Читать книгу: «Последний репортаж», страница 3

– А я вот тебя сразу узнал, – все с той же улыбкой ответил он, осматривая меня с ног до головы.

Только сейчас я снова вспомнила, что на мне из одежды только халат и шлепки.

– Что ты здесь делаешь в таком виде? – спросил он.

– Что? Что? – затараторила я. – А ты что тут делаешь в таком виде? – выдавила из себя первое, что пришло на ум.

– Так я полицейский, – ответил он, разводя руки в разные стороны, – я почти всегда в своей форме. А ты что, сюда переехала?

– Да, верно, я переехала, вернее, переезжаю! – вдруг выдала я в ответ, пытаясь схватиться за спасительную соломинку, которую сам же Петр мне и подкинул. – Вот и решила заехать посмотреть, как тут все устроено.

– За десять минут до начала комендантского часа?

– Что? – воскликнула я, взглянув на часы. Было ровно без десяти десять.

– Тебе лучше остаться здесь, к тому же весь дом посадили на карантин.

– Я не могу! – отчаянно крикнула я на Петра.

– Не можешь почему?

Я выдохнула, собралась с мыслями и с ходу выложила Петру историю, которую кое-как придумала на ходу.

– Как ты уже понял, я переезжаю и вчера весь день перевозила вещи из своей старой квартиры, а сегодня не смогла вспомнить, закрыла кран с водой или нет. Разволновалась. Рванула из дома прямо в таком виде, а ключи забыла, теперь не могу попасть внутрь и придется возвращаться обратно домой.

Петр просто молчал какое-то время, из-за чего образовалась напряженная пауза, затем он еще раз осмотрел меня с ног до головы и, почесав свой затылок, с улыбкой заключил:

– Это на тебя похоже. Даже не знаю, что с тобой делать, у меня четкое указание не выпускать жильцов этого дома.

– Так формально я здесь еще и не живу, – игриво проговорила я, включив все свое обаяние.

– Ладно, садись в машину, я тебя отвезу.

– Спасибо, но не нужно, я на своей.

– Свою заберешь завтра, ты же не хочешь, чтобы тебя задержали во время комендантского часа. – Петр указал рукой на заднее сиденье и уселся за руль.

Мне оставалось лишь послушно выполнить указания своего участкового.

«И как я вообще могла забыть про комендантский час?» – подумала я и послушно уселась в машину.

В полицейской машине я немного успокоилась. Пожалуй, все не так уж и плохо. С их «зеленым» пропуском они могут разъезжать по городу беспрепятственно, так что домой я доеду в целости и сохранности. К тому же приятные воспоминания о прошлых отношениях между мной и Петром сами собой отвели стресс и тревогу.

Второй патрульный все это время молчал, я лишь мельком взглянула на его упитанное лицо, когда со мной разговаривал Петр. Дорога прошла в гробовой тишине. Я было хотела пошутить, что за это время мент родился, но сдержалась. В моем положении лучше помалкивать, еще неизвестно, как на эту шутку отреагирует напарник Петра. По-видимому, тот не говорил в присутствии меня, Петр не разговаривал со мной в присутствии его, а мне было на руку то, что никто не задавал мне лишних вопросов. Так что лучше не нарушать нашу сложившуюся идиллию и в очередной раз не искушать судьбу. Я и так сегодня еле выкрутилась.

Даже удивительно, как все довольно удачно сложилось: я еду в патрульной машине и везу с собой улику с места задержания, а полицейские, которые были призваны, чтобы охранять это место, сами того не ведая, везут меня вместе с моей добычей домой. Словно сюжет кинофильма. Но на самом деле, страшно подумать, что было бы, если бы меня схватили во время комендантского часа, однозначно задержали и стали выяснять, откуда я и куда, а там, глядишь, и диск бы нашли, одному богу только известно, что на нем записано.

Дорога не заняла много времени, удивительно, что Петр до сих пор помнит мой адрес.

– Я тебя провожу, – сказал он, едва я попыталась открыть дверь самостоятельно.

Возражать не стала, пусть поухаживает. Дождалась, пока он обойдет машину и откроет дверь, затем он подал мне руку, и я вышла, выставив вперед ногу в очаровательном розовом шлепанце.

– Должно быть, ты очень спешила! – все с той же улыбкой проговорил он, делая акцент на слове «очень».

