Читать книгу: «Герой утренней зари. Часть 1», страница 6

Глава 8. Маленькая ложь

– Кто взял мамину шоколадку? – строгий голос отца не оставлял мне пути к отступлению.

Мама сегодня немного задерживалась. Папа еще вчера принес домой четыре плитки нашего любимого шоколада. Мы с сестрой съели свои в первый же день, папа взял свою с собой на работу, а мамина плитка так соблазнительно лежала на столе…

– Ну давай возьмем по кусочку, мама все равно говорит, что она сладкое не ест, ну давай…

– Нет, так нельзя, – обычно сестра сама всегда втягивала меня в какие-нибудь авантюры, а теперь решила в старшую и умную поиграть…

– Ну всего кусооочек… – чуть ли не со слезами на глазах я тянулся к сокровищу, так маняще лежащему посередине белой скатерти.

– Нет значит нет. А то мама обидится, да и папа потом накажет… и, как всегда, меня как старшую, так что и думать забудь.

Да, сестра была права во всем. Но это не помешало мне, когда она пошла делать уроки, все-таки умыкнуть шоколадку, съесть ее в своей комнате и выбросить фантик за кровать.

И вот теперь мы предстали перед отцом…

– Андрей взял! Он весь день только и уговаривал меня съесть по кусочку!

Теперь был мой ход. Отец злился, и это чувствовалось.

– Андрей, это правда?

– Нет… – мне как будто перекрыли воздух, в глазах потемнело, я почувствовал, что теряю сознание… Все, что произойдет дальше, пронеслось перед глазами, и его «дети не врут», «как старшая постыдилась бы», «извинись перед мамой сейчас же», плачущее лицо сестры, с грохотом захлопнувшаяся дверь ее комнаты… – Да. Это правда. Я съел мамину шоколадку.

Лицо отца стало заметно добрее.

– Молодец, что признался, это настоящий взрослый поступок. Извинись перед мамой и больше так не делай, – папа продолжил читать лежащую на кресле газету.

*

– Андрей, сегодня снова без домашней работы, что на этот раз?

Я не любил свою классную руководительницу. Она не была строгой, но и доброй ее назвать можно было с натяжкой. К тому же, вела она математику, которую я еще с начальной школы на дух не переносил. И да, домашние задания, были не для меня. После школы я играл в футбол с одноклассниками, а после игры с одноклассниками, играл с ребятами со двора. В итоге домой я приходил только часов в восемь вечера, и, само собой, даже мысли сесть за математику у меня не было. Обычно «я забыл» или «я не сделал» с виноватым взглядом в пол было достаточно. Но я уже догадывался, что меня ждет.

– Я не сделал.

– Почему?

– Я не люблю математику.

Класс засмеялся, учительница же серьезно посмотрела на меня и спросила:

– И что же ты тогда любишь?

Я продолжал отвечать честно, я знал, что это не самое сложное испытание.

– Футбол и писать стихи.

Класс снова засмеялся, а учительница с улыбкой попросила что-нибудь принести почитать. Интересно… Могло ли так быть в реальной жизни?

*

В класс вбежала девочка из параллельного класса.

– Ребят, никто не видел конверт?

Я знал ответ на этот вопрос. Я знал, что это был за конверт. Я знал, что было в этом конверте, и я знал, что инвентарь в моей любимой игре пополнится парочкой красивых вещей.

Ее вопрос повторил учитель. Никто из ребят не проронил ни слова.

Я помню, как встретил на выходе из школы эту девочку. Она говорила по телефону и плакала. Я слышал рассерженный голос ее мамы, звучащий будто по громкой связи, однако мне было все равно. Я нашел конверт. Он был не подписан. В нем лежали 15000 рублей, вскоре пополнившие баланс моего интернет-кошелька.

– Ребят, пожалуйста, точно никто не видел? – на глаза девочки уже начали наворачиваться слезы.

– Я видел, – встав из-за стола и передав конверт из рук в руки, я почувствовал у себя на плече что-то теплое и немного мокрое… Она обнимала меня.

