Читать книгу: «Ночная пуля. Остросюжетные повести и рассказы», страница 3
В забое
Неожиданно пожаловал Прокопич.
– Ты человек? – поинтересовался он.
– Ну? – памятуя, что с рабочим классом надо без затей, ответил я.
– Тогда неси стаканы. – Он шмякнул об стол поллитровку и, по-своему истолковав мое недоумение, добавил: – Не боись! Хрустальная!
Выпили.
– Русскому человеку один хрен, что на дворе! Он ни для кого плясать не будет. Никогда! – И он покрутил перед моим носом пальцем. – Главное – победить! Короче, мне завтра в забой, а я не могу.
– Ну? – снова ответил я.
– Не нукай, не запрягал! – вдруг озлился он. – У меня дурные предчувствия. Был сон. Отец покойный явился и сказал, чтобы я завтра ни-ни! Иначе – кранты! Сходишь?
– Ты что, не знаешь, что я генерал? – строго поинтересовался я и приказал: – Встать!
Прокопич послушно встал.
– Ты в каком звании? – спросил я уже помягче.
– Рядовой запаса! – отрапортовал бодро Прокопич.
– Рядовой – это хорошо. Понял, какую глупость сейчас сморозил?
– Понял… – виновато согласился рядовой запаса.
– Ладно, садись, раз понял. Рядовой – это кость армии! Или мясо? – вдруг засомневался я.
– Это смотря в какое время? В мирное – кость, в военное – мясо!
«А не такой уж он и придурок», – отметил я и вспомнил про девяносто восьмую задачу, о которой уже давно долдонил Носопытин: «С какой силой будет давить на дно шахтной клети груз определенной массы, если клеть будет опускаться с заданным ускорением?» В душе закопошились неосознанные сомнения.
– А про меня тебе тоже отец присоветовал? – уточнил я.
– Не… Это я сам допер, – честно признал Прокопич.
– Ладно, уважу, по-соседски, – согласился я. – С тебя фант!
– Чего?
– Это я так.
– Я знал, что ты человек! Хоть и генерал тряпочный! Возьмешь «тормозок» и айда! – посоветовал напоследок Прокопич.
Почему «тряпочный»? Это меня, признаться, немного задело. Хотел снова поставить Прокопича по стойке «смирно», но тот уже хлопнул дверью.
Носопытин сразу снял трубку, будто ждал моего звонка.
– Ладно, согласен, – сказал я. – Но, учтите, ставка тройная. Риск колоссальный!
– И не сомневайся! – обрадовался Носопытин.
– Подлецы! – заорал в коридоре Берданкин. – Учат голую жопу целовать!
– Не понял, – насторожился Носопытин.
– Это не вам. Это сосед – ветеран, – пояснил я. – Ругает телевизионный секс.
– Вообще-то он прав, – подумав, поддержал Носопытин ветерана.
– Еще будет дело! До хохоту еще дело будет! – продолжал бичевать ветеран. – Так это дело не пройдет! Дело – труба! Они сделали много! Развалили страну наполовину!.. – задумался. – Больше уже! Ничего не могут сделать!
– Ну как? – поинтересовался я у Носопытина.
– Передайте ветерану, что я с ним!
«Хитрит…» – решил я.
– Ты кто? – спросил меня чумазый мужик.
– Вместо Прокопича.
– Переодевайся и шуруй в пятый. Повезло, что опоздал. Там леса рухнули!
«Не зря Прокопич не пошел…» – подумал я.
– А мужики?
– Все опоздали, – объяснил чумазый и ушел.
Я переоделся в сильно вонючую робу и шагнул в шахтную клеть. Заработала машина. Давление на дно клети соответствовало Второму закону Ньютона. «Носопытин огорчится…» – подумалось мне. Мужики дышали в лицо перегаром.
«Работа адова!» – понял я сразу и быстро пополз вперед. Было узко, и двигаться можно было только вперед. «Все продумано. Как на фронте, ни шагу назад!» Сзади что-то рухнуло и стало сильно пыльно. С трудом проморгал глаза и стал с остервенением долбить уголек. Вскоре слабенько забрезжил свет.
