Читать книгу: «Дочь полка. Часть 3», страница 6
– Завтра машина для раненых приезжает. Перепроверяю всё. Ты, кстати, завтра тоже отправляешься. Я осколки то вытащила, а вот восстанавливаться тут тебе нет возможности.
– Понял, – вздохнул тот и виновато посмотрел на женщину. – Спасибо вам.
– Не за что, – ответила сухо та и уже собиралась уходить, как её остановили.
– Мария Фёдоровна, – обратился к ней Летаев. – Разговор есть.
Врач остановилась и повернулась к раненому:
– Летаев, – устало сказала она, – мы все сегодня вымотались. Мне нужно спать, тебе тем более. Давай завтра. Ты сейчас ничего дельного не скажешь…
– Завтра не получится, – перебил её тот и закрыл глаза, пытаясь выдавить из себя нормальные чёткие слова. – Я не усну, пока не поговорю.
Мария Фёдоровна стояла на месте. Было видно, что женщина колеблется между двумя решениями: остаться или же уйти. Но её выбор всё же упал на первый вариант:
– Вот чёрт дёрнул тебя очнуться. Ладно, быть по – твоему. Только при условии того, что ты будешь дрыхнуть у меня после этого до обеда, – поставила свечу на тумбочку она и села на край кровати. – О чём разговор вести будем?
Летаев не знал, как начать. Голова ещё не варила, мысли путались между собой, язык не хотел шевелиться вообще, но он понимал, что другого шанса уже не будет. Завтра его увезут отсюда. А дальше… А дальше совесть загрызёт его по самые кости. Не оставит.
– Простите, – сказал тихо он, – я не знал про вашего мужа, – боец снова закрыл глаза. Сколько хотелось сказать, сколько объяснить, но ничего не получалось. Только еле связные предложения. – Я не хотел обидеть.
Мария молчала и терпеливо ждала, пока солдат договорит. Она смотрела на свои руки, погрузившись в мысли. О чём она думала? Бойцу было непонятно. Но, какой бы не был ответ, он его ждал. Но ответа всё не следовало. Женщина зависла в своём мрачном горестном мире и ничего не произносила. Тут она повернулась к нему и посмотрела прямо в глаза:
– Понятия не имею, откуда ты это узнал, но я не злюсь на тебя, Летаев, – сказала тихо Мария. – Я всё понимаю. К тому же, в некотором моменте ты был прав: мне действительно не хватает мужа.
– Вы его до сих пор ждёте? – спросил неуверенно Фёдор. В таких разговорах труднее чем на заминированном поле. Шагнёшь не туда – разорвёт так, что мало не покажется.
Женщина кивнула и спокойно ответила:
– Да. Да, я его жду.
– А если он… – тут боец замолк, опасаясь вновь наговорить лишнего. Он застыл в сантиметре от разговорной мины.
– Ты не понимаешь, – опустила голову та. – Я жду его любым. И живым, и мёртвым.
– Почему вы никому об этом не рассказывали?
– А зачем? – пожала плечами Мария.
Летаев сделал паузу, собирая все непростые слова воедино. Как же трудно это бывает – говорить.
– Ну, хотя бы затем, чтобы такие малолетние дураки, как я, про это не болтали, – наконец произнёс он.
Неожиданно женщина грустно улыбнулась. Впервые на памяти Фёдора.
– Я не хочу, чтобы меня жалели, – объяснила она. – Мне не нужно сочувствие, – врач устало потёрла руками лицо. – Не думала, что буду разговаривать об этом именно с тобой. Даже непривычно.
– Я никому ничего не скажу, – произнёс тот совсем тихо. Слова давались ему всё труднее. Глаза закрывались сами собой.
– Я знаю, – серьёзно ответила женщина, привычным жестом проверяя у Летаева температуру. Выглядел тот неважно. – Заболтались мы с тобой. А тебе вредно пока разговаривать. Береги силы, – с этими словами она взяла свечу и пошла продолжать свой ночной обход.
«А не такая уж она и мрачная» – подумал Фёдор, проводив её взглядом. После этого, наконец, позволил себе закрыть глаза и провалился в полусон полубеспамятство.
