Читать книгу: «Небо цвета лазурита», страница 10

– Скажи мне, что я должна видеть! Ты же из нашего мира, я помню, что слышала это от принцессы еще во дворце нагов.

– Девочка, это был самый настоящий страж, и никакой не лесник. Он принял эту форму лишь для того, чтобы не испугать тебя. Это так милостиво с его стороны стараться не травмировать человека. Он был со своим слугой, который для тебя выглядел как собака, но это была не собака. Я могу поклясться, что хоть я и не робкого десятка, но стражей боюсь до чертиков. А этот был просто огромен. Его дыхание чуть не сдуло меня с места. Темно-синяя кожа, жуткие клыки, огромные выпученные глаза, которые смотрят на тебя так, будто от тебя сейчас мокрого места не останется. – По его лицу пробежала судорога. – Кстати он подарил очень ценную вещь. Ты должна понять, как использовать ее и для чего. Видимо ты ему понравилась, иначе не дал бы ничего. И только благодаря тебе, тому, что ты из этого мира, он пропустил нас. Не хочется даже думать, что было бы, если бы тебя с нами не было.

– Это точно. – Добавила Харша.

– Прости меня, – Селдрион с понимающим шепотом дотронулся до руки нагини, – теперь я понял, почему ты так разозлилась тогда.

– И ты меня прости, я не должна была так к тебе относиться. – Принцесса повернулась с растроганным взглядом. Они обнялись.

– Как трогательно. – Паясничая пробурчал обидчивый Фислар.

– Ну что ж! Давайте выпьем за это! – Не обратив на него никакого внимания, Селдрион поднял кружку с вином. Лица пришельцев сияли от счастья. Марианна поискала взглядом скатерть, но та исчезла вместе со всем содержимым. Осталась лишь недопитая бутылка, которую Харша оставила у костра.

Грязная кровь

Последний день перехода завершился, и путники укладывались на ночлег. На следующее утро они уже должны были выйти к маленькой деревушке, а оттуда на автобусе доехать до ближайшего города. Замерзшая до костей Марианна в очередной раз отвергла предложения Селдриона согревать ее всю ночь в своих жарких объятьях, и улеглась так близко к костру, насколько позволял огонь, то и дело поворачивалась с боку на бок, отогревая спину и плечи. Харша спала, свернувшись клубком на всякий случай, скрыв под тканью свой питоновый хвост. Фислар уже сопел, широко раскинувшись на спине, и только двое никак не могли уснуть. Из-за нестерпимого голода вампир, чье полное имя звучало как Шонийн Аймшиг и переводилось как «ночной ужас», не мог сомкнуть глаз и напряженно вглядывался в звездное небо, совершенно не замечая его красоты. Селдрион тоже не спал, глядя на спину той, за которой последовал сюда, бросив на произвол судьбы царство. Он решил ехать лишь в последний момент, когда оставался день до полнолуния. Написал письмо, заверив его королевской печатью, в которой все-таки назначил на царство старшего сына, ожидавшего этого момента уже долгие годы. Он не брал с собой ничего, что нужно было в столь долгом странствии, кроме коробки с магическими серьгами. Поехал в чем был. С завтрашнего дня ему предстояло носить их, не снимая, все время, пока он собирался находится в мире людей. Харша, сотворившая сей магический предмет, создала около шестнадцати образов, но с тех пор, как он разыграл Мариэ в царстве нагов, притворившись хромым и косым дядюшкой, он не надевал их, и не изучил другие маски. На это было нужно время, которого в тот момент не было, да и не собирался он ехать никуда. Но затея заставить непокорную остаться в замке, с треском провалилась и теперь он глубоко и медленно вздыхал, мысленно гладя ее черные волосы, разметавшиеся по плечам и покрывалу. Аймшиг тоже вздыхал, но уже подальше от костра, потому как не нуждался в тепле. Хотя в последние дни из-за голода его иногда трусило, как при ознобе, он старался держаться невозмутимо. Краем глаза посматривал на Мариэ и Селдриона, видел, что тот не спит и досада разбирала его. Хоть капельку крови, хоть немножко… желание, жившее глубоко в груди, ерзало как плотоядный червь, не давая успокоиться, отвлечься, сомкнуть веки. Он помнил ее вкус…