Перекусил. Снова задолбил и, наконец, выкарабкался на поверхность. «Сам допер… – вспомнил я разговор с Прокопичем. – А может, кто надоумил?»
– Ты – орел! – поздравили меня мужики. – Думали, тебе хана! А ты – нет! Выкрутился!
– План любой ценой! – ответил я.
Хотелось проучить Носопытина вместе с паразитом Прокопичем.
– Ты – гад! – сказал я Прокопичу. – Я там чуть дуба не врезал!
– Это ты зря! Я без дураков. Сказал все как есть. Ты сам решил. И потом, мне бы не выйти, а ты выскочил! Новичкам везет? Везет! Ты мне, можно сказать, жизнь спас! За мной никогда не заржавеет. У кого хочешь спроси. Так что ты – зря!
Он достал поллитровку и бережно поставил ее на стол:
– Давай! По коням!
– Не буду, – отказался я. – У меня на тебя еще не отлегло. Пей сам.
– Сам так сам, – охотно согласился Прокопич. – А вообще ты это зря!
Он спрятал бутылку в карман и ушел к себе за перегородку.
Я слышал, как он булькал, кряхтел и удовлетворенно икал. Я стал завидовать рабочему классу в лице Прокопича, потому что хорошо, когда нет проблем. А если вдруг появляются, то легко разрешаются. Это было действительно хорошо.
Лег спать. Побежал… Трибуны, рев, свист… Вверх руки. Чемпион, лавровый венок… Последний герой! Бегу. Главное, не упасть…
Полиграф и Прокопич
После аварии на шахте Прокопич попал у меня под сильнейшее подозрение. Вызывать его к себе в контору было бы непрофессионально, тем более, что формально я находился в отпуске по состоянию здоровья. Пришлось с большими предосторожностями, так чтобы никто не заметил, доставлять домой детектор лжи по прозвищу «Полиграф».
Дело было сугубо добровольным. Прокопич, к моему удивлению, мгновенно согласился.
– Между нами пробежала черная кошка! – поэтически обозначил он происшедшее. – А мы – соседи! Проверяй! Если все пройдет на ура, отметим это дело, как надо, и забудем!
Одному было не управиться, а ситуация-то деликатная. Вызвал Манюськина.
– Это еще что за карла?! – искренне удивился Прокопич, увидев Мане.
Они сразу активно не понравились друг другу.
– Когда я тебя по ошибке подключу напрямую к розетке, и тебя шибанет двести двадцать вольт, вот тогда узнаешь, какой я карла! – отреагировал Манюськин.
Он сноровисто, как будто всю жизнь только и занимался обслуживанием «Полиграфа», приклеивал клеммы к голове шахтера.
– Гомо советикус… – презрительно добавил Манюськин, подергал за провода и включил аппарат.
Заработали самописцы, поползла, тихо шурша, лента, образуя на полу элегические спирали. Я раскрыл опросник.
– Должен отвечать только «да» или «нет», – напомнил я Прокопичу.
– Что я тупой?! – возмутился он. – Ты мне это уже раз десять говорил!
На вопросы о месте рождения, образовании и семейном положении Прокопич отвечал с достоинством и по форме. Потом пошли более сложные вопросы.
– Сексуальные связи с мужчинами имели?
Прокопич сначала остолбенел. Потом обидчиво взорвался:
– Я что, пидар по-вашему?
– Конечно, пидар! – отомстил ему Манюськин за карлу. – Вы только на его рожу посмотрите, товарищ генерал! Вон и самописец зашкаливает. Никаких сомнений!
– Уймись, недомерок! А то я за себя не отвечаю! – рассвирепел испытуемый.
– Отвечайте только «да» или «нет». А вы не мешайте! – осадил я Манюськина. Он мог сорвать проверку. – Продолжаем. Сергей Иваныч ваш начальник?
– Нет.
Манюськин молча кивнул на самописец. Кривая резко пошла вверх. «Так, – подумал я удовлетворенно. – Вот и раскололся, голубчик!»
Но Прокопич сразу же поправился:
– Да.
– Так да или нет? – уточнил я спокойно.
