Читать книгу: «Атомная лопата: Охота за полимерами», страница 3
Глава 4. Поход на Север
Ну а наутро после беглого общения с ассистентом занялись мы сборами. Закрыть пластобетонной створкой сервисный центр, собрать остаток мин: ну не оставлять же, подорвётся кто-нибудь, да и пригодиться могут. И полушутливо поругаться со Светой не забыть: она ОЧЕНЬ настаивала на том, чтобы оставить предупреждающие надписи, “чтоб народ не расслаблялся”, невинно лупая глазами уточняла она, вовсю пользуясь своей теперь уже полноценной мимикой.
Хулиганить я рыжей не дал, за что и был в утренней близости в категорической форме лишён – но не очень и сокрушался. У нас дорога дальняя, а судя по вчерашнему – “утреннее” вполне может перерасти в вечернее, а то и ночное времяпрепровождение. Приятно, но выматывает и несвоевременно.
А вот самозатягивающиеся крепежи для Светки и некоторые переделки башенных сидушек и пусковых – делать было именно надо. Причём так, чтобы и я там мог наводить-постреливать, не слишком уж корячась.
Данная дилемма разрешилась ремнями-фиксаторами, а переделка пусковых вышла не слишком сложной: БАППХ мои кондиции уже поднял до уровня, когда я и одной рукой вполне уверенно, без дрожаний и прочего мог навестись орудием куда надо. Светка-то так могла базово, андроид всё-таки, силы много.
Но вот этот момент мне напомнил, о том, что я себе присмотрел из возможных химеризаций. Очень… полезная штука, причём не делающая из меня чудовище какое внешне. Так-то химеризации геном не затрагивали, но разобравшись в деталях химерного улучшения ОПБК – Оптимизированный для Прямохождения и ведения Боевых действий Костяк, я, в принципе, и от закрепления в геноме такой вещи не отказался.
А именно – система перестраивала, уплотняла, оптимизировала кости и сухожилия. В общем – химеризации как таковой, а именно внесения чужеродных включений, было не так много. Несколько нетипичных для человека веществ в суставных сумках и имплантация в костный мозг желёз, эти самые вещества производящие. А в остальном – именно перестройка костяка, то есть скелета, сухожилий и суставов. Увеличение прочности и эластичности костей (в СУДОРОГе, например, эластичность была на порядки слабее, что при упрочнение логично делало кости хрупче), сухожилий, перестройка суставов на прочность и большую свободу.
Причём комплексно, точнее – тремя комплексными подходами. Руко-плечевой пояс с лопатками, позволяющий, например, стрелять с руки тяжёлым оружием и гасить отдачу. Понятно, что и мышцы нужны, но тут именно общая система удержания была. Ну и мелочи, типа чуть ли не пушечной скорости удары кулаками, практически нулевая вероятность переломов – чтоб сломать эти кости, нужно такое усилие, что там весь Жорик в мелкодисперстный фарш превратится.
Корпус – оптимизация позвоночника и рёбер, обеспечение дополнительных гибкости, устойчивости и защищённости. Как позвоночному столбу, так и сердцу с лёгкими.
И, наконец, таз и ноги, потенциально позволяющие, например, развивать скорость до сотни километров в час! При соизмеримых со стандартным спринтерским бегом усилиях!
Причём вся эта прелесть внешне никаких жутких проявлений не имела, разве что в спринтерской модификации ноги несколько деформировались – но тут и понятно, просто так сотню с места не втопить.
И энергопотребление этой конкретной химеризации практически нулевое: траты калорий мышцами с ней, конечно, возрасти могут ощутимо, но это сознательное действие, а не фоновая трата химеризации. В общем – реально вкусное и нужное улучшение, входящая в прекрасную синергию с параметрами СУДОРОГи, но…
Но заключалось в каком-то запредельно сложном полимере, чуть ли не сложнее ДНК, без которого вся система летела к чертям: это вещество нужно было для желёз, выделяющих вещество для улучшения хрящевой ткани и частично – сухожилий. И если сухожилия туда-сюда, то без улучшенных суставов данная химеризация приведёт к “привычному вывиху всего Жорика”. На постоянной основе.
