Читать книгу: «Преломление. Том 4. Край темноты», страница 2

– Знаешь, когда мне говорят кому-то верить, мне хочется поступить строго наоборот.

– Да, но не в этом случае. Ты скоро сама все увидишь и узнаешь. Это очень важно, Ниджи. Мы многое не понимаем из настоящей магии, но… Пожалуйста, делай все так, как они скажут.

Радость Ниджи как рукой сняло. Рэм стал вести себя как культист с промытыми мозгами, и ее тошнило от этого. Да он даже никогда магом не был, а теперь рассказывает ей, что она-де ничего не понимает. Но дискуссия не состоялась: Геката всем видом показывала, что времени на болтовню нет.

– Мы поговорим позже, Ниджи. – Рэм накинул капюшон обратно. – А пока тебя ждет Посвящение. Это не больно. Но немного громко.

~~~

– Как ты мог упустить ее? Я антимагические пули тебе на что дал? Чтобы ты потратил их на фиола, до которого нам нет дела?

– Но у нас есть запрос на него. Он бы уничтожил полквартала. Черно-белые не справлялись. У них новенький экзорцист, им пока еще…

– Значит, надо было позвать кого-нибудь, раз ты не в состоянии справиться с Мурасаки сам, – перебил Файбер. – Та же Санни с радостью открутит ей голову и не будет отвлекаться на всяких беглых проклятых. Нам важно, чтобы последний удар был твоим – больше от тебя ничего не требуется.

«Молчи», – приказал себе Даснор. Не время перечить отцу и вступать в полемику – он и так уже лишил его права командования. Еще самостоятельно отправится на поиски Ниджи, а его заставит выстрелить, чтобы по закону воспользоваться Правилом Первой Крови. Нужно быть осторожнее.

– Хайди, что там у тебя?

Лохматая архивщица внимательно вертела перед собой так и сяк странную сферу, освещавшую подвал бледно-зеленым. Но даже впившись в нее глазами, она не находила нужного:

– Ничего, босс. Решительно ничего. Мурасаки невозможно обнаружить и… Симптомы изменились.

– Поясни?

– Раньше при попытке определить ее местоположение моя магия возвращалась обратно – то же самое было и с Фрейей… Единственный сигнал, который удалось получить – тот, за которым сегодня отправился Даснор. Здесь же… Магия улетает в никуда. Растворяется. Исчезает. Блокируется. Пфуф!

– Это сейчас серьезно? Похоже, ты совсем потускнела. Не мог человек исчезнуть в никуда.

– А что если ее забрали Серые Сестры? – встрял Даснор. – Возможно, они держат ее у себя, в скрытом убежище? И это мешает нам найти ее?

– Да, очень может быть, – почти пропела Хайди. – Что вы заладили со своим «потускнела» -то? Я в полном порядке!

– Если я прав, Сестры не отдадут свою добычу просто так, – констатировал тусклый, старательно пряча волнение. – Отец, ты ведь не знаешь, что они собираются с ней делать?

– Никогда этим не интересовался, да и вряд ли бы мне рассказали. Хорошо бы они пустили ее на органы… – Глава M.A.G.E. был мрачнее тучи. – В любом случае, пока что сворачиваем активные поиски. Вот уж воистину: хочешь, чтобы было сделано хорошо, – сделай сам.

– Мне очень жаль, отец…

– Да ничего тебе не жаль. Я знаю, что ты все еще привязан к этой девчонке. Как был бесполезным, так и остался.

Даснору пришлось по-настоящему прикусить язык, чтобы не нагрубить в ответ. Файбер повернулся к сыну и заявил:

– Если судьба будет благосклонна и мы встретим Ниджи Мурасаки еще раз… Я пойду с тобой и лично пронаблюдаю, чтобы ты выполнил задание. Все понятно?

– Да, отец. – Даснор спросил себя, не слишком ли много ненависти с его стороны все же вышло на поверхность.

– Хайди, держи меня в курсе. Если появится сигнал Мурасаки, дай знать сию же минуту.

– Окей, босс. – Она покрутила рукой, и зеленая сфера пропала, погрузив подвал в привычный полумрак.