ЧАСТЬ 2
Глава 1
«Вести»
Февраль – самый последний месяц суровой зимы. Он бывает очень непредсказуем, прям, как весна в начале. То приласкает всё живое теплом, пустит на небо солнце, даст попеть наивным птицам, то пустит такие морозы, что нос на улицу боишься лишний раз высунуть. Но сегодня у него, неверное, было хорошее настроение. Солнце правило на голубом чистом небе и заставляло блестеть снег на ветках елей. Катя перебирала рукой небольшую горсть треугольных писем в почтовой сумке. Рядом сидела Пуля, поджав хвост. Девочка мельком взглянула на неё:
– Сейчас-сейчас, – сказала она и продолжила рыться.
В сумке оставались в основном только конверты тех, кто был сейчас на задании и тех, кто уже никогда не дождётся весточки из дома. Но Катя сейчас искала не их. Где-то там лежало письмо для товарища командира. Девочка нахмурилась и повернулась к собаке:
– Она же не могла не написать, – обратилась к животному она. – Почта и так задержалась, письмо должно быть. Мне два пришло!
Пуля наклонила голову вбок и подняла уши. Она подошла к хозяйке и сунула морду в сумку. Помочь, наверное, хотела. Но девочка такой подмоге не сильно обрадовалась. Она взяла собаку за ошейник и увела в сторону:
– Не надо мне сюда слюни пускать! Неудобно потом будет перед бойцами, – она внимательно присмотрелась ко дну сумки и прищурилась. – Так вот ты где! – с этими словами Катя достала треугольный конверт, и развернув, прочитала вслух. – Вот: А. С. Резанцеву. Ну всё, Пулёк, пошли.
За это письмо девочка волновалась не просто так. Она была в курсе от кого оно пришло, а самое главное – откуда. И Катя понимала, что этот небольшой свёрнутый тетрадный лист – не просто весть от родного человека. Это ещё и знак того, что он жив, что всё в порядке. Ей приходили такие письма от покойного отца. Каждый раз, когда доставляли почту, в доме начинался настоящий праздник. Мать читала строки, написанные главой семейства вслух со слезами на глазах, а после сворачивала бережно бумагу и повторяла: «Жив». Но вестей от него пришло совсем немного. Последнее, что пришло в их дом по адресу, была похоронка. Её мать уже читала молча, уйдя подальше от детей в сарай. Письмо с фронта – другое письмо. Девочка узнала о положении командира ещё где-то месяц назад при очередной раздаче почты. Катя заметила, что Резанцев как-то иначе реагировал на письма, стал каким-то задумчивым. Хоть он это при ней и не показывал, девочка поняла, что что-то случилось. Случилось не здесь, а на домашнем фронте. Катя даже предполагала, что у него кто-то умер. Но нет. Поговорив с Сорокиным, она узнала о том, что у него не так давно невеста ушла добровольцем на фронт. Поэтому он и переживал. Но уже с тех пор прошёл месяц, и командир стал к этому спокойнее относиться. Но всё – равно вестей ждал, а вместе с ним ждала и сама Катя. Вот какую ценность порой несут обычные бумажки. Девочка спустилась к землянке Александра и обратилась к Пуле, которая с надеждой смотрела на неё своими верными карими глазами. Катя помотала головой:
– Нет, Пулёк, тебе туда нельзя, – сказала она, – жди здесь.
Собака заворчала и опустила морду вниз. Девочка немного постояла, а затем, вздохнув, постучалась в дверь. Ответ не заставил себя долго ждать. Через секунду послышался глухой голос Резанцева:
– Входите!
Катя открыла дверь. В лицо сразу же ударил тёплый приятный воздух. Она зашла внутрь и закрыла за собой дверь, чтобы не пускать холод. В землянке был только Александр. Он, как обычно, работал у себя за столом. Катя, по всем традициям фронта, выпрямилась и отдала честь:
– Товарищ командир, разрешите обратиться!
– Разрешаю, рядовой Камышева, – поднял на неё взгляд тот. – Докладывай.
Катя улыбнулась и перешла со звонкого громкого голоса на более спокойный:
– Письмо вам пришло, товарищ командир.
– Пришло? – оживился Резанцев.
Девочка прошла к столу и вручила ему конверт. Александр взял его и, перевернув бумагу другой стороной, нахмурился.
– Адрес поменялся? – догадалась Катя.
– Да, – ответил тот.
Наверное, самая страшная опасность в почте – потерять адрес. Это не страшно, если твой родной человек проживает в одном и том же месте и никуда не переезжает. Но если он также, как и ты воюет и перемещается с одной местности на другую, наступают сложности. Резанцев отложил письмо на край стола, понимая, что читать его прямо сейчас будет неуместно и обратился к девочке:
– Ну, как жизнь фронтовая? – кивнул он.