Были ещё запросы на европий, точнее – металлополимер с этим редкозёмом. Но нахождение подобного сам БАППХ находил столь маловероятным, что в списке необходимого поставил чистый (желательно), ну или оксид или сплав (что энергозатратнее, но гораздо более вероятно обнаружить).
– Тебе это надо, Жора, – покивала Светка на мой рассказ об ОБПК.
– Надо, Свет, но надо искать эту фигню полимерную, фиг знает где. Европий то хоть и редко, но в ЭВМ и схемотехнике используется, силикаты и оксиды, так что в любом радиоактивном городе найдём. А вот это ядовое полимерное вещество – даже не знаю.
– А ты не пробовал спросить у БАППХ?
– Так он химическую формулу назвал…
– Я не про то, Жора. Судя по тому, что он называет вещества, но, например, европий отдельно – это вещество встречается в природе.
– Ну, – задумался я. – Вообще – логично, спасибо, Свет, попробую уточнить.
А на следующее утро я совершил невозможное – вышел из состояния коммутации самостоятельно. Вот такое было в принципе невозможно, а сделал. И чуть нафиг не развалил Автобус криком, переполошив дежурящую Светку. И крик этот был:
– НЕ-Е-Е-Е-Е-Е-Э-Э-Э-ЭТ!!!
Причина же для столь… ну скажем так, экспрессивного поведения была очень весомая. Я, значит, по просыпу интересуюсь у БАППХ, а, собственно, где этот заковыристый химикат водится, в смысле в какой травке-животинке.
И этот гад бионический, красным по реальности мне пишет:
Запрашиваемое носителем вещество имеется в следовых количествах у dulcis polypus, как составляющая коллагена.
– А где этого дулциса полипуса искать-то? И кто это вообще такой? – резонно поинтересовался я.
Dulcis polypus или Глуко Октопус – новоэлюционировавший вид, впервые зафиксирован в 1982 году в озёрах севера Сибири. К 2007 населял пресные озёра границы вечной мерзлоты и в европейской части Советского Союза.
– Так… погоди… – даже мысли засбоили. – Октопус? Осьминог мерзкий, то ли?!!
Уточнение: не “мерзкий”, а “пресноводный”. Системологически носитель прав: осьминог…
На этом меня так скрючило: мало того, что гадкая, щупальцастая тварь. Так её ЕСТЬ! Жрать! Мало того – эта бионическая скотина предлагает ВНУТРЬ меня упихать части этой мерзости!!!
Впрочем, прооравшись, я немного успокоился. Ну, во-первых, сам удивился, как я из коммуникационного сопряжения вывалился – вроде как конструкционно такого невозможно. А, во-вторых… думать на самом деле надо. Не фобиями, а головой. Да и, возможно, намутировало что-то на этот коллаген из приличных млекопитающих, птиц, да хоть ящериц каких-нибудь! Ну, в общем, это надо спокойно, а не на бегу, обдумать, когда и если мне химанализатор скажет, что вот этот конкретный коллаген есть.
В конце концов – попрошу Светку меня связать и насильно накормить. ЗЖКТРУ избавиться от пакости не даст, а результат – нужен и полезен. Но пока – не хочу думать и говорить, о чём оповестил надувшуюся и стервозничающую весь день Светку.
Впрочем, стервозность Светки, уже несколько прожужжавшей мне уши своим “не дрова везёшь!” – была в некоторой степени оправдана состоянием дороги. И даже огрызнуться “не знаю, не проверял!” – не выходило. Потому что проверял, и к Светке можно применить много эпитетов, но вот “бревном” её никак не назовёшь. Что, в общем-то, очень даже понятно – не так много у андроидов способов получить удовольствие. Так что моя не совсем живая спутница половую близость любила и уважала даже заочно, а уж теперь…
А тем временем Автобус потихоньку покидал густонаселённые области Союза, двигая на северо-восток. Нет, люди там жили, конечно, до 2014. Но не слишком часто, да и, в основном, в промышленных центрах, которые бомбили в первую очередь…
Короче, дороги – остались. Но ими крайне редко пользовались, и флора, причём заметно более буйная, развернулась тут вовсю. Сломать шоссе союзного значения совсем было ей пока не по силам. Но вот разворотить дорожное полотно, торчать из него всякими травками – у этой флоры прекрасно вышло.
