Читать книгу: «Приятная неожиданность», страница 15
Мы отправились поглядеть на место. Там уже скопился народ, тихонько переговаривались между собой. Фрол уже выгнал плотников, справедливо полагая, что от них сегодня работы уже не дождешься, снял все оружие с почивших. Одеждой он пренебрег.
Сысой оглядел все и поднял на меня удивленные глаза:
– Да на них даже и ран-то нету!
Ответил ему, что я из бывших ушкуйников и умею убивать голыми руками. Им плевать, а ведунам недобрая слава не нужна. Решение старшина принял быстро:
– Мертвецов отвезти подальше, чтобы тут не воняли, амуницию продать. Деньги – Владимиру!
Вот это по-нашему, по-древнерусски! А то в суде Российской Федерации мне бы еще и срок припаяли.
Я тут же сбегал, нанял подводу, и мы начали грузить. Всех мерзавцев покидали в Волхов, чтобы порадовать рыбок. Сделали это пониже Новгорода, чтобы всякая иногородняя сволочь к берегу возле города не прибивалась.
Потом продали оружие и кольчуги. Все деньги я забрал себе в это трудное время, а Фрола решил поощрить за смелость и заботу обо мне другим способом.
– Ты же мне вроде деньги был должен?
Последовало сбивчивое объяснение, что вот они продадут товары, а вот уж после… Я его прервал:
– С сегодняшнего дня, ты, за доблесть, от долгов освобождаешься!
Он опешил:
– Ты же один всех врагов убил?
– А кто кричал, чтобы я убегал?
Тут Фрол обрадовался и кинулся меня обнимать. От поцелуев удалось увернуться. Видимо долг его тяготил очень сильно. Да и сумма была немалая. Те деньги, что я получил сегодня, окупили и затею с кирпичом, и постройку первой кареты.
– А как ты выдумал убийство голыми руками?
– Ничего не выдумывал – и рассказал о нападении у первой лесопилки на Матвея.
– Одного ушкуйник положил совсем без оружия, а надо было бы, и остальных невооруженный туда отправил. И я этому учился, но потом вошел в силу и не нужно стало чужие шеи крутить.
Тут мы вошли в город и разбежались. Фрол побежал хвастаться прибытком перед Катюшей, а мне нужно было отлежаться после убийств. Тяжелое оказывается дело! Придя к Игорю, упал и попросил беспокоить только в случае пожара.
Вышел только на ужин. Там со мной поделились животрепещущей новостью: боярская поганка опять заявилась! Тут меня поднимать не стали, Люба вырулила сама. По моему совету она внутрь никого не пустила, а испугала гадину известием, что здесь непотребное для бояр место. После чего крепко закрыла калитку и ушла в дом. Больше эти твари в ворота не ломились.
Мы весело поели, и я изложил как на нас напал тесть моего управляющего с ватагой убийц. Ведун с женой выслушали без удивления: ну, лишил боевого духа, и все умерли или сразу убил – принципиальной разницы не было. Мы ведуны – и этим все сказано!
После ужина я взял в руки домру и попел друзьям. Потом посидели на лавочке во дворе, поиграли с собаками. Мой подросток все более походил на грозную взрослую среднеазиатскую овчарку. Марфа уже четко знала, кто ее единственный и любимый хозяин. Я кормил ее утром и вечером. Любовь попросил в это не вмешиваться. Если приходил после кормления Потапа, который едой никогда не делился, нас с собакой ждала в сенях миска с едой для нее. Сейчас оба волкодава прижимались каждый к своему хозяину и виляли незначительными остатками хвостов. Багровел закат. Все были счастливы. Потом ведуны пошли спать. Собаки остались караулить.
Глава 17
Утром я вдруг почувствовал, что могу убить всех крыс в доме. На мышей это не распространялось. Пусть их кошки переловят, когда подрастут. Мышек все кошачьи, кроме породистых котов, ловят хорошо.
