Читать книгу: «Глеб Котельников», страница 2

На театральных подмостках

В «Толковом словаре живого великорусского языка» В. И. Даля слову «призвание» соответствует такое определение: «Природное расположение, наклонность, дарование, предопределение… Счастлив человек, могущий следовать своему призванию».

В этих сакраментальных строках – весь Глеб Котельников: энергичный, увлечённый и готовый без малейших колебаний круто изменить свою судьбу.

В начале 1900 года Глеб Котельников назначается представителем акцизного ведомства в Каменскую, одну из крупнейших станиц Войска Донского.

В Каменской, которая располагалась на правом берегу Северного Донца, проживало 26 тысяч жителей. В станице имелись две православные церкви, училище имени Александра Второго, окружное училище; успешно и с прибылью работали семь перерабатывающих заводов, рачительно велось войсковое хозяйство, доходы которого ежегодно составляли более миллиона рублей.

Одна из центральных улиц станицы Каменской Войска Донского – Донецкий проспект.

Выявлять торговцев, не брезговавших продажей горячительных напитков из-под полы, регулярно объезжать винные лавки, трактиры и прочие питейные заведения – вот далеко не полный перечень обязанностей Котельникова. А ещё бесконечный поток бумаг, отчетов, донесений… О том, что Глеб Евгеньевич относился к службе как к повинности, свидетельствуют отзывы начальства: «Трактирные и казённые лавки посещает не часто; служебная деятельность Котельникова в текущем году крайне слабая».

И уж совсем «из рук вон», по понятиям уездного городка, выходящее за рамки приличия поведение: «Интересы его (Котельникова. – Б. К.) отличны от интересов остальных лиц акцизного надзора… и он не принимает участия ни в карточной игре, ни в ужинах…»

Однако в любительском театре, который существовал в Каменской под попечительством казачьего круга, не проявлявший служебного рвения акцизный чиновник Котельников буквально преображался. Нашлось дело и для Юлии Васильевны, сердце которой билось в унисон мужнину. Супруги, бесконечно влюбленные в искусство, сотворили невозможное, придав помещению театра, напоминавшему скорее балаган, нежели храм Мельпомены, достойный вид. Силами труппы был произведен ремонт, расширена сцена, которую открывал красочный занавес, расписанный Юлией Васильевной. По ее же эскизам были сделаны декорации для спектаклей, в которых с неизменным успехом лицедействовал ее муж.

Сибарит Кречинский, главный герой пьесы А. В. Сухово-Кобылина, в исполнении Глеба Котельникова был неподражаем: изворотлив, остроумен. Таким его представил зрителям постановщик. Это был первый режиссерский опыт Котельникова и, как показало время, далеко не последний. Публика, ретивые казаки, не дававшие спуску проходимцам и рвачам, дивились виртуозной изворотливости Хлестакова и надрывали животы от его словесной трескотни. За постановкой гоголевского «Ревизора» последовало воплощение на сцене «Мещан» Максима Горького.

Театральные опыты Глеба Котельникова вызвали гневную реакцию начальства, за которой последовал перевод в отдаленную станицу земли Войска Донского – Усть-Медведицкую⁴. Начальство, видимо, рассуждало следующим образом: «С глаз долой…», но вот со второй половиной поговорки произошел казус – вытравить любовь к театру из сердец супругов Котельниковых не смогла даже ссылка.

Офицерская вечеринка.

Однообразная жизнь в Усть-Медведицкой неожиданно ознаменовалась примечательным событием. В начале мая 1904 года в станицу пожаловала кочующая театральная труппа, или, как она тогда называлась, «товарищество артистов». Возглавлял ее В. М. Гойда. Теперь уже не столь важно, каким образом состоялось знакомство Глеба Котельникова с известным на Дону антрепренером и режиссером, но результат был, как говорится, налицо. Лицом в грязь принятый в профессиональную труппу любитель не ударил и не просто отметился в нескольких спектаклях, но и заслужил уважение у товарищей по сцене самоотдачей и проникновенной игрой.