– Это как посмотреть, – объяснил Прокопич. – Он был моим начальником, а потом ему дали пинка… за пьянку. И он уплыл на больничный.
«Мы говорим о разных людях или же Прокопич классный профессионал», – решил я.
– Начальник смены? – снова уточнил я.
– А то кто же?
– Так, ладно, проехали. Вы хотите причинить вред Родине?
– Да.
Я с трудом сохранил равнодушную мину. Самописец выписывал ровную линию.
– Почему?
– Значит, по порядку. Мы отмечали день рождения. Три дня. Меня, само собой, не было на шахте три дня. На следующий день вышел. Так? – Прокопич загнул палец. – Так! А мне не оплатили четыре дня! И еще срезали тринадцатую! – стал распаляться подозреваемый. – А ты спрашиваешь, почему? Ты понимаешь или нет?! Мне и старик Берданкин сказал, имеешь право причинить им любой вред!
– Сексуальные связи с несовершеннолетними имели?
– Да.
– Ну что я говорил? – торжественно констатировал Манюськин. – Типичнейший пидар. И притом опасный! А вы мне: не мешайте! Обидно слышать!
– Ты что, вступал в связь с несовершеннолетними? – удивился я.
– Мне было пятнадцать, а ей – шестнадцать. Эх, много воды утекло. А до сих пор не могу забыть! Хотел жениться, да она была против.
– Ранний сексуальный опыт… по тем временам, – подытожил я. – Ладно, снимай провода. На сегодня все!
Присоски отлипать не хотели. Полиграф был явно слабоват против Прокопича. Испытуемый с аппетитом махнул стакан водки, бросил в рот щепотку квашеной капусты и довольно объявил:
– А что? Мне лично понравилось. Если чего, я готов!
– Ну и тип! – подрезюмировал Манюськин. – По всему видать, опытный вражина. Сколько ленты на него извели, а не подкопаешься. Полиграф аж перегрелся, вот-вот закипит!
Я закурил сигару, что делаю лишь в исключительных случаях, когда надо крепко подумать. Выпустил толстое кольцо дыма, которое, медленно покачиваясь, поднялось к потолку, где и растаяло не торопясь, без следа. Случай был действительно сложный…
Против лома
Получил сообщение от осведомителя. Неприятность с Глобовыми. Поехали продавать свой горбатый запорожец и задели БМВ. Виновата иномарка, пыталась проскочить на красный свет. Но парням из БМВ было на это наплевать, потребовали у Глобовых десять штук баксов на ремонт. А если те будут упрямиться, то включат счетчик и отберут домик, а самих зароют. Не в моих правилах бросать агентов на произвол судьбы, тем более в тяжелых обстоятельствах. Необходимо было послать пару крепких ребят, чтобы разобрались с нахалами. Но кого? Хорошо бы с опытом оперативной работы… Все, на кого можно было бы положиться, на заданиях. Пришлось подключать Мане с Ходиками. Все происшедшее с Глобовыми могло быть неслучайно…
Епишка стремительно ворвался в ухо Сергей Ивановича и с порога выпалил:
– Глобовы наехали на коптевскую бригаду!
Манюськин не подал вида, что ошеломлен подобным известием, а как учили в разведшколе, потянулся, достал с полки небольшую трубочку, набил ее табачком и не торопясь закурил.
– Садись, Епиход! Садись. Закуривай. Ну что ты так, право? С порога! Ведь эдак и инфаркт недолго! – засмеялся Манюськин, демонстрируя полнейшее хладнокровие.
– Ты же знаешь, Семеныч, что я не курю! – обиделся Епиход на такую бестактность.
– Это я так, Епиход, к слову. Рассказывай по порядку. Значит, Глобовы совсем крутыми стали? – закивал понимающе Манюськин и, не дожидаясь объяснений, продолжил: – Правильно, давно пора этих авторитетов пощипать. Если власти не могут порядок навести. Одобряю!
– Да нет, Семеныч! Ты не понял. Это коптевцы требуют с Глобовых десять штук баксов! За крыло!
– За крыло? Десять тысяч зеленых? – не смог скрыть удивления Манюськин. – А ты не путаешь, случаем чего, Епиход?