~~~

Несколько дюжин человек встали по периметру зала, по центру которого высилась статуя Матери Света – такую же можно найти в любом светилище, но было и кое-что необычное: фигуру окружили комочки энергии, переливающиеся всеми цветами спектра. Большинство из них вертелось будто бы по орбите вокруг головы статуи, создавая ей своеобразный нимб. Непривычны были и семь фигур, расположенные вокруг многокрылой, – те самые защитники, пришедшие из другого мира. Ниджи всмотрелась в мраморных посланников и поняла, что все они были бесполыми. Один из них походил на скульптуру, стоявшую с Богиней Света в подземном светилище, где они нашли щит. От этого Ниджи стало не по себе, словно она увидела дурное предзнаменование.

Женщин в зале было значительно больше, чем мужчин, однако элементалистка успела заметить несколько Братьев. Рэм выбился в первый ряд и подавал ей сигналы, которые она не была в состоянии расшифровать. Геката вывела Ниджи к центральной статуе и встала рядом. Инструкций у девушки никаких не было, поэтому она лишь с замиранием сердца слушала речь главы Ордена:

– Сегодня мы с особой гордостью принимаем в свои ряды сестру Витторию – представительницу древнего самурайского рода, элементального мага фиолетовой крови.

Ниджи едва ли не прыснула со смеху – это они серьезно хотят дать ей имя основного персонажа в онлайн-игре? Конспирация высокого уровня, не иначе. Но веселиться пришлось недолго: вокруг послышался гневный ропот. Вряд ли кто из Сестер решился бы открыто высказаться против наличия фиола в своих рядах, но неодобрение явно чувствовалось в их перешептываниях.

– Тишина! Да, она была проклята, – продолжила Геката, – но это не значит, что мы боимся ее. Сестра Виттория – такая же, как и мы с вами. Более того, она сильнее многих из нас. Она носительница силы легендарного артефакта, и поэтому станет одной из Освободителей. Получив Щит Богини, мы как никогда близки к завершению нашей Великой Миссии!

Ниджи не была в курсе, что это значит, но культистки явно одобрили такой поворот событий. Или они впечатлены, что у нее есть сила артефакта? Неясно. Магесса посмотрела на Рэма, и тот едва заметно поднял большой палец вверх в качестве поддержки.

– Проклятые – одна из причин, по которым мы отправляемся завершить Великую Миссию наших предков. Во времена Матери не было проклятых и не-проклятых. Настоящая магия – белая и чистая, бесконечная и всемогущая. Мы обязаны вернуть ее, напомнить человечеству, что такое быть магом!

Все согласно загудели. Ниджи хотела бы, чтобы это все было наигранно и демонстративно, но культистки явно были настроены серьезно. От этого становилось неуютно – примерно как когда ты единственный трезвый на вечеринке алкоголиков.

– Скажи, сестра, готова ли ты посвятить свою жизнь великому делу и беспрекословно слушаться главу Ордена, Гекату, кем бы она ни была?

По спине Ниджи побежал холод. Пути назад нет. Даже если она сейчас откажется, никто не выпустит ее отсюда живой. Пересохшим от волнения голосом она произнесла:

– Да.

– С этого момента сестра Виттория становится новым членом Ордена, служащего во имя Матери Света!

Ниджи плотно сжала губы, почувствовав, как ее обволакивает странная энергия. Перед глазами все слилось в аморфную серую массу. Геката подождала, пока одобрительный шум приутихнет, и продолжила:

– А теперь, вопреки традициям, вместо Гимна Свету мы исполним Молитву о Потерянных Детях, чтобы продемонстрировать Сестре поддержку всего Ордена. И пусть Свет укажет ей дорогу.

«А это еще что за чушь?» – только и успела подумать Ниджи, как Геката запела. Голос ее был робким и нежным – так дети исполняют госпелы в церкви. Магесса застыла, и мурашки побежали по ее телу с первой строчки.

 
Слышишь, дети стонут?
Горечь в голосах.
Их молитвы тонут
В полных боли небесах.
Кровь другого цвета
Льется в жилах их,
Слышишь, Матерь Света,
Их предсмертный тихий крик?
 

