Читать книгу: «Герой утренней зари. Часть 1», страница 2

Глава 2. Владыка

От света, переполнявшего лес, буквально через минуту не осталось и следа. Утренняя прохлада сменилась холодной сыростью пещеры.

Хотя называть это место «пещерой» было бы не совсем правильно… Мы спускались по каменной лестнице, походившей на ту, которую обычно показывают в фильмах про средневековье. Однако вместо факелов или лучин она была освещена сотнями, или, может, даже тысячами мерцающих маленьких огоньков, словно по команде свыше собирающимися в различные причудливые узоры. И только спустя некоторое время я осознал, что этими крохотными мерцающими желто-зелеными звездочками были светлячки.

– Почти пришли, – сообщила мне Ромашка, явно желая, как можно скорейшего наступления этого счастливого момента. – Только не забудь, герой, кем бы ты ни был, царица Мокошь все-таки – царица. И вести с ней себя надо соответствующе.

Непродолжительный, но запоминающийся спуск остался позади. Последним препятствием на пути к аудиенции оставалась массивная дверь из неизвестного мне всепоглощающе черного камня. Однако перед тем как она откроется, я не мог не окликнуть берегиню.

– Ромашка, подожди немного…

– Мы и так заставили царицу ждать слишком долго, у нас больше нет…

– У меня только один вопрос. Мы увидимся после?

– После чего? – смущенно ответила Ромашка, явно избегая моего застывшего в немой мольбе взгляда.

– После встречи с царицей. Ты ведь останешься моей провожатой, так? Я ведь совсем ничего не знаю…

– Хватит, герой, – смущение в ее голосе сменилось на обреченную, грустную уверенность. – Запомни, что бы ни случилось, никогда не привязывайся к нам. Кто бы мы ни были: берегини, русалки, домовые, призраки, – твое сердце должно принадлежать только той, кто тебя призвал, – царице.

С этими словами Ромашка отворила дверь.

* * *

Открыть глаза я смог только через 5 секунд. Стены сияли миллионами самоцветов самых разных пород, цветов и размеров. Дорога же к центру была выложена из чего-то, напоминающего мрамор. Слева и справа от нее текли ручейки. Они подпитывали широко раскинувшиеся шатром и занимающие примерно половину громадной комнаты корни дерева, ствол и вершина которого были скрыты за потолком, сверкающим неизвестными мне, но, без сомнений, драгоценными камнями.

В корнях, прямо посреди зала, стоял водяной трон. Я думал, это мираж, иллюзия, но, моргнув пару раз, убедился в реальности увиденного. Престол был выполнен настолько искусно, что казалось, будто он вытесан из камня командой самых умелых мастеров в истории человечества, имеющих при этом современное лазерное оборудование. Идеальная симметрия, безукоризненно ровные линии и в то же время кажущиеся настоящими, живыми цветы и другие растения, украшавшие трон, делали невозможным веру в то, что основой всему послужила вода.

– Нравится? – раздался женский голос из пока еще закрытой плотным растительным занавесом части комнаты. Подчиняясь голосу, корни плавно разошлись в стороны, и из-за престола вышла она…

Достаточно было одного взгляда, чтобы понять, передо мной – царица. Черные прямые волосы; такие же черные тонкие брови; синие, цвета моря, глаза; высокая и стройная, но не воздушная, как у Ромашки, а статная и властная фигура. Она была великолепна, но в то же время угрожающа, строга и одновременно добра. При всем этом я чувствовал с ней какую-то неразрывную, нерушимую связь.

Я сам не понял, когда и почему оказался стоящим на одном колене с преклоненной головой.

– Встань, герой. Все-таки это я тебя призвала, нет нужды в формальностях.

Я неосознанно повиновался ее голосу.

– Я Мокошь. В моей власти вода, что дарует жизнь; в моей власти прохлада, что сохраняет жизнь; в моей власти мрак, что жизнь обрывает. Я богиня начала, богиня мать, богиня создания. В то же время люди из будущего знают меня как Хозяйку Медной горы, ведь также я хранительница пещер и подземелий. Но тебя попрошу все же называть меня Мокошь.