– Как у всех, товарищ командир, – пожала плечами Катя. – Работа для меня ещё есть?
– Я тебя позову, если что, – убрал карандаш с карты Александр.
Вдруг в дверь настойчиво и громко постучали.
– Войдите! – крикнул Резанцев.
В помещение практически вломился Дымов Олег. Боец выглядел взволнованным. Катя быстренько сделала несколько приставных шагов в бок, чтобы не мешать. Пришедший отдал честь:
– Товарищ командир, срочно!
Александр встал из-за стола:
– Что случилось, Олег? – настороженно спросил он.
– Товарищ командир, полковник на линии!
– Сейчас, – взял с лавки телогрейку Резанцев и, даже не надев её, быстрым шагом направился на выход.
Катя поспешно вышла за ними на улицу. Она знала, полковник – человек важный и серьёзный. Его ждать заставлять не стоит. Девочка проводила взглядом Александра и Дымова и мысленно пожелала им удачи. Тут она почувствовала тёплое дыхание на правой руке. Катя опустила голову вниз. Это Пуля жалась к ней. Было видно, она очень устала всё утро носиться за хозяйкой, ждать на морозе, пока все оттанцуют эти письма. Уморительное это дело – быть собакой бойца, хоть и маленького. Честно сказать, Катя и сама устала. Она ласково погладила животное по голове и сказала:
– Пошли отдыхать, Пулёк.
* * *
В блиндаже, где работали связисты, было четверо: сами связисты – Артементов Игорь, Сеньчук Владимир и помощник командира – Антон Шевченко, и заместитель – Иван Сорокин. Внутри царила абсолютная тишина, которую нарушал треск огня в печке. Внимание всех было приковано к Владимиру, который держал возле уха огромную телефонную трубку. Он первым ответил на поступивший звонок и стоял до сих пор. Тут за дверью послышались приближающиеся шаги. Наконец, дверь отворилась и внутрь зашёл Резанцев вместе с Дымовым. Все сразу же встали со своих мест. Сеньчук обернулся на пришедших и быстро проговорил в трубку:
– Товарищ полковник, он здесь, – с этими словами боец быстро передал телефон командиру.
Александр взял трубку и приложил её к уху:
– Здравия желаю, товарищ полковник, – поприветствовал главнокомандующего он.
На другом конце провода раздался низкий голос:
– Здравия желаю, Резанцев. Я буду краток, поэтому слушайте меня внимательно. Вам нужно как можно скорее прибыть в штаб. И девочку вашу возьмите.
Александр впал в ступор. «Девочка?» – подумал он. – «Зачем полковнику нужна Катя? Может он что-то другое имеет ввиду?». Командир машинально взглянул на Сорокина, который сидел возле буржуйки, подперев голову руками. Он тоже наблюдал за товарищем, сосредоточенно нахмурив густые брови. В блиндаже была гробовая тишина. Никто не осмеливался даже шептать при таком разговоре. Резанцев бы тоже с радостью помолчал, но именно у него была трубка. После небольшой паузы, он неуверенно сказал:
– Простите, я немного вас не понимаю.
Сорокин поднял голову и вопросительно посмотрел на друга.
– Камышева – воспитанница из вашего батальона? – сказал полковник.
«Значит всё-таки Катя», – подумал Александр и ответил:
– Да, из моего.
Голос в трубке стал громче и грубее:
– Тогда что вам не понятно? Приведите её ко мне. К вечеру буду вас ждать.
– Так точно, товарищ полковник, – кивнул машинально Резанцев и положил трубку.
Глава 2
«В гостях у полковника»
Здравствуй, доча. Это письмо мы писали вместе с Васей. Сегодня ночью у нас была метель. Дверь завалило снегом. Пришлось открывать окно и выкидывать Ваську на улицу. Он большой молодец – откопал выход. Мне самой вылезать не пришлось. Я тут подумала, если у нас дома заваливают, то у вас в батальоне что творится? Вы же в землянках, да в блиндажах живёте. Как вы откапываетесь? …
Катя прервала чтение и улыбнулась:
– Ну, нас пока ни разу не заваливало, – ответила вслух она, как будто Агафья могла её услышать и продолжила читать.