А я, можно сказать, гнал: практика показала, что высокая скорость – очень полезная вещь, а у нас с боезапасом не сказать, чтобы богато. Хотя боезапаса богато и не бывает… Но ввязываться в бои, от которых можно уехать – точно не стоит. Так что гнал, но уже часам к двум, поприветствовав лобовое стекло физиономией (раз… в какой-то, точно не считал, но не первый… десяток), выслушав проникновенную Светкину речь, просто притормозил.
– Жора, водитель ты криворукий, – ласковым голосом продолжала глумиться Светка.
– Как скажешь, Свет, – отмахнулся я.
– Да…
– Да, – отрезал я. – Я вот думаю.
– Как всё-таки раздолбать Автобус об эти колдобины? – радостным голосом полюбопытствовала рыжая.
– Наоборот.
– Незаметно!
– Да.
– Да что ты мне поддакиваешь?! – возмутилась Светка.
– А мне лень ругаться, – честно ответил я, – Занят я, Свет: думаю.
– А о чем? – уже более-менее нормальным, без кривляний, тоном поинтересовалась Света.
– Несмотря на твои необоснованные претензии…
– Очень обоснованные!
– …несмотря на них, – упрямо продолжал я, – я – довольно неплохой водитель. Но дорога – дерьмо. Одни колдобины, и вот я думаю…
– Ты уже говорил, что “думаешь”, Жорочка. О чём?!
– Есть два варианта, Свет. Первый – ослабить рессоры. И трясти будет мягче, но есть риск.
– Если колдобина слишком сильная – мы посадим Автобус на брюхо?
– В общих чертах – да.
– А аккуратнее ехать?
– А не видно ни черта, Свет, на нашей скорости. Можно её сбавить, об этом я тоже думаю.
– Так, раздолбанная дорога – мало ездят. Мало ездят – мало людей. Мало людей – мало, а то и вообще нет, мутантов, – провела логическую цепочку Светка. – Сбавляй скорость, Жора, – барственно распорядилась она.
– Это предположение, Свет. А мутантов может быть…
– Жора, ты разх… раздолбаешь Автобус через день такой езды, про нас даже не говорю! И встанем чиниться, не имея возможности уехать. Тебе не кажется, Жорочка, что “мутанты, которые могут быть” немножечко опаснее, когда ты будешь чинить раздолбанное?
– Мне это не кажется, Света. Я это точно знаю, – хмыкнул я.
И стали мы двигаться медленнее, почти без тряски, но километрах на тридцати в час, от чего уже я нервничал. Так и пронервничал до вечера, причём пакостей или аварий никаких не случилось. Кроме самого места ночёвки: в прошлую ночь мы останавливались на поляне, даже заминировали подходы слегка. Ну и спали спокойно, даже Светка подремала.
А сейчас выходило, что буйная растительность стенами обступала шоссе, просветов толком не имея. И минировать окрестности – дело глупое. Свиноты в лесах коварно хрюкают, выгонят на минное заграждение несчастных зайцев или мирных травоядных волков. И спать нам помешают свински, и мины подорвут.
Конечно, не гарантированно, что так будет, но и совсем не исключённый вариант. Так что Светка, хоть и хихикала ехидно на тему наглого бекона, но в обсуждение включилась. И в итоге заночевали мы посреди шоссе – иных вариантов не наблюдалось.
Нервно, но уже поспокойнее: дорога была засыпана ветками, клубника перекидывала через неё лозы. В общем, мутантов мы не особо опасались, да и за ночь всячески укрепили товарищеское взаимопонимание и сотрудничество, чутко вслушиваясь в окружающее пространство не задействованными в общем процессе слуховыми органами.
А вот с утра меня встретила мерцающая надпись, стоило только проснуться:
Опасность! Нерегламентированная работа УСЧ! Носителю настоятельно рекомендуется посетить кибер-бионический медицинский центр!
– Ну ты не паникуй особо, – отмыслил БАППХу я. – Ну отключился я, когда ты про эту гадость сообщил – велико дело.
Доклад носителю: часть нейрохранилищ УСЧ повреждены, и хранящиеся на них данные уничтожены.