– Да, царица Мокошь.

– Мокошь будет достаточно, ведь настоящим царем должен стать ты.

Ее слова не вызвали у меня такого шока, как первые слова берегини, однако их смысл я все-таки понять не мог. И опять же, в отличие от моей первой встречи с Ромашкой, эта информация не вызывала паники, ведь я знал, что сейчас Мокошь мне все объяснит, а я соглашусь и поверю во все, что она скажет.

– Скажи, что ты знаешь о Перуне и Велесе? – спросила она меня, отведя взгляд куда-то вдаль, далеко за стены этого зала.

– Перун – бог молний и, вроде бы, огня. Самый почитаемый бог славянской мифо… – я запнулся, поняв, что все, что происходит сейчас, не позволяет мне употребить слово «мифология». Я еще верил себе и своему восприятию реальности, – самый почитаемый бог славян.

– Хорошо, что ты можешь сказать о Велесе?

Я не мог ответить на ее вопрос, но в то же время ее голос запрещал мне просто молчать.

– Ничего.

– Услышала бы тебя сейчас Ромашка, несладко бы тебе пришлось… – сказала она со снисходительной улыбкой.

И только сейчас я осознал. Ромашка действительно меня не слышит. Ведь ее – нет. Я оглядел комнату. Еще раз оглядел комнату. Однако кроме меня и царицы, больше никого не было.

– Не волнуйся, с ней все хорошо. Более того, так как ты дал ей имя, вы теперь связаны. Имя – крайне сильный оберег, однако его могут дать лишь боги или те, кто был нами благословлен.

Она величественно сошла с трона и не идя, а скользя, плывя по снежно-белому полу, жестом пригласила меня последовать за собой.

Мы прошли через корни, из-за которых 10 минут назад появилась царица. За ними, словно кусочки мозаики, были раскиданы миллионы маленьких разноцветных осколков.

– Насколько я знаю, у вас это называется «фильм». Так тебе должно быть попроще, – она плавно провела правой рукой вверх, поднимая осколки в воздух. Спустя пару элегантных и едва заметных круговых движений ладонью, никак не связанные между собой ни цветом, ни размером, ни формой камушки и стеклышки начали выстраиваться в единую, постепенно меняющуюся картинку.

– Смотри внимательно, повторять я не привыкла.

Передо мной появилась фигура бородатого грозного старца, стоящего в некоем подобии колесницы. На нем были золотые латы. В одной из его рук пылал огненный щит, в другой было копье с ослепительно белым наконечником.

– Как ты уже знаешь, Перун – бог грома, покровитель воинов. С первым весенним дождем Перун раскрывает недра, выпуская подземных обитателей наружу. Однако осенью, в сезон дождей, он спускается с неба, загоняя всех, кто не принадлежит миру земному, обратно в свое царство и побеждая их бога – его.

Картинка изменилась. Теперь на ней был сначала яркий клубок искр, постепенно превращающийся в змея, извергающего огонь; потом грозный, но величественный, могучий медведь; после – мудрый и опытный волк; и только в конце появился невысокий, довольно щуплый старик, больше походивший на лешего, нежели на бога.

– Это Велес и все его лица, – спокойно и размеренно продолжала Мокошь. – Велес – бог подземного царства, хозяин леса, покровитель духов, русалок, призраков, берегинь, упырей, бесов и всех, кто не принадлежит ни земному, ни небесному миру. Каждую весну он восстает из-под земли, выводя на свет своих поданных, и каждую осень он сходится в схватке с Перуном, проигрывая и уводя их обратно под землю. И так было всегда.

После этого картинка потемнела.

– Скажи, герой, знаешь ли ты какой сегодня день?

Этот вопрос поставил меня в тупик, так как берегиня на него ответила «день сегодня ясный» … Я точно помнил, что до того, как попасть сюда, в моем мире было утро 24 декабря. Однако погода снаружи и тот факт, что я находился хоть и в далеком прошлом, но все же где-то на территории России, не позволял мне с уверенностью ответить на этот вопрос.

– Я думаю, что сейчас поздняя весна или раннее лето, по крайней мере, погода…

– Хорошо, задам вопрос по-другому. Помнишь ли ты, какой день был в твоем мире, когда ты был призван в этот.

– 24 декабря.

– Сегодня – 25 декабря. Второй день святок. Не находишь ничего странного?

Это было невозможно. Глобальное потепление – проблема моего времени, не этого. Для такой резкой смены сезонов нет…

– …нет разумного объяснения, – закончила мою мысль богиня. – Да, все верно. Хотя, как ты уже понял, тебе придется отбросить понятие «разумности» твоего мира. Есть вещи, я уверена, ты с ними уже сталкивался, над которыми разум не властен. И если в твоем мире их было совсем немного, то мой мир полностью состоит из таких неразумных, необъяснимых, неподвластных науке «чудес». И это – одно из них.

Я не видел, как она его достала. Однако в ее руке засиял длинный, но в то же время изящный и прекрасный меч. Я не разбирался в оружии, но даже мне было понятно, что это – далеко не простой заостренный кусок металла. Его навершие было сделано в виде золотого лучезарного солнца, рукоять украшена золотыми нитями, переплетающимися в таинственных узорах, гарда и лезвие также были выполнены из золота или чего-то очень на него похожего и украшены то ли рунами, то ли буквами неизвестного мне алфавита. Сам меч как будто излучал теплый, мягкий утренний свет.

Осколки мозаики снова собрались в картину. В этот раз на ней был изображен могущественный, властный мужчина, восседающий на огненном троне. Невозможно было определить, сколько ему лет, однако атмосфера вокруг подсказывала, что был он куда старше Мокоши, Перуна, Велеса и всего этого мира. В его руке было золотое яблоко, а за спиной – пылающая язычками пламени самых разных оттенков птица.

– Это Сварог. Бог вселенского огня. Если тебе будет так понятнее, то «большой взрыв» – его заслуга. Золотое яблоко в руках дарует бессмертие, а перо жар-птицы – вечную красоту и сияние, подобные тем, которые присущи Солнцу. Однако Сварог давно покинул этот мир, оставив лишь меч утренней зари, более известный тебе как меч-кладенец.

С этими словами картинка снова пропала, а царица Мокошь повернулась ко мне.

– «Когда нарушится покой, когда естественный ход времени остановится и пойдет вспять, когда те, кто должен блюсти порядок, уничтожат его, а те, кто должен его нарушать, взмолятся о нем, вручи надежду тому, кого выберет сей меч», – таковы были последние слова Сварога. Исполняя его волю, я вручаю меч утренней зари тебе. Отныне лишь ты достоин быть владыкой царства подземного, владыкой царства земного и владыкой царства небесного, – она преклонилась на одно колено, держа меч на тонких вытянутых руках.

События развивались слишком быстро. Я ничего не понял из того, что Мокошь только что сказала. Меч утренней зари, Сварог, владыка… Я бы с удовольствием прочитал обо всем этом в каком-нибудь фантастическом романе, но только я бы ни за что и никогда не захотел бы стать его частью. Однако в то же время я понимал, что выбора у меня нет. Голос внутри меня не упрашивал, он приказывал принять этот меч. И так как разум мой отказывался нормально функционировать еще с момента прибытия в этот мир, мне оставалось только последовать не то инстинкту, не то наваждению.

Богиня встала и нежно мне улыбнулась.

– Ты же ведь ничего не понял, да? – спросила она с веселыми нотками в голосе, чем напомнила мне Ромашку.

– Да, – честно признался я.