Помню в прежней жизни, в частном доме, отдыхали мы вечерком всей семьей у телевизора: папа с мамой лежали на диване, я сидел в кресле. Тут наша полосатая кошечка приволокла свежепойманную мышку и стала с ней играть: подкинет вверх, даст отбежать, опять поймает и так много раз. Очередной бросок окончился неожиданно: грызун упал матери на грудь! Страшный по невероятной громкости крик испугал мужчин семейства. Наверняка мышь умерла от неслыханного акустического удара, а не от измывательств кошки, которая от ужаса унеслась, бросив жертву.
Организм неопытного ведуна узнал свои силы после вчерашнего успеха. Новая способность тут же была реализована. Дохляков мы с Игорем собрали в два ведра: он нес тару, а я кидал в нее гадов только что выданными старенькими рукавицами, взяли лопату и пошли за город. Отошли подальше, выкопали здоровенный скотомогильник, покидали и зарыли тварей. Вместе с ними избавились и от перчаток. Ополоснули емкости и отправились завтракать.
Ведун задумчиво сказал:
– Ну ты и силен делаешься! Я об такой ловкости и не слыхивал. Мы должны видеть глаза того, на кого хотим подействовать. А истребить прячущихся в темных норах, выгнав их перед этим из недоступных щелей – это ведунам никому не дано. Пожалуй, нам всем до тебя далеко…
– Твоими молитвами, – отозвался я другу, сделавшего меня вначале первым певцом города, а теперь и знатным ведуном.
Потом, после еды, запряг Вихря в бричку и поехал ее улучшать. Все пошло, как по маслу: поставили ручки и защелки на двери, постелили мягкую шерсть в несколько слоев на сиденья, затем обили это плотной тканью, остеклили окошечки и сделали их откидными, соорудили сзади место для громоздкой клади. Стекла обошлись очень дорого, но не для бедных же делаем. Приступок сзади выкрасили. Забили в пазы на крыше смоляную паклю, чтобы как на ладьях и ушкуях, не протекала.
Вернулся. У ворот меня уже ждали люди от очередного болезненного боярина. Я отправился, как был, на карете. Въехали во двор, было пустовато.
Прошли в комнату хозяина. Еще из коридора были слышны
его громкие стоны. Войдя, сразу взялся за дело. Выглядел боярин неважно: серо-бледный, худой. Тестирование дало неутешительный и страшный прогноз – рак, похоже, желудка. Только раскрыл рот, чтобы отказаться от лечения, как вдруг пробила мысль: а что мне до опыта других ведунов с моими-то новыми способностями? Не получится вылечить, может хоть боли удастся уменьшить?
Взялся за дело. С большим трудом разомкнул черную полосу и как мог ее попытался ее убрать. На краях пока держалась. Но ведь можно и завтра прийти, и послезавтра… Стал биться с выравниванием остальных линий. После возни в течение часа черная линия совсем исчезла.
Онкологический больной перестал метаться и громко стонать. Он поднял на меня ясные голубые глаза и сказал:
– Вылечил. Точно, вылечил!
Я заметил, что ручаться за это уверенно не могу, взялся за такую болезнь впервые в жизни и надо еще раз поглядеть попозже, но был прерван.
– А другие-то вообще не берутся! В двух городах был, трех ведунов обошел, исход один: двое глаза отвели и отказались, третий прямо сказал, что дни мои сочтены и остается только молиться. Я смерти не боюсь, но боль! Измотала зараза! А сегодня, раз – и следов не осталось. Ты один такой на всю Русь! Буду всем рекомендовать только тебя.
Он крепко пожал мне руку. Для такого знатного человека это было невиданно. Это не будущее, где все равны.
– Дворня вся прячется, боятся прогневаюсь. Жена и дочь ушли от моих стонов подальше. Все ждут, когда перестану донимать и издохну. А тут ты – как свет в окошке!