– Стоп, как повреждены?! – естественно, всполошился я. – Ты давай детальный доклад, что ты там у меня в мозгах нахреновертил!
Впрочем, по мере доклада ассистента, всё оказалось не так страшно. Но и ни черта не радужно: в состоянии стресса-фобии мой мозг… перехватил контроль над частью хранилищ данных БАППХ. Согласно докладу ассистента, его проектировщики в принципе не рассматривали подобную нейро-эмоциональную активность. И, если мне как мне – ничего страшного, просто появились некоторых отделы мозга, в которые я могу дополнительно запоминать, то ассистенту и нашему с ним симбиозу – не очень.
Сейчас пролюбилась в никуда часть информации. Самое поганое – БАППХ вообще не знает, какая она была. Он хоть и нейро, но вычислитель, ну и память у него, соответственно, в подобных хранилищах. И при утрате никаких “смутных воспоминаний” нет как факта.
Правда, сейчас себя от моих могучих мозгов БАППХ будет защищать сильнее, ну и займётся разбором и каталогизацией. Чтобы понять, что ухнуло в никуда (по косвенным отсылкам в оставшихся базах), что осталось, и как нам со всем этим дальше жить и взаимодействовать.
А я печально констатировал, что после (да и во время) похода под Ковров началась какая-то сволочная невезуха. Вот просто жопа на жопе, жопой погоняет, причем к жетонам эти жопы отношения не имеют.
К моей искренней радости, никаких новых сволочизмов в ближайшие дни не случилось: мы вообще толком не видели не то, что мутантов, но даже фауны. Да и лес по обочинам менялся, стали появлятся хвойные деревья (и не ананасоносные елки), да и, на удивление, лес становился всё более высоким. И клубника с малиной потихоньку сошла на нет.
Вообще, в этом новом лесу, который иначе, чем тайгой, и не назовёшь, может и фауна новая, нам неизвестная, быть, и много всякого разного. Но не полезешь – не узнаешь, а лазить по тайге у нас со Светкой никакого желания не было. И без того дел хватало.
Хотя отметил я один не слишком хороший звоночек: Светка, отойдя от переживаний и наладив наши взаимоотношения, стала время от времени бросать взгляд на отсутствующую руку. А после этого – стервозничать особенно ядовито.
В общем, тоже задачка, но сначала надо добраться до Сталедара.
Километры летели, и ничего нам в маршруте до этого города-новостроя не препятствовало. Даже пара мостов, которые мы преодолели по дороге (а на одном вообще заночевали – безопасно), никаких сюрпризов не преподнесли.
Так вот, уже километрах в трёхстах примерно от нашей цели: дня полтора-два нашим неспешным темпом, вдруг телеметрия выдаёт на дисплей кучу данных. Я тормоз в пол, вглядываюсь, Светка, свесившись с сидушки, тоже.
– Взрыв, выстрелы, не один, причём, – констатировал я. – Километра три примерно, за поворотом дороги.
– Готова, – сообщила Светка, поудобнее устраиваясь на сидушке пулемёта.
Поехал я потихонечку, готовясь к неприятностям, вглядываясь в телеметрию, как вдруг – аж земля задрожала! А из-за поворота клуб взрыва!
– Распад? – напряжённо бросила Света, не высовываясь из башни.
– Не похоже, тяжёлых частиц нет, – не менее напряжённо ответил я.
Взрывы и канонада тем временем прекратились. А я через минуту уверенно дополнил:
– Точно не ядерный, Свет. Чистый взрыв. Но что там так взорвалось…
– Сейчас узнаем, – логично отметила Светка. – И Жора, мне это не нравится. Будь готов дать задний ход.
– Нет, Света, – подумал я, разворачивая Автобус. – От такого – если и драпать, то прямым ходом.
– Согласна, – отозвалась Светка, разворачивая башню.
И дальше Автобус шёл задним ходом – а то реально страшновато, громыхнуло там мощно. Но за поворотом никаких вражин не обнаружилось. Как и боестолкновения. Только его следы: покореженное, буквально вбитое в размочаленный синтоасфальт тяжёлое шасси. И обломки в округе, и затухающие языки пламени на деревьях – гореть лес отказывался категорически, что правильно делал.