Неожиданно, где-то глубоко в лесу послышался хруст шагов. Кто-то шел к ним. И не только шел, но и звал тихим голосом. Селдрион сел, вампир закрыл глаза притворившись спящим. Голос был женским, странно слышать его, когда время уже перевалило за полночь. Деревня рядом, может кто-то потерялся. Судьба наконец предоставила ему шанс. Пить кровь животных, особенно мелких, тех кого удавалось поймать в предыдущие ночи, все равно, что человеку питаться одними листьями салата. Только человеческая кровь насыщала, давала силы. Нильдары тоже были не в счет. Не мог объяснить, но не тянуло его пить кровь будто смешанную пополам с серебром. Этот вкус налипал на нёбо и еще долго отравлял любую трапезу. В тайне ото всех, он ностальгировал по кровавым сражениям, когда орды кочевников на лету срубали головы, а он кружил коршуном над полем, упиваясь своей властью добивать раненых. Вот были времена…Но от ярких воспоминаний голод проснулся с новой силой. Он услышал, как Селдрион поднялся и прошел мимо него в лес, откуда доносились звуки. Бесшумно ступая кошачьим шагом, двигаясь от дерева к дереву, он приближался к темной фигуре, опершейся на сосновый ствол. Она тяжело дышала. Нильдар услышал ее сердце еще метра за три и понял, что с ней что-то не так. Это был определенно человек, женщина, а никакой не оборотень пожелавший выманить его в ночи. Без оружия он ощущал себя немного некомфортно, но короткий кинжал все же был припрятан в сапоге, и с ним он не пожелал расстаться, несмотря на все заверения осторожной Харши и пацифистские убеждения Мариэ сдать оружие. Хоть незнакомка казалась безопасной, все же присел, медленно вытягивая кинжал из ножен и застыл в ожидании. Меньше всего ожидал услышать, как она захлюпала носом, что-то зашептала, сползла спиной по дереву и уткнув голову в колени зарыдала. Вышел из укрытия, убрав кинжал. Дотронулся до ее плеча. Вздрогнула, подняв голову. Лицо как у рыбы, глаза далеко поставлены и в носу кольцо. Черные волосы из скомканных пучков с бусинами, разбросанными как капли на траве. Одета в какую-то рванину. От шеи вниз к груди уходил темный рисунок на коже. Таких он раньше не видел. Встала, улыбалась странно. Он чуял, что с ней что-то не то, но пока не мог понять. Когда она залепетала на своем, он поднес палец к губам остановив ее. Восторг светился в ее глазах, а зрачки заполнили всю радужку. Она потерялась, он понял это и без слов, когда жестами пыталась объяснить. Искала своих друзей, с которыми приехали сюда. Нильдар улыбнулся, отчего незнакомка еще больше расплылась, глядя на него полным обожания взглядом. Будто под гипнозом была. Он расслышал и запомнил только одно слово, которое она постоянно повторяла и повторяла, видимо, ее имя – «Карина» и то, что она назвала его «эльф». Начиная терять терпение с этой игрой в угадалки, он молча пошел в противоположную лагерю сторону, откуда и появилась незнакомка. Он видел, как Аймшиг тоже поднялся вдалеке, среди кустов и пошел за ним. Чуя запах чужого лагеря, он подвел ее к месту, удивляясь, как они могли так близко подойти к людям. Хотя дорога между их стоянками не была легкой: им приходилось продираться через жуткие заросли и перешагивать огромные поваленные ветки, тем не менее преодолели они это расстояние минут за десять. Видя вдалеке силуэты палаток, он остановился, не зная теперь как отделаться от этого существа, которое успело влюбиться в него без памяти. И похоже никакая сила не заставила бы ее оставить его в покое. Девушка намертво прилипла к нему, не отставая ни на шаг, с упоением ловила его взгляд, следила за его губами, мимикой, каждым движением. Он уже раздумывал над тем, чтобы привязать ее к дереву, но тут спас Аймшиг невидимкой подошедший со спины на шипящем наречии нагов попросивший дать ему девушку. «Она не в себе, – шипел по змеиному ночной эльф». «Мне без разницы» – отзвуком рождалось шипение из темной чащи. Осознавая, что ужас ночи Монголии так или иначе найдет себе жертву, нильдар решил, что только в его присутствии этот процесс может быть хоть каплю контролируемым, тем более только так можно было избавиться от ее навязчивости. Скрепя сердце, Селдрион позволил вампиру усадить зачарованную на лежащий ствол полусгнившего дерева, и пока она смотрела своим мутным взглядом, пытаясь понять снится ли ей это совершенное лесное существо неземной красоты, Аймшиг кривым кинжалом вспорол ей руку и пил кровь дрожа от наслаждения. Незнакомка даже не вздрогнула, ибо одурманенная им, не чувствовала боли. Теперь уже бывший Владыка нильдаров чувствовал себя участвующим в какой-то грязной постыдной затее, в своей интимности похожей на близость с женщиной. Как будто невольно подсматривал за извращенцем, становясь соучастником. Хотя и не мог оторвать взгляда. Сделав свое дело, вампир облизнул напоследок рану, которая должна была полностью затянуться к утру. Жертва бессильно обрушилась на мягкий мог. Даже не взглянув на вампира, откинувшегося на дерево с блаженной улыбкой, желая, как можно быстрей искупаться, он пошел к ручью мысленно стряхивая липкую смолянистую грязь как будто налипшую на него внутри и снаружи после увиденного.