… Ну ничего, зима скоро кончится. Дальше весна. Теперь, правда нас не завалит, а затопит. Как у тебя вообще дела? Ты не особо много пишешь. Всё про жизнь бойцов, дрессировку твоей Пули, как немцев отбили, а про себя ничего…
Девочка опять прервалась:
– Да что тут расписывать? – сказала она и осмотрела тёмную землянку. – Почта, поручения, помощь в медпункте… Да Пулёк? – кивнула Катя животному, которое отогревалось возле буржуйки. – Обычная фронтовая жизнь, – она опять вернулась к письму. – Ладно, что там дальше…
… У нас всё потихоньку, помаленьку. Ждём тепла, чтобы огороды посадить. А то запасы уже кончаются. Следующее письмо Вася обещался написать сам. Ты там береги себя! Я, конечно, понимаю, что ты боец, но всё же. И сама пиши. Мы вестей очень ждём.
Катя опустила голову к худой, уже скомканной подушке и закрыла глаза. «Ну, значит, буду писать больше. И о медпункте, и о поручениях», – подумала она. Тут в дверь постучали. Девочка быстро села на колени и взялась руками за голову. Всё вокруг закружилось. Не надо было так резко подниматься. Пуля тоже вскочила на лапы и навострила уши. Стук повторился.
– Сейчас! – крикнула Катя и надела валенки. – Бегу!
Она потёрла лицо рукой и подошла к выходу. За ней подтянулась и собака. Девочка открыла дверь и сразу же прищурилась от солнечного света и холода. Она подняла взгляд и вздрогнула от неожиданности – на пороге стоял Резанцев.
– Товарищ командир? – удивилась Катя.
– Собирайся, – сказал тот.
Девочка оторопела:
– Куда? – не поняла она. – Зачем?
– К полковнику пойдём, – ответил Александр.
– К полковнику? – прислонила ладонь к лицу та.
– Одевайся теплее, я тебя жду, – взялся за дверь командир. – Всё, закрывайся, холодно на улице.
С этими словами дверь закрылась и Катя снова осталась один на один с Пулей. Она повернулась к собаке:
– И что это сейчас было?
* * *
Сорокин открыл картонную коробочку. На него призывно выглядывали несколько белых папиросок. Но Ивану курить сейчас не хотелось. От вида табака ему было тошно. Но он всё-таки вытащил одну папироску и протянул её Резанцеву:
– Держи, Сань.
– Спасибо, – взял табак тот.
– И всё же, зачем ему Катя понадобилась? – задумчиво произнёс Иван.
– Я подозреваю зачем, – поджёг папиросу командир. – Другого варианта нет, – он вздохнул и нахмурился. – Нужно было её всё-таки отправить в тыл. Я знал, что так будет. В тылу ей было бы лучше.
– Не волнуйся ты так, – взглянул под ноги Иван, – может он совсем по другому делу её вызвал. А ты уже, как обычно, завёлся.
– Она под моей ответственностью, – сказал Александр. – И она не совсем солдат. Ребёнок ещё, а на неё уже столько свалилось, – он кивнул. – Теперь ещё и полковник вызывает.
– Тут от тебя ничего не зависит, к сожалению. Я бы своих детей тоже не хотел так отправлять.
– Она не мой ребёнок, – повернулся к другу командир.
– Я бы так не сказал, – усмехнулся тот. – К тебе, как раз, она больше всех привязалась. Постоянно о тебе спрашивает, – он немного помолчал, глядя на пачку папирос. – Но если полковник всё-таки даст ей задание, ты отпустишь?
Резанцев вздохнул:
– Отпущу. Куда деваться?
* * *
Катя вышла из землянки, за ней, как обычно, выбежала Пуля. Собака боялась отставать от своей хозяйки. Животное чувствовало, что что-то не так. Чувствовала, что её человека могут сейчас забрать от неё. Пуля этого очень не хотела. Девочка тем временем была словно в тумане. Всё произошло так неожиданно, так резко. Только недавно Катя читала письмо от тёти Агафьи и Васьки и думала о своей фронтовой жизни, а сейчас она уже идёт на встречу с самим полковником! Зачем такому серьёзному человеку понадобилась маленькая обычная она? Нет, не обычная. Ребёнок. Что она может сделать? Или что могут сделать с ней? Мысли беспорядочно кружились у неё в голове. Командир ничего не объяснил. Зачем её вызывают? А может, за что? Но она же ничего не делала. Пока девочка дошла до командира, она уже перебрала по десять вариантов. И все они ей не нравились. Помимо Александра вместе с ними должны были идти Семён Сорвунов и Антон Шевченко. Все они стояли на выходе из лагеря и ждали её. Сорокин, как обычно, о чём-то беседовал с Резанцевым, все остальные ждали команды. Катя подошла к Александру:
– Товарищ командир, а с собой надо было что-нибудь брать? – неуверенно спросила она. – Может, мешок или ещё что-то?