Ладно, пора заканчивать слушать хвалебные речи. Сказал: мне пора. На деньги было плевать. Главное – для меня открылась новая страница. Рак и через тысячу лет толком не лечат. А как тут – травками, молитвами, да заговорами бабок, шансов и вовсе нет. Пациент сразу спросил, сколько он должен. Вот это по-нашему, по-боярски. Сказал обычную сумму, добавил десятку за выезд.
– Такого тяжелого лечил, а хочешь, как со всех взять?
– У меня от тяжести состояния цена не нарастает. От продолжительности – бывает.
Денег мне тут же отсыпали.
– А меня долго лечить мыслишь?
– Сейчас, вроде глядится, что вылечил, но надо подождать, еще понаблюдать.
– Живи у меня, денег добавлю, всегда и всем, чем хочешь накормлю.
– Не могу, дел очень много. Иногда буду заходить. Если ухудшение какое почувствуешь, ничего не жди, зови меня. Это будет бесплатно.
– А сейчас-то мне есть можно? Я последние дни кушал по чуть-чуть. Вчера и сегодня вообще в рот не брал: боли страшные и тошнота паскудная…
– А покушать сейчас охота?
– Ужасно! И нигде ничего не болит.
Примерно такой же голод испытывал и я. Пора, пора к Любе!
– Пошли вместе поедим, отказываться не смей!
Ну, отказываться и не планировал, до дому пока доедешь… Пошли в столовую. Нам махом все накрыли. Вышла обеспокоенная боярыня.
– Ты же вроде есть совсем не мог?
– Теперь могу.
– Ой, как же так?
– Иди и не мешайся.
Она уплыла. Похоже, глуповата. Первый вопрос такому больному человеку всегда должен быть – как ты себя чувствуешь? Боярыня бы про погоду еще завела беседу. Правильно и очень вовремя ее муж выставил. Иди отсюда и не беси.
– Поболтаем после обеда? – спросил он меня.
– Только если на дворе.
Пора боярам показать коляску, может быть к зиме удастся хоть одну продать, окупить немалые расходы. Вышли на улицу. Карету уже окружила дворня.
– Твой возок?
– Мой.
– Видал такие у кочевников, от дождя прячутся.
Я начал рассказывать о достоинствах именно этого, доселе невиданного, средства передвижения. Вышла боярыня с дочкой, уже похожей на невесту. Хозяин подозвал и их. Я сразу расширил информацию: об утеплении ног в зимнее время, об остеклении окон, о ручках и защелках на дверях, о месте для громоздкой клади, об отсутствии риска при езде (это не лошадь, там опасности гораздо больше. А тут правит опытный человек, который с конями с детства), о защите от дождя и тающего снега (паклю в щели забивали не для красоты). Коляска сияла свеженькой краской, поблескивала окошечками. Девушка горячо поддержала идею купить коляску: в дождь мочить не будет, зимой ноги ужасно мерзнут, на коня залезать пробовала, чуть не убилась, вечно идти далеко, по гололеду – просто невозможно. Только, наверное, очень тряско. Ездила она как-то на телеге – всю душу вытрясло. Грузы ее вообще не волновали, челядь притащит. Я дополнил беседу сообщением о рессорах. О клади высказался очень доходчиво для будущей невесты.
– А вдруг подойдет свадьба? Нужно разом купить кучу нарядов, а на улице дождь. Да того и гляди какая-нибудь девка уронит в грязь дорогую вещь…
А тут – сложила все в сундук на полке сзади, чтобы не упал, закрепила веревками и довезла все в целости и сохранности. И абсолютно сухое. Судя по блеску, появившемуся в глазах боярышни, стрела попала в цель, и она уже готова вытрясти из папеньки последний рубль на исполнение желания. Родители были настроены более скептично. Боярыня фыркнула:
– Дорого, наверное, ужасно! Своим скажу, бесплатно сделают.
Разговор приобретал нежелательные оттенки. Спросил:
– Может быть попробуем проехаться? А рессоры никто не сделает – секрет на всей Руси один я знаю.