*

– Скажи, в чем я виноват? Я делал для нее все. А она…

Мы дружили с ним довольно давно. И вот теперь настал тот самый пресловутый момент «познания друга в беде». Я, если честно, устал. Обычные подростковые отношения, разбитое сердце, прогнивший мир… еще тогда мне уже было скучно. Но я видел, что ему тяжело, и хотел помочь.

– Ты не… – резкий хруст, боль, я увидел, что было у меня за спиной.

Друг смирился. Вернее, он решил, что не виноват. Второй раз его снова бросили, и снова по той же причине. В этот раз он смириться не смог. А я не мог и не хотел быть рядом, чтобы его поддержать. Это были вторые похороны, которые я запомнил.

Время вернулось в свое русло.

– Хватить валить все на других. Коль, мир не черно-белый. У нее ты главный злодей, у тебя – она, но правда в том, что вы оба виноваты. И пока ты будешь уверен в своей непогрешимости, у тебя все так и будет заканчиваться. Любые отношения, а в особенности романтические, – это компромисс, ты же каким бы классным парнем ни был, но других не слышишь или слышишь по-своему. Даже сейчас не можешь признать очевидного. Мы в том возрасте, когда надо не жалеть себя, а меняться, развиваться, взрослеть. А потому, пока ты не перестанешь говорить, какие все вокруг твари и, скажем так, продажные женщины, я не вижу никакого смысла обсуждать эту тему. У тебя много друзей, если хочешь, чтобы тебя пожалели или погладили по головке, иди к ним, я же хочу не потерять дорого мне друга.

Он посмотрел на меня и, возможно, мне показалось, но в тот момент в нем что-то изменилось…

– Может быть, ты и прав…

*

– Скажи, ты правда меня любишь?

Это был 1-й курс. Я случайно сблизился с одной девочкой из другой академической группы, поначалу мы просто сидели вместе на лекциях, вместе обедали, гуляли после пар… Мне было просто приятно с ней общаться. Я знал, что у нее есть проблемы как в семье, так и в университете, и как-то так получилось, что мне хотелось помочь ей. По сути, и все. Ни о какой любви речи ни шло.

Потом мы случайно обнялись, случайно поцеловались и случайно ходили держась за руки. Для меня все правда было «делом случая» … И вот в итоге мы пришли к этому.

Она была довольно милая и, в принципе, в моем вкусе, но… Я не хотел ни к кому привязываться. Хотя и расстраивать ее тоже не хотел. В итоге я выбрал самый простой вариант: «мне нужно подумать» и игнор, я знал, что после такого она сама ко мне не подойдет.

В следующем году я ее уже не видел. Не знаю, что произошло, знаю только, что она всегда была в списках на комиссию по отчислению. Но, что поделать, такова жизнь.

Однако я этого не хотел. Я не хотел ничего из этого. Когда я думал о ней, то на ум приходила мысль, что я сломал ее жизнь. Может быть, я преувеличивал свою роль, но это не отменяло сожаления, остававшегося у меня на душе.

– И да, и нет. Ты замечательная, и я верю, что однажды ты станешь счастливой. Я хочу, чтобы ты стала счастливой, я хочу тебе помогать всем, чем только смогу, но прости, я не вижу тебя как свою девушку.

Она заплакала. Мне не оставалось ничего, кроме как обнять ее, в этот раз очевидно для нас двоих – по-дружески.

* * *

– На сегодня точно все, – берегиня стерла ногой кусочек окружности, и «видения» прекратились.

– А теперь не удосужишься ли рассказать, в чем был смысл всего этого? Возможность поговорить с Кладием в любое время, конечно, приятна, но в бою, мне кажется, навык не самый полезный.