– Очень, – кокетливо повторила я и буквально на мгновение утонула в его теплых объятиях.

Петр тоже замер и замолчал, а я сняла маску, приподнялась и поцеловала его в губы, затем нацепила маску обратно.

– Это за то, что подвез, – проговорила я и пошла к дому.

Перед тем как скрыться в подъезде, еще раз обернулась. Петр стоял все там же, рядом с открытой дверью машины, залитый желтым светом уличных фонарей. Я махнула рукой и ускользнула из виду за металлической дверью.

Поднимаясь по лестнице, я нащупала в кармане своего халата найденный диск, убедилась в его наличии и попутно пыталась понять, почему я вдруг решила поцеловать Петра. Возможно, чтобы тем самым поскорее ускользнуть без лишних вопросов, а возможно…

Все-таки жизнь – забавная штука. Есть люди, о которых ты уже фактически забыл, но стоит о них вспомнить, как вдруг они снова появляются в твоей жизни и, сами того не подозревая, начинают влиять на твою судьбу. Забегая вперед, с уверенность могу сказать, что в этом случае скорее я повлияла на судьбу ни о чем еще не подозревающего Петра. В такие моменты невольно начинаешь думать о том, что все случайное вовсе не случайно. Только вот лично для меня нерешенным остается вопрос: эти люди появляются в нашей жизни оттого, что мы о них подумали, или же мы начинаем думать о них в тот момент, когда они должны в ней появиться? Что следствие, а что причина, попробуй тут разберись во всех тонкостях и хитросплетениях наших судеб.

Наконец я вернулась домой. Незаправленная кровать, недопитый кофе и работающий телевизор. На мгновение все показалось до боли знакомым и одновременно чужим.

Первым делом я скинула свой халат, упаковала его в мусорный пакет и выставила за дверь вместе со своими любимыми шлепанцами, с которыми теперь придется распрощаться. Затем сняла маску и перчатки, которые последовали туда же в мусор. Отправилась в ванную и приняла душ, втирая в себя антисептик и антибактериальное мыло. Наконец, закончив свою домашнюю дезинфекцию, обработала коробочку для диска антисептиком и натянула хирургические перчатки. Теперь посмотрим, стоила ли сей выделки овчинка! Я открыла защитный футляр, диск оказался внутри. «Уже что-то», – подумала я. Бегать по улице в халате и рисковать заразиться вирусом из-за пустой коробочки – это перебор даже для меня. Я схватила свой ноутбук и вставила в него диск. CD-ROM загудел, а волнение снова стало нарастать.

– Ну же, покажи мне что-то стоящее, – проговорила я в ожидании загрузки.

Глава 4. Сенсация

Пока CD-ROM моего компьютера загружал диск, я решила прослушать сообщения на автоответчике. Два попущенных, и оба от шефа.

Первый звонок, 13:10: «Да где тебя носит? Мы уже разместили твой материал… По правде сказать, ты заслужила хорошую премию в этом месяце, посмотрим, что я смогу выжать из нашего скудного бюджета».

Второй звонок, 16:30: «Хрена с два тебе, а не премия, думаешь, сняла видео, теперь можно на работу не приходить, живо перезвони мне, как услышишь сообщение!»

Не очень вежливо с его стороны, но я уже привыкла.

Теперь вся надежда, что на диске есть что-то стоящее и это что-то явится достойным оправданием перед начальником, но, по правде говоря, мне нужны не оправдания – я жду сенсацию.

Загрузка остановилась, и в окне моего компьютера появилась электронная папка, в которой находился всего один видеофайл без названия, дважды щелкнула по нему кнопкой мыши и с нетерпением приготовилась к просмотру. CD-ROM снова зашуршал, и на экране появился тот самый профессор Лазорев, за спиной которого располагались различные столы и полочки с медицинским оборудованием. Первые несколько секунд видео профессор то и дело ерзал на стуле и тянул руки к камере, пытаясь настроить удобный ракурс для сьемки, а когда, по его мнению, у него это получилось, он глубоко вздохнул и приступил к монологу.

– Я профессор Лазорев… – начал он, после чего я устроилась поудобнее и приступила к просмотру короткометражного авторского кино.

Когда профессор закончил свою речь, его рука потянулась к камере, смазав картинку последнего кадра. Запись остановилась.