Погрузились, сел за кучера. Открыл одно окно, было жарковато. Возле него посадил девушку: молодые любят ветер в лицо. Ворота нам открыли, и мы покатили по улицам Новгорода. Ехал я бережно, не торопясь, стараясь объезжать большие рытвины. Сделав изрядный круг, вернулись на боярский двор. Все покинули фаэтон. Вид хозяина все улучшался и улучшался, черной линии, как будто и не существовало. Девушка светилась от удовольствия, будто в девяностых годах в моем прошлом, покаталась на иномарке. Одна хозяйка была недовольна и охала. Ну с ее умом и сообразительностью, может и дальше бродить по пыли. Боярин уже принял решение:
– Беру! Сколько просишь?
Сказал сумму. Боярыня опять понесла свои глупости. Муж обращал на нее внимания не больше, чем на чирикающего рядом воробья. Авторитета у нее, видать, сроду не было. Цену выработал очень просто. Взял все расходы на изготовление брички и умножил их на два. Боярин думал недолго. Неожиданно сказал:
– А мне больше всего нравятся стеклянные окна!
В это время женщины приводили каждая свои аргументы.
– Пошли получать деньги!
По ходу я объяснил, что лошадей в упряжке, может быть и двое, и трое. Зашли в какую-то большую комнату. Возле здоровенного сундука дежурил вооруженный стражник. Мне отсыпали требуемую сумму, и мы с конем весело убежали. Жеребца вел в поводу. Без седла залезать на Вихря не решился. Ну, начнем в Новгороде каретостроение! Это мое предприятие уже начинает, в отличие от лесопилок и изготовления кирпича, приносить деньги, которые, правда, я тут же вложу снова в дело.
Глава18
Забежал на рынок, понаблюдал, как улетают доски у приказчика Акинфия. Расчет должен быть за неделю. Торговая сторона отставала за счет строительства амбара-лавки. Кстати, надо налаживать доставку товара с Вечерки, от Данилы. Надеюсь, подсобники успели придти, и дочернее предприятие уже заработало в полную силу.
Подошел к музыкальному дежурному. Заказ на сегодня был. Ярослав уже работает. Вечером, как обычно, обслуживаем именины, правда не самого купца, а его жены. Мой голос оговаривался особо, с добавкой цены.
Прошел к плотникам и заказал еще одну карету.
– А ту неужто сбыл?
– Получилось.
Посетил кузнецов, чтобы сделать рессоры. Предупредил маляра, выдав ему на этот раз синюю краску. Надо было, чтобы фаэтоны бояр отличались по внешнему виду. Времена казарменного единообразия еще не наступили.
К стекольщикам пока не пошел – уж очень дорого получается. Слюдяные окна сильно удешевят конструкцию, ровно половина цены и вылетит. Думаю, и открываться им незачем.
Ну, а для эконом-класса, можно и рессоры не делать – половина от оставшейся суммы. Как писал Чехов: лопай, что дают! Пока, конечно поставим, покупателей, ищущих дешевое изделие, поблизости не наблюдается.
Мы с конем вернулись к Игорю. Я завалился отдыхать. У меня с прошлой жизни остались повадки пожилого человека. Правда, время лежки значительно сократилось.
К уходу на место сбора ансамбля, забежал в комнату ведуна и поделился новостью о борьбе с черной линией. Игорь был потрясен. Откланялся и побежал на базар. По дороге к купцу, узнал, что хозяйка, особо оговаривая мой приход, готова была перенести именины на другой день, сразу дала не пять, а десять рублей и обдирание гостей, друзей мужа, только приветствует. Все деньги выданы вперед. Теперь и я хотел ее увидеть.
Пришли, попели, рассказывали анекдоты – все как обычно. Нанявшие нас супруги сильно отличались друг от друга. Он немолод, страшен на лицо, маленький ростом, очень толстый. Она очень молода, стройна, высока, красива. Словом, красавица и чудовище…
С ее стороны, речь о любви к нему, наверняка не идет. Дело, видимо, решили деньги. Интересно, а у кого из них повышенный интерес ко мне?