На следующее утро они делали вид, будто ничего не произошло. Проспавший дольше всех Аймшиг выглядел как после попойки. Его сообщник знал о причине. Нечистая кровь. Харша заметила опухшее лицо, на котором почти исчезли и без того небольшие глаза. Марианна что-то шутила про китайского пчеловода, но никто не уловил суть. Осуждающий, с прищуром взгляд раскосых, черных как угли глаз подруги, вывел его на свет реальности и через час он уже выглядел бодрячком.

Они покинули лагерь с ранними лучами солнца и ночная гостья, очнувшаяся от своего гипнотического сна, списывала свою слабость от потери крови на бессонную ночь и наркотики. Как не пыталась она пройти по вчерашним следам, не смогла найти его. Долго пыталась убедить друзей, что видела эльфа. Мужчину с серебристыми волосами, светлым лицом, будто высеченным из мрамора, прямым носом, темными бровями и глазами, прекрасней которых она не видела ни разу в жизни. Друзья, конечно, были рады ее незабываемому трипу²⁴, но долго еще подшучивали. Месяцы спустя ей не давал покоя его образ, вконец измучивший. Убегая от воспоминаний, пришлось переехать на другой конец планеты спасать плюшевых медведей, пахнущих эвкалиптом²⁵. Там и забыла обо всем.

Марианна же проснулась с мрачным предчувствием. Она снова встретила синеглазого. Вереница обрывистых снов всплыла в памяти, как только он появился перед ней. Множество раз они виделись, но вспомнить о встречах получалось только во сне. Он передавал ей иносказательную мудрость, облаченную в истории, события, случайности, происходившие во снах. Все это мгновенно улетучивалось при пробуждении. Но нет, он не винил ее за неспособность помнить, хотя в этот раз был необычайно строг. Не злился и не осуждал. Молчаливый укор, брошенный невзначай, придал реактивную силу желанию помнить. Во что бы то ни стало. «Следует внимательно следить за всем что ты делаешь, говоришь или думаешь в течении дня. Осознание повседневности увеличивает внимание, и ты сможешь запоминать мои наставления. А также вспомнишь те, что уже забыла».