– Не страшно, сейчас я постараюсь все объяснить понятнее. Этой весной…

* * *

Подводя итоги, я оказался в очень незавидном положении. Велес и его поданные устали от привычного порядка вещей и впервые за всю историю бились с Перуном всерьез. Перун, ожидая легкой победы, не был готов к такому повороту событий и вынужден был отступить. В итоге, из-за того, что Велес никуда не ушел, лес продолжал жить своей обычной жизнью.

Что это значило? Время было сломано. Велес стал полноправным владыкой подземного и земного мира. На поверхности же бесы и упыри разоряли и разграбляли деревни, выгоняя людей в темный непроглядный лес, где их уже ожидали русалки и призраки. Берегини, видя, что воцаряется хаос, стали умолять Велеса остановить все это безумие, однако тот ответил, что «таков естественный порядок вещей».

В это время Перун созвал союзников: Стрибога – бога ветра, Семаргла – великого лекаря и мудреца, и Дажьбога – бога солнца. Собравшись вместе, они были готовы запереть Велеса в подземном царстве.

Мокошь, понимая, что война богов положит конец этому, а может быть, и не только этому миру, взяла под свое крыло отвергнутых Велесом берегинь и совершила древний ритуал призыва «истинного царя».

И вот теперь, «истинный царь» стоял перед ней, не имея ни малейшего представления о том, что ему делать дальше.

– Для начала тебе надо добыть огненный щит Перуна и шапку-невидимку Велеса. Щит позволит тебе не сгореть в мире Сварога. Шапка же, вопреки мифам вашего времени, не делает тебя невидимым. Если совсем коротко, то ты станешь духом, ведь только духи способны пройти через дверь в измерение старшего бога. Но будь готов, что Перун и Велес, даже увидев твой меч, не станут послушно пред тобой преклонятся. Все-таки здесь, как и в твоем мире, за власть надо бороться. Став единым владыкой трех миров, получив реликвии богов, ты сможешь найти Сварога и попросить его заново разжечь горнило времени. Только так наш мир сможет вернуться к своей привычной жизни.

Ее последняя фраза прозвучала как классический квест, выдаваемый одним из десятков тысяч персонажей в одной из тысяч игр. Магические артефакты, боги, духи, волшебный меч… Все это больше походило на элементы какого-нибудь второсортного рпг, нежели на окружающую меня реальность. И если часть про квест и объяснение лора я еще относительно понял, то почему главным героем стал именно я – не поддавалось никакому объяснению. Когда попытался задать этот вопрос Мокоши, ее ответом было загадочное «скоро ты все поймешь». Я не знаю, что может для богини означать слово «скоро», но, раз уж мне пришлось участвовать в этой игре, то обрести это «понимание» нужно было как можно скорее.

– Я знаю, что у тебя есть много вопросов. На некоторые из них тебе даст ответы Ромашка. Поиск же ответов на остальные станет частью твоего непростого, полного сомнений пути. Но перед тем как тебя отпустить, я должна закрепить нашу связь призывателя и призванного именем.

– А чем мое имя…

– Не подходит, – резко оборвала богиня.

Помнится, Ромашке мое имя тоже не очень понравилось… И что со мной не так…

– Как хозяина меча утренней зари, несущего свет даже в самые темные уголки вселенной; как владыку, повенчанного на царствование в трех мирах на священной горе; во исполнение воли Сварога, – нарекаю тебя именем Светогор. Исполни же волю старшего и восстанови порядок и покой в этом сбившемся с пути мире.

Она прикоснулась подушечкой указательного пальца правой руки к моему лбу. В глазах моментально потемнело. Я почувствовал себя так же, как тогда, когда добежал до «света в конце туннеля» … Сознание уплывало, я знал, что, когда открою глаза, окажусь в новом, скорее всего, неизвестном мне месте. Последнее, что я услышал, было едва различимое слово «прости», хотя, может быть, мне показалось.