– Чего тут путать-то, Манюша?! – досадливо махнул рукой Епиход. – Ты как будто вчера родился. Сидишь себе в ухе и даже газет, наверное, не читаешь?
– Почему не читаю… – замялся Манюськин.
Газет он действительно не читал, но не из-за жадности, ведь не в ухо же почтальон будет корреспонденцию опускать.
– Я не в отрыве, Епиход! У меня вон и факс есть. Так что ты не думай, я в курсе.
Епиход не стал поддаваться на удочку Манюськина с факсом, иначе беседа могла бы сильно затянуться, а только досадливо крякнул.
– Тебе в туалет надо? – участливо поинтересовался Манюськин.
– Да нет, Семеныч… В общем, меня к тебе послал шеф! – важно выложил Епиход.
– А почему не мне первому сообщил? – настороженно спросил Манюськин, полагая, что все это вполне может быть розыгрышем, хотя Епиход и не по этой части, но его запросто могли увлечь.
– Ты же в ушах! И факс твой, видать, забарахлил. Чего уж тут не понять-то?! Короче, мы должны остудить бригадиров! Так сказал генерал!
– Подожди, дай собраться с мыслями. – Манюськин достал разноцветные мишени, развесил их и стал задумчиво метать в них дротики. – Помнишь Гавриленку? Как он нас учил? У каждого должно быть любимое оружие нападения. А у дротика славное историческое прошлое. У тебя, помнится, кнут?
Епиход кивнул и похлопал себя по голенищу сапога, оттуда выглядывало кнутовище. Манюськин неожиданно промахнулся. Раздался страшный рев. Жилище зашаталось. Выскочили перепуганные домочадцы.
– Что случилось, отец? – встревоженно прокричала Манюськина.
– Да, промахнулся… ненароком… – нехотя объяснил Манюськин, выдергивая дротик.
– А не вычистит? – обеспокоенно поинтересовался Епиход.
– Не достанет… – напряженно думая о чем-то своем, откликнулся Манюськин.
Действительно, появилось спичка-бревно, обмотанное ватой, стало рыскать по помещению, никого не задело и скрылось.
– Что я тебе говорил… Проверено! – Манюськин закончил делать какие-то записи. – Все, Епиход! Набросал план действий. Прежде всего, надо выбрать род оружия. У меня кое-что есть!
Он встал, подошел к большому металлическому шкафу, вынул из кармана внушительную связку ключей, отобрал один, вставил его в замочную скважину, покрутил, но дверцы не открывались.
– Забыл, какой ключ? – поинтересовался Епиход.
– Странно, вроде этот подходил… – Манюськин стал с силой дергать дверцы.
Это снова не понравилось Сергей Ивановичу, опять появилось спичка-бревно.
– Больно нежный стал, паразит! – не обращая внимания на опасность, сказал Манюськин.
Спичка-бревно сновало буквально в миллиметре от него.
– У меня все выверено! Не достанет! – самодовольно добавил он, и в тот же момент был сбит с ног.
Откатился в угол. Быстро вскочил разъяренный.
– Неужели купил удлиненные спички?! Придется проучить мерзавца! Буду поджигать вату! – зловеще пообещал Манюськин.
– Может не надо, Манюша? Ведь мы же все задохнемся здесь! – стараясь не выдавать свою тревогу, стал отговаривать друга Епиход от опрометчивых действий.
– Задохнуться не успеем… У него нервы не выдержат раньше, чем у нас!
– Это большой вопрос… – пробормотал Епиход. – Ты это как-нибудь проверишь без меня. Я еще от канализационной вони никак не отойду. Да и некогда нам! – привел он последний наиболее убедительный довод.
«Готов детьми рисковать!» – подумал одновременно с осуждением и восхищением он про друга.
– Ладно, потом как-нибудь проверю эту гипотезу, – согласился Манюськин. – А сейчас действительно не до этого паразита! Глобовых спасать надо! – Он решительно дернул дверцы, и шкаф открылся.
На полках лежали какие-то инструменты и пыльное духовое ружье. «Семеныч не понимает…» – с горечью констатировал Епиход.