Ниджи почувствовала, как звуки вибрируют у нее в подкорке. Она заметила, что по залу стала летать магия – едва-едва видимая, словно пыль в солнечном свете, а огоньки у статуи стали гореть ярче. Кто-то на заднем фоне затянул мычание, постепенно разветвляющееся в многообразие полутонов а капелла.

 
В пламенном забвенье
Их горят сердца.
Из порочных звеньев
Выкована их тюрьма.
Просим мы спасенья,
Жаждем мы ответ.
Долгий путь к прощенью
Пусть укажет Чистый Свет.
 

Голоса нарастали, отражались от стен храма, укутывали Ниджи в приятное несуществующее одеяло. Она приказала себе не теряться – наверняка такие песни используются в сектах для погружения в транс. Но сопротивляться было сложно: уж больно проникновенно получалось у Сестер. И все громче и громче, трагичнее и трагичнее. Ниджи поняла, что это не просто оккультная песня. Это действительно магия, обволакивающая тебя, настраивающая, ведущая. Если обычная музыка имеет здесь столько силы, то страшно подумать, какой мощью может обладать все остальное.

 
Горн взывает, слышишь?
Эхом пляшет звук.
Каждый хочет выжить,
И врагом стал близкий друг.
 

Ниджи украдкой посмотрела на Рэма, молитвенно сложившего руки у груди. Он глядел на нее с верой – верой, что все будет хорошо. Если даже он не потерял надежду… Возможно, стоит попробовать то, что предложат ей эти культистки. Да и был ли у нее теперь выбор?..

 
Небо не на месте,
Близится гроза.
Нам не страшно вместе,
Руку протяни, Сестра.
Просим мы спасенья,
Жаждем мы ответ.
Долгий путь к прощенью
Пусть укажет Чистый Свет.
 

Все стихло. Ниджи слышала свое сердцебиение. Цветные огоньки по-прежнему кружили в воздухе, но больше никто и ничего не шевелилось. Девушка приросла к своему месту, словно потеряв способность двигаться. Поэтому она даже не дернулась, когда заметила, что Геката застыла с протянутой в ее сторону рукой – она сделала это еще на соответствующей строчке. Повинуясь какому-то безумному решению в своей голове, Ниджи скинула с себя оцепенение и взялась за ладонь главы Ордена – она была ледяная, словно у самой смерти.

Геката улыбнулась своими ярко-красными губами, из-под ее капюшона сверкнули морозящие душу небесного оттенка глаза.

– Добро пожаловать домой, сестра Виттория.

Episode 20. #CBA4DB

«Источник из Ассоциации, попросивший остаться неизвестным, утверждает, что преступник сбежал в результате халатности сотрудников службы безопасности корпуса – и это далеко не единственный попавший на свободу преступник за последний месяц. <…> Цена любой ошибки МАПМЭ очень высока, а когда дело касается беглых фиолов, то высока втройне. Если проклятый маг испепелит вас по дороге домой, вы знаете, кому предъявить претензии, – но будет уже несколько поздновато».

Из статьи Катарины Райс «Шокирующая правда об инциденте на 26-й авеню».

7 декабря 2025

Холод, холод невероятный.

Кровь от сотни порезов щиплет кожу на этом лютом ветру. Тяжелое дыхание. Погоня. Ненависть. Решимость. Но тянущей в небытие боли в груди еще нет.

Перед ним – такой же тусклый, как он сам. Немощный. У него в руках оружие и амулет времени. Ситуация явно в его пользу.

Красная пелена перед глазами. Убаюкивающая темнота. Луна подсматривает в окно, но вряд ли что-нибудь видит. Но он чувствует. Теплые руки. Пальцы сплетаются. Губы мягкие и сладкие: запах тела дурманит все больше и больше.

Он падает в бездну – и вот в сердце уже живет страх. Страх потери, страх неудачи. Боль от прошлого. Сильная, обжигающая. Он слабо помнит этого мужчину, но совершенно точно знает, кто это. Призрак. Сумасшедший. Просит его о невозможном. Говорит о матери. Обвиняет во лжи.

Ложь… Он бы рассказал брату, если бы только вспомнил. Но его больше нет.