По инстанции вверх полетел донос, под которым поставил свою подпись окружной акцизный надзиратель: «Имею честь донести, что помощник надзирателя Котельников, несмотря на сделанное ему распоряжение не принимать участия в составе драматической труппы, играющей в местном театре, вновь выступает на сцене, проявив тем нежелание подчиняться распоряжениям начальства».

Форма акцизного чиновника конца XIX – начала XX века.

В народе недаром говорится: «нашла коса на камень». Котельников не был по природе «тюфяком» и, ко всему, внимательно следил за театральной жизнью России, а она в ту пору представляла огромное поле деятельности.

В эти годы на ниве «провинциального театрального дела» началась карьера Константина Николаевича Незлобина, в труппе которого в различные годы играли В. Ф. Комиссаржевский, П. В. Самойлов, М. Ф. Андреев, П. Л. Вульф. Так за К. Н. Незлобиным укрепилась слава «открывателя талантов».

Не питая особых надежд, Глеб Котельников всё же написал К. Н. Незлобину и был несказанно обрадован, получив приглашение попробовать свои силы в одной из постановок.

На лето 1905 года незлобинская труппа отправилась в древний город на Новгородчине, Старую Руссу. Режиссером в частной труппе подвизался подававший серьезные надежды К. А. Марджанов, к которому благоволили М. Горький, С. А. Найденов и другие авторы.

К. Н. Незлобин, оценив рвение и любовь к театру Глеба Котельникова, предложил ему роль Сатина в пьесе М. Горького «На дне».

К. Н. Незлобин (Алябьев).

Здесь необходимо сделать небольшую ремарку. На соленые воды в Старую Руссу в летнюю пору съезжались столичные аристократы, дельцы, чиновники – публика требовательная и не прощающая фальши. Дебют Глеба Котельникова был успешным. А далее он сыграл несколько ролей в непритязательных по сюжетам водевилях.

Отпуск, в котором его сопровождала Юлия Васильевна, подошел к концу, а впереди опять ждала беспросветная чиновничья жизнь, в которую вмешалось семейное горе. Не прожив и семи месяцев, умер младенец Юрий, и супруги Котельниковы всеми способами искали возможность изменить обстановку. Случай благоволил Глебу и он получил место акцизного чиновника в Сочи. Государственная монополия существовала не только на горячительные напитки, но и на табак.

В начале XX века Сочи вовсе не был таким, каким он бытует в представлении десятков миллионов людей, побывавших на черноморском побережье Кавказа. Жизнь в южном городке текла неспешно, а единственным культурным учреждением являлся Народный дом, где собирались любители помузицировать и полицедействовать.

К. А. Марджанов (Котэ Марджанишвили).

Можно без преувеличения сказать, что супруги Котельниковы вдохнули свежую струю в театральное дело, которое шло ни шатко, ни валко. Приведем строки поздравительного «адреса», который был преподнесен Глебу Евгеньевичу товарищами по сцене: «Вы… трудом и громадной энергией много способствовали оживлению нашей сцены. Мы выражаем уверенность, что и в дальнейшем Вы будете таким же энергичным, талантливым и любящим Русскую сцену Артистом».

Супружеский совет был кратким и единодушным: необходимо положить конец служебным метаниям, определить главную цель в жизни и, оставив акциз, ехать в столицу России. Там и только там можно было найти достойное применение своим творческим дарованиям. Немалую роль в принятии такого решения сыграла нелепая смерть дочери Тамары.

…Стрельна, стоявшая на полпути к летней императорской резиденции, Петергофу, привлекала столичных дачников песчаными берегами Финского залива, ухоженностью парков, тянувшихся на несколько километров, возможностью проявить христианское благочестие (Троице-Сергиева пустынь входила в число первоклассных мужских обителей России), предаться всевозможным увеселениям и посещениям летнего театра. По сути это было нечто подобное антрепризе.

Глеб и Юлия Котельниковы с сыном Анатолием и дочерью Тамарой. 1904 г.

Г. Е. Котельников осенью 1910 года, перед поступлением в драматическую труппу Народного дома.