– Всему свое время. Завтра, если все пройдет так же хорошо, как сегодня, будет последний день твоего обучения. Тогда же все и узнаешь. А пока пора нам домой, добрый молодец, там я тебя накормлю, напою, баньку растоплю…

Дорога назад прошла спокойно. Вечерело, однако птицы не пели, сверчки не играли, а листья не перешептывались на ветру… Была удивительная и в то же время немного пугающая тишина… Тишина, не позволяющая забыть, в каком лесу я нахожусь.

Когда мы вернулись домой, берегиня действительно напоила и накормила, баньку правда не растопила… зато спать уложила. Но перед этим я все-таки хотел закрыть вопрос с именем.

– Скажи, а что это за цветок у тебя в волосах? – как бы невзначай спросил я.

– Голубая паучья лилия, или же ликорис – ответ прозвучал как всегда нейтрально.

Мне кажется, я понял, по какому принципу можно давать имена берегиням.

– Ты не против, если я буду называть тебя Лилия?

– Оригинально, – она улыбнулась уголками губ, получилось естественнее, чем обычно, однако все равно как-то не так… – но я не против, повторюсь, называй как хочешь.

Послышалось несколько звонких хлопков, свечи погасли.

Нестерпимо громкий голос, как будто в сантиметре от каждого моего уха поставили мощные акустические колонки.

– Подъем, герой, нас ждут великие дела!

Я знал этот голос… еще бы я его не знал. Впрочем, если рассуждать логически, то это и не мог быть никто, кроме нее.

– Чужая мысль в твоей голове – уже твоя мысль, ты можешь ей управлять, вспомни вчерашние тренировки и представь мой голос таким, каким ты бы хотел его слышать.

Если честно, конкретно в момент пробуждения я бы предпочел его вообще не слышать, но, немного придя в себя, я отрегулировал громкость и сделал его чуть более жизнерадостным.

– Сегодня у тебя своего рода выпускной, но перед ним финальный экзамен, – пока веселый девичий голос звучал у меня в голове, я оглянулся по сторонам и понял, что виновницы торжества нигде не было видно. – Если дойти до ручья и повернуть налево, то выйдешь к озеру. Я жду тебя там.

Голос исчез. Я оделся, надел ножны, стоящие у порога, натянул сапоги и отправился в путь.

Всем своим естеством я ощущал подвох. Только вот не мог понять, в чем же он состоит и когда его ждать. Само по себе задание звучит слишком легко, около ручья я был вчера, ничего необычного там нет… Получается, ловушка приготовлена у озера… А может быть, и в самом озере…

Я внимательно изучал каждый куст, реагировал на каждый шорох… Знание того, что кроме странников и духов здесь никого быть не может, безусловно, являлось фактором, повышающим концентрацию. И вот наконец кто-то появился.

Это была фигура знакомого поглощающего свет черного цвета с такой же знакомой белой маской на месте лица. Однако в этот раз вместо гигантского монстра передо мной появился вполне себе человеческий силуэт.

Странник повернул голову в мою сторону, я достал меч. Больше я на его фокусы не поведусь.

Острие клинка смотрело ровно на цель. Стереть раз и навсегда.

Чудище повторялось. Я уже был к этому готов. Без лишних раздумий я направил широкий солнечный луч на сероглазую девочку. Остался довольно широкий след, пару деревьев выжгло дотла, а на месте, где стоял монстр, больше не было никого.

Победа далась мне подозрительной легко… И это не дало мне расслабиться. Я услышал шаги в десятке метров за спиной. Я не представлял, кого увижу в этот раз, но знал, что в любом случае это будет странник.

Резкий разворот. Передо мной стояла фигура в белом платье с синими узорами, подпоясанном синим кушаком. На голове ее красовался венок из ромашек… но я понимал, что здесь ей не место. И да, я действительно очень хотел бы ее увидеть и, быть может, сказать все то же самое, что сказал тогда, но по-другому… герой не должен сожалеть о таких мелочах, особенно во время боя, но все равно… что-то внутри на секунду кольнуло.

Вторая вспышка света озарила лес.

Я чувствовал, что это еще не все.