Она ощущала угнетенность весь следующий день, то и дело возвращаясь мыслями к его опечаленному виду. Так не хотелось расстраивать того, кто по непостижимой причине приходил чтобы учить. Марианна не могла понять его мотивов, так же, как и не могла проникнуть в тайну его существования. Был ли он на самом деле? Реален ли он или это лишь плод работы открытого воображения, когда контроль разума над ним угасал. Все что говорил облаченный в шелковые одежды юноша, все это, являлось настоящим или существовало только во снах? Что за место и где оно находилось: эта бесплодная горная пустыня, где чаще всего они бывали? Безветрие, красные утесы вдалеке и бесконечно синее глубокое небо, без единого облачка. Когда она поднимала взгляд ввысь, звенящая хрустальная синева поглощала, оставляя в безмысленном покое. После этого дня, недвижимый образ, глубинное ощущение умиротворения, исходящее из вида на эту долину, сопровождали ее. Она как бы застывала, когда образ синевы проявлялся перед внутренним взором. Как будто свет, возникающий внутри себя самой, озарял все вокруг, и тогда уже не существовало времени, житейский невзгод, неурядиц. Это синее небо проглатывало все заботы, которые казались лишь маленькими волнами, рябью беспокойства на поверхности океана. Сквозь толщу которого не проходила суета, поражающего своей глубинной тишиной, недвижимостью и вечностью.

Электрический разряд

Они уже почти вышли к деревне. Сложенная пополам кепка лежала в рюкзаке, Харша приняла свой обычный вид женщины в черном, так и не придумав ничего нового, а Селдрион наконец одел серьги. Вращая барабанчик, являющийся основным механизмом по смене иллюзорного тела, под смешки и подшучивания Айма и Фислара, он пытался настроить подходящую личность. После сегодняшней ночи он осознал необходимость маскировки, о которой предупреждал страж. Больше он был не намерен стягивать со своей шеи женщин. Пару раз среди образов попадались девушки, и Селдрион шел по лесу то худенькой блондинкой, то скуластой брюнеткой с глубоким декольте, от чего все начинали еще сильней смеяться. Харша между тем заметила, что иногда женское тело очень даже пригодится, ведь она не зря включила их в список. Но нильдару так не удалось отыскать плюсов в том, чтобы быть женщиной.

Когда они начали спускаться с холма, вдали уже была слышна трасса. Тропа проходила мимо огромной электрической вышки, которой пришельцы любовались, издалека открыв рты. Возвышаясь над деревьями и кустарником, как маяк, выводивший странствующих по океану леса, навстречу новой цивилизации, она приветствовала путников видом своей антиутопической заброшенности. Вышка была старая, проржавевшая, оплетенная вьюнами и обросшая густыми колючками, но все еще действующая. Издалека она издавала монотонный еле слышный гул, и для Марианны это было символом приближения к населенным пунктам. Когда Селдрион, так и не выбравший желаемый образ, проходил мимо вышки, сверху раздался громкий металлический треск. Голубое сияние искрило диким огнем над проводами. Возможно, от дряхлости конструкции, вышка то и дело выдавала пляшущие огни с запахом жженой резины.

– Надо убираться отсюда, скорее! – Нервно крикнула Мариэ, и все побежали за ней.

Уже спустившись с холма, обратили внимание на то, что вместо Селдриона был какой-то дед.

– О, ты наконец, выбрал как будешь выглядеть все оставшееся время! – Саркастически отметила Харша.

– Я не выбирал это тело! – Возмущенно заметил Селдрион, ища на ушах серьги, чтобы сменить личность.

– Дак это же твой дядюшка, Харша. Я помню его. – Залилась смехом Марианна, совсем уже позабыв об обиде.

Но Селдриону было не до смеха. Он шарил руками по ушам, шее, карманам и не мог найти серьги. С округлившимися глазами он молча смотрел на Харшу.

– Что? – Раздраженно отрезала та наконец.

– Они исчезли.

– Как так? Такого не может быть. – Подошла к нему, осматривая.

– Клянусь тебе, их нет. Я не могу убрать это. – Он с отвращением осматривал иллюзорные, скрюченные, покрытые синими венами руки.