– Шеф сказал, что все необходимое нам подберет Гавриленко, а ты возьми только дротики, – посоветовал он.
– Это чья мысль?
– Генеральская… – соврал Епиход.
Ангар с виду напоминал обычный большой склад. Да и над воротами висела покосившаяся вывеска «Склад», чуть пониже и помельче – «оптовый», а еще ниже шло уточнение – «мелко». Но тренированный глаз приметил бы какой-то уж больно странный глазок в двери, а уж совсем квалифицированный человек отметил бы, что это миниатюрная видеокамера. Да и место вокруг очень хорошо просматривалось со всех сторон, так что подойти незаметно не было никакой возможности. Епиход нажал на кнопку звонка. Дверь бесшумно отъехала в сторону. Манюськин вложил в паз вторых дверей пластиковую карточку с цифровым магнитным кодом. И друзья оказались внутри склада-полигона специального назначения. Навстречу им вышел крепыш в камуфляжной форме.
– Привет, Гавриленко! – помахали ему руками вошедшие.
– Привет-привет! От бордовеньких штиблет! Подобрал вам кое-какие железки, – забасил Гавриленко. – А транспорт выбирайте, какой приглянется.
Вдоль стен стояли автомобили. От сверкающих лаком «Роллс-ройсов» и спортивных «Феррари» до обшарпанных инвалидных мотоколясок.
– На любой вкус! – с гордостью сказал Гавриленко.
– Может «мерседес»? – предложил Епиход.
– Не… превратят в решето, – забраковал идею Манюськин.
– Тогда «Зилок… 117-й»!
– Что мы, члены? Меньше внимания – лучше, Епиша.
Манюськин остановился у машины, внешне напоминавшей «Победу»:
– Кажется то, что нужно. Надежное железо плюс качественный внешний вид.
Подошел Гавриленко.
– Выбор одобряю. Из коллекции старого Хозяина. Любил машинки, да и ездил классно! Конечно, аппарат малость тяжеловат за счет брони, зато без неожиданностей. Движок «Порше», двойной привод, до 160 миль в час. Сзади крупнокалиберный пулемет. Спереди усилена клыками, может пробить десятимиллиметровую броню шутя! Теперь пойдем, посмотрим железки.
Вошли в просторное помещение.
– Во-первых, армейский гранатомет «Муха». Надежный и может хорошо впечатлить! Автомат Калашникова, последняя экспериментальная модель с электронной самонаводкой, пара «Манлихеров», гранаты, взрывчатка, ножи. Да, обязательно бронежилеты!
Епиход быстро облачился в бронежилет.
– Это лишнее, – пренебрежительно отказался Манюськин.
– Инструкция тридцать семь прим. Обсуждению не подлежит! – твердо проговорил Гавриленко.
– И зачем только нужна эта тяжесть? – забормотал недовольно Манюськин, натягивая бронежилет. – Будто поможет! Может, еще и каску?
– Кстати, каски возьмете с собой. Используйте по обстановке, – объяснил Гавриленко. – В инструкции на этот счет туманно.
Отволокли снаряжение в машину.
– Да, учтите! Аппарат дорогой, без нужды не рискуйте! – предупредил Гавриленко по поводу автомобиля.
Манюськин, любовно оглаживая матовую поверхность кузова, обошел вокруг машины, приговаривая:
– Да, класс… Мечта жизни!
– А может по мотоциклу? Гляди, какие монстры стоят! – неожиданно предложил Епиход.
Неясные опасения шевельнулись у него внутри во время сцены знакомства Манюськина с автомобилем..
– Ты здоров? – поинтересовался Манюськин в ответ на такую бестактность.
В юные годы именно страсть к мотоциклам подвела его под монастырь. Решил прокатить с ветерком свою будущую супругу на чужом драндулете. Причем без ведома хозяина, отлучившегося в магазин за папиросами. Ну и врезался в дерево. Хорошо еще, что отделались синяками да царапинами. Хозяин мотоцикла и заявление забрал, и никаких претензий. А все равно впаяли три года…
– Но ведь столько лет, Семеныч!