Осенью 1910 года Котельников предпринял успешную попытку и был зачислен в драматическую труппу петербургского Народного дома, полное официальное название которого звучало так: «Заведение для народных развлечений Николая Второго». Царь и его родня действительно жертвенно и сознательно вкладывали немалые средства в народное просвещение, начатое Александром Третьим. Именно по его инициативе с 1880 года в столице Российской империи стали возникать Народные дома, в задачу которых входило просвещение рабочих и ремесленников Санкт-Петербурга. Надо признать, что место для осуществления грандиозного замысла, строительства Народного дома, было выбрано очень удачно. Александровский парк, расположенный на Петербургской стороне, с незапамятных времен стал любимейшим местом для гуляний простонародья. И летом, и зимой по воскресеньям в парке царила людская сутолока. Над питейными заведениями и площадками с истинно русскими развлечениями: каруселями, качелями, катаньем на лошадях и пр. величественно возвышался роскошный павильон, в котором размещалась Нижегородская художественно-промышленная ярмарка-выставка.

Павильон несколько раз горел, реконструировался, а затем был перестроен для Народного дома. 21 декабря 1900 года в присутствии царственных особ состоялось его торжественное открытие и освящение. На оперной сцене в этот день звучала музыка М. И. Глинки, его бессмертная опера «Жизнь за царя».

«Поучать, развлекая», – так был сформулирован принцип, по которому осуществлялся подбор репертуара оперной и драматической трупп. А. П. Чехов, приветствовавший просветительское начало, в своих пожеланиях шел ещё дальше и предлагал «напирать на декорации», то есть на зрелищность. В этом отношении Народный дом мог дать фору любому столичному театру.

В спектакле «1812 год», посвященном столетию героической эпопеи, было занято около трехсот человек. Здесь было всё: и торжественная встреча М. И. Кутузова, прибывшего к армии, и грандиозная сцена пожара Москвы, и гибель наполеоновской армии в российских снегах, и ранение князя Багратиона, роль которого исполнял актер Глебов-Котельников. Этот псевдоним будет множество раз красоваться на афишах различных театров.

В спектаклях Народного дома Глеб Евгеньевич запомнился в ролях Свидригайлова в «Преступлении и наказании» Ф. М. Достоевского и Марка Волокова в «Обрыве» по одноименному роману Ивана Гончарова. Перечень ролей, сыгранных Г. Глебовым-Котельниковым, можно продолжать до бесконечности, поскольку наш герой не отказывался играть ни в антрепризах, ни в любительских спектаклях, ни в «капустниках». И потому нет ничего удивительного в том, что Глеб Евгеньевич стал себя пробовать в сочинительстве. Только в 1914 году в Санкт-Петербурге вышли: «Миниатюры» (4 пьески), «Осел на водопое», «Загадки царевны Елены Прекрасной», «Жрец Озириса» и «Соблазнительница».

Народный дом. Рисунок Н. Мухранова с фотографии начала века.

В этом месте нашего повествования мы вынуждены нарушить хронологию, поскольку грянула Первая мировая война, затем по России прокатились волны Февральской революции. Поручик Глеб Котельников встал на сторону солдат 3-й запасной автомобильной роты, которая располагалась в Новом Петергофе. В августе 1917 года в Петергофском парке лицедействовали те, кого известный актер и режиссер Г. Глебов-Котельников сумел увлечь идеей создания спектакля «на пользу культурно-просветительских нужд солдат».

Для них был поставлен спектакль по пьесе Софокла «Царь Эдип». Из уст слепого прорицателя Тирезия, роль которого исполнял Глеб Котельников, зрители услышали многое из того, что свершилось в октябре. Октябрьский переворот и Гражданская война надолго прервали его служение Мельпомене.

Г. Е. Котельников – актер драматической труппы Народного дома. 1910 г.

Глеб Евгеньевич называл свое служение театральному искусству любимой работой и потому возвратился к ней, как только в Советской стране стала налаживаться мирная жизнь. По чудом сохранившимся афишам мы можем судить, что 8 сентября 1922 года в Петрограде в зале Победы Революции (улица Герцена, д. 15) состоялся комедийный спектакль по пьесе В. Дьяченко «Гувернер» «при участии и под руководством артиста Государственных театров Г. Е. Глебова-Котельникова».