Никто ничего не понимал, Марианна побежала обратно вдоль дорожки, ища пропажу. Пока все суетились, Фислар внимательно рассматривал новое тело, в котором теперь заключен некогда бывший Владыка нильдаров, и ликовал. Не думая откуда в нем столько злости, он был бесконечно рад, что серьги сломались, как высказала свое предположение Харша, когда они испробовали все возможные способы. Это был уже не высокий статный красавец, а чахлый старик, невысокого роста, с лысиной и жидкими седыми волосами до плеч, растрепанными и иссушенными. На лице козлиная жидкая борода, глаз с бельмом, который так испугал Марианну в прошлый раз в гостях у Харши. Правая рука свисала как-то безжизненно. Одет в какую-то темную, поеденную молью хламиду, и только королевский перстень, который всегда носил, почему-то остался поблескивать на указательном пальце. В конце концов, Марианна заключила, что именно электрический разряд привел к исчезновению серег. Харша обещала придумать выход из ситуации. Но почему серьги исчезли именно на этой личности? Принцесса связала событие с тем, что это была самая используемая личность и если бы Владыка потрудился примерить другие образы раньше, то не стал бы чудилой волшебником из пограничных земель, с которого она когда-то скопировала эту внешность. Пока женщины метались в поисках чудодейственного спасения, Фислар боролся со своими губами, то и дело растягивающимися от едва сдерживаемого внутреннего смеха. Пытался прикрыть ладонью, поворачивался, будто прогуливаясь туда-сюда. Наконец-то непомерная гордыня его противника будет уничтожена. Пусть этот гад сполна получит от судьбы. Да, именно этого он желал Селдриону. Аймшиг с намеренно равнодушным видом наблюдал за общей паникой, перебирая травинки. Вместе с Фисларом они отдыхали на обочине, непринужденно болтая, предвкушая выход в город. За время, проведенное вместе, Фислар успел отметить незаурядное чувство юмора, присущее вампиру. Будучи определенно черным, оно проявлялось только в неприятных ситуациях. И сейчас Аймшиг своими замечаниями, с каменным лицом, которое было его постоянным спутником, полушепотом сыпал жгучие шуточки о новом статусе Владыки, заставляющие Фислара слезиться от беззвучного смеха. Похоже, что не только бывший садовник недолюбливал Владыку нильдаров. Вампир затаил обиду за прерванный ужин, защищаемый внимательным взором Селдриона. Никто не давал этой наглой девчонке права так спокойно разгуливать на свободе. Теперь же, видя перемены, он втайне надеялся на ослабление силы нильдара скованного слабой оболочкой. Позже, он вскользь спрашивал об этом у Харши, но получил отрицательный ответ. Нильдар не потеряет силу. Внешность – только иллюзия. Хоть досада поостудила его пыл, злоба сохранилась, запорошенная как угли под пеплом, готовые разгореться в присутствии дров. Аймшиг никогда ничего не прощал. С маниакальной бдительностью запоминал все хорошее или дурное, причиненное ему окружающими. И дурное всегда перевешивало. Поэтому и мстил, не упуская случая. Иногда ему казалось, что вся его жизнь – это нескончаемая месть. Но это его нисколько не трогало.

Пока Селдрион отказывался верить, что произошедшее реально и непоправимо. Он возвращался назад, проходил мимо вышки, чтобы повторить вспышку, убившую своей мощностью аппарат по созданию иллюзий, ничего не происходило. Излазил все кусты в жалкой надежде найти серьги, которых не терял. Пытался уцепиться хоть за миллиметр спасательного прутика, который ему протянула бы судьба. Но судьба игнорировала его. И прутика не протягивала. Поэтому сейчас он понуро брел, отказываясь вернуть рюкзак Марианне. Повода возвращать не было. Он еще чувствовал свою силу, как будто ничего внутри не изменилось, как должно было бы, стань он на самом деле стариком. Это было лишь иллюзорное тело, магическая видимость. Им всего лишь надо было придумать выход, как сделать серьги вновь видимыми, чтобы снять их. И Харша уже размышляла над этим. Она то и дело ловила жалостливый взгляд Марианны, смотрящей на старика, и опять чувствовала свою вину. Он еще не видел своего отражения, а уже был так расстроен. Что же будет дальше?

Когда они подошли к деревне, Аймшиг выменял в захудалом ломбарде кусочек золота на деньги. Их было слишком мало за такой слиток, как со вздохом сообщила Марианна, но это были почти все деньги ломбарда. Они сидели неподалеку от остановки и ждали автобус, который должен был приехать только через сорок минут. Она надеялась, что денег хватит на ближайшее время, к тому же для вампира билет был не нужен. С ностальгической грустью оглядывала полуразрушенные домики с крашеными заборами и палисадниками, заросшими мальвой. В такой глуши только местные алкаши бродили, подозрительно косясь на компанию. Аймшиг сделал правильно, что взял на себя обменные операции, ведь стоя теперь рядом с ними и будучи невидимым, он не навлекал на компанию ненужное внимание и слухи об имеющихся у них деньгах. Изредка проезжали легковые машины, грузовики с китайскими надписями. Было облачно и прохладно, комары продолжали атаковать, пока каждый из них не нарвал себе по венику из веток, собрав подобие веера. Харша с Аймшигом не нуждались в подобной защите. Их запах и холодная кровь отпугивали всех насекомых.

У Марианны защемило сердце от вида родных мест, где каждая развалина отдавала ностальгией. Прожив год в нетленной стране богини Алатруэ, она испытывала скорбную грусть покидая те замечательные края, так сильно отличавшиеся от всего того, что было привычно в детстве. Но сейчас, впитывая взглядом тщедушный вид домиков, потрепанную вывеску придорожного магазина, поломанную вандалами остановку, пышные кусты сирени, которая уже давно отцвела там, в чужой дали, и только теперь радовала своим цветом Россию, сердце начинало биться быстрее, как в ожидании предстоящей встречи.

Как ни странно, но даже родившись и всю жизнь прожив в России, она не чувствовала себя своей из-за цвета кожи. Теперь же все они выглядели как группа иностранных туристов, привлекающих внимание местных, в том числе и по причине одежды. Харша попросила Мариэ воспользоваться подарком стража, чтобы хоть как-то скрыть преображенное амритой лицо. Лишь только девушка коснулась кепкой волос, как бомжеватого вида мужик с выбитыми передними зубами, что уже был на пол пути к ней, желая познакомиться, застыл с пустым взглядом, огляделся по сторонам и повернул обратно.

– Эта вещь делает тебя незаметной для окружающих, а также скрывает нас. – Сделала вывод Харша, когда они повторили эксперимент. – Ты не исчезаешь полностью, как Айм, но их взгляд как будто не цепляется за тебя, делает неприметной. Я думаю, что страж преподнес тебе великолепный дар, лучше и не придумаешь.

Когда автобус подошел, они залезли внутрь, оплатив водителю за проезд. Все старательно делали вид, что уже сто раз ездили в автобусах, наполненных дачниками с лопатами и рассадой, с маленькими замызганными креслами, окнами, украшенными пестрыми шторками и кисточками по краю, с воздухом прогретыми до того состояния, что казался лавой, раскаленной прямо в аду и выливающейся на входящих в двери. У водителя играла незатейливая музыка, напоминавшая о девяностых. Фислар упал на кресло рядом с нагини, примостив рюкзак меж колен, озирался по сторонам с пространной улыбкой. Не совсем такой он представлял себе страну, откуда была Мариэ. Харша исподтишка следила за пассажирами, Аймшиг был невидим, а Селдрион с брезгливым видом сел у окна, то и дело посматривая по сторонам.

Взгляд Мариэ ухватился за календарь, прилепленный ошметками скотча к стеклу. Поросенок, в глупейшего вида красных бусах и с маникюром на копытцах от души поздравлял всех с 2019 годом свиньи. Заметив, куда она смотрит, Фислар прыснул от смеха, указывая на изображение. Но не глупый юмор начинающего художника поразил ее. Девушка не могла поверить в то, что кто-то чисто случайно напишет эту невероятную дату, которую она меньше всего рассчитывала увидеть. Пытаясь не показаться странной, она обратилась к пожилой женщине, держащей на коленях корзинку клубники, распространяющей манящий аромат лета.

– Извините, вы не знаете, сейчас что год свиньи? – Она придумала наводящий вопрос, чтобы избежать такого глупейшего вопроса: «Сейчас что – 2019 год?». Уж это было бы слишком. Женщина взглянула на плакат.

– Не знаю, если пишут год свиньи, значит год свиньи. Галя, – обратилась она к соседке, – ты не знаешь, сейчас год свиньи или нет? Ты вроде говорила, что свинину нельзя было на новый год готовить.

Галя оживилась и поддакивала.

– Да, в этом году я не готовила свинину, потому что нельзя. Ведь мы встречаем его. Этого поросенка встречаем. А если так, то нельзя есть. В год петуха – курицу нельзя подавать, ну лошадей и собак-то мы не едим. Мы ж не татары с китайцами. Так что да, этот год – год свиньи, да. Это точно. Ну вот, тут на календаре написано, видите девушка? – Она показывала пальцем.

Все внутри Марианны обрушилось точно так же, как было недавно с Селдрионом. Она поблагодарила за подсказку. Посетовала на то, что не обратила внимания на календарь, обреченно рухнув на кресло рядом со обращенным старцем. Остальные внимательно следили за ее диалогом, не понимая ни слова. Ведь не должна же она была учить их двум языкам. Харша и Фислар кое-как могли разговаривать по-английски, а Селдрион и вампир вообще не знали ни слова на языках людей. Она зашептала, склонившись над его ухом.

– Я не знаю, что случилось, но сейчас не тот год, какой должен быть.

– Как понять?

– Я пошла в поход и пропала в 2007 году и сейчас должен быть 2008, но похоже, что прошло двенадцать лет. Видимо время в наших мирах течет по-разному. Ваш год равен нашим двенадцати.

– Ты уверена? Это точно? – Селдрион выглядел встревоженным. Марианна не могла заставить смотреть себя куда-нибудь кроме его пораженного бельмом глаза.

– Боюсь, что да. – Она стала настолько нервной, ерзая на кресле, что остальные нагнулись со своих сидений, чтобы послушать. – Это просто невероятно, что прошло уже двенадцать лет. Все изменилось, может мои родители и не дожили до этого времени. Боже, они ждут меня уже двенадцать лет… – Она прослезилась и полезла в карман за кружевным носовым платком. – И я никогда уже не закончу учебу. Похоже вы были правы. – Она сгорбилась, вытирая нос. Старик-Селдрион повернулся, чтобы похлопать ее по плечу, обнять, утешить, но только увидев свои руки, вспомнил о трагедии, произошедшей всего пару часов назад, и одернулся осаженный. Сквозь зубы произнес:

– Не нагнетай, мы найдем их. Все будет хорошо.

Харша встала со своего места и держась за поручень мягко гладила плачущую по голове. В автобусе никто не замечал их только благодаря потертой охотничьей кепке.

***

Спустя пару часов, компания выбралась из автобуса на загаженном вокзале небольшого провинциального городишки. Вечерело, накрапывал дождь и нужно было срочно подыскивать жилье. Денег было маловато, но больше всего Марианна боялась, что им не сдадут жилье без паспорта. Аймшиг взял это дело на себя. Путники с отвращением озирались, наблюдая вокруг себя разбросанные пластиковые обертки, окурки, до верху заполненные мусорные баки, полудохлых котов, рыскающих меж порванных пакетов, дома с отвалившейся штукатуркой, пьяные компании. А проезжающие мимо машины, загорающиеся светофоры и лампы вечерних огней хоть и были поначалу любопытны, но быстро опостылели. Голод и усталость брали своё, и они покорно брели за Мариэ с совершенным равнодушием, будто давно привыкли и к самому городу и миру людей, в частности. Но даже среди этой разрухи в какую бы гостиницу они не заходили, без документов их не принимали. Укатанная асфальтом земля не давала даже зародиться мысли об уличной ночевке. Возможно, стоило, как предлагал Аймшиг, всего-то дать взятку, но Марианна трусила. Ломбарды закрылись и драгоценности было негде продать. Они шли по полупустой промышленной зоне, с недостроенными домами, в которых не было даже магазинов. Марианна понимала, что не имея карты, она совершенно не знала, куда идти, и взяла неправильный курс.