Он проснулся. Еще не начало светать. Смутные картинки из того самого дня медленно растворялись в воздухе, словно дымка. Даснор тяжко вздохнул, на сердце его лежал многофунтовый груз. Он по-прежнему плохо помнил события с того момента, когда решил взять на себя ответственность и все перевернуть, отмотав время. Он никогда и ни для кого не делал этого. С того самого рокового дня. Только ради нее. Девушки, которой он испортил жизнь.

Он стал припоминать, что говорил Сатору, когда они пришли к нему. Он просил вернуть артефакт. Говорил, что знает способ вернуть ее. Может, он действительно знал. Может, он просто сошел с ума, как и все фиолы. Но теперь он мертв, и уже поздно спрашивать об этом.

Они все мертвы.

Лежать в гнетущей тишине смысла не было. Часы показывали шесть утра, за окном все еще царила ночь. Умывшись, Даснор посмотрел на себя в зеркало. Осунувшийся, с черными кругами под глазами, с практически лысой головой и пятном на щеке – зомби, а не человек.

«Жизнь продолжается, – сказал он своему отражению. – Нужно привести себя в порядок».

~~~

Никто не собирался рассказывать Ниджи, зачем она здесь, и это бесило. Геката уклончиво отвечала что-то вроде: «Ты еще недостаточно готова», «Ты должна сама во всем разобраться, иначе ничего не получится», «Истинная сущность магии откроется тебе уже скоро, прояви терпение». Богиня, да скажите же вы уже, что нужно то-то и то-то, она уже на все согласна, лишь бы эта муть закончилась побыстрее!

Несколько недель Ниджи не покидала мира Ордена – идти ей все равно некуда, да и слишком велик был риск нарваться на какого-нибудь озлобленного Файбера Ханта. Здесь же все выглядело относительно безопасно: быстро стало понятно, что никто и впрямь не собирался ее убивать. На правах элитного гостя девушка вдоволь слонялась по зеленым райским просторам, но по сути – блуждала в потемках собственных мыслей.

Еще она изо дня в день тренировалась с послушницами. Это было трудно – настолько, что занятия с Даснором и другими ребятами начали казаться ей отдыхом. Сестры не зря слыли профессиональными убийцами, и по первости она не могла вообще никого победить, что добавляло ей фрустрации. Ниджи не понимала, как они использовали те или иные приемы – ни в Академии, ни в M.A.G.E. ей такого не показывали. Одно ее радовало: проклятие еще ни разу не проявило свою смертоносную сущность – и пусть она не могла победить культисток, она хотя бы не причиняла им смертельного вреда. Впрочем, Ниджи становилась раздражительнее, и сдерживать себя ей стало куда как тяжелее. Огонь понемногу съедал ее изнутри, просясь наружу.

Но больше всего напрягала неизвестность. Какое же задание ей в итоге предстоит выполнить? Пока что у нее не было ни единого поручения. Ниджи решила сама докопаться до истины и занялась самообучением. Начала с легенды о Семерых. Для этого она отправилась в местную библиотеку, где все хранилось по старинке – в свитках и переплетах. Полки высились до небес – в буквальном смысле этого слова. Казалось, содержимое интернета решили разместить здесь в бумажном виде целиком. Поначалу Ниджи вообще не понимала, как здесь что-нибудь можно найти. Однако чем больше магесса узнавала о том, каким законам повинуется ее новый дом, тем быстрее она находила решение для своих задач. Воспользовавшись наблюдательностью и логическим мышлением, – которое, впрочем, иногда отдавало нереалистичным бредом, – девушка постепенно проникалась местной механикой бытия. Библиотека, например, работала так: нужно мысленно задать вопрос, и подходящая книга сама подлетала к ней. И это оказалось куда удобнее, чем тыкаться в ссылки по поисковым запросам!

Дальше приходилось решать языковую проблему – некоторые тексты были составлены на слишком древних наречиях, чтобы в них разобраться. Тогда Ниджи попросила у абстрактного ничего научиться понимать эти закорючки, и – о чудо! – мало-помалу она стала читать строчки, как будто они написаны на ее родном языке. Самыми сложными оказались свитки, созданные, судя по всему, на языке богини: символы были теми же, что она видела на плите в пещере… И что были на ее собственной руке. Анализировать их значение у Ниджи пока не вышло.

Рэм застал ее как раз за очередной расшифровкой, но на этот раз текстов более современных. Тусклый сел за стол напротив Ниджи и подпер руками подбородок.

– Почему ты избегаешь меня? – спросил он.

Это было правдой. С момента церемонии магесса всеми силами сокращала их общение до минимума. Ее мучил стыд за то, что она почти совершила, и еще больше – гнев на то, что совершил Рэм. Он хотел убить Даснора. Он рассказал о ее секрете полицейским. Он оказался в культе, где ему промыли мозги (или, может, он всегда здесь был и скрывал, что шпион?). Этого было достаточно, чтобы ей не хотелось даже смотреть на него.

– Мне нужно о многом подумать. Прости.

– Я… Я просто уже который день хочу попросить у тебя прощения. Что встрял тогда на крыше. Это было самым дурным поступком в моей жизни. Я очень жалею об этом. Теперь и ты, и я – мы оба страдаем от последствий. Мне… Очень, очень стыдно.

Ниджи все-таки оторвала взгляд от книги и внимательно посмотрела на тусклого. Но как же…

– А за то, что сдал меня, тебе не стыдно?

– Что? Нет, это был не я. Я не знаю, как они выведали о тебе. К тому моменту я уже был здесь – даже до корпуса дойти не успел в ту ночь.

– Как ты вообще сюда попал?

– Ну… – Рэм впервые за их беседу ощутил неловкость, и Ниджи уловила это изменение. – Даснор начал на меня охоту. Я был считай что труп.

– Ты мог бы воспользоваться артефактом, – перебила его Ниджи. – И также сбежать, пока можешь.

– Артефакта у меня больше нет. Да и вряд ли я бы рискнул еще раз… – поморщился Рэм. – В итоге… Сестры сфабриковали мое исчезновение. Я не хотел. Но это был мой единственный шанс выжить.

– Не хотел, говоришь? Не похоже, чтобы ты был здесь насильно.

– Не буду скрывать, что в итоге мне здесь… нравится. Вся эта магия, настоящая, истинная! – Глаза Рэма загорелись фанатическим блеском, к большому неудовольствию Ниджи. – И я тоже могу хотя бы немного прикоснуться к ней! Здесь я чувствую себя в центре чего-то действительно важного!

Тусклый заметил критический взгляд подруги и осекся:

– Эй, погоди… Ты думаешь, я шпионю с самого начала? Нет, совсем нет! И я клянусь тебе, что не говорил никому, что ты проклята!

Он явно что-то скрывал, Ниджи знала это. Вся история выглядела достаточно правдоподобно, если учесть общую степень безумия ситуации, но все равно верилось в нее слабо. Поэтому девушка пробормотала что-то вроде: «Я подумаю над этим» – и снова уткнулась в книгу, чтобы не выдать смятения.

Рэм не спешил уходить. Он оглядел библиотеку – величественную, простирающуюся до самих небес – и снова попытался завязать разговор:

– О, ты постигла принципы здешнего обучения! Что читаешь?

– Пытаюсь узнать больше о легенде про Семерых, – вздохнула Ниджи. Богиня, да когда же он отстанет?

– Что нашла?

Ниджи закатила глаза и неохотно протянула:

– Читаю о тех самых дарах – артефактах, которые получили Семеро от матери… Легенда гласит, что любой, кто попадает к матери в Чертоги, может попросить у нее дар, но только для себя. Она может выполнить любое желание, ибо Богиня Света всесильна.

– Кстати, я тут немного выучил древний язык магии, – перебил ее Рэм, и только сейчас Ниджи заметила, как ее раздражает эта его привычка. – Интересно, что «подарок» можно перевести как «сила». Или даже как «магия». Так что неудивительно, откуда возникла путаница в легендах.

– Легендарные артефакты… – Ниджи всматривалась в изображения на странице. – Пятый Элемент, ритуальный кинжал, шкатулка таматебако, шапка мэрроу, маска Инари, Камень Светлого Дня… И окропленный слезами щит. Видимо, именно поэтому я нужна Гекате, у меня есть один из них. И его никак не забрать.

Только сейчас во время разговора Ниджи поняла все до конца. Вот что такое это загадочное «Освобождение». Вот почему Такеши назвал ее амплифаер благословением. Неужели и он тоже в курсе всей этой кутерьмы? Она почувствовала острую необходимость перекинуться с ним парой слов… Или даже влепить пощечину за то, что молчал. С другой стороны, с какой бы стати он стал бы все ей рассказывать?

– Но ведь это хорошо и для тебя тоже, – осторожно произнес Рэм. – Если исполненное желание – не метафора, то…

– То это шанс избавиться от проклятья!

От этой мысли внутри Ниджи все восторжествовало. Вот оно! В своем упорстве она дойдет аж до самой богини, если она реально существует. Наверняка это всесильное создание сможет очистить ее от скверны или подскажет, как это сделать. Даже пускай Ниджи станет тусклой или обычным человеком – это неважно, главное, что она выживет. Видимо, Такеши хочет того же самого для сестры. Хотя, как гласят легенды, просить Матерь можно о чем-то только для себя. Как же тогда он хочет все это провернуть? Попросит через Ниджи милости всем фиолам? Или пойдет сам, одним из семерых? Может, возвращение чистой магии автоматически означает отсутствие искаженных? Из-за всех этих вопросов ажиотаж Ниджи быстро спал:

– Нет. Слишком хорошо, чтобы быть правдой.

– Почему нет? Матерь любит тех, кто верен ей. Вдруг у вас получится вызволить ее? И она будет благодарна?

– Даже если и так… Что от меня-то нужно? Конкретно? Я ведь проклята. Наверняка я у них на счету как особо изощренное оружие для убийства. А я… Я не хочу этого.

Рэм вздохнул. Вид у него был такой, будто он знал о замысле Гекаты, но ему было запрещено об этом говорить. Ниджи пронзила обида, хотя сцена расправы над небогоугодной Сестрой все еще стояла у нее перед глазами – Рэму было бы явно глупо подвергать себя такой опасности, выбалтывая лишнее направо и налево.

Ниджи посмотрела на свои руки – на перчатку-артефакт и кусочек татуировки. Хотя магесса все же была обижена на бывшего друга, Ниджи ощутила прилив желания поделиться с ним своими догадками.

– Я… Я тут подумала кое о чем… Оба случая… Ну… На крыше дома и медкорпуса… Произошли с голой рукой. Эта перчатка не просто направляет магию, она помогает мне в какой-то мере контролировать ее, справляться со стрессом. Я слышала, как врачи что-то говорили про отсутствие динамики у моих проклятых клеток, так что…

Она замолчала. Ужас осознания нахлынул на нее. Сердце заколотилось пуще прежнего.

– Вполне вероятно, что я с самого начала проклята настолько, что могу убивать.

Рэм будто бы подавил в себе порыв обнять бывшую подругу, но сдержался. Глядя в ее глаза, он сказал ей, глубоко убежденный в своих словах:

– Ты не убийца, Ниджи. Не по своей воле. Просто… Ты очень сильная. Как настоящая Мурасаки.

– Это безумие, Рэм! А что если Геката хочет убедиться, что я готова пользоваться проклятьем на всю катушку?.. И без этого меня никуда не возьмут? Неужели, чтобы добиться желаемого, мне нужно будет снова поддаться своей слабости?

– Это не слабость, Ниджи. Это часть тебя.

Эхо из прошлого. Голос Фрейи зазвучал в голове у Ниджи:

Проклятие фиолов – это темная сторона души, с которой боремся мы все. Признай себе, что ты можешь быть плохой. Это не избавит тебя от проклятья, но ты не будешь тратить силы на то, чтобы отрицать его.

Научишься контролировать себя, сможешь продлить жизнь на несколько лет.

Но Фрейя мертва, и ее мнение нельзя считать экспертным. Всего лишь несколько лет. Эта мысль приводила Ниджи в глубокое уныние. Она собрала всю волю в кулак и ответила тусклому твердым, решительным взглядом:

– Чтобы ты знал, Рэм… Что бы ни случилось, я больше никогда не стану использовать свою проклятую силу – даже несмотря на данную мною клятву Ордену. Никогда.

~~~

Даснор вышел из косметологического кабинета более или менее удовлетворенный результатом. В клинике Аюми делали не только пластику тела, но и наращивали и красили волосы: именно здесь молодежь предпочитала обзаводиться перманентной шевелюрой ядерных оттенков и менять ее сразу же, как надоест. Даснор выкинул в ближайшее мусорное ведро купон на десятипроцентную скидку на следующее посещение, и ему на секунду показалось, что голограмма Сакуры Эс смотрит на него с неодобрением. Ему самому было дико находиться здесь, но к зиме вернуть длинные волосы все же не лишне. Тем более что это уменьшало его сходство с ожившим трупом.

На улице дышалось легче. День был погожий: солнце светило ярче, чем обычно, снегопад прекратился. Даснор пересек несколько кварталов и вышел к самому старому нью-токийскому кладбищу, основанному еще во времена первых поселений на реке Сора-но-Сэки. Даснору всегда думалось, что кремация куда как практичнее, но в магическом сообществе суеверно считалось, что если когда-нибудь будет найден способ воскрешать людей, нужно сохранить хоть какие-то останки. То, что по факту получится зомби-апокалипсис, никого не волновало.

Кладбище выглядело безлюдным. Хрустя снегом, Даснор дошел до зоны, где хоронили Омниусов, принадлежавших семье, но не удостоенных чести покоиться в фамильном склепе. Тусклый не был здесь уже довольно давно, но с детства знал дорогу наизусть. И впервые ему нужно было навестить сразу двух покоившихся здесь: Даснор собирался с духом уже достаточно долго, и еще большее промедление было недопустимо.

Тусклый остановился у сдвоенной могилы и так глубоко погрузился в свои мысли, что пропустил приближение Аой – понял по ауре, когда они уже почти поравнялись. Оборачиваться он не стал. Лидер опергруппы положила цветы и встала рядом с Даснором. Аой уступала ему в росте всего несколько дюймов. Небесная слегка дрожала в своем бежевом пальто. На голове был такого же цвета берет – непривычно светлый оттенок делал Аой непохожей на саму себя, обычно грозную и мрачную в черной униформе МАПМЭ. Внимание обоих притягивали два надгробия, между которыми стояла статуя Матери Света, прижимающая к себе крест с дугой. На одном была фотография темноволосой женщины, очень похожей на Даснора. Эльвейт Хант, 1976—2005. На другом – снимок молодого мужчины в форме экзорциста. Алекс Хант, 1998—2025. Призывательница и лекарь. Мать и сын.

– И обе могилы пусты, – вздохнула лидер опергруппы, решившись все же прервать тягучую тишину.

– М?

– Шэдоу завещал свое тело медкорпусу. Он очень хотел найти способ передавать магический потенциал родственникам, поэтому попросил продолжить исследования.

– Даже после всего, что случилось…

– Да.

Сердце Даснора забилось быстрее в тысячу раз. Он ошибался. Всю жизнь он ненавидел своего брата и завидовал его магическим способностям, которые заставляли его, Даснора, чувствовать себя неполноценным. И тем не менее, Шэдоу не оставлял попыток помочь ему, даже когда судьба развела их навсегда. Помочь, несмотря на все страдания, пережитые в детстве. Как это вообще возможно?

Перед его глазами предстал брат, истекающий кровью на крыше, а в ушах звучали его слова – искренние и режущие прямо по сердцу.

«Я ни разу, ни разу в жизни не сказал тебе ничего дурного. Но теперь тебе придется слушать. Ты злишься, потому что знаешь, что я прав. Что ты сломал жизнь всем. Себе, мне, отцу. Матери».

Матери.

Богиня, как же хорошо он все понимал.

Даснор сжал кулаки и сказал:

– Если бы не я, он был жив.

– Это сделала Мурасаки. Я постоянно спрашиваю у Третьего, нашли ли ее. Обычно он отвечает, что они «разберутся». Это может значить что угодно. Так что будь наготове.

– Аой, я… Я согласился убить ее, но… Я не смогу.

Небесная нахмуренно молчала, и Даснор воспользовался возможностью наконец-то выговориться. Хватит уже лжи, Аой заслужила знать всю правду о своем непутевом родственнике.

