккупанты. Дети поднялись и прищурились резкому, непривычному свету.
– Теперь куда? – обернулась на их укрытие Катя.
– Сначала нужно выбраться отсюда, – поправил шапку тот, – дальше посмотрим.
С этими словами он сделал шаг вперёд и стал карабкаться по склону. Но высоко залезть не удалось. В один момент, соскользнув с ледяной поверхности, мальчик съехал назад. Катя, всё это время наблюдавшая за ним, оглядела канаву:
– Нужно найти другой выход.
Она побрела вдоль углубления, перешагивая ветки поваленных деревьев. «И в самом деле, почему их так много?» – задалась вопросом девочка. – «Как будто специально натаскали». Катя, не глядя вниз, спрыгнула с ветки ели и, вдруг, провалилась под землю. Девочка с криком рухнула на жёсткий, деревянный пол. Она открыла глаза и поняла, что находится в очень маленькой землянке. Откуда здесь она? Кто её построил? Тут сверху послышался взволнованный голос Гриши:
– Катя! Катя, ты где?
Девочка вскочила на ноги:
– Я внизу! Иди на мой голос!
– Ты… ты где? – не понял тот.
– Тут землянка! Смотри под ноги!
Вскоре, Грише всё-таки удалось найти свою напарницу. Он спрыгнул к ней вниз и огляделся:
– Теперь понятно, откуда столько деревьев, – сказал мальчик и прошёл вдоль помещения.
Землянка была построена небрежно, на скорую руку: кривой пол, земляные пробелы между самодельными досками были забиты корой и мхом. Но в остальном она была похожа на те землянки, в которых проживали бойцы: две лавки, прибитые напротив друг друга, маленький стол, помятая буржуйка, в которой давно погас огонь. Тут Катя заметила блик под одной из лавок. Она подошла к ней, села на колени и наклонилась. Коса её, потерявшая ленту, упала на пол. Девочка залезла под лавку и достала нож. Он был большой и острый, с деревянной, почерневшей внизу ручкой. Катя повертела предмет в руках и повернулась к товарищу:
– Гриш! – позвала она его и показала нож.
Мальчик обернулся и взглянул на предмет:
– Партизаны, – догадался он и взглянул на пустую лавку. – Это их убежище!
– Но оно пустое, – огляделась девочка. – Они ушли?
– Будем надеяться, что ушли, а не немцы обчистили, – сказал Гриша.
Катя обернулась назад и посмотрела на пол, на который сверху падал дневной свет:
– Сколько у нас времени на разведку? – неожиданно спросила она. – Двое суток?
– Да, – кивнул тот. – А почему ты спрашиваешь?
– Сейчас опасно по лесу бегать, – повернулась к нему девочка и сжала нож. – Я предлагаю переждать здесь до темноты. Немцам будет сложнее нас найти во мраке. Мы так сможем дальше уйти. Темнеет рано, времени нам хватит. Возможно, встретимся с партизанами. А сейчас нас могут легко найти. Давай останемся. Ради спасения нас и нашего задания.
Гриша молчал. По его лицу было видно, что ему эта идея не по нраву. Ждать и терять время совсем не для него. Но в этой ситуации нет другого выхода. Нужно переждать. Он вздохнул:
– Хорошо, остаёмся.
Глава 8
«Помощь ушедших»
Солнце поспешно уходило за острые верхушки елей, на лес опускалась тьма. Угрюмая сова пролетела вдоль деревьев и приземлилась на одну из веток, схватившись за неё мощными лапами. Она сложила крылья и недовольно угукнула. Холодно, однако. Вдруг, внизу послышалось шуршание. Птица повернула голову назад и сверкнула круглыми жёлтыми глазами. Где-то бегает добыча. Зимой толком не поживишься – почти все в спячку завалились. Но вполне мог попасться какой-нибудь мелкий зайчик, а может и белочка. Звук исходил из канавы – это было точно. Сова взмахнула своими огромными крыльями и спустилась внутрь. Она приземлилась на верхушку поваленной ели и притихла. Где-то здесь пробежал вкусный мохнатый зверёк. Но только где? Птица крутила своей большой головой вокруг своей оси, но никак не могла ничего разглядеть. Опять раздался шорох. Прям рядом с ней. Она резко повернула голову назад, а за ней осторожно и всё тело. Но опять никого. Да что же это такое? Не под почвой же бегают? Вдруг, из-под земли, раскидывая все ветки, наброшенные сверху, вылезла маленькая человеческая рука. Она опустилась на поверхность и сжалась в кулак. Такого поворота птица точно не ожидала. Она взволнованно захлопала своими крыльями, заухала и поспешила удалиться подальше от вылезающих рук.