– Свет, в округе ничего живого, – растерянно констатировал я, вглядываясь в телеметрию. – На километре – минимум.
– А деревья… – начала было стервозничать Светка, но продолжила уже напряжённым тоном: – Роботы, Жора.
– А ни фига, Свет. Скопления металла и электроактивности тоже нет, – констатировал я. – Нет, ну какая-то живность есть, но далеко и не люди точно, без металла, – дополнил я.
– Странно, – признала Света. – На аварию не похоже.
– Ну какая авария, если мы канонаду минут пять слышали. Загадка какая-то.
– Нападающие могли просто уехать, – выдала Светка.
– Возможно, – признал я. – И не факт, что нападающие, кстати.
– Может, и нет. Но осторожными надо быть: это уровень полноценной артиллерии или ракетных войск.
– Будем, – согласился я, разворачивая Автобус.
И дальше мы просто ползли, я вглядывался в телеметрию, но ничего не обнаруживалось, кроме…
– Так, это не человек, – вслух откомментировал я, смотря на телеметрию. – Но что-то живое. Животное какое-то от взрыва пострадало, – уточнил я на вопросительный светкин хмык. – Сейчас мы его увидим.
Глава 5. Таёжное путешествие
По дороге, начавшейся после разрушенного взрывом участка, Автобус двигался очень медленно. Опасения были нешуточные, получить ракету из Подвижного Грунтового Ракетного Комплекса очень не хотелось. А повреждения, разнёсшие непонятно что на тяжёлом шасси, могли быть нанесены только ракетой ПГРК: артиллерия добавила бы проникающее повреждение от снаряда, а мин такой мощности не бывает. Есть, конечно, бомбы, но авиацию, реактивную или винтовую, сенсоры Автобуса бы срисовали за полсотни километров, не меньше. Точное местоположение защищённой цели, конечно, нет, но сам факт наличия воздушного судна – с гарантией. А этого не было, так что оставался только ПГРК. Ну и была у нас на такой случай возможность зафиксировать пуск, рванув, не обращая внимания ни на что, в тайгу и укрывшись деревьями.
Но по нам никто не стрелял, а вот животное, целенаправленно ползущее от места взрыва, стало неплохо видно. Здоровенная… волчатина? Хотя нет, просто похожа. Хаски, судя по белым, а сейчас грязным полосам на боках. Да и морда, обернувшаяся на звуки подкатывающего транспорта – типичная для хаски, хотя вроде бы раза в два побольше, чем я помню. Примерно видно было так: псина ползла по асфальту, то ли с перебитым хребтом, то ли ещё с какими повреждениями – задние лапы волочились. И часть шерсти явно обуглена, видимо, от взрыва.
– Тамбовский волк, – послышался голос сзади.
– Тебе товарищ, – привычно подхватил я, но встряхнул головой. – В смысле – тамбовский волк, Свет?
– Модификант Киноидный Высокоразвитый, производства Тамбовского центра Биоинженерии, Жора. А ты про них не слышал?
– Да как-то не довелось, – признал я. – Как-то последние годы… ну до есть до 2014, всё на орбите и отдых-реабилитация. Читал научпоп, конечно, но далеко не всё. А Тамбовский Волк – народное?
– Ну да, а как его ещё называть. Условно-разумный, выведен для опеки над детьми, помощи старикам. Ну и служебный – спасателям. Правда, их перебили в первые годы почти всех.
– А что так? – заинтересовался я.
– Людей оберегали, под пули бросались, брали взрывчатку и кидались на роботов.
– Брали? – озадачился я.
– Ну да, передние лапы модифицированы, отстоящий палец, да и те, что есть – длиннее. Так что брали, предметами пользоваться умеют. И даже прямохождение есть, хотя не долгое.
– А разумность?
– Уровень лет десяти примерно.
– Что-то намудрили тамбовские, выведение фактически разумного вида, – озадачился я, смотря на замершую псину.
– Не знаю, Жора, выводить начали уж точно, – ответила Света. – Правда, у них с фертильностью беда, почему и не осталось толком.
– Ну сколько-то осталось, – указал я на псину. – Похоже, он или разбомбленных, или тех, кто напали.
– Скорее тех, кто напал: тамбовские в атаку кидались беззаветно. Не удивлюсь, если он и подорвал, кстати.