Дело близилось к концу, как вдруг купчину пробило куда-то уйти. Праздник шел своим чередом: гости опьянялись, шумели, если я не пел; один молодой купчик даже пытался сплясать, но по пьяности завалился на бок, и был утащен друзьями охладиться.
Вдруг купчиха подошла к нам и отведя меня в сторонку начала разговор. Запасной певец уже взялся за дело, ребята играли, и о чем идет беседа, никто не слышал.
Мне было предложено бежать хоть куда, на мой выбор. Казну у опостылевшего мужа она выкрадет, знает сундук, где та хранится, куда спрятан ключ. А деньги там немалые. Купец не пропадет, у него еще лавки с товарами, ладьи ходят. Дай бог, может буду богат, как ее муж. Замуж за этого урода она пошла, чтобы семью поддержать – отец в прошлом году от лихорадки помер, а дома мать, пятеро братьев и сестер мал мала меньше. Уже три месяца живут, этот гад ни копейки не дал. А ласки требует постоянно! И зудит, зудит… Прежнюю жену просто извел – повесилась, невзирая на страшный грех. Яду бы ему поганцу дать! Слава богу, пока не беременна, а то пришлось бы плод вытравливать или тоже вешаться, но лишь бы ребенка от этого гада не рожать!
Да, девчонке надо помочь… Но не бежать же с ней невесть куда, а главное – без любви. Она глядела на меня во все глаза, с нетерпением ждала ответа. Я повернулся к парням и крикнул:
– Дальше пойте без меня, ухожу!
Взял девушку за руку и повел из этого содома. Мы вышли на улицу, она, волнуясь, спросила:
– А как же деньги? Ведь нищие уходим…
Это было пресечено:
– Я не беден, твоих прокормим. На что они сейчас живут-то?
– С огорода кормятся. Иной раз у этого аспида чего-нибудь с кухни утащу. Часто голодают, когда он все пересчитывает. Прибить меня может, уж грозился. Вчера и сегодня мои не ели. А этот волчара ничего не дает!
Это меняло дело. Сейчас уже еды не купишь. Мы отошли еще недалеко. Велел: постой здесь и поставил ее к забору, а сам понесся назад. Встреча с хозяином меня не пугала, что он против меня? Звук пустой. Зашел. Купец еще не вернулся.
Отнял у Егора сумку. Тот пытался пороптать:
– Хотел бабушке (он ей с каждого сабантуя что-нибудь тащит, с таким жильцом и детей не надо) кушать взять…
Я рыкнул:
– За пазуху положишь!
А видя, что он опять разевает рот, добавил:
– Уволю!
От меня за этот вечер музыкант получит в десять раз больше, чем тут харчей упрет. Поэтому дальше дудочник стоял и краснел молча. Вот то-то же! Прошел по столам, сгреб все, что понравилось. Оглянулся на музыкантов. Иван учил длинного: что-то ему толковал, тыкая кулачиной под ребра… Хорошо, когда в команде железная дисциплина!
Вернулся к красавице:
– Пошли к твоим.
– Может лучше к тебе домой?
– Я еще строюсь.
Дальше девушка вела себя безропотно. Видимо, примирилась с мыслью, что неказистый, но голосистый избавитель заночует у нее. В их избушке никто не спал, нас встретили все: худая и бледная мать, такие же дети. Ну ничего, всех откормим! Прошел к большому столу в единственной комнате и высыпал все из мешка.
– Кушайте!
Сам присел на лавку в сторонке. Все накинулись на еду. Долго ели. Один из мелких радостно оповестил сестру-кормилицу:
– А мы тебя только завтра ждем! Животы уж подтянуло.
Она сказала:
– Это певец там собрал и вам принес.
Все притихли и перестали кушать. Да, пора народу дать спокойно поесть. Я встал, подошел к столу, высыпал все деньги, что с собой были, и сказал:
– Мне пора. На днях, как время будет, зайду.