Гриша выбрался из землянки и убрал от себя тонкие ветки деревьев, которые они вместе натаскали для прикрытия. Мальчик сел на колени и склонился над убежищем. Он протянул внутрь руку и помог вылезти поспевающей за ним Кате. Девочка отползла от входа в землянку и взглянула на темнеющее небо:
– Теперь можно высовываться, – сказала она и встала на ноги.
– Нужно вылезать отсюда, – отряхнул руки Гриша, – мы и так очень много времени из-за этих гадов потратили. У нас есть ровно ночь на то, чтобы всё разведать. Во вторую будем выбираться отсюда к нашим… – он замолчал, а затем тихо добавил, – если, конечно, доживём.
Наступила тишина. Катя почувствовала, как под тёплым платком встали дыбом волосы у неё на голове. «Если доживём», – повторила у себя в голове она. Девочка решила прервать эту не очень приятную атмосферу:
– Тогда пошли, – сказала она и стала искать выход.
Катя внимательно вглядывалась в стены канавы. «Ну же», – думала она. – «Партизаны же не дураки. Далеко не дураки! Должны были продумать и это». Вдруг, её взгляд зацепился за еле заметную в темноте тропинку, ведущую наверх:
– Нашла! – указала пальцем на подъём она.
Маленькие разведчики двинулись к тропинке. Залезать было удобно, видно было, что люди постарались. А как тут не постараешься? Фрицы дышат в спину, в любую секунду предстоит быстро покинуть укрытие и бежать в леса. В такие моменты время очень дорогого стоит. Поэтому нужно успеть вылезти отсюда и унести ноги, что, наверное, они и сделали. Дети выбрались из канавы и отправились в путь. Несмотря на то, что уже темнело, двигались они всё также аккуратно. Гриша шёл впереди, внимательно осматриваясь, Катя пробиралась сзади. Вдруг мальчик повернулся к напарнице:
– Нож у тебя? – спросил он.
Та крепче схватилась за деревянную рукоятку оружия:
– У меня, – кивнула она.
– Дай мне, – протянул руку Гриша.
Девочка спокойно вручила ему предмет:
– Надеюсь, он нам не пригодится, – проговорила она постоянную фразу командира.
– Я на это тоже надеюсь.
Обстановка вокруг была жуткая: заснеженный ночной лес и так пугал, а при осознании того, что здесь где-то немцы, было ещё страшней. Ледяной ветер свистел высоко наверху и шатал верхушки деревьев, искривлённые и запутанные между собой ветки, напоминали различных чудовищ. Но Катя с Гришей, знали кто здесь являлся настоящим чудовищем, поэтому, они старались разговаривать шёпотом. Фашист – вот самый главный монстр. Он убивает без пощады, без повода и с особой жестокостью, не видит отличия между скотиной и невинным гражданским человеком. Даже звери не такие страшные, как они. И эти твари, вполне вероятно, до сих пор ищут их. Катя, прищурившись, взглянула на напарника:
– Ты знаешь где мы? – спросила она. – Может, с картой сверимся?
– Сверялся, – прикрыл лицо от ветра рукой тот. – Я приблизительно могу предположить где мы находимся. Но точный маршрут давно потерял.
– То есть, мы заблудились? – сократила его длительные объяснения девочка.
Гриша замолчал и натянул лучше шапку на глаза. После небольшой паузы, он всё-таки сказал:
– Я надеюсь встретиться с партизанами, они окрестности хорошо знают. А там, кто знает? Может, они уже давно всё выяснили и с нами поделятся сведеньями.
Катя с опаской оглядывалась на подозрительные и пугающие силуэты зарослей:
– И всё-таки, что они им сделали? – спросила она то ли товарища, то ли саму себя. – За что фашисты объявили такой колоссальный розыск? Нет, тут явно что-то случилось, Гриш. Я такого никогда не встречала.
Мальчик взглянул мельком на нож:
– Что тебя удивляет? Фашисты – они и есть фашисты, – он нахмурился. – Они никогда мирное население не щадили.
– Но, чтобы всех поголовно за партизан считать? – перешагнула ветку Катя. – Непонятно.