– Себя нужно было брать, – ответил хмурый Александр. – Вещи не нужны, – тут его взгляд упал на собаку, которая кружилась возле девочки. – Пуленции придётся, наверное, здесь остаться.
Катя повернулась к животному и почесала рукой ей за ухом:
– Прости, Пулёк. Посидишь в лагере, – она взглянула на Сорокина. – Дядь Вань, вы же присмотрите с ребятами за ней?
– Разумеется, – кивнул тот и подошёл к собаке, – можешь не переживать.
Девочка присела и обняла животное за мохнатую шею. Пуля повернула голову и лизнула ей щёку.
– Нам пора, – посмотрел на часы Резанцев, – а то не успеем.
С этими словами он опустил руку на плечо девочке и направил её в сторону леса. За ними двинулись и Сорвунов с Шевченко. Пуля, осознав, что хозяйку уводят от неё, гавкнула и дёрнулась вперёд, но её остановил Сорокин, схватив собаку за ошейник:
– Пуля, нет! – приказал он ей и тихо добавил. – Нельзя.
* * *
Разан Базаров наблюдал за этой сценой вместе с Лукианом и Фокиным:
– Куда они? – сощурился он.
– Явно не пострелять, – провожал взглядом уходивших Егор. – И Пулю не взяли.
– Зачем они взяли Катю? – выставил руку вперёд Лукиан.
– Что-то мне это не нравится, – помотал головой Разан.
Тут к ним сзади подошёл Сидоров Василий:
– А куда они её? – спросил он и нахмурил брови.
– Да вот, сами пытаемся понять, – сказал Фокин. – Надо у Сорокина поинтересоваться. Он точно должен всё знать.
* * *
Яркое солнце пробивалось через густые ветки елей и падало прямыми лучами на снег и поваленные деревья. Катя старалась не отставать от бойцов. Она быстрыми шажками догнала Резанцева, который шёл впереди всех:
– Товарищ командир, разрешите спросить, – обратилась к нему она.
– Разрешаю, – ответил тот.
– Товарищ командир, зачем меня вызывают? Вы не объяснили.
Александр вышел из своих туманных мыслей и повернулся к ней:
– Если честно, Кать, он мне сам ничего не сказал. Просто приказал прийти и всё, – тут он заметил, что девочка сама не хуже него переживает насчёт этой ситуации. Всё-таки встреча с полковником. Он то с ним часто контактирует, а Катя видела его всего один раз в жизни, когда он приходил в их батальон, и то мельком. Нужно было как-то поддержать ребёнка. – Ты не волнуйся, -сказал командир, – всё хорошо будет.
Катя кивнула и посмотрела под ноги:
– А как зовут полковника?
– Симонов Федот Васильевич, – раздался сзади голос Антона.
– А, когда я зайду к нему, мне приветствовать его, как «товарищ полковник»?
– Ты просто честь отдай, – объяснял Александр. – Поприветствую я.
– Вы со мной? – с надеждой произнесла Катя.
– Разумеется, – кивнул тот.
«Ну это хотя бы радует. Не одной с полковником разговаривать», – подумала с облегчением девочка. Весь оставшийся путь прошёл относительно в тишине. Резанцев шёл, погрузившись в свои мысли. Он был уверен, что Кате дадут какое-нибудь поручение. С каждым шагом приближаясь штабу, Александр переставал сомневаться в этом всё меньше и меньше. Вопрос только, какое задание? Какой сложности и масштаба? Одна будет выполнять или дадут её кому-нибудь под ответственность? Лучше, конечно, чтобы рядом находился кто-нибудь. Одному тяжело. И вот вдали послышались отдалённые незнакомые голоса бойцов. Приближался лагерь.
Катя почувствовала, как сердце ускорило темп у неё в груди. Оно заколотилось с бешенной силой и раздавалось эхом по всему телу. «Пришли», – пронеслась мысль у неё в голове. На входе к ним сразу подошёл высокий молодой солдат. Он отдал Резанцеву честь и сказал:
– Здравия желаю, товарищ капитан! – тут его взгляд на миг упал на Катю. Боец снова повернулся к Александру. – Вы прибыли к полковнику?
– Так точно, – ответил тот.
– Я вас провожу.
«Товарищ командир – товарищ капитан?» – удивилась Катя. – «А я и не знала. Всё товарищ командир, да товарищ командир. И все его так зовут». Она внимательно присмотрелась к солдату, который их встретил. «А это, наверное, помощник полковника», – догадалась девочка. – «У нас также командиров встречают». Сегодня Катя открывала для себя всё больше и больше нового. Она осмотрелась вокруг. Это был обычный лагерь: землянки, блиндажи, медпункт. Только, атмосфера тут была совершенно другая. В воздухе летали странные ощущения. Бойцы совсем незнакомые. И ведут себя по-другому. Совсем ничего родного. Катя такие чувства обычно испытывала, приходя в другое село. Вроде, всё одно то же, а вроде и нет. Солдаты, проходившие мимо, оборачивались на неё и тепло улыбались. Некоторые о чём-то тихо переговаривались.
– Катюха! – раздался неожиданно голос Сорвунова. – Не отставай!
Девочка опомнилась и подняла голову. Тут она заметила, что солдаты уже успели немного отойти от неё. Катя ускорила темп и в несколько шагов догнала своих товарищей. Они прошли ещё немного и, наконец, прибыли к блиндажу, в котором работал сам полковник. Он находился почти в конце лагеря. Сопровождающий их солдат, остановился и обратился к Александру:
– Полковник уже ждёт вас.
Резанцев кивнул:
– Благодарю за помощь.
С этими словами они отдали друг-другу честь и боец поспешил удалиться. Наши солдаты проводили его взглядом. Шевченко обратился к Александру:
– Товарищ командир, мы как обычно?
– Да, – сказал Резанцев, – вы ждёте здесь. Если что – дам указания.
Катя мельком взглянула вниз на дверь блиндажа полковника. Внутри неё всё неприятно сжалось. «Сам полковник», – пронеслась мысль у неё в голове. – «И ему нужна я? Не верю». Резанцев повернулся к ней и кивнул:
– Ну что? Пошли?
– Товарищ командир, я как-то боюсь, – вжала голову в плечи та. – Всё-таки это полковник.
– Он дядька серьёзный, но не злой, – успокоил её Александр. – К тому же, с тобой он строг не будет. Пошли.
Девочка кивнула и вместе с командиром спустилась вниз. Вот они и перед дверью блиндажа. Александр снял с руки варежку и, вздохнув, громко и отчётливо постучал. Послышался низкий мужской голос:
– Входите!
Резанцев открыл дверь и подтянул Катю за телогрейку ближе. Они вошли внутрь и одновременно отдали честь.
– Здравия желаем, товарищ полковник! – громко поприветствовал главнокомандующего он. – Мы прибыли.
Катя стояла молча, как ей и сказали и внимательно смотрела на усатого, внушительного вида, мужчину. Симонов был высоким, для своих сорока с чем-то лет, хорошего крепкого телосложения. Усы у него были точь – в точь, как у дяди Вани – густые, подстриженные щёточкой. Волосы хоть и поседевшие, но по большей части тёмно-русые. Взгляд серьёзный, но в нём можно было найти и усталость. Всё-таки нелегко это – полком командовать. Федот Васильевич встал из-за стола:
– Здравия желаю, капитан Резанцев и рядовой Камышева, – тут его голубые глаза посмотрели на Катю, которая до сих пор держала руку у виска. Строгость сразу же пропала. На место неё пришла некая мягкость. – Можешь уже опускать руку, – он обратился к командиру. – Спасибо, что вы её привели. Что ж, присаживайтесь.
Александр вместе с девочкой прошли к столу полковника. Резанцев и Симонов пожали друг другу руки. Пока они это делали, Катя уже успела сесть на жёсткий деревянный стул. Тут полковник протянул руку ей. Девочка приподнялась и неуверенно взялась за его большую ладонь. Федот Васильевич аккуратно пожал ей руку, но несмотря на то, что он делал это осторожно, Катя почувствовала, какой он сильный.
– А хватка у тебя слабая, боец, – заметил полковник и отпустил ребёнка.
Девочка ничего не сказала в ответ. Она молча приземлилась на стул и взглянула на бумаги и карты, которые лежали на столе. «А товарищ командир был прав», – подумала она, – «полковник со мной не строг. Пока что». Её размышление прервал голос Федота Васильевича:
– Я слышал, ты уже была в разведке, – обратился он к ней.