– Это моя вина, Аой. Я не хотел убивать, но… Я хотел вытащить ее из заточения. Он мешал мне, и я ранил его… Он держал Клетку вокруг Ниджи… Но он не хотел отвлекаться и тратить ману на лечение – и держал барьер до конца, пока тот не взорвался от проклятой магии. Я угрожал убить его. Но Ниджи… Она не виновата. Если бы не я, ничего этого бы не было.

Аой горько вздохнула. Кажется, она знала или догадывалась, как именно все происходило в тот роковой вечер, но не хотела признаваться даже самой себе, что один ее племянник покушался на жизнь другого.

– Тебя просто одолевали эмоции… А она все равно фиолка, Даснор. Она почти убила тебя. Ты только чудом выжил! И пока она не убила кого-то еще, нужно…

– Ее еще можно спасти, Аой! – выпалил Даснор. – Она не хотела убегать, это я выкрал ее – против воли. Она могла воспользоваться шкатулкой, но я не слушал, не верил ей. Я вмешался тогда, когда это было не нужно, и сам отрезал шанс к спасению.

Омниус по-прежнему была мрачнее тучи. Но вдруг какая-то мысль заставила ее брови взлететь вверх. Чародейка спросила пересохшим от волнения голосом:

– Ты… Любишь ее, да?

Тот не ответил. Он сжал кулаки что было сил. Он хотел бы ударить по чему-нибудь, но вокруг были только надгробные камни, которые, конечно же, нельзя ломать. Даснор поборол желание заорать и принялся смотреть в одну точку где-то внизу перед собой, словно это успокоит его.

– Я приношу людям столько страданий. Шэдоу был бы жив, а Ниджи избавилась бы от проклятья… Отец прав, я идиот.

– Не говори так. Файбер несправедлив к тебе. Он ужасный отец, Даснор! Я понимаю, что он самый близкий тебе человек, но он всю жизнь вел себя с тобой просто отвратительно.

– Он имеет право относиться ко мне со всей строгостью.

– Открой ты уже глаза, наконец! Ни у одного отца не может быть адекватной причины, чтобы ненавидеть сына. Внушать ему, что он виновен во всем подряд. Это дико!

Даснор резко обернулся, чем напугал ее. Взгляд его был полон боли, и это заставило небесную испытать настоящий ужас.

– Аой… Я убил ее.

– Что? Кого?

– Ее.

Магесса невольно дернулась. «Ведь она до сих пор не знает правды, – подумал Даснор. – Никто не сказал ей. Дело просто замяли, а ей было шестнадцать, когда ей навязали семилетнего ребенка. Именно из-за незнания она защищает меня до последнего. Но хватит. Это не может продолжаться вечно. Пусть отец потом раздавит меня об землю, но я сам сыт своим враньем по горло».

– Двадцать лет назад, – нервно сглотнул тусклый, – у матери был легендарный артефакт, который перешел ей в наследство от вашей матушки. Слышала о нем?

– Нет… Я не знаю…

– Ничего удивительного – он проклят. Это камень времени. Он мог возвращать все в прошлое.

Глаза Аой округлились еще больше, а Даснор стал говорить совсем сбивчиво:

– Я не знаю, использовала ли она его или лишь носила как украшение… Может, как-то с его помощью она добилась политического успеха… Но когда она хотела сбежать с нами, чтобы уберечь от отца… Спасти от опытов меня и брата… Сатору бежал с Алексом, а она пошла забирать меня из… Из той комнаты. Но отец увидел нас. Она кричала, что он во всем виноват, а Фрейя внесла разлад в семью. И они начали сражаться. Дом рушился от магии. И… Ее фамильяр пробил потолок. Она оказалась погребена под завалами. Когда мы добрались до нее… Было уже поздно.

Ему на секунду показалось, что Аой не может дышать – настолько исказилось ее лицо. Но не продолжать было бы совсем жестоко.

– Я бессознательно прикоснулся к амулету, отказываясь верить, что все происходит на самом деле. Время вернулось назад, в разгар драки, и артефакт остался у меня в руках. Я хотел все исправить, но получилось так, что она снова погибла. И еще раз. И еще. Я возвращался дюжину раз, и каждый из них… Я видел ее смерть. В итоге… Она просто исчезла. Растворилась. И я понял, что мне ее уже не вернуть.

Он замолчал с чувством, что и сам умрет сейчас на этом месте. Аой с трудом выдохнула: