Читать книгу: «Книга радости», страница 3

Красоты не бывает без страдания

– Архиепископ, вы говорили, что изгнание Далай-ламы принесло ему великие страдания. В период апартеида ваш народ также немало испытал. И вам не удалось обойтись без мучений – я имею в виду рак простаты, с которым вы продолжаете бороться. Многие люди, заболевая, теряют способность испытывать радость. А вам удалось сохранить эту способность, невзирая на боль. Как это получается?

– Во-первых, мне помогают много людей. Когда понимаешь, что ты не одинокая клетка, это греет душу. Я часть замечательного сообщества. Это очень поддерживает. Мы уже говорили, что, если искать счастье намеренно, ничего не выйдет. В результате лишь зациклишься на себе. Люди же как цветы. Их бутоны раскрываются, и они расцветают благодаря другим людям. Мне кажется, страдание, даже сильное, – неотъемлемая часть жизни. По крайней мере, без него развить в себе способность к состраданию невозможно.

Когда Нельсон Мандела попал в тюрьму, он был молод и, не побоюсь этих слов, жаждал крови. Он возглавлял самое воинственное крыло своей партии – Африканского национального конгресса. Мандела провел двадцать семь лет в заточении, и я знаю, люди говорят: «Двадцать семь лет! Сколько времени потрачено впустую!» Они удивляются, когда я отвечаю – нет, эти двадцать семь были ему необходимы. Их нужно было прожить именно так, чтобы удалить весь шлак. Муки тюремного заключения помогли Манделе стать великодушнее, научиться прислушиваться к тому, что говорит противоборствующая сторона. Обнаружить, что те, кого он считал врагами, тоже люди со своими страхами и ожиданиями. Их такими сделало общество. Думаю, не будь этих двадцати семи лет, мы бы не увидели Манделу сострадательного, великодушного, который умел ставить себя на место других.

Когда расистское правительство лишило свободы Нельсона Манделу и других политических лидеров, архиепископ возглавил борьбу против апартеида в ЮАР. Мантия англиканского священника и Нобелевская премия, которую он получил в 1984 году, стали своего рода защитой. Под таким прикрытием он довел до конца борьбу с угнетением чернокожих и других «небелых» в ЮАР. За годы этой кровавой войны похоронил бесчисленное количество своих сограждан, но, провожая их, неустанно призывал к миру и прощению.

После освобождения Нельсона Манделы и его избрания на пост первого президента ЮАР архиепископа попросили основать ставшую позже знаменитой Комиссию истины и примирения, чтобы все узнали об ужасах апартеида. При этом Мандела призывал отбросить мысли об отмщении.

– Парадоксально, но именно наше отношение ко всему негативному в жизни определяет, что же мы собой представляем, – продолжал архиепископ. – Если страдания озлобляют, мы устаем от них, замыкаемся и испытываем лишь гнев и тягу к разрушению.

Мой пример с матерью и родами на самом деле отличная метафора. Она показывает, что красота невозможна без боли, недовольства и страдания. Такова природа вещей. Так устроена наша Вселенная.

Позднее я был поражен, узнав, что внутриутробное развитие ребенка действительно регулируется подобным биологическим законом. Мне рассказал об этом пренатальный исследователь Патик Вадхва. Похоже, именно стресс и противостояние стимулируют внутриутробное развитие. Если биологического стресса нет, стволовые клетки не проходят дифференциации, то есть не преобразовываются в человека. Без стресса и противостояния сложные формы жизни вроде нашей никогда бы не развились. Мы никогда не появились бы на свет.

– Хорошим писателем не станешь, если будешь только ходить в кино и есть конфеты, – заключил архиепископ. – Для этого нужно просто начать писать, а это может быть и неприятно. Но без преодоления никогда не добьешься хорошего результата.

В словах архиепископа крылась глубокая истина, но мне захотелось напомнить, что он недавно говорил Далай-ламе. Одно дело – понимать необходимость страдания умом и совсем другое – помнить об этом в пылу гнева, испытывая разочарование или боль.

– Архиепископ, представьте, что вы в больнице или на приеме у врача. У вас берут анализы, делают уколы, и это причиняет боль и дискомфорт. Много времени проходит в ожидании. Что вы делаете, чтобы не злиться, не сетовать на судьбу, не увязать в жалости к себе? Вы говорите, что можно радоваться жизни даже в таких сложных ситуациях. Как вам это удается?

– Во-первых, испытывая боль, не вините в этом окружающих. Боль здесь, она присутствует, и нужно это признать. Но даже в пучине боли вы в силах заметить доброту ухаживающей за вами медсестры. Или мастерство хирурга, который вас оперирует. Правда, иногда боль столь сильна, что вы даже этого не замечаете.

И в таком случае тоже не надо себя винить. Мы не контролируем свои эмоции. Они возникают спонтанно. – Чуть позже архиепископ и Далай-лама разойдутся по этому вопросу: насколько в наших силах контролировать эмоции? Архиепископ станет утверждать, что это практически невозможно. Далай-лама же скажет, что наша способность к самоконтролю гораздо выше, чем мы думаем.

– Каждого человека рано или поздно настигают беды, – продолжал архиепископ. – В христианской традиции нас призывают нести свой крест и объединить личную боль со страданиями нашего Спасителя, таким образом сделав мир лучше. Этот подход помогает не зацикливаться на себе, развернуться, посмотреть на вещи шире. Так боль становится терпимой. Не нужно быть религиозным человеком, чтобы сказать: как же мне повезло, что есть лечащий врач, за мной ухаживают квалифицированные медсестры, я могу лечь в больницу. Эти слова помогут немного отстраниться от зацикленности на себе, отодвинуться от вечного «я, я, я». Вдруг начинаешь понимать: ты не один. Вот сколько еще людей вокруг; а может быть, есть те, кому еще хуже, чем тебе? Боль закаляет нас, как огонь в печи.

Далай-лама поспешил согласиться с архиепископом.

– Слишком сильная зацикленность на себе – вот корень страдания. Милосердная забота о благополучии окружающих – источник счастья. Мне не доводилось испытывать такую сильную физическую боль, как тебе. Но однажды я отправился в Бодх-Гаю – место, где Будда достиг просветления, – чтобы прочесть важный курс лекций о буддизме. Бодх-Гая для буддистов самое священное место паломничества.

На лекции собрались около ста тысяч человек, но у меня вдруг сильно заболел живот. Тогда врачи еще не знали, что это желчный пузырь, но потребовали срочно отправиться в больницу. Приступы боли были так сильны, что я покрылся потом. Нам пришлось поехать в Патну, столицу штата Бихар, в двух часах от Бодх-Гаи. Мы пересекли очень много нищих кварталов. Бихар – один из беднейших индийских штатов. Я смотрел из окна на босых детей и понимал, что они никогда не получат хорошее образование. На подъезде к городу увидел старика: тот лежал на земле, прислонившись к хижине. Он выглядел очень больным: спутанные волосы, грязная одежда. О старике некому было позаботиться. По правде говоря, было видно, что он долго не протянет. Всю дорогу до больницы я думал о нем и чувствовал его страдания. И совершенно позабыл о своей боли. Просто сместив центр внимания на другого человека, я облегчил собственное состояние. Так работает сострадание. Оно действует даже на физическом уровне.

Так что ты верно заметил: источником проблемы становится излишняя сосредоточенность на своем «я». О себе нужно заботиться, но эта забота не должна быть эгоистичной. Если не будем думать о себе, мы не выживем. Это необходимо. Но в этом эгоизме мы должны быть мудры, а не глупы. Эгоизм глупца – когда человек думает только о себе, забывая о других; он использует окружающих и унижает их. Но когда мы заботимся о людях и помогаем им, то обретаем радость и начинаем жить счастливо. Это я называю мудрым эгоизмом.

– Ты мудр, – заметил архиепископ. – Ты не просто мудрый эгоист. Ты мудр.

Важная часть религиозной традиции Далай-ламы – буддистская практика тренировки ума, по-тибетски лоджонг. Один из фундаментальных принципов практики, описанной в оригинальном тексте XII века, перекликается со словами Далай-ламы и архиепископа о необходимости «перестать зацикливаться на себе»: «Все учения о дхарме сходятся в одном: уменьшить поглощенность человека самим собой».

Древний текст разъясняет, что сосредоточенным лишь на своей персоне уготована несчастная судьба: «До тех пор пока лишь собственная значимость занимает вас и вы слишком погружены в размышления о том, плохой вы или хороший, будете испытывать страдания. Одержимость стремлением получить желаемое и избежать нежеланного не приносит счастья». В тексте также содержится наставление: «Всегда пребывайте в радостном состоянии ума».

Что же это за «радостное состояние ума»? Готовясь к поездке, Джинпа, который перевел этот священный текст и написал к нему комментарии, объяснил, что радость – естественное для человека состояние; прийти к ней способен каждый. Можно сказать, что наше стремление к радости – не что иное, как попытка вернуть себе исходное состояние ума.

При этом буддисты верят не только в то, что радость естественна, но и в то, что способность радоваться можно развить, как любой другой навык. Все зависит от того, куда нацелено наше внимание: на собственные страдания или на муки других людей.

Способность развивать умение радоваться жизни не изучена так пристально, как умение чувствовать себя счастливым. В 1978 году психологи Филип Брикман, Дэн Коутес и Ронни Жанофф-Булмен опубликовали историческое исследование, которое показывало, что выигравшие в лотерею ощущают себя немногим счастливее парализованных в результате несчастного случая. Эта и последующие работы установили, что у каждого есть «заданная величина», определяющая уровень счастья в течение жизни. Другими словами, мы привыкаем к новой ситуации и неизбежно возвращаемся к прежнему состоянию.

Однако более поздние исследования, проведенные психологом Соней Любомирской, показали, что наше состояние лишь на половину определяется неизменными факторами, такими как гены или темперамент, то есть той самой «заданной величиной». Другая половина определяется совокупностью обстоятельств, над которыми мы можем иметь лишь ограниченный контроль, и наших взглядов и действий, управлять которыми вполне в наших силах. Согласно исследованию Любомирской, нас делает счастливее способность смотреть на ситуацию под более позитивным углом, испытывать благодарность и проявлять доброту и щедрость. Именно об этих особенностях восприятия и действиях говорили Далай-лама и архиепископ. В дальнейшем они еще вспомнят о них как о главных столпах радости.

А ты отрекся от чувственных наслаждений?

В большинстве религий существует убеждение, что чувственные наслаждения не приносят длительного счастья. Органы чувств доставляют мимолетное удовольствие, но оно преходяще и не может быть источником продолжительной радости. Буддистская пословица гласит, что стремящийся достичь счастья через чувственные наслаждения подобен тому, кто пьет соленую воду, пытаясь утолить жажду. Но есть ли связь между радостью и наслаждением, между тем, что Далай-лама назвал «ощущением счастья на физическом уровне», и счастьем духовным?

– Ваше Святейшество, многие считают, что, как монах, вы отреклись от чувственных наслаждений и удовольствий.

– И от секса, – добавил Далай-лама, хотя я вовсе не собирался об этом говорить.

– Что? – воскликнул архиепископ.

– От секса, от секса, – повторил Далай-лама.

– Мне не послышалось? Ты правда только что это сказал? – в изумлении проговорил епископ.

– Ох, – рассмеялся Далай-лама, заметив удивление друга, а потом наклонился и еще раз уверил в том, что он не ослышался. Архиепископ расхохотался.

– Но, помимо секса, – я попытался вернуть разговор в нужное русло, – отреклись ли вы от чувственных наслаждений? Мы сидели рядом за обедом, и мне показалось, что вам очень нравится вкусная еда. Какую роль играет в вашей жизни наслаждение мирскими удовольствиями?

– Я люблю еду. Без еды мое тело не смогло бы жить. Вот и ты тоже, – он обратился к архиепископу, – не можешь же все время думать только о Боге. Бог, Бог, Бог. А я не могу все время думать только о милосердии. Милосердие, милосердие, милосердие! Милосердие не наполнит мой живот. Но каждый раз во время приема пищи мы должны практиковать непривязанность.

– Как это? – спросил архиепископ, не до конца понимая, почему Далай-лама употребил буддистский термин непривязанность в этом контексте и как вообще можно быть привязанным к еде.

– Не есть из жадности, – пояснил Далай-лама. – А есть, чтобы выжить. Нужно всегда думать о том, как наше тело питается, на более глубоком уровне.

Однажды за обедом Далай-лама указал на свою тарелку с тибетским пудингом из риса и йогурта и произнес: «Типичное блюдо тибетских монахов. Мне нравится!» Он ел с аппетитом. А я почувствовал большое облегчение, увидев, что Его Святейшество не чувствует необходимости отрекаться от простых радостей жизни – вкусного обеда и особенно пудинга.

Ни капли не сомневался, что Далай-лама съел этот десерт с превеликим удовольствием. Очевидно, что в тот момент он испытывал чувственное наслаждение. И мне стало любопытно: где грань между наслаждением и жадностью? Может, мы становимся жадными, когда просим добавки, то есть дело в размере порций? Или в том, как воспринимаем каждый кусочек? Джинпа научил меня известной тибетской молитве, которую часто произносят перед едой: «Я буду воспринимать эту пищу как лекарство и наслаждаться ею без жадности и гнева; не ради чревоугодия и гордыни; не ради того, чтобы стать тучным, а лишь для питания тела». Возможно, Далай-лама имел в виду, что, если человек ест ради утоления голода, нет нужды отказывать себе в удовольствии и радости от этого процесса?