Тут Гриша замер и поднял указательный палец наверх. Девочка застыла на месте и притихла. «Что случилось?!» – пронеслась пугающая мысль у неё в голове. Она, не поворачивая головы, перевела взгляд влево, затем вправо, но никого не увидела. Катя ещё раз осознала их беспомощность в данной ситуации. У них даже пистолета нет. Они ничем, кроме одного найденного в землянке ножа, не вооружены. Да и вряд ли, он поможет против вражеской пули. Девочка посмотрела на правую руку напарника, которая всё сильнее и сильнее сжимала нож. Дети простояли так несколько секунд. Тут Гриша вздохнул, пальцы его ослабили хватку на рукоятке:
– Ничего, – прошептал он, – пошли.
Катя почувствовала огромное облегчение внутри. Она прижала руку к груди и закрыла глаза. Пронесло. Маленькие разведчики стали продвигаться дальше. Чем дальше они заходили, тем темнее становился лес. Только редкие лучи луны пробивались сквозь ветки и бросались на белый шершавый снег. Подул ветер, который заставил зашевелиться растрёпанные волосы девочки. Она прищурилась и съёжилась. Катя опустила голову вниз, спрятав окоченевшее лицо в воротник ватника. Смотреть в таком положении удавалось только под ноги, но этого было вполне достаточно. Так девочка прошагала ещё несколько метров, пока не врезалась в спину своему напарнику. Катя подняла недовольный взгляд на мальчика:
– Да что ты вечно останавливаешься? – нахмурилась она.
Но Гриша стоял, не шевелясь. Пальцы его расслабились, и нож чуть не выпал в снег. Рука мальчика медленно потянулась к голове и сняла шапку. Девочка, наблюдавшая за его действиями, ничего не понимала. Зачем снимает шапку? Что он такого увидел? Она вышла из-за его спины и застыла в ужасе. Перед ними предстала поляна. А на ней, освещённые ярким светом луны, тела. Много тел. Женщины, мужчины, подростки, дети…Все они лежали в снегу, словно вещи, беспорядочно сваленные в одну кучу. Тела застыли в неестественных позах, лица некоторых были изуродованы. Они были убиты явно не день назад, и не два. Неделю точно. Просто холод замедлял разложение. Бедные, несчастные люди.
– Нет, – хрипло произнёс Гриша, – партизан мы точно не встретим, – это мальчик рассмотрел на некоторых деревянные таблички, которые немцы вешали на партизан перед казнью.
Катя не могла ничего сказать. Сколько она поведала за свою короткую жизнь, но такое видела впервые. Перед ними была настоящая застывшая трагедия. В снегу лежали их ровесники, ребятишки помладше и подростки постарше, слабые женщины. Многие обнялись перед смертью. Теперь их объятия никогда не разъединятся – мёртвая хватка очень крепка. Девочка почувствовала, как в глазах у неё начинает двоиться. Ей стало от этого зрелища нехорошо. Она отвела взгляд и стянула вниз с головы шерстяной платок. «За что?» – промелькнул в голове вопрос, который мучал её уже третий год. – «За что всё это?! Почему они такое творят?!» Сердце не обливалось кровью, оно в ней тонуло. Как же было больно. Больно за советский, родной народ! Катя вытерла влажные от горячих слёз щёки и шмыгнула носом. «Господи, почему ты нас не бережёшь?» – спросила в мыслях она. – «Почему их от смерти не спас?»
– Не плач, Катюх, – неожиданно послышался голос Гриши. – Плакать нам нельзя, – он повернулся к ней. – Мы не имеем права, пока не отомстим за всех наших людей. За всех отцов, матерей, стариков, детей, братьев… – тут его голос неожиданно прервался. Мальчик добавил ещё тише. – …сестёр.
Та кивнула и задрала голову к ночному небу. Оно было таким тихим, таким мирным. Но под спокойным куполом творился настоящий ужас.
– Нужно идти, – прошептал Гриша, – иначе…
Вдруг совсем рядом послышались голоса. Заворожённые страшной картиной, они не заметили приближение врага. Бежать и прятаться стало поздно. Катя беспомощно взглянула на растерянного напарника. Тут взгляд мальчика нерешительно остановился на погибших. Девочка поняла, о чём он сейчас думает, и эта идея была ей совсем не по душе. «Мамочки», – проговорила в голове она. – «Неужели туда?» Но делать было нечего, враг был уже совсем близко. Дети мельком переглянулись и бросились к убитым. Они, разделившись, упали в снег рядом с трупами. Катя быстро натянула платок на лицо и замерла. Она успела сделать это за несколько секунд до прихода фрицев. Девочка услышала, как из зарослей вышли оккупанты:
