Читать книгу: «Избранные стихотворения», страница 4

Женихи

 
Пред испанкой благородной
Двое рыцарей стоят,
Оба смело и свободно
В очи прямо ей глядят.
 

А. Пушкин

 
Пред купчихой благосклонной
Двое фатов предстоят,
Оба в брак вступить законный
Страстью пламенной горят.
 
 
Оба Шармером одеты
С благородной простотой,
Оба прежде – в оны леты —
Всех дивили красотой.
 
 
Оба крепкого сложенья,
Оба в неге возросли,
Но здоровье и именье
В бурной жизни растрясли.
 
 
Оба люди молодые,
Но уж в долг давно живут;
Оба род свой от Батыя
С достоверностью ведут.
 
 
Оба спеси благородной
В сердце огнь святой хранят;
Оба смертию голодной
Жизнь окончить не хотят.
 
 
Брак с купчихой запятнает
Их могучий древний род;
Но геральдики не знает
Голодающий живот.
 
 
Много шуму, много срама
И бесславия их ждет;
Но не славится и яма,
Что у Иверских ворот.
 
 
С этой мыслью неприятной,
Потупляя нежно взгляд,
Пред купчихой необъятной
Оба фата предстоят.
 
 
А купчиха с папироской
Восседает. Дивный вид:
Ну точь-в-точь колосс Родосский
Или просто рыба кит!
 
 
Но на кончике дивана
С дивной ловкостью сидит;
От нее оделавана
Запах на версту разлит.
 
 
Много крупных бриллиантов
На серьгах ее горят
И сердца голодных франтов
Смертью раннею разят.
 
 
«Кто, скажи, любим тобою? —
Деве франты говорят. —
Кто из нас избран судьбою?
Чей удел кинжал и яд?»
 
 
Дева щурится лукаво
И, жеманясь, говорит:
«Я сама не знаю, право, —
Мне как тятенька велит».
 
 
Бич семьи патриархальной,
Сух и хладен как гранит,
Допотопно-колоссальный
Тут же «тятенька» сидит.
 
 
Чай из блюдечка спокойно
Он себе вприкуску пьет,
И довольно непристойно
Пот с чела его течет.
 
 
То вздохнет, то брови сдвинет.
Точно чем-то нездоров,
Точно вовсе он не видит
Двух приезжих молодцов.
 
 
Лишь порой украдкой взглянет
Подозрительно на них
И свой чай опять потянет:
«Нам-де надо не таких».
 

9 марта 1861

Похороны «Русской речи», скончавшейся после непродолжительной, но тяжкой болезни

 
Всё великое земное
Разлетается как дым;
Ныне жребий выпал Трое,
Завтра выпадет другим.
 

Жуковский

 
Пал журнал новорожденный —
Орган женского ума,
И над плачущей вселенной
Воцарилась снова тьма.
Важен, толст, как частный пристав,
Жертва злобной клеветы,
Пал великий Феоктистов
С двухаршинной высоты.
 
 
И с предвиденьем во взгляде
Жертву сам Катков заклал.
«Слава Зевсу и Палладе, —
Он Леонтьеву сказал, —
Слава мышцам Аполлона,
Ратоборца светлых сил;
Он шипящего Пифона
Прямо в темя угодил».
 
 
«Зритель», «День» и «Развлеченье»
И журналов целый полк —
Все сошлись на погребенье,
Чтоб отдать последний долг
Брату, падшему со славой,
Как отчизны верный сын, —
И вломились всей оравой
К Базунову в магазин.
Там, взвалив себе на плечи,
Как священный некий клад,
Хлам останков «Русской речи»,
Их несли в Лоскутный ряд.
У Петровского бульвара
Их догнав, библиофил
«Русской речи» экземпляра
Как диковинки просил.
 
 
С воплем шла толпа густая
Горько плачущих Корш_е_й,
Слезы падали, блистая,
Из бесчисленных очей.
И, смирив свой пыл воинский,
Польско-русский Маколей,
Шел задумчив пан Вызинский —
Хитроумный Одиссей.
 
 
Провожая прах любезный,
Шла редакция-вдова
И причитывала слезно
Прежестокие слова:
«Ах, когда б на деле знала