– Теперь к ответу на твой вопрос, – продолжал Далай-лама. – Говоря о счастье, необходимо понимать, что оно бывает двух видов. Есть удовольствие, которое мы получаем от органов чувств. Одним из таких удовольствий становится, к примеру, секс, о котором я уже говорил. Но счастье можно также испытывать на уровне ума – более глубоком. Любовь, сострадание, великодушие – все это может сделать нас счастливыми. Счастье на глубоком уровне позволяет ощутить наполненность и реализованность. Чувственная радость коротка, а радость на уровне ума более продолжительна. Это истинная радость.

Религиозный человек может испытать эту глубокую радость благодаря вере в Бога, становящейся для него внутренним стержнем и источником спокойствия. Но человеку нерелигиозному или нетеисту⁹ вроде меня требуется тренировка, чтобы ощутить радость на уровне ума. Такого рода счастье идет изнутри. И тогда чувственные удовольствия отходят на второй план.

Последние несколько лет я обсуждаю с учеными эту разницу между сенсорным уровнем удовольствия и боли и счастья и страдания на более глубоком, ментальном уровне. При взгляде на современный материалистический образ жизни становится понятно, что людей заботят главным образом сенсорные ощущения. Именно поэтому степень удовлетворения так ничтожна и радость так коротка – они же зависят от внешних стимулов. К примеру, пока играет музыка, люди чувствуют себя счастливыми. – Далай-лама склонил голову набок, словно наслаждаясь неслышными звуками. – Они счастливы, когда происходит что-то хорошее. Когда еда вкусная. Как только это прекращается, им становится скучно и неуютно. Они несчастны. Разумеется, ничего нового в этом нет. Люди попадались в эту ловушку еще во времена Будды: считали, что чувственный опыт способен принести счастье.

Когда радость возникает на уровне ума, а не сенсорных стимулов, глубокое чувство удовлетворения остается с вами гораздо дольше. Бывает, даже круглосуточно! Именно поэтому я всегда говорю: уделяйте больше внимания радости и счастью ума. Это и есть истинные чувства. Когда вы счастливы на уровне ума, физическая боль уходит на второй план. Но если вы не испытываете радости и счастья на уровне ума, если в вас слишком много беспокойства, страха, от ментального неудобства не избавят даже физический комфорт и чувственные удовольствия.

– Многим нашим читателям хорошо понятно, что значат удовольствие, радость и счастье в физическом «измерении». Они знают, как приятно вкусно пообедать или послушать хорошую песню. Но что это за радость и удовольствие на ментальном уровне, о которых вы рассказываете, – те, что длятся круглосуточно? – уточнил я.

– Истинная любовь и сострадание, – ответил Далай-лама.

– И вы ощущаете эту радость, просыпаясь? – спросил я. – Чувствуете ее даже до того, как выпьете первую чашку кофе?

– Если вас действительно заботит благополучие всех существ (людей в особенности), по утрам вы будете чувствовать себя счастливым даже до первой чашки кофе. В этом ценность милосердия и сострадательного отношения. Посвятив десять минут или полчаса размышлениям о милосердии и доброте к окружающим, вы весь день будете ощущать эффект от этой медитации. Это самый верный способ поддерживать спокойствие и радость ума.

С каждым бывает: вот ты в хорошем настроении, внезапно происходит что-то плохое, но ты по-прежнему чувствуешь себя нормально. А бывает, что тебе совсем плохо и даже приезд самого близкого друга не делает тебя счастливее.

– Неужели мой приезд не сделал тебя счастливее? – шутливо спросил архиепископ.

– Именно поэтому я и отправился в аэропорт тебя встречать – чтобы почувствовать себя еще более несчастным! И заразить тебя своей хандрой!

В науке есть особый термин для нездоровой одержимости чувственными наслаждениями: гедонистическая гонка. Гедонизм – школа древнегреческой философии, представители которой считали наслаждение высшим благом. На протяжении веков, еще со времен зарождения письменности, у этой философии было множество сторонников. В «Эпосе о Гильгамеше»¹⁰ богиня ферментации¹¹ (то есть алкоголя) Сидури наставляет: «Ты же, Гильгамеш, насыщай желудок. Днем и ночью да будешь ты весел. Праздник справляй ежедневно, днем и ночью играй и пляши ты!.. Только в этом дело человека»¹². Даже в высокодуховной древнеиндийской культуре, откуда берет корни традиция тибетского буддизма, в которой воспитывался сам Далай-лама, существовала школа гедонистической философии – чарвака. Многие люди по умолчанию считают гедонизм основой своей жизни; безусловно, его можно назвать фундаментом потребительской культуры с ее девизом «шопинг до упаду».

Однако ученые обнаружили, что избыток сенсорных удовольствий притупляет наши чувства и мы начинаем воспринимать наслаждение как данность. Одна порция мороженого кажется нам божественным лакомством, вторая просто вкусна, а третья приводит к расстройству пищеварения. Наслаждение подобно наркотику, который вызывает привыкание; чем дальше, тем больше нужна доза, чтобы достичь того же эффекта. Научная литература выделяет лишь один фактор, оказывающий достаточно глубокое и длительное влияние на ощущение благополучия. Это то, о чем Далай-лама и архиепископ говорили в первый день: наши отношения с людьми и особенно проявление любви и великодушия к окружающим.

Ричард Дэвидсон, нейробиолог, с которым я встречался в Сан-Франциско, сформулировал единую теорию счастливого мозга, положив в ее основу исследования с применением технологий нейровизуализации. Его рассказ об этой теории оказался настолько увлекательным, что я даже перестал обращать внимание на спринг-роллы в тарелке (а это были очень вкусные роллы – по крайней мере, на физическом уровне).

Дэвидсон объяснил, что продолжительное ощущение благополучия складывается из четырех отдельных мозговых процессов. Первый – наша способность оставаться в позитивном состоянии. Логично, что она напрямую влияет на то, ощущаем мы себя счастливыми или нет. По словам двух величайших духовных лидеров современности, кратчайший путь к этому состоянию – культивировать в себе любовь и сострадание.

Второй процесс отвечает за нашу способность восстанавливаться после негативных эмоциональных состояний. Больше всего меня поразило, что первый и второй процессы совершенно друг с другом не связаны. То есть один и тот же человек может уметь поддерживать положительный настрой и при этом легко впадать в мрачные чувства, с трудом восстанавливаясь после пережитого. Мне сразу стало многое понятно о себе.

Третий процесс – важнейший, но также протекающий независимо от остальных: способность концентрироваться и избегать «блуждания ума». Большинство практик медитации развивают эту способность. Неважно, какой метод вы предпочтете – наблюдение за дыханием, сосредоточенность на мантре или аналитическая медитация, которую практикует по утрам Далай-лама, – способность к концентрации остается краеугольным камнем «счастливого мозга».

Четвертый, и последний, отвечает за умение быть щедрым. Меня поразило, что для этого выделен особый мозговой процесс. Неудивительно, что мы так хорошо себя чувствуем, если помогаем людям, или когда приходят нам на подмогу, или если наблюдаем, как кто-то совершает добрые дела (у Пола Экмана это состояние называется благоговением и классифицируется как один из видов радости). Оказывается, научное исследование убедительно доказало, что в человеке природой заложена тяга к сотрудничеству, состраданию и щедрости.

Один из крупнейших мировых специалистов по изучению подсознания Джон Барг¹³ описывает эту тягу как одну из трех врожденных (и нередко подсознательных) целей человека. Природа запрограммировала нас на выживание, размножение и сотрудничество. Когда в ходе лабораторного эксперимента полуторагодовалым детям показывали кукол, сидящих лицом друг к другу, малыши становились более склонными к сотрудничеству, чем те, кто видел отвернувшиеся друг от друга игрушки. Этот подсознательный рычажок, который можно «включать» или «выключать», – один из интереснейших примеров: он только подтверждает, что тяга к сотрудничеству – глубокий эволюционный импульс, который прослеживается даже в самом раннем детстве.

Есть у этого эксперимента и более неприглядная сторона: тот же эволюционный механизм делает нас более расположенными к тем, кто внешне похож на родителей (призванных заботиться о нашей безопасности). И он же заставляет с осторожностью относиться к людям, которые значительно отличаются от них внешне. Такова подсознательная основа предрассудков. Наша эмпатия не распространяется на тех, кто вне нашей «группы». Может быть, поэтому Далай-лама и архиепископ не устают напоминать, что все мы принадлежим к одной команде под названием «человечество»? Как бы то ни было, способность сотрудничать и проявлять великодушие заложена в мозговых процессах человека, и в наших силах ею управлять и использовать ее для личного, общественного и мирового блага.