Из-за дерева по другую сторону ручья вышла собака. Она смотрела на меня умными и веселыми глазами, высунув язык. Я помнил ее, она была из моего времени, а точнее, из моего детства.

Черные собачьи глазки блестели на солнце. Она виляла из стороны в сторону своим хвостиком и, радостно хлюпая по воде, шла в мою сторону. Это был запрещенный прием. Само собой, я знал, что такое невозможно, но тем не менее, она была один в один как настоящая… а потому первым моим желанием было не поскорее избавиться от призрака, а погладить старую добрую подругу.

И эта заминка оказалось непозволительно долгой.

Через секунду я увидел летящего на меня зверя. Его когти были нацелены мне на грудь, а клыки точно на шею. Я не успевал ни увернуться, ни заблокировать выпад.

«Не стой столбом, отклонись, не достанет», – спасительный голос Кладия вернул меня в реальность. От со скрежетом схлопывающейся пасти меня отделили несколько сантиметров. Когти животного прошли мимо моей груди, лишь немного надорвав рубаху, однако ногам повезло меньше. Штаны были надорваны, из четырех полос на каждом бедре начала сочится багровая жидкость.

Я стиснул зубы и отпрыгнул. Жалеть себя было некогда. Еще одна вспышка, на это раз полностью пришедшаяся в ручей.

«Во время боя мысли должны быть только о бое, твоя жизнь может оборваться в любую секунду, не забывай об этом», – Кладий был сосредоточенным, таким же, каким должен быть и я сам. Я сфокусировался на своем мече и окружающих меня звуках. Все было тихо. Подозрительно тихо.

– Молодец, на сегодня твое испытание окончено, – фигура в расшитом бисером платье и синим цветком в серебряных волосах вышла из глубины леса, – можем возвращаться и готовиться к твоему походу к Велесу.

Еще пару дней назад я бы спокойно убрал меч в ножны, и это стало бы моей последней ошибкой. Сейчас же я не повелся. Даже странники не способны в точности воссоздать обереги богов. Я люблю эстетику, мне нравятся как объективно, так и субъективно красивые вещи, узоры же на моей рубахе были прекрасны. Конечно, я рассматривал их, сплетение таинственных знаков, растений, птиц и зверей, все это было по-настоящему красиво и завораживающе.

Побывав в деревне, я увидел, что обереги, которые делают люди – другие. Есть в них что-то… но, в отличие от божественных творений, их можно было понять. Один символ означает Солнце, другой дом, третий лес и так далее… Оберег Мокоши представлял собой историю, непонятную, неведомую мне, но полноценную, со своим началом и концом. Тогда, у озера, я посмотрел на платье Ромашки и понял, что обереги одного бога – одинаковы, при этом не только цветом. Благословение едино для всех, и, увидев символы Мокоши в избушке Лилии, я лишь еще раз в этом убедился.

Мелочь… но из таких мелочей и состоит жизнь. И сейчас именно они меня спасают. Я смотрел на приближающуюся фигуру и понимал, что так же, как и в случае с оригинальными оберегами, я не могу их понять или прочитать, но было одно ключевое отличие: глядя на вышитые на рукавах и вороте узоры, я ничего не чувствовал. Они были пустыми. Последняя, четвертая по счету вспышка озарила лес.

«Молодец, но не забывай, что я тебя жду», – услышав голос настоящей Лилии, я наконец-то смог хоть немного расслабиться.

Глава 9. Отражение

Она сидела у самого берега большого неестественно круглого озера. В его темных водах не отражался свет начинающего склоняться к линии горизонта солнца. Ветер не нагонял легкую серебристую рябь и оттого казалось, что Лилия сидит на краю бездонной пропасти.

– А ты не спешил… – ее задумчивый взгляд, устремленный куда-то вглубь не давал мне понять, говорила ли она со мной или же с кем-то там, в воде. – Это – «Озеро тысячи страхов». Последний этап твоей подготовки. Можешь оставить свою одежду на берегу, а меч отдать мне.

– И что потом?

– Потом ты должен окунуться в его воды, и если все так, как я думаю, то после этого можешь отправляться дальше.