Первые несколько минут я продолжала смотреть на смазанное изображение профессора и переваривать всю сказанную им информацию. Вначале я подумала, что это какой-то розыгрыш, но затем вспомнила утренние события с арестом и обыском, которые уже успели забыться, словно это происходило не со мной, а в каком-то сюжете недавно просмотренного фильма, окутанном туманом пережитого волнения. Я снова начала нервничать, накопленная за день тревога вернулась с новой силой, отчего мне стало трудно дышать. Решила себя успокоить, открыв припрятанную до лучшей жизни бутылочку абхазского сухого вина и просмотрела видео еще несколько раз. Пока смотрела, хлебала вино прямо из бутылки. Мысли немного помутнели от выпитого алкоголя, а переживания сменились глубокими раздумьями с сопоставлением фактов.

Во-первых, это явно не розыгрыш, человек такого положения не будет шутить подобными вещами.

Во-вторых, все события, связанные с его арестом, на данный момент лишь подтверждают им сказанное.

Внезапно мои рассуждения прервал звонок телефона, от неожиданности я окатила себя содержимым бутылки. Остатки вина красным пятном растеклись по моей чистой одежде. Теперь я захотела выругаться как следует, а выпитое вино не стало сдерживать мой порыв. Вытерла губы рукавом уже испорченной рубашки и стала пялиться на домашний телефон, который продолжал трезвонить в это позднее время. Снять трубку не решилась, поэтому просто ждала, пока пугающий сознание звук стихнет. Меня всегда одолевала тревога от телефонных звонков, наверное, потому, что число плохих новостей, сообщаемых по телефону, гораздо больше. Особенно сейчас, после событий этого дня, звонок не мог предвещать ничего хорошего. Наконец неприятный звук оборвался, и сработал автоответчик.

«Ты так и не перезвонила, если завтра не явишься в офис, можешь искать себе другую работу!» – проговорил шеф и бросил трубку.

– Свинья! – выругалась я на телефон, при этом поймав себя на мысли, что испытываю странное облегчение оттого, что это был всего лишь мой начальник. Теперь у меня были более веские причины для волнений, нежели страх перед увольнением, которое еще утром было для меня самым страшным возможным событием. На этом диске серьезная информация, которая заставила меня обеспокоиться. Удивительно, как быстро меняются приоритеты в жизни под действием разного рода обстоятельств и как мы им порой подвластны. Сняла с себя испорченную рубашку, облокотилась на спинку кровати и стала прокручивать в полусонном состоянии все события ушедшего дня, на протяжении которого, словно в опьяненном состоянии, я до конца не отдавала себе отчета в собственных действиях.

А ведь информация и вправду стоящая, я только сейчас представила, какой будет резонанс, если выложить это завтра в утренний выпуск. Уже и заголовок придумала – «Признание главного специалиста Вирусно-эпидемиологического центра». Я одновременно испытала восторг и тревогу. До сих пор не могу понять, как у меня все это вышло, с ужасом вспоминая себя в квартире профессора, словно я это нафантазировала. Ну а что, каждый успешный журналист в свое время рисковал, а тот, кто не рискует, вынужден прозябать, довольствуясь тем малым, что жизнь ему преподносит. Я впервые испытала гордость и чувство удовлетворения от проделанной работы. Главное, что все уже позади, а диск с сенсационным материалом находится у меня в кармане, вернее, в оптическом приводе моего домашнего компьютера. После сегодняшнего видео с задержания и завтрашней публикации исповеди профессора я сделаю настоящий прорыв в сфере журналистики. С этими приятными мыслями, под действием спиртного, я незаметно погрузилась, пожалуй, в самый крепкий сон в своей жизни.

 
                                           * * *
 

Ранним утром следующего дня громкий и нарастающий стук вырвал меня из крепких объятий сновидений. Не успела я продрать глаза и понять, что происходит, как барабанная дробь в дверь повторилась с новой силой, заставляя меня выскочить из теплой постели. Легкое похмелье до сих пор отупляло мой разум, заставляя идти на нарастающий звук, чтобы поскорее от него избавиться.

– Кто? – выкрикнула я так, чтобы тот, кто стоял за дверью, мог по голосу понять мое негодование.

– Петр! – послышался приглушенный ответ с другой стороны.

– Петр?! – удивленно переспросила я.