– Я – нет! – отрезал Манюськин. – Мне того раза вот так хватило! – Провел ладонью по горлу. – А ты можешь на мотоцикле. Пожалуйста. Твое право, – и немного помолчав, добавил: – Тебя первым выстрелом и снимут. Сэкономишь нам пару минут. Давай, валяй!
– Ладно, я пошутил, – пошел на попятную Епиход, представив, как его снимут первым выстрелом.
– Ну, тогда по коням! – скомандовал Манюськин. – Бывай здоров, Гавриленко!
Машина, мощно взревев мотором, резко взяла с места. Перед воротами Манюськин неожиданно ударил по тормозам. И Епиход чуть не разбил себе голову о лобовое стекло.
– Помягче, Семеныч! Не горячись! – попросил он, предчувствия начали сбываться.
– Проверка, Епиход! Проверка! Не паникуй! Тормоза, что надо! Батюшки! Еще и компьютер! Ну и дела. Живем, Епиша, живем!
«Манюша начинает терять голову…» – обеспокоенно подумал Епиход, искоса посматривая на друга.
Ворота раздвинулись, и машина вырвалась на оперативный простор.
Домишко Глобовых нашли не без труда. Он стоял на самом отшибе. Дверь была не заперта. Хозяин сидел спиной к дверям за столом, на котором стояла сильно опустошенная бутылка водки.
– По объявлению? – не поворачиваясь, спросил Глобов.
У Епихода брови поползли вверх, а углы губ вниз, и лицо приняло страдальчески недоуменное выражение. Он покрутил вопросительно пальцем у виска. Манюськин неопределенно покачал головой и приложил палец к губам.
– Пять штук, – не дожидаясь ответа, продолжил Глобов.
– Баксов? – прикрыв рот рукой, глухо поинтересовался Манюськин,
– Ну не деревянных же… Уступать не могу. Поставили на «бабки»! Могут включить счетчик!
– Дороговато за такое, – стал торговаться Манюськин.
– Так вы ж не смотрели! – Наконец рассерженно повернулся Глебов и, увидев друзей, без энтузиазма добавил: – А… Это вы, ребята. Что, на рыбалку собрались? Рыбу глушить?
– Можно сказать, что и так, – вступил в разговор Епиход. – Шеф приказал с твоими засранцами разобраться.
– Они не засранцы, – мрачно объявил Глебов. – Они, они… суки они опасные, вот кто они!
– Вот это дело! – подбодрил его Манюськин. – А то ты совсем раскис. Марианка-то где?
– В зале… Надоела… Вот продам дом и разведусь. Все к черту продам! И снова в уши! Как ты. Никакой частной собственности. Полная свобода!
Из соседней комнаты послышался леденящий душу вой.
– Кто это? – испуганно поинтересовался Епиход.
– Кто, кто?.. Она…
– Не может быть! – не поверил Епиход и прошел на цыпочках в соседнюю комнату, вернулся.
– Ну? – поинтересовался Манюськин.
– Она, – кивнул несколько раз утвердительно головой Епиход.
– Садитесь, корешки, махнем по маленькой! – предложил Глобов.
У стены стоял ряд пустых бутылок.
– Нет, старичок! Перед делом нельзя. Потом – другой разговор. И тебе хватит. А то ты нам не помощник. Сейчас пойдешь, позвонишь и назначишь встречу, скажешь, что всю сумму не наскреб, а только половину. Будешь ныть, что остальное позже отдашь. Они скажут, что если позже, то будет уже шесть штук. Тогда немного помнешься и согласишься отдать все.
Епиход с почтением посмотрел на друга.
– Я никуда не пойду! И ваньку валять не буду! Мне еще жить хочется! Вы их просто не видели, поэтому и несете… всякое! – стал горячиться Глобов.
– Ты что?! – неожиданно зловеще тихо начал Манюськин и, не выдержав, сорвался на крик. – Ты что?! Чтобы контора перед какими-то там говнюками забздела?! Такому не бывать! Не бывать такому!
В этот момент нельзя было не восхититься Манюськиным. В нем, безусловно, была настоящая харизма. Это был лидер, подлинный народный вожак!
Глобов послушно встал, вытянулся по стойке смирно. Но покачнулся и с грохотом упал на пустые бутылки.
– Займись! – приказал Манюськин другу.
Епиход оттащил Глобова в ванную. И через некоторое время тот уже был готов к действиям.
Манюськин разложил на столе карту.
– Постараешься уговорить их встретиться на набережной Яузы. – Он ткнул пальцем в карту. – У горбатого мостика. Там трамвайные пути, народу обычно никого. Граждане не должны пострадать, ни при каких обстоятельствах. Если не согласятся, не переживай, потом их туда заманим. Не беда. Пусть назначают любое место.
Глобов пошел звонить.
– Ну, как будем действовать, старичок? – обратился Манюськин к Епиходу. – Сразу перестреляем их, как собак, или как?
Епиход понял, что вопрос провокационный, и Манюськин уже все решил и просто хочет его подловить. Но что тот замыслил на самом деле, Епиход догадаться не мог.
– Зачем же сразу? Сразу нельзя… – Неожиданно Епихода осенило. Он вспомнил американские фильмы, которые пересмотрел во множестве за последнее время, и, воодушевившись, продолжил: – Сразу не годится. Сначала, как положено: «Полиция!» Потом выстрел в воздух и сразу же: «Руки за голову! Сопротивление бессмысленно, дом окружен! Можете вызвать адвоката!»
– Какой дом? Какого адвоката? Что ты несешь?! – поморщился Манюськин и разочарованно протянул: – Но в целом неплохо… – К сожалению Епиход на крючок не клюнул. – Это у них там, за бугром. А у нас это не пройдет. Почему, Епиход, кошка никогда сразу мышку не давит? А?
– Поиграть хочет, – никак не мог понять Епиход, куда клонит Манюськин.
– А зачем?
– Отстань! – разозлился Епиход.
– То-то и оно! Без игры неинтересно. Есть у меня, брат Ходя, один планчик. Сначала мы их поводим малость, ну скажем, как рыбу.
– Как бы они нас не поводили! – мрачно возвестил вернувшийся Глобов. – Ждут через час в центре, у «Метрополя».
– У «Метрополя»? – удивился Епиход и восхищенно добавил: – Ну ничего не боятся, гады!
– Наденешь бронежилет и каску! – приказал Манюськин Глобову.
Никто не заметил, как появилась Глобова. Слишком увлеклись разговором.
– Не пущу! – неожиданно сильно заорала она, чем изрядно напугала присутствующих. У Манюськина задергался глаз.
– От внезапности, – пояснил он, прикрыв его ладонью.
Расставив руки, Глобова спиной оттеснила супруга в угол комнаты. Тот попытался прорваться, но не смог.
– Я пойду! А его оставьте! Семеныч! Я тебе говорю, а не кому-нибудь! – объявила она категорично.
«Возможно, что с ней было бы и лучше. Тем более что формально она пока еще, кажется, в штате… Но бабу подставлять как-то не солидно… И случись что, как мы с Ходей будем смотреть в глаза своему боевому товарищу?» – обдумывал Манюськин сложившуюся ситуацию.
– Конечно, ты поедешь, – согласился, наконец, он. – Отпусти мужика, он и так еле дышит. Мы его только в форму привели.
Глобова недоверчиво посмотрела на Манюськина, потом на Епихода и снова на Манюськина. Такой быстрой победы она не ожидала. Нехотя пропустила Глобова. После чего ее быстро затолкали в туалет, где и заперли с превеликим трудом.
– Как сидит? – поинтересовался Глобов, надев бронежилет. Епиход одобрительно поднял вверх большой палец правой руки.
– Откройте, паразиты! – буянила Глобова. – Оставьте Егорыча, ему еще надо сантехнику до ума доводить!
– Вот приедет и доведет, – успокаивал ее через дверь Епиход. «Если конечно приедет…» – заканчивал уже про себя.
Гулко топая высокими армейскими ботинками на шнуровке, троица сбежала с крыльца к машине.
– Высший пилотаж! – одобрил авто Глебов.
В таких вещах он разбирался не хуже Манюськина.