– Я так понимаю, меня ждет «тысяча страхов»?

– Нет, страх будет один, – она сделала несколько загадочных жестов руками, после чего раны на ногах затянулись, – но это будет твой самый глубинный, настоящий страх.

Я боялся и боюсь много чего. Человеку свойственно бояться. Страх – то, что сохраняет жизнь и рассудок. Но я не знал, какой был мой самый сильный страх… Остаться одному? Я и так в основном один. Потерять кого-то из близких?.. Возможно, но как сказал Кладий, в смерти нет логики, если мой самый сильный страх заключается в боязни роковой случайности, которую невозможно предсказать или предотвратить… К тому же, я уже проходил через это. Своей смерти я не боюсь, за последние несколько дней успел к ней привыкнуть.

Гадать смысла не было. Выполнив указание Лилии, я зашел в озеро. Оно было довольно теплым, только вот своих ступней, потом ног, потом тела я в нем не видел. Сделав глубокий вдох, я ушел под воду.

Я вдохнул и открыл глаза. Вокруг никого не было. Вокруг ничего не было. Просто бесцветная пустота. Ни единого звука, ни единого лучика света, абсолютная беспросветная тьма. Я хотел закричать, я открывал рот, но не слышал ни слова. Я не чувствовал тела, не чувствовал себя… Я оказался там, где было только одно – «ничего», и понимал, что сам становлюсь «ничем».

Времени тоже не было, потому я не знал, сколько секунд, минут или часов провел наедине с пустотой. Мои мысли съедали друг друга, я разлагался, сознание распадалось, и я ощущал весь этот процесс от начала и до конца.

В темноту ворвался свет. На секунду мне показалось, что я ослеп, и лишь когда смог хоть немного восстановить зрение, увидел, как Лилия, держа в руках меч, разрезала белым лучом черную воду озера.

* * *

– Знаешь, я поняла, почему ты был избран…

Мы сидели на берегу, яркие и добрые звезды, пусть и не отражались на темной застывшей глади, играли в серебряных волосах Лилии переливающимися бликами.

Спустя минуту она продолжила.

– Ты боишься того, против чего призван бороться. Это важно. В итоге, даже если однажды ты заблудишься, страх поможет тебе вернуться на правильный путь, – она подняла голову к небу.

– Скажи, а каков твой страх? – иногда, из-за ее спокойного голоса, рассудительности и наигранности даже самых простых эмоций мне казалось, что она ничего не чувствует, но ведь это было не так… должно было быть не так…

В ответ она, не снимая платья, молча нырнула в воду и, как всегда, спокойно, вернулась на берег.

– Я делаю свою работу с появлением в мире первого существа с душой. С того момента как жребий определил мне эту судьбу, я всегда была одна. Меня боятся, ненавидят, боготворят… Меня все время принимали и принимают за ту, кем я не являюсь. Я просто проводник. Моя задача привести душу сюда, в место, где заканчиваются все пути, и проследить, чтобы ни одно живое существо не нарушало его границы. Отвечаю на твой вопрос: мне нечего боятся. Если пустота всех нас заберет, пусть будет так, если же удастся спасти хоть кого-то, будет славно, но, в сущности, конкретно для меня ни первый, ни второй исход ничего не меняют. Общаясь лишь с духами и призраками, я больше не вижу разницы между жизнью и смертью. У меня нет своих желаний, своих чувств, впрочем, ты, наверное, уже заметил… – она улыбнулась, как обычно фальшиво. – Я лишь могу пытаться повторять за теми, кого провожаю в последний путь, и я с этим уже смирилась. Я приняла все, как оно есть, пусть это и означает отсутствие страха и отсутствие жизни.

Она плавно поднялась, поправляя подол промокшего платья. Только сейчас, при свете звезд я заметил, насколько же она бледна…

Голос в моей голове прозвучал намного тише, чем обычно: «Не надо меня жалеть, такова судьба».