– Да, открой дверь! – в приказном тоне ответил он.

Я вдруг растерялась.

– Юля, открывай, нужно срочно поговорить по поводу того, что произошло вчера вечером.

В голове промелькнули воспоминания вчерашних событий, которые остановились на нашем прощальном поцелуе. Конечно, я ожидала, что он теперь снова позвонит или заедет, но чтобы на следующее утро! К этому я была не готова. Я посмотрела на свое отражение в зеркале и ужаснулась. Да на мне лица нет! Глаза опухшие, волосы превратились в колтуны, а изо рта несет легким, но ощутимым перегаром. «Ну и момент он выбрал», – подумала я.

– Юля, открывай, или мне придется выбить эту дверь! – еще настойчивее проговорил он.

– Да, сейчас! – крикнула я.

«Нет, ну надо же, то ни сном ни духом, а тут вдруг резко приспичило. Ну я ему сейчас устрою», – решительно подумала я. Закинула волосы назад, завязывая их наспех в пучок и пряча торчащие пакли внутрь, заскочила в ванную и умыла лицо прохладной водой, попутно залив в рот мятный ополаскиватель.

Я подбежала к двери и щелкнула замком; едва я это сделала, как Петр с силой втолкнул меня в квартиру вместе с входной дверью, сразу же закрыв ее за собой.

– Ты совсем спятила?! – прокричал он в респиратор.

– Это я спятила? – растерянно переспросила я в ответ, не понимая, что происходит.

Но Петр лишь продолжал стоять в маске и защитном комбинезоне, тыча в меня пальцем и пытаясь подобрать подходящее слово.

– Что ты натворила вчера?! – продолжал кричать Петр, но респиратор, приглушавший голос хозяина, глушил его крики. Лишь выражение глаз и тон, с которым он говорил, передавали его эмоциональное состояние. – Ты ведь неспроста оказалась вчера на месте задержания, ты была там! – злобно прорычал он.

Наконец только сейчас до меня дошло, для чего явился Петр, и теперь в моих воспоминаниях явно и четко всплывала картина разгромленной квартиры профессора.

– О чем ты думала вообще, ты ведь могла заразиться! Ты, ты… и меня могла заразить!

– Я? – единственное, что я смогла из себя выдавить после этого резкого выпада.

– Мне необходимо тебя задержать, – уже спокойным тоном и с долей грусти прошептал участковый, отводя взгляд в сторону.

– Как задержать? – с тревогой переспросила я в ответ.

– А вот так, и поверь, я делаю тебе услугу. С минуты на минуту здесь будут инфекционисты, так что тебе лучше что-нибудь надеть и быть готовой к их приходу.

– Но как они узнали? Это ты им все рассказал! – закричала я, чуть ли не впадая в истерику.

– Да я только сегодня утром получил вызов на твое задержание, тебе еще повезло, что я оказался ближе всех к твоему дому, – с видом несправедливо обвиненного человека стал оправдываться Петр. – И о чем ты только думала вообще? Да и я хорош, повелся на всю эту бредовую историю с переездом! – угрюмо заключил бывший участковый.

Я молча вернулась в комнату и села на край кровати. Петр так же молча поплелся за мной и встал рядом.

– Юля, мне очень жаль, но ты должна поехать в Центр, возможно, ты опасна для окружающих, – произнес он шаблонную фразу представителя закона.

– Да нет никакого вируса! – снова закричала я на Петра и почувствовала, как из моих глаз потекли слезы.

– Так, ну это уже слишком… Ты хоть помнишь, какой сейчас год? – с иронией в голосе проговорил он.

– Не делай из меня дуру, вот посмотри на это! – ответила я, заливаясь слезами и включая ему запись, которая так и осталась висеть со вчерашнего дня на моем компьютере.

Профессор снова ожил на экране, а Петр с кривым и недовольным лицом принялся смотреть злополучное видео, делая мне одолжение с учетом прошлых отношений.

– Где ты это нашла? – уже с любопытством поинтересовался он, когда на фоне лаборатории появился тот самый профессор, в задержании которого он принимал активное участие.

– Стащила у него из тайника, пока вы с напарником отлучались, – пробубнила я, утирая слезы.