«Значит, всё-таки разведка», – произнёс про себя Александр.
– Один раз, – тихо ответила Катя.
– И как? Было сложно? – продолжал спрашивать Симонов.
– Если бы не немец, – пожала плечами та, – было бы всё намного легче.
Полковник вздохнул и, облокотившись на стол, внимательно поглядел на девочку:
– Тебе двенадцать? Да? – уточнил он.
– Да, – подтвердила Катя и смущённо добавила. – Знаю, я выгляжу младше.
Федот Васильевич, наконец, повернулся к Резанцеву:
– Ну это нам на пользу.
Катя взглянула на Александра, затем на полковника и догадалась что к чему. Её хотят отправить на задание в разведку. По телу пробежал неприятный холод. И её посылает сам полковник. Значит, задание очень серьёзное. Девочке даже ещё не рассказали всю суть, а она уже ощутила этот огромный груз ответственности. От волнений её опять замутило, прям, как тогда, когда её отправляли в оккупированную Малиновку.
– В чём заключается задание? – спросил Резанцев.
– Сейчас все подойдут и начнём, – объяснил тот и неожиданно добавил. – Она будет не одна.
– У меня будет напарник? – оживилась Катя.
– Можно и так сказать, – кивнул Фёдор Васильевич.
«Ну хоть так», – подумал Александр. – «Вместе надёжнее. Не пропадёт». Тут в дверь, как по заказу, постучали. Симонов встал из-за стола и громко сказал:
– Входите!
Резанцев и девочка тоже поднялись со своих мест. Деревянная дверь приоткрылась и внутрь вошёл высокий командир, а за ним – небольшая фигура. Катя присмотрелась к последнему и застыла на месте. Рядом с незнакомым командиром, стоял мальчишка, одетый в военную форму. На вид ему было лет тринадцать – четырнадцать. Из-под шапки на Катю недоумённо взглянули пронзительно синие глаза. Чёрные волосы упрямо выбивались наружу. Катя перевела взгляд на пришедшего командира. Они с мальчиком были чем-то похожи, даже очень. Глаза, непокорные волосы… Родственники? Тем временем, пришедшие отдали честь. Командир уже открыл рот, чтобы поприветствовать Симонова, как вдруг, его опередили:
– Здравия желаем! – звонко проговорил мальчишка.
Новый командир с досадой посмотрел на своего младшего товарища и тяжело вздохнул. Неловко получилось. «Так это он?», – подумал Александр. – «Напарник. Напарничек». Молчание прервал Федот Васильевич:
– Здравия желаем, капитан Савельчук и рядовой Соломенко. Проходите.
Они прошли к столу и пожали руки полковнику:
– Как дела, Гришка? – спросил Симонов.
– Как-как? – первым сел на стул тот. – Воевать не дают – вот такие дела.
– Навоюешься ещё, – нахмурил брови Федот Васильевич.
Было сложно не заметить, что мальчишка и полковник видятся далеко не первый раз. У них даже уже наладились дружеские отношения. «Гришка» повернулся к Кате, и она ему кивнула в знак приветствия.
– Так, ну теперь все в сборе, – сказал Симонов и обратился к детям. – Гриша, знакомься, это Катя Камышева. Катя, это Гриша Соломенко. Вы вместе будете сотрудничать.
Девочка, насмотревшись примера солдат, протянула руку своему будущему напарнику и тот крепко пожал её. Волнения стали уходить. На место них пришло простое любопытство. «Это, получается, сын полка», – догадалась она. Катя впервые встречалась с таким. Она думала, что одна такая в объединении, а оказывается, в полку есть ещё ребёнок. Интересно.
– Мы убьём фрица? – неожиданно спросил Гриша.
«Ничего себе размах», – удивился Резанцев. Он посмотрел краем глаза на командира. Савельчук сменил цвет лица с белого на красный. Хамелеон позавидует такой скорости. Было видно, что он хотел остановить мальчика, но ситуация не позволяла.
– Никакого фрица убивать не надо, – сказал полковник. – Разведка.
«Вот оно», – подумала Катя и наклонилась немного вперёд. – «Главное, ничего не упустить». Капитаны, стоящие позади них, тоже сосредоточились.
– Наши готовят атаку, – объяснял Симонов. – Ваша задача – пробраться в тыл, запомнить где стоят их танки, артиллерии и прочее, вернуться, доложить место положения.
«Это уже серьёзно», – нахмурившись, проговорил про себя Александр. – «Тыл должен охраняться хорошо». Тем временем Федот Васильевич жестом подозвал детей ближе. Те встали и приблизились к столу, на котором была разложена карта. Резанцев с Савельчук тоже подошли. Полковник взял карандаш и стал чертить им на карте:
– Вот здесь вас высадят. Дальше пешком через лес. Здесь в обход пойдёте.
– Через реку можно перейти, – указал на план Гриша.
– В обход, – вмешался Резанцев. – Через реку не стоит.
– Почему не стоит? – повернулся к нему Савельчук. – Зима, там лёд уже застыл.
– Недавно была оттепель, они могут провалиться.
– Товарищи капитаны, – строго посмотрел на них Симонов.
Командиры замолчали и встали ровно. Полковник продолжил:
– Пойдёте в обход, никакой самодеятельности. Поняли меня?
Катя и Гриша кивнули. Резанцев внимательно слушал план, параллельно поглядывая на детей. И с каждым словом полковника, это всё нравилось ему всё меньше и меньше. И не только ему. Судя по всему, Савельчук тоже был не в восторге.
Глава 3
«В путь»
Катя аккуратно сложила гимнастёрку и положила её на стул. Вся форма была уложена, листы газеты из валенок вытащены. Вместо них пришлось напихать рванных тряпок. Катя задумчиво посмотрела на свою форму и провела руками по длинной, уже поредевшей косе. Девочка повернулась к пыльному небольшому зеркалу, висевшему на гвозде. Она сделала шаг назад, чтобы увидеть себя в отражении полностью. Широкая юбка, под которой скрывались шаровары для большего тепла, зашитая криво на рукаве телогрейка, на голове вместо ушанки – шерстяной платок – вот такую гражданскую одежду ей выдали. Валенки остались прежние. Они везде практически одинаковые. К тому же, на её ногу мало что можно было найти. Но одежда была почти впору, за исключением мужской телогрейки, которой бог знает сколько лет. К Кате сзади подошла незнакомая ей, молоденькая медсестра, которая помогала со сборами:
– Ничего не бойся, – она опустила руки на плечи ребёнку. – Всё будет хорошо. Немцы на вас даже не глянут. Быстренько прошмыгнёте, всё запомните и вернётесь.
Девочка поправила телогрейку и взглянула на валенки. «На словах всё просто. А вот на деле…» – подумала она. Катя ещё раз посмотрела в своё отражение и нахмурилась. «Так, нюни не распускать!» – приказала себе она. – «Я солдат, в конце концов. Я не должна волноваться! Как там бойцы говорили – холодная, трезвая голова. Вот и у меня она должна быть такой же».
– Уже пора выходить, – прервал размышления девочки голос медсестры.
Катя кивнула и, взяв свои вещи со стула, направилась к выходу.
* * *
Водитель ГАЗ – 62 подошёл к машине и открыл капот. Борис Иванович Вареев, а именно так его звали, глубоко вздохнул и принялся за дело. Нужно было подготовиться к отъезду, проверить всё ли работает, может что-то подправить. Александр стоял неподалёку и наблюдал за действиями мужчины. Он стряхнул пепел с самокрутки и оглядел лагерь. Казалось, он был больше, чем у них. И бойцов больше. Хотя, возможно, ему просто казалось. Тут взгляд Резанцева остановился на Савельчуке и Грише, которые о чём-то тихо разговаривали, отойдя от всех подальше. Судя по уставшему и недовольному взгляду мальчика и строгому выражению лица капитана, можно было понять, что они там явно не о прекрасном речь ведут. Савельчук читал мораль своему подопечному, который уже успел переодеться в гражданское. Александр знал Гришу и встречал его не первый раз. О нём был в курсе весь полк. Да как тут не знать? Он приходился капитану родным племянником. Здесь катя угадала про родственную связь. Привёл Савельчук его ещё осенью 41-ого. С тех пор здесь и служит. Мальчишка хороший, добрый. Но единственное – очень рвётся в бой. Казалось, Савельчук поседел не от войны или старости, а именно от выходок своего племянничка. С таким скучать не придётся. То на поле битвы полезет, причём в самое пекло, под обстрел артиллерии. И ничего его не останавливает. Александр выдохнул дым и затушил самокрутку.