Дорога обратно прошла в полной тишине.

* * *

– Теперь ты готов, – она повесила на меня котомку с бутылками и склянками, которые я видел в первый день своего пребывания здесь.

На случай, если заблужусь, на случай, если поранят, на случай, если придется плыть под водой, на случай, если придется падать с высоты… Словом, здесь были зелья на все случаи жизни.

Лилия объяснила, что туман всегда меняется, и если Велес тебя не ждет, то надо готовиться ко всему. Ей не под силу разглядеть, что скрывается в густой белой пелене, а заходить туда было запрещено древним договором старших богов. Таким образом, меня ждал шаг в неизвестность, впрочем… это было не впервой.

– И еще, не забывай, что время сломано, поэтому, если увидишь кого-то из своего мира, – не удивляйся. Духи в тумане безобидны, поэтому свой боевой запал оставь на Велеса, хотя и с ним можно попробовать договориться.

– Перед тем, как я уйду, ответь, пожалуйста, на последний вопрос.

– Спрашивай.

– Если смерть – это конец, то кто же тогда такие духи и призраки? – после ее последних слов мне жизненно необходимо было узнать ответ.

– Застывшие во времени копии. Если ты хочешь узнать, «живые» ли они – нет. Они могут выглядеть как оригинал, звучать как оригинал, говорить как оригинал, но копия всегда будет только копией. Поэтому не обманывай себя, как бы тебе этого ни хотелось.

Я молча кивнул.

Перекинувшись с Лилией парой слов и поблагодарив ее «за все», я сделал шаг в туман.

За белой ширмой расстилалась серая дымка, покрывающая бескрайнюю степь. Обернувшись и убедившись, что пути назад уже нет, я пошел по черной, как будто вытоптанной земле.

Я сразу узнал силуэт, встречающий меня. Я ожидал ее здесь увидеть.

– Оставь надежду всяк сюда входящий… – на ней было то же вечернее черное платье, та же серебряная подвеска с кулоном-сердечком, те же сережки в виде капелек, как и тогда…

Она улыбалась своей неповторимой, уникальной улыбкой, как могла улыбаться только она. Ее озорные карие глаза, каштановые волосы, аккуратный курносый носик… Я помнил, что это всего лишь копия, но ничего не мог с собой поделать.

Я заплакал. Мне ее слишком не хватало.

Тот вечер разделил жизнь моей семьи на «до» и «после».

Аня летом поступила в университет. Родители были рады, я же, слушая истории с первых дней ее учебы уже не мог дождаться, когда и сам стану студентом. Она была счастлива. Предметы пусть и были так себе, зато вели их интересные люди, как она говорила, «профессионалы». Ребята в группе оказались классными, и в первые же дни она смогла подружиться с несколькими девочками, а сегодня они все вместе шли на «посвящение» в один из модных ночных клубов.

Мама дала все необходимые и обходимые советы, папа строго настрого, по-доброму, наказал вернуться до трех ночи. Я же сказал просто: «Повеселись там».

В три ночи сестра не взяла трубку.

– Аня… – в тот момент я думал только о ней, она стояла передо мной, и я ей столько всего хотел рассказать, я хотел ее обнять, положить голову на ее нежное и теплое плечо и выплакать все, что накопилось за эти семь лет.

Я подошел к ней, но руки заключили в объятия лишь воздух…

– Дрюш, не страдай ерундой, ты ведь все понимаешь, – она провела рукой по волосам, как будто гладила меня по голове, но я ничего не почувствовал, ничего, кроме нестерпимой боли.

В ту ночь к нам пришли двое полицейских. Мама плакала, обнимая отца, отец же внимательно слушал человека в форме и фуражке: «Примите мои соболезнования», – какая лицемерная и лживая фраза. Они ничего не знали о ней, дальние и не очень родственники, приехавшие на похороны, ничего не знали о ней, но все «соболезновали». Мне было противно, я злился на все и на всех, я хотел кричать, биться в истерике, что-нибудь сломать…

«Ты мужчина, сейчас мы должны поддерживать маму, ты должен стать взрослым, – лицо отца было измотанным и одновременно холодным. – Пообещай мне, что будешь ей во всем помогать, чтобы ни случилось».