Глава 3. Начало пути

Удивительно. Вернее, если подумать, то ничего удивительного не было. Скорее неожиданно. Я оказался в том же самом месте, где очнулся после своей «не совсем удачной» поездки на метро. Но, в отличие от прошлого раза, сейчас было заметно теплее. Птицы продолжали петь, однако количество голосов стало куда меньше. Солнце уже светило не над верхушками деревьев, а намного, намного выше… Я бы сказал, что было около 12 часов дня. Роса давно высохла, и только листья берез, как и с утра, перешептывались, покачиваясь на легком и радостном весеннем ветерке. Словом, передо мной была все та же поляна, все тот же колодец, все та же…

– Эй, эй, эй, погоди, что это ты делаешь?

– Как, что? Выкидываю ненужное, – в ее словах не было и тени сомнения.

– С каких это пор мои вещи стали «ненужными»?

– С тех пор, как у тебя появилась нормальная человеческая одежда, – искренне не понимая причину моего возмущения, отвечала Ромашка.

Я оглядел себя. И если мою одежду еще можно было назвать «человеческой», то вот нормальной… Ко всему прочему, теперь на моем золотом поясе красовались блестящие, такие же золотые ножны, завершая образ древнерусского витязя.

– Слушай, моя одежда должна была уже высохнуть, так что…

– Нет. Даже не думай! Я не позволю тебе расхаживать в этих бесполезных кусках… я даже не знаю, из чего они… – в ее словах чувствовалась непоколебимая решимость, однако мое нежелание ходить в косплее не собиралось утихать.

– Не потрудишься ли объяснить, чем вот это – я демонстративно потеребил воротник рубахи, – полезнее моего пиджака, к примеру?

– Я не знаю, что такое «пиджак», но «вот это», по меньшей мере, защитит тебя от дождя, ночного холода, духов и тьмы, – теперь уже с раздражением отвечала она, бросая в колодец очередную вещь.

– Ты ее заколдовала, что ли?

– Не я, а царица. Хотя да, царь же теперь ты… Богиня сама вышивала обереги, так что, хотя бы из уважения к ней, будь благодарен и позволь мне вернуть твой «пиджак» туда, откуда он и пришел, – железная бляшка ремня ударилась о воду с характерным звуком, но мои мысли зацепились за нечто другое…

«Туда, откуда он и пришел…» А что если…

– С тобой не сработает. И вообще, если хочешь вернуться, лучше сконцентрируйся на своей цели.

Я не очень понимал, что такое обереги, но от чтения мыслей они, судя по всему, не защищают.

– Погоди, Ромашка. Я, конечно, почти ничего не знаю об этом мире и иногда довольно туго соображаю…

– Не иногда, а всегда, – она не упускала шанса вставить колкость.

– Так вот, каким образом через колодец мои вещи должны попасть «туда, откуда пришли» и что такое «обереги»? – я все-таки не смог удержаться и задал третий вопрос, – И еще, ты телепат?

– Теле- кто? – ее глаза заметно округлились от удивления.

– Читаешь мысли?

Недоумение сменил звонкий переливающийся смех… Кажется, я опять выставил себя дураком.

– В следующий раз хотя бы постарайся, просто постарайся не задавать глупых вопросов, – попросила она меня, с трудом перестав смеяться. – В отличие от русалок, берегини не умеют читать мысли. Более того, если бы ты меня хоть немного слушал, то понял бы, что обереги на твоей одежде защищают от духов, следовательно, никто не сможет залезть к тебе в голову. Правда, было бы еще куда залезать…

Я уже начинал понемногу привыкать, и поэтому пропустил очередную насмешку мимо ушей.

– Обереги – узоры на твоей одежде, – сказала она, показав на вышивку на рукаве, – Обереги Мокоши – синие, так как берут свое начало от воды. У Велеса они зеленые, у Перуна – красные. Они обладают своими особенностями и показывают связь с одним из трех богов.

Этот мир все больше и больше походил на игру. В моей голове начала выстраиваться определенная структура, однако в ней все еще было слишком много пробелов.