Петр снова посмотрел на меня тем же упрекающим взглядом, давая понять, что я поступила, по его мнению, неправильно, но через мгновение переключил внимание на видео. Он уже вдумчиво вслушивался в то, что говорил профессор.

– Я профессор Лазорев, главный специалист Вирусно-эпидемиологического центра. Я первым смог выделить штамм вируса и разработать вакцину от него. Вот только это было еще до начала эпидемии, а сегодня вакцина абсолютно бесполезна, так как фактически все население планеты уже в той или иной степени переболело и самостоятельно адаптировалось к новому вирусу. Поэтому ежедневная статистика по количеству смертей – это лишь информация для запугивания простых граждан и прикрытие для ликвидации неугодных политических деятелей, в числе которых рано или поздно могу оказаться и я, стоящий у истоков глобального заговора и знающий правду, которая может пошатнуть установленный режим правления. Помимо этого, существуют запретные зоны, города внутри городов, острова и районы, в которых спокойно без всякого рода ограничений и режимов изоляции живут семьи политиков, конгрессменов и акционеров. Одним из таких мест в нашем городе является Центр-сити, куда обычному человеку вход запрещен, а многочисленные посты, терминалы и контрольные точки охраны не позволят вам подобраться к этому месту. Эта запись сделана на случай, если со мной что-то случится, да простит меня Бог.

Петр досмотрел видео до конца.

– Ты теперь понимаешь? – воскликнула я.

– Что я должен понять… Что какой-то человек, назвавший себя профессором, несет ничем не обоснованный бред?

– Это не какой-то человек, я вчера нашла его на сайте ВЭЦ, и он действительно был крупной шишкой.

Но лицо моего бывшего выражало частично недоумение, а частично призрение в мой адрес.

– Ты мне не веришь, меня увезут, как увезли профессора, и неизвестно, что со мной станет, – обреченно проговорила я и рухнула на свою кровать, заливаясь слезами пуще прежнего.

– Так, – строго и утвердительно проговорил Петр, – прежде всего тебе нужно успокоиться и перестать выдумывать не весть что. Да, ты совершила преступление, вторглась в чужую квартиру, но это ведь не убийство, а твоя глупость в совокупности с безрассудством. Вот увидишь, тебя просто проверят на вирус и отпустят под наблюдение участкового, – уже мягким, дружелюбным тоном успокаивал он.

В этот момент с силой распахнулась входная дверь квартиры и появились люди в защитных комбинезонах.

– Всем оставаться на местах, – прозвучал приглушенный голос через защитную маску.

– Вы Юлия Котова? – обратился один из них ко мне, на что в ответ я лишь молча и послушно кивнула головой. – А вы? – спросил тот же человек, обращаясь теперь уже к Петру.

– Петр Смирнов, патрульный, прибыл по вызову диспетчера, – машинально отчеканил он.

Я только сейчас узнала его фамилию. «Довольно неброско, но и не мерзко», – неожиданно для себя подумала я, находясь в столь неприятном положении.

– Вы вступали с ней в телесный контакт? – продолжал задавать вопросы человек в белом комбинезоне, обращаясь к Петру.

– Нет, я вошел перед вашей группой и велел ей оставаться на месте.

– Это хорошо, она может быть переносчиком.

«Вот гад! Сам ты переносчик», – подумала я.

– Вы можете быть свободны, – сообщил он патрульному.

Петр неоднозначно взглянул на меня, и только сейчас в его глазах промелькнуло что-то вроде сочувствия.

– Может, я могу еще быть чем-то полезен? – обратился он к прибывшим на место инфекционистом, очевидно не желая бросать меня одну.

– Нет, дальше мы сами, – ответил старший из прибывшего отряда.

Петр еще раз посмотрел на меня, на этот раз с грустью, по всему было понятно, что ему меня жаль.

Я тут же отвела глаза в сторону, скорее не от обиды, а от злости и стыда за саму себя. Ну а что он еще может сделать, да и зачем, я сама во всем виновата, но в тот момент, когда я опомнилась и посмотрела на него, чтобы попрощаться, Петр уже уходил.

Мне захотелось его остановить, чтобы наше прощание не было таким грубым и непонятным, а может, оттого, что Петр – моя единственная тонкая ниточка, связующая настоящий кошмар с прошлой спокойной жизнью, которая должна была вот-вот оборваться. Но не успел он сделать и пары шагов к выходу, как чей-то приглушенный голос словно исполнил мое желание…

– Постойте! – прозвучала команда.

Петр остановился и замер.

– Как долго вы находились здесь с инфицированной? – последовал вопрос.

Петр медленно повернулся, в его глазах читались растерянность и волнение.

– Я же сказал, что вы почти сразу приехали, как только я вошел.

– Вы доложили диспетчеру о вашем прибытии ровно в десять, сейчас десять часов тридцать пять минут. Отбросим пять минут на всевозможные временные затраты в виде нашего сейчас разговора – итого целых тридцать минут вы находились вместе с инфицированной в одном замкнутом пространстве. Посему еще раз повторяю свой вопрос: что вы здесь делали все это время?

Петр замешкал, пытаясь сказать что-то вразумительное, но пока у него получалось лишь бросать растерянный взгляд то на меня, то на дотошного инфекциониста, а потом бросил взгляд на застывшую картинку на экране моего компьютера, совершив тем самым роковую ошибку.

Инфекционист, который задавал вопросы Петру, указал жестом руки другому на мой ноутбук, тот сразу же схватил его и запустил видео. На нем снова появилась лаборатория с профессором Лазоревым на переднем плане.

– Достаточно, вы задержаны! – провозгласил голос сквозь защитную маску, словно он дожидался именно этого неосторожного действия со стороны Петра.

– Но в чем дело?! – с трудом выдавил из себя патрульный, чувствуя опасность.

– У вас был контакт с подозреваемой, – исчерпывающе ответил инфекционист, более не обращая никакого внимания на патрульного и его невнятные оправдания.

– Но я с ней не контактировал, а просто наблюдал и дожидался вашего прибытия, я лишь выполнил указания и прибыл на место задержания, я же сотрудник полиции, зачем меня задерживать? – с испугом в глазах и дрожью в голосе оправдывался он.

Понимая, что его мнение уже никто не берет во внимание и он лишь впустую сотрясает воздух, Петр впал в замешательство и ступор, притоптывая на одном месте, словно пытаясь нащупать под собой почву, которая вот-вот должна была уйти у него из-под ног. А мне, напротив, как бы это ни звучало эгоистично, вдруг стало легче оттого, что не придется принять эту участь одной. Теперь уже я смотрела на Петра с чувством сожаления, потому что, в отличие от него, успела смириться, а он еще даже не осознал, как из-за одного неверного жеста превратился из обвинителя в обвиняемого.

– Компьютер и этих двоих в машину! – поступила очередная команда.

– Что, и громить здесь ничего не будете? – проговорила я, осмелев на фоне совсем потерянного Петра.

– В этом нет необходимости, – раздался глухой голос из-под маски, – мы уже нашли то, зачем сюда приехали.

– Тогда к чему этот маскарад, неужели вы думаете, что я заразная?

Главный инфекционист сдернул маску со своей головы и склонился над моим лицом так близко, что я почувствовала, как его мерзкое дыхание покрывает каждую клеточку моего тела.

– Нет, не думаю, – с ухмылкой отрезал он, затем снова выпрямился и натянул обратно свой защитный респиратор. Единственное, что я успела заметить, – это его черные, бездонные глаза и уродливый шрам на все лицо, от самого подбородка до левого глаза.

– Выводите их, – повторил свою команду человек со шрамом.

Петр окончательно побледнел. Его лицо скривилось, губы поджались, а в глазах читалась неуверенность в том, что это все действительно происходит.

Два «бульдога» в намордниках встали по обе стороны от нас и указали на выход, предварительно стянув нам руки и закрепив их сзади наручниками. Мы подчинились, следуя их указаниям, и направились на лестничную площадку. Подошли к раздвижным дверям лифта, один из наших надзирателей нажал на кнопку вызова.

Мы стали дожидаться, когда чудо инженерной мысли позволит нам войти.

Устройство заработало, мотор загудел, стал доноситься звон металлической лебедки по ту сторону от закрытых дверей шахты лифта.

За это время я уже успела осознать всю серьезность ситуации. Петр, который всего несколько минут назад превосходно себя чувствовал в уставной красивой форме полицейского, и подумать не мог, что обычное видео, которое я по собственной глупости ему показала, так резко и кардинально повлияет на его судьбу. Да и навряд ли он вообще еще осознал, что именно было на том видео. Я и сама только сейчас стала понимать всю важность добытой мной информации. Петр же, к моему удивлению, воспользовавшись небольшой заминкой у лифта, воспрял духом и уверенным голосом, словно вещая с трибуны громкие партийные лозунги, заговорил:

– Товарищи инфекционисты! – начал Петр, заставив две пары глаз с удивлением посмотреть в его сторону хотя бы из любопытства к тому, что будет происходить дальше. – Товарищи, – повторил Петр, очевидно не зная, как еще обратиться к этим людям, закутанным с ног до головы в белые защитные костюмы. – Я патрулировал этот район, прибыл сюда по вызову диспетчера для оказания вам содействия и помощи в задержании зараженной, поэтому требую немедленно разобраться в ситуации, освободить меня от наручников и принести свои извинения, – уверенным и требовательным тоном закончил он.

Инфекционисты еще пару секунд переваривали все сказанное, переглянулись друг с другом, а затем взорвались смехом, раздувая натянутые на их морды респираторы, отчего складывалось ощущение, что они вот-вот должны лопнуть. Затем, когда они смогли взять себя в руки, один из них подошел вплотную к Петру и ответил:

– Вот в Центре и разберутся.

Лифт прибыл на мой этаж, издавая скрежет потертых деталей металлической конструкции. Двери разъехались в разные стороны, словно цирковые шторки, оберегающие секрет создания фокуса, перед тем как его представить на обозрение публике.

– Идем! – поступила команда, и мы вчетвером погрузились в тесную кабинку, плотно прижимаясь телами друг к другу, чтобы лично испытать устройство передвижного механизма, способного преодолевать земную силу тяготения. Я оказалась зажата между двух инфекционистов, нахально переглядывающихся между собой и демонстрирующих ничем не прикрытую похоть. Их ноздри через натянутые респираторы высасывали из ограниченного пространства весь воздух, работая, словно компрессоры, от звуков которых даже сквозь холод ужаса чувствуешь на себе невыносимый жар их дыхания. Лифт тронулся. Вначале он лениво приподнял свою тяжелую тушу, а затем просел, словно он взял на себя неподъемную ношу и вот-вот подчинится законам гравитации. На измалеванном табло желтым глазом горела кнопка с арабской циферкой один. Необслуженные своевременно детали снова заскулили под нашей тяжестью. Доносившиеся механические звуки напоминали детский лепет, как будто шестеренки перешептываются между собой и мечтают вместе с нами об одном – только бы доехать. Зависая в пространстве между небом и землей, электродвигатель продолжал стравливать лебедку, шестеренки исправно вращаться, и груда металла в умелых руках его создателя приобретала форму исправного механизма, позволяющего совершать немыслимые когда-то для ума человека движения – не вдоль планеты, а поперек.

Теперь, когда я нахожусь в замкнутом пространстве с двумя карателями системы, поедающими меня жадными взглядами через защитные инфекционные очки, моя прошлая жизнь не кажется мне такой серой и унылой, как раньше. В памяти остались лишь приятные вечера в компании с Настей и встреча с Петром в уютной и теплой квартире.

Как теперь мало мне нужно для счастья…

Верни мне сейчас то, что у меня было еще вчера, и я стану самым счастливым человеком в самом ужасном для меня мире. Как говорил мой студенческий преподаватель, чтобы сделать человеку хорошо, сделай ему плохо, а потом верни все обратно. Теперь я в полной мере ощутила на себе всю иронию этих слов.

Лучше бы моя машина так и не завелась, или моя радиостанция сломалась и не поймала полицейскую частоту, или я бы уехала на встречу со своим шефом. Еще вчерашняя, по моему мнению, неприятность сегодня оказалась бы для меня спасением. Да чего теперь гадать, чему быть, того не миновать. Лифт остановился.

Я без всякой команды выпрыгнула из кабинки, на секунду уловив мимолетное чувство свободы, но уже через мгновение чужая крепкая рука одернула меня, словно дворовую шавку, указав на мое теперешнее место у ног хозяина. Хотя, если разобраться, чем моя повседневная жизнь отличалась от этого? Пожалуй, я была подобна певчей птице, которая довольствуется мимолетной иллюзией свободы, летая по замкнутому кругу в своей клетке. Сменить клетку на собачью будку, есть ли в этом трагедия?