Ну, пока переживут и без гостей – денег оставляю немало. Девушка поймала меня уже в сенях, схватила за рукав:
– Ты что, вот так и уйдешь? А как же любовь?
Ах вот оно что! Я сейчас ее уже должен тащить в постель, как муж-поганец, других отношений она и не ведает. А про любовь эта девочка, наверное, еще ничего и не знает.
– Ты меня давно узнала?
– Сегодня.
– И я тебя так же. А никакой любви в первый день и не бывает.
– А люди говорят…
– Вот с ними и потолкуй.
Повернулся уходить.
– Подожди, подожди… Объясни толком.
– Мне уже за пятьдесят, только выгляжу молодо. Никогда за все годы, любви с первого взгляда не видел, ни в одной семье. А знакомых всегда было много. Скорее всего – это типа легенды или сказки.
Видя, что она порывается что-то еще сказать, все-таки ушел. Личного опыта еще нет, ну что ты лезешь спорить с пожилыми людьми? Да, знаю, характер у меня тяжелый, и что? Как в каком-то давнишнем фильме: ведь при нем был культ личности. Но ведь была и личность!
А кому не нравится, обходитесь в этой жизни без меня. Никому не препятствую и не навязываюсь. Об этом и своим музыкантам толкую. Ни один почему-то не ушел. К этим голодранцам в ближайшую пору не пойду, своих дел невпроворот. Забегу к зиме поближе, ребятишек обуть, одеть, дровами обеспечить. Дам еще наличных на прокорм – и до весны расстанемся. Сейчас завалиться в сон, а что дальше буду делать, завтра и решу.
Глава19
Утром сильно хлестал дождь. Собаки не вылезали из будки, лошади жались под навес. В такой дождь к ведуну вряд ли кто-то пойдет. Поэтому валялись у Игоря в комнате и разговаривали. Он рассказал, что вчера приходил человек со сглазом полечиться. Я перебил:
– А как эту напасть увидеть?
– Она проявляется в виде серой линии на лбу. И у нас, ведунов, лечить не получается, все трое пробовали. Вот такой ведун, как ты, может испытать свою силу, тебе ее больше, чем нам дано, ты помощнее.
– А кто-нибудь это лечит?
– Только волхвы. Сотни лет этим заняты.
– А церковь?
– Пробуют, пока без толка.
– А возле Новгорода волхвы есть?
– Одно капище пару лет, как появилось. Это раньше их много было.
– А все другие куда делись?
– Одного волхва лет двадцать пять тому назад князь Глеб Святославович топором зарубил, остальных бояре с церковью извели.
– Какое-то странное для князя оружие.
– Он его под плащом прятал, чтобы подойти к кудеснику поближе. А приблизился – ударил сзади и зарубил. Был бунт, который волхв и поднял. Народ убить епископа нашего хотел. Князь с дружиной заступился.
– А поучиться у этих кудесников можно?
– Они очень редко кого-нибудь учиться берут. И способности совсем другие чем у нас. Часто лечат, когда поют необыкновенным, вроде твоего голосом. А за лечение и пение вне церкви, священнослужители и считают волхвов, ведунов и скоморохов врагами. Ты им хочешь стать трижды враг! Скоро всех нас изведут, церковь постепенно в большую силу входит.
– Да, в нашей жизни вас уже нет.
– А ты говорил…
– Про экстрасенсов. У вас система взглядов, знаете, как выявить человека с нужными способностями, потом обучить. А у них есть что-то похожее, но они против вас, как дикарь с дубиной против ушкуйника с саблей.
– И почему это так?
– Против них боролись и церковная, и светская власти веками. И закончили это только три десятка лет назад.
– Как же попы-то отстали?
– Они говорят, что нужно бороться, а влияния прежнего у них нет. И правители свои взгляды полностью пеменили.
– Это как?
– Ну, вчерашние друзья делаются сегодняшними врагами, вчера нельзя было торговать обычным людям и менять чужие деньги на наши, сегодня – почетное дело.
– Странные дела, особенно с обменом.
– Мы уж привыкли. А как, если что, кудесника найти?
– Это тебе надо через Торговую сторону добраться до любой деревни, а там глядишь, чего полезное и подскажут. Сам ни разу не был, а то бы сходил, показал.
– А в бунте ты не участвовал?
– Отец не пустил. А мне лет семнадцать всего было, с родителями не спорил.
– Родичи твои от чего умерли?
– Какой-то мор прошел, еще до того, как я ведуном стал.
– По всему Новгороду?
– Нет, только по двум избам.
– А ты?
– Да поболел и выздоровел.
Тут к ведуну пришел пациент. Решил поглядеть, как Игорь орудует. Мужчина оказался тот же, что и вчера – пораженный сглазом. Я решил:
попробую-ка свои мощные силы. Пригляделся – точно серая полоса. Начал расспрашивать. У того было все плохо: он гончар, мастер своего дела, а с полмесяца уже все горшки кривые пошли, после обжига часто трескаются. Поругался со всеми, с кем только возможно: с женой, с ее родителями, с соседями по дому и по рынку. Налетела неожиданно болезнь – перечислил симптомы. Нет такой болезни! Начал возиться с серой линией – за час никаких изменений. Очень печально. Вмешался ведун:
– Я же сказал – иди лечись у волхва!
– Где я его буду искать…
Спросил мужика:
– Ты на лошадке ездить умеешь?
– Раньше умел. Если смирная – доеду.
– У самого, конечно, лошади нет?
– Откуда у нас…
– Завтра приходи после утренней службы, вместе поедем. Я найду, мне кудесник тоже нужен. Денег с собой возьми.
– Да где взять…
– Там, где на ведуна берешь.
Он, воодушевленный, ушел.
Дождь унялся. Через часок сырость в грунт уйдет, можно будет побродить по городу, а лучше поездить на лошадке. Нужно проведать Фрола и посмотреть, как строится моя изба. Если ничего экстренного делать не нужно, можно заехать поглядеть, как дела с новой каретой и узнать, есть ли заказы на сегодняшнее выступление.
Поели, повалялись, потом я одел упряжь на Вихря и поехал, не торопясь, по делам. Гнаться, когда сыро, было просто чревато падением. Поэтому сдерживал порывы могучего коня, не сегодня будем нестись быстрее ветра.
У Фрола все было хорошо. Плотники заверили, что завтра, после обеда, все будет готово. Стало уже почти сухо. Погнал к первому моему дому в этом мире. Там процесс тоже был близок к завершению. Точного срока сдачи строители указать еще не могли. Им послезавтра уже понадобятся доски.
– Обязательно будут, – заверил я.
Предупредил, что окна будут из стекла. Если им что-то нужно узнать, позову стекольщика, он все объяснит.
– Не надо, делали уже.
Проехал по рынку на Софийской стороне. Конечно, на Торговой торг побольше, но и здесь достаточно людно. Поглядел на почти готовый экипаж, велел пока скамейки не оббивать, начинать шпаклевать крышу, а как будет готово – красить выданной мной краской. Добрался до дежурного. Сегодня это был Иван. Рядом стола вчерашняя девушка. Начала она хорошо:
– Тех денег, что ты вчера оставил, нам на несколько месяцев хватит. Я отработаю!
Вчера ты уже пыталась отработать знакомыми методами, подумалось мне.
– Это подарок от меня твоей семье, – буркнул в ответ.
Закончила гадостно, как те женщины, с которыми я не берусь жить.
– Мы вчера не доспорили, а я была права!
– Дома с маменькой поспоришь, а сейчас иди, не мешай работать. На прощание скажу: поскорее заводи мужа. Сама-то ведь делать явно ничего не умеешь. А в случае чего, приду к концу осени, еще раз помогу.
– Да этот старый увязался: пока мы с матерью были на рынке, приходил, мелких пугал.
– Об этом не думай, улажу.
Не поверила. Презрительно фыркнула, гордо ушла. Баба с возу, кобыле легче.
Ваня доложил:
– Сегодня будем петь. Ярослав скоро подойдет, стихи будут.
После наглой девчонки, вспомнил: сидор Егора у нее остался! К ним гоняться неохота. Проще купить. А мне полоскаться по рынку – уже время поджимает, некогда. Попросил Ваньку:
– Купи мне мешок, как у Егора.
Выдал деньги. Иван проверил сумму. Половину денег сразу вернул: много будет. И молча пошел, не вступая в глупые споры: вдруг кто подойдет и сделает выгодный заказ, ребята придут, а меня нету… Он понимает, что без меня, их коллектив стоит ломаный грош. И никакого ненужного бабства!
А я отправился к вчерашнему купцу. Как его звали, вспомнить не смог. Теперь бы еще найти этот дом… А вот он! Слез с коня, начал колотить в калитку. Вышел мрачный мордоворот:
– Чего надо?
– Хозяина!
– Не принимает!
Летевший к врагу со звериным рычанием здоровенный дворовый пес учуял мой запах. Мгновенная смена настроения – друг пришел! Завилял хвостищем, отошел. Я в ту же пору решал, как мне пройти. Если настроить, как Матвея, на невозможность удара, охранник просто будет бычиться в проходе. Стукнуть не стукнет, но мешать будет здорово. Вдобавок, я с лошадью. Решено!
Хороший ушкуйный удар по шее вырубил привратника-человека. Обучение не прошло даром. Не всех же убивать. Может он – душа-человек, отличный семьянин, просто немного грубоват на работе. Здесь Русь, а не американское кино, где убивают всех без разбора, чаще пачками – чего к ним приглядываться? Бей – убивай!
Мы с конем бережно переступили через незадачливого охранника. Прошел в здоровенную избу. С некоторым трудом нашел купчика. Он наслаждался покоем – валялся на кровати. Его замечательное времяпровождение было прервано самым бесцеремонным образом. Я нарисовался в поле его зрения. Он ошалел от моего внезапного появления.
– Ты кто? Откуда?
Потом узнал, прорезались властные нотки:
– Зачем заявился? С вами полный расчет произведен! Больше денег не дам!
Заслушаться можно, просто утонуть в безграничной доброте… А он уже наступал на меня, размахивал кулачками. Я ударил быстрым прямым справа. Хороший удар! Ловкий боец уходит от него с некоторым трудом. Этот гадкий тип увернуться не успел. Один-ноль. Подраться у него мысли не было. Не из наших. Не герой.
– Да я…, да для тебя…, что хочешь сделаю! – залепетал этот трус.
Такая готовность к диалогу мне понравилась больше. Начали беседовать. Типичная сценка из наших девяностых. Взял его крепко за грудки, чтобы не убежал и стал вести неспешную беседу:
– Есть у меня друг, атаман ушкуйников. Мне кое-чем обязан в жизни. Часто спрашивает, чем может помочь. А что он может? Ну, только что убить или запытать до смерти. Недавно столкнулся в лесу с разбойниками. Их пятеро, вооружены кто-чем. Он один и без оружия. Перебил всех махом на глазах у молодой жены. А тут вдруг ты со своей проблемой подсунулся, делаешься заботой для своей супруги. Мне это не нравится. Вот атаман пусть и улаживает, один или со всей командой (их для сведения, еще тридцать человек), мне все равно. Тебе как нравится: быть сразу убитым или запытанным?
Какой-то купчина стал не такой: бледный, глаза круглые. Видимо, сильно радуется силе новгородских воинов. Вдобавок, от выраженной впечатлительности, начал икать. Немного полюбовался его видом и решил заканчивать.
– А теперь слушай внимательно: бывшую жену больше не тревожишь. С церковью договоришься о разводе. Еще раз услышу об этой поганой истории, к тебе придут ушкуйники. А они шутить не любят. Все понял? Он мелко-мелко кивал, не переставая икать. Приятно было поглядеть на смелого русского купца!