– Давайте вернемся, – предложила Харша, – переночуем на вокзале, а завтра уже будем решать.

– Здесь даже воды нет, чтобы попить, нам нужно искать ручей или реку. – Устало подметил Фислар.

– Боюсь тебя разочаровать, но из наших рек ты пить не будешь. Воду надо покупать.

– Покупать воду? – Возмутился старик Селдрион, до сих пор сохранявший молчание.

– Да, да, так и есть. Вот видишь – автоматы уже стоят. Когда я уезжала, такого еще не было. Ко многому придется адаптироваться. – Марианна обрадовалась возможности попить хотя бы за деньги, ведь ее горло тоже пересохло.

Вытряхнув мелочь, они наполнили баклажки водой, попутно разбирая механизм работы автомата.

– Хорошо, что воздух не надо покупать. – Говорил Аймшиг следя за тем, как струя воды разбрызгивается, повсюду не попадая в горлышко.

– Сплюнь, скоро будем покупать и его. – Карие круглые глаза смотрели на него без нотки юмора.

Решив оставить их в ближайшем сквере, вампир отправился на разведку бесшумным призраком пролетая над городом. Вскоре вернулся с деньгами. Еще через пару часов они нашли и гостиницу, и магазин, где Марианна смогла купить еды для всех и расположились на ночлег. После споров кто и с кем будет спать в двух двухместных номерах, которые они сняли, ибо Аймшиг пожелал войти в отель невидимым, Марианна всё же уступила настойчивым уверениям Селдриона в том, что она нуждается в его защите. Переоделась в душевой, чтобы тот не видел и как можно быстрее залезла под одеяло. Но это была ненужная поспешность, потому как беловласый нильдар, превращенный злой судьбой в развалюху, ни за что не осквернил её покой своим присутствием. Зря она думала, что он, как и прежде, просто преследует её. Он был абсолютно искренен в своем рыцарстве, хотя девушка уже давно во всё это не верила. После увиденного в лесу, он не позволил бы вампиру и пальцем коснуться её смуглой бархатной кожи.

Свет давно погас, но он не спал и все думал и думал, продолжая ощущать в какую глубокую яму проваливается прямо сквозь кровать и матрас, уносимый тяжелыми ветрами мыслей, но Марианна выбила его из раздумий, окликнув с соседней кровати:

– Сил, скажи, ты когда-нибудь видел богиню Алатруэ?

– Да, видел. Почему спрашиваешь? – Отвечал после минутной задержки.

– Ничего просто… Неужели ты действительно ее видел? Фислар не верит в это. Он говорит, что это всё выдумки, чтобы контролировать народ, хотя на самом деле никакой богини не существует. А она действительно выглядит как та статуя во дворце? Не могу выбросить её из головы…как хорошо она там смотрелась.

– Фислар совсем как ты. Многого ещё не понимает. Любишь ты слушать всех подряд. И что ты вдруг вспомнила про замок, скучаешь по нему что ли?

– Не знаю… Если скажу, что скучаю, ты только посмеешься надо мной. Но я должна была уйти. Не смогла бы жить там так просто. Безусловно, не все мне там нравилось, особенно огромные расстояния. Когда идешь по коридору, кажется, что он никогда не закончится. Но я любила ту статую. Она чем-то похожа на ангела. Такая мирная, с нежной доброй улыбкой. Обычно я боялась спускаться вниз по главной лестнице, но возле неё всегда останавливалась на несколько секунд любуясь.

– Ты боялась ходить по замку? Почему это?