– Хм, а может быть, – прикинул я. – Хотя там кило двести надо, не меньше.
– Так они очень сильные, так что мог.
– Ну в принципе – да. И бросили?
– Жор, я не знаю, что знаю – сказала, – отрезала Светка.
– Так, надо псине помочь, – окончательно решил я.
– Жор?
– Что, Свет? За возможным нападением приглядим, просто постоим на месте. Так даже безопаснее ближайшее время, если на месте. А с псиной… да хоть добить, чтоб не мучился, – вздохнул я.
А сам вспоминал Крушу. Своего карликового медвежонка. Может, и не такой умный был, но очень… эх. Хоть этой животине помогу, вздохнул я.
– И кто за ним пойдёт? – довольно стервозным тоном спросила Светка.
– Я и пойду, – начал подниматься я.
– Сиди уж, Жорик, – вздохнула Светка. – Я схожу…
– Свет, не хочу тебя расстраивать… – выразительно похлопал я по руке.
В ответ Светка очень затейливо и досадливо выматерилась. Блин, проблема-проблемища, мысленно вздохнул я.
– Я ОЧЕНЬ быстро, Свет. Ну нельзя же его оставлять!
– Собачник? – подозрительным голосом уточнила Светка.
– Скорее – медвежатник. Мишка у меня карликовый был, Круша, – ответил я.
– Одно и тоже. Ладно, иди уж, Жор. Только быстро и осторожно: если волк воспримет тебя врагом… хотя, отобьёшься. Но вряд ли без ущерба.
– Ну, оторвёт мне руку – будем совсем парочкой, – рискованно, но с надеждой пошутил я.
– Ни хера не смешно, Жорик, – ледяным тоном выдала Светка, но через несколько секунд фыркнула. – Ну ладно уж, смешно. Иди уж давай, – закончила она несколько более позитивным тоном.
Я и пошёл, точнее, практически побежал к псине. Она лежала, тяжело дыша, с закрытыми глазами, но на моё приближение открыла их, голубые-голубые, жалобно скульнула и зажмурилась.
– Потерпи, дружок, – попросил я, подхватывая псину.
Здоровая собачатина – кило пятьдесят где-то, точно больше хаски… хотя модификант, напомнил себе я. Но внешне всё же хаски. И выражение на морде очень выразительное, сейчас – обречённо-страдающее.
Оттащил я пса до автобуса, бегом, но стараясь не трясти, положил на пол, плюхнувшись в кресло водителя. Светка рядом с ним стояла, вглядываясь то в телеметрию, то поглядывая на нас.
– Точно тамбовский волк, – подтвердила она. – И что дальше, Жора?
– Я, Свет, в своё время прихватил из заражённого города походный медблок с автохирургом. Но мне оказался не нужен, так, просто на всякий пожарный лежит. Продавать рука не поднялась.
– И правильно не продавал: они в первые же годы стали страшным дефицитом, – озвучила она. – Вырабатывали ресурс во время войны за недели, да и мало их осталось. Царапина?
– Она самая, – поднялся я. – Вроде бы позвоночник у псины… – взглянул я на пса уже внимательно – до этого мазнул взглядом и электрозрением.
Пёс был пыльным, частично обгоревшим, но на белом боку, среди подпалин, были отчётливо заметные, нанесённые синим пластиком буквы: “бей го”. Видимо, имя, хотя какое-то дурацкое решение, синим пластиком-изолятором писать по шерсти. Да и оплавились буквы, ещё и помучив псину. Хотя, он условно-разумный, ошейник… ну не знаю, в общем, есть и есть.
– У Бейго позвоночник, вроде бы, цел, судя по электроактивности, – озвучил я, – Ушиб, контузия – что-то такое, электроимпульсы проходят. Ну и вообще проверить надо.
Пока я выковыривал из закромов медблок, пока ставил-разворачивал, Бейго временами открывал глаза, совсем тихонько поскуливал, и смотрел на меня. Ну а я, смотря на стадальческое выражение морды, окончательно уверился – правильно я псину спасаю, а то так и совсем оскотиниться недолго.
Поднял псину, положил на развёрнутый стол и призадумался – стандартные программы походного медблока были ориентированы на человека. Разница не так велика в плане обмена веществ и прочего, но строение – НЕМНОЖЕЧКО отличается. И во что перекосоёжит автохирург бедного пса, подгоняя бедолагу под “здорового человека”, мне даже представлять не хочется.
– Жор, садись, – подала Света, решительно поднимаясь. – Тягать волка не придётся, а в медицине я разбираюсь.
– А? Ага, – согласно кивнул я.
Светка, вообще-то, базово медик, помимо всего прочего. И уж точно в медицине разбирается получше меня. А уж в полевой, с полувековым опытом – можно даже не говорить.
Так что поменялись мы местами, а я следил за происходящим, раз в три секунды бросая взгляд на дисплей – никто возможной гадости не отменял, на то она и возможная.
Но гадость не случалась, а Светка просто в считанные секунды перепрофилировала медблок. Удачно, судя по тому, что Бейго не дергался на работу щупов и пробников.
– Контузия, не сильная, это мы поправим, – констатировала Светка, а автохирург молнией воткнул и выдернул щуп-манипулятор в спину пса. – Ушибы внутренних органов, но некритичные. Сами пройдут – крепкая зверюга. Витаминов и обезболивающего на денёк – и здоров, считай.
А я смотрел за занятной мимикой Бейго и вообще его реакциями. После одного из уколов выражение морды (чертовски выразительной) стало удивлённым, глаза широко открылись. Посмотрев на Светку несколько секунд, пёс зажмурился, аж помотал башкой и пристально уставился на меня.
– Вылечим мы тебя, Бейго, – озвучил я, на что он отчётливо кивнул, прикрыв глаза.
Ну, в общем, учитывая уровень развития мозга десятилетнего ребёнка – и неудивительно. Может, даже поумнее некоторых человеков – такие придурки встречались, да и встречаются.
– Всё, – констатировала Светка. – Разбирайся со своей псиной, собачник, – с иронией озвучила она.
– И этим горжусь, – отпарировал я, меняясь со Светкой местами. – Ну… – обратился я к псу, но замер.
Бейго несколько раз подёргал задними лапами, вывернул передние в невозможную для собаки позицию и… встал на ноги. Согнутый, естественно, но придерживаясь за стол медблока, он именно стоял. И не сводил с меня взгляда. Как-то… ну не неуютно, конечно, но странно я себя почувствовал, да и заготовленная речь забылась.
А пока я думал, как на вот всё это реагировать, Бейго, всё так же смотря на меня, кивнул, и в несколько ныряющих (ну, лапы, всё-таки) шагов добрался до люка Автобуса. Открыл его, обернулся на меня, посмотрел внимательно и прыгнул в открытую дверь. Приземлился уже на четыре лапы и за секунду скрылся в лесу.
– Э-э-э… – откомментировал я.
– Видимо, мы правы были, Жорочка, – послышалось от Светки.
– А-а-а?
– Ты удивительно красноречив сегодня, – ехидничала рыжая. – Хозяин из уехавших. Тамбовские Волки очень сильно привязаны к хозяину, органически, насколько я понимаю. Ушел за хозяином.
– И даже поблагодарил, – наконец проявил я восхваляемое Светкой красноречие. – Они же речь понимают?
– Даже буквы, я видела, как тамбовский из детских кубиков слова складывал. Писать, правда, не могут – всё же лапы, хоть и развитые.
– Ну, удачи, значит, ему, – заключил я, закрывая дверь автобуса.
Ну а что? Если у него есть хозяин, так путь к нему возвращается. Я по внутренней потребности помог, а не из каких-то там меркантильных соображений. Хотя от пса не отказался бы, но тут и не совсем пёс, если разобраться…
Ну да ладно, Светка заняла место в пулемётной башне, я прибрал медблок, занял водительское кресло, да и двинул потихоньку. Несколько быстрее, но не больше пары десятков километров в час – всё же были опасения.
Хотя дорога, прямо скажем, была получше всего, что мы видели в прошлые дни. Правда, теперь добавился развороченный участок, но в остальном – дорогой явно пользовались.
И тут, на пустом месте, в лесу вдруг появилась, согласно телеметрии… группа крупных… да ракет каких-то, блин! Километров сто в час переть, по тайге, кто еще способен?!
Только я успел рявкнуть Светке, как раздались несколько выстрелов импульсника, а не успевший набрать ход Автобус… просто откинуло! Из леса вылетели какие-то зелёные стоги развевающегося сена, с лютейшими рогами. Тонны на три, да все пять, учитывая, что Автобус откинуло одной тварюгой!
– Ходу, Жора! – несколько излишне, но очень обоснованно крикнула Света.
Но я и без того выставил обороты турбины на максимум, с полным сцеплением. И, не переставая, матерился – дорога была “получше”, а никак не “хорошей”. От удара в Автобусе что-то повело, хорошо хоть, что шасси армейское. И тут – ещё удар, с громоподобным блеянием, но хоть скорости придал…
– Козлы?!
– И не говори, Жор, – послышался из кучи барахла сдавленный голос Светки. – Постарайся удержать Автобус, я сейчас.
Времени на разговоры не было, как и на вопросы, какого хрена Светка не на башне и не стреляет в охреневшую фауну. Я просто старался удержать Автобус на дороге, увернуться от редкостных зелёных казлов. Ну и зло копил – какого хрена она вообще не пристёгнута, что “сейчас”, блин?!
Впрочем, озвучить я свои претензии не смог, что и к лучшему: через минуту козлинского автородео, когда Автобус получил несколько ударов, хорошо хоть по касательной, раздался голос Светки.
– На месте, надеюсь – поможет.
А после – шипение огнемёта, с заливающим, согласно телеметрии, заднюю полусферу потоком пламени. Козлы на это… ну, замедлились, паразиты. Но не отставали, а высовывали свои козлинские морды и прочие детали из потоков огня. А вот Светка жгла в белый свет, как в копеечку.
– Свет, куда ты стреляешь?! – не выдержал я, благо, казлы реально отстали и появилось время спросить, какого хрена переводится боеприпас. – И почему не ТИППом?!
– А он их не берёт, Жора, – ровно ответила Светка. – Я перебралась за огнемёт. А стреляю – по козлам и пчёлам. Видимо, от пчёл козлы и бегут.
– А нам-то что за дело до козлиных проблем? – озадачился я.
– Щели в обшивке Автобуса, Жор. Его повело.
– Пи…дец, – констатировал я.
– Он самый. Ускоряйся, Жора, если возможно.
– Не особо, но ускорюсь, – парадоксально, но правдиво ответил я. – Вот же казлы, – в сердцах ругнулся я.
Но по сравнению с кромешным… этим самым начала нападения – было сносно. Автобус я гнал, Светка отсекала нас огненной завесой, в нас никто не врезался. Правда, бак не бесконечный…
– Треть бака, Жора, – ответила на мои мысли Света.
– Нормально, хотя… Большие щели?
– Пара сантиметров. А что?
– Да уже ничего, – вздохнул я. – Через минуту-полторы будет река, но со щелями…
– Мда. Что делать будем, Жор?
– Дожигаешь бак, за десять секунд – предупреждаешь. Торможу, тащу запасной. Выжигаем его. Потом – или пчёлы и козлы кончатся. Или кончусь я.
– Жор…
– Свет, ты хороший товарищ. И прости… хотя ты сама виновата! Что так с рукой…
– Жорочка, ты охренительно трогательно прощаешься. Но… Да нет, похоже, оптимальный вариант. Только Жора, после подноса бака – заткни щели, сколько успеешь. Я от огнемёта не отойду, да и от тебя толку больше. И… не надо, – странным голосом заключила Света.
А я в телеметрию увидел, как козлы сворачивают к реке, сайгача к ней тлеющими стогами сена.
– Пчёлы за ними? – уточнил я, поскольку Светка перестала стрелять.
– Угу, – устало ответила она.
А я, наконец, уставился на мост. Мощный, высокий, металлический. С оборонительным автоматическими, да и не только, сооружениями – на стальном бункере было две натуральные танковые башни!
Но ни шлагбаумов, ничего такого. И тут замигала телеметрия – радиопередача в УКВ диапазоне.
Я ухватил рацию из аварийного набора – можно было принять и на наушники, но Светка тоже пусть послушает. Благо вроде бы, непосредственно нам ничего не угрожает.