«Хорошо, папа».

– Аня, Аня… – я заикался, я не мог остановить истерику, я забыл, зачем я здесь, для меня было важно только то, что она со мной, рядом.

Отец ушел. Он не стал мне ничего объяснять. Мама сказала, что он обязательно найдет того, кто разрушил нашу жизнь. Так мы остались вдвоем. Когда я поступил в университет, мама сказала, что поедет к родственникам в деревню, где «посвежее воздух и продукты получше». Ей действительно было тяжело. Она часто болела, но что важнее, она просто не могла оставаться в городе, лишившим ее всего.

Я мужчина. Я был должен.

– Дрюша… – она продолжала гладить меня невесомой, неосязаемой рукой.

Я остался один. По будням ходил в университет, «учился», у меня даже появились какие-никакие знакомые, по выходным же я нес свежие цветы к гранитной плите с ее фотографией. С мамой мы созванивались довольно часто, а вот в гостях у нее не был ни разу… Все собирался и собирался, если когда-нибудь смогу вернуться домой, обязательно съезжу. Отца же я больше не видел. Хотя иногда на кладбище появлялся еще один букет тюльпанов. Я хотел думать, что это от него.

Слезы понемногу заканчивались, я снова обретал голос. Скоро уже я почти был в «норме», если это можно было так назвать. Хотя, кому я вру…

Кладий был прав, Лилия была права, все они говорили истину, только вот истины было мало.

С того самого дня я носил в паспорте ее фотографию, я смотрел на небо, и верил, что она, став самой яркой из миллионов звезд, тоже смотрит на меня. Я верил, что однажды и я стану такой звездой, и мы вместе будем смотреть на моих детей, ее племянников, а потом на их детей… И кто-то, быть может, будет также смотреть на нас. Конечная точка? Разве может у человека быть «конечная точка»? Человек жив, пока о нем помнят. И я хотел сделать все, чтобы ее помнили, чтобы, если со мной что-нибудь случится, о нас помнили…

«Где память есть, там слов не надо…» Я прочитал это на одной из старых семейных фотографий, когда мы в очередной раз перебирали фотоальбомы. Тогда я не понимал смысл этих слов… Сейчас же, смотря на нее, я понимал, что не было слов, способных описать мои чувства. Слова были не нужны.

– Аня… Почему?

– Неужели я просто не могла захотеть снова увидеть своего любимого братика? – она весело подмигнула, она делала так всегда, когда меня дразнила. – Ладно, на самом деле меня попросили тебя проводить, хотя, даже если бы не попросили, я бы все равно тебя нашла.

– Аня, я… – голос предательски дрожал, – мне… нам всем тебя не хватало…

– Я знаю. Прости…

– Нет-нет, что-ты, просто…

– Дрюш, я все понимаю, поэтому, правда, прости… но ничего уже не вернуть. Сейчас в твоих руках нечто более важное, чем воспоминания о сестре, поэтому, прошу, иди за мной, – она отвернулась, но я чувствовал, что она плачет.

У меня в голове роились мысли, обрывки фраз, слова, все они отталкивались друг от друга, не давая сказать ничего из всего того, что я хотел сказать. Я хотел рассказать, как люблю ее, как скучал по ней все это время, как пошел в тот же университет, что и она, как… но я не мог составить предложения. Да, это была она, и в то же время…

– Мы пришли.

Дорога заняла намного меньше времени, чем я ожидал, а может быть, бесконечная череда несвязанных и противоречивых слов и идей слишком затянулась.

– Аня…

– Я знаю. Все что ты хочешь сказать, я знаю. «Где память есть, там слов не надо…» – она повернулась ко мне и улыбнулась. – Я счастлива, что хоть так смогла снова тебя увидеть…

– И я…

Ее силуэт растворился в тумане.