– Что касается колодца… Вся вода связана между собой. Для нее времени никогда не существовало, она была с самого начала, и ее отсутствие станет концом. Если знать финальную точку, духи могут путешествовать с помощью воды. Вещи же, стремясь в свое время и на свое место, возвращаются туда, откуда и пришли. Но людям, в отличие от духов или вещей, нужно слишком много, чтобы поддерживать свою жизнь. Проще говоря, возвращаясь назад пару месяцев, а может быть и лет, без света, сна, еды и воздуха – ты умрешь.

Голосом Ромашки это прозвучало так просто… Хотя для меня только что полученная информация означала одно – пути назад нет.

– Я же говорила, если хочешь вернуться, лучше подумай о том, как найти Сварога. Теперь починить время может только он.

Несколько минут я молча стоял, наблюдая за тем, как из рук берегини пропадали последние вещи из моего мира.

– Светогооор, Светогор, ау! – знакомый голос и размахивания ладонью перед лицом вывели меня из ступора. – Наконец-то! Я уже думала, что придется призывать нового царя… Хорошо, что ты просто тугодум.

– Почему тебе все время хочется меня как-нибудь оскорбить?

– Потому что это правда, – с по-детски невинным выражением лица ответила Ромашка.

– Но…

– Ладно, нам уже пора, и так много времени потеряли. Ты готов?

– К чему?

– Я же говорю, все мои слова – правда, – весело заулыбалась она. – Мы идем к Велесу, дорогу я знаю, однако по пути могут быть некоторые трудности… В общем, всегда будь наготове.

– Сразу к главному злодею…

Да. Мне не следовало этого говорить. Ее слова действительно правда.

– Светогор, кого ты имеешь в виду?

– Во-первых, не называй меня Светогор, у меня есть нормальное имя Ан…

– Не буду я тебя так глупо называть. Неужели даже тебе себя не жалко? К тому же благородное имя Светогор дала тебе сама богиня, так что носи его с честью.

В чем-то Ромашка, конечно, была права. Однако я все еще не мог привыкнуть. Каждый раз, когда она называла меня «Светогором», во мне просыпалось неуемное чувство стыда и неловкости.

– Давай так, ты сама говорила, что знаешь, когда богиня обращается к тебе, поэтому имя тебе было не нужно. Я же всегда знаю, когда ты обращаешься ко мне, так как, кроме меня, тут банально никого нет. Поэтому, пожалуйста, не называй столь благородное имя лишний раз, мало ли что может произойти…

И хоть в моем доводе не было ни малейшей крупицы логики, Ромашку он убедил.

– Возможно тут ты и прав… Все-таки имена неразрывно связаны с… Но не пытайся перевести тему. Кто такой твой «главный злодей»?

– Я думал, это очевидно. Повелитель бесов, упырей и прочей нечисти; бог, поломавший время, Веле… – закончить я уже не успел, так как в мою левую щеку прилетела звонкая пощечина.

– Ты ничего не знаешь. Не смей так говорить, – она не кричала, однако за ее словами отчетливо чувствовалась сила и угроза.

– Но ведь это правда. И вообще, как ты можешь его защищать? Он ведь отверг тебя, отверг других берегинь…

– Знаешь, я думала, что царь будет другим. Однако все, что мне говорили, – правда, – она подняла на меня полный ненависти и обиды взгляд. – Вы, люди, всегда думаете только о себе. Скажи, ты знаешь, каково это – жить под землей? Каково это каждую весну, каждое лето, наслаждаться теплом, ветром, тысячами запахов полевых цветов, солнцем, деревьями, птицами, жизнью, чтобы потом каждую осень и зиму прозябать в холодной, сырой, пустой пещере? А потом снова выходить наружу, понимая, что осенью вернешься обратно? И так 500 лет подряд? И все только потому, что кто-то, кого ты никогда не видел, решил, что так правильно?

Последние слова она произнесла уже не сдерживая слезы.

– Прости…

– Не надо. Тебе не нужно мое прощение. Просто сделай то, что должен. Верни все как есть и возвращайся к себе. Все-таки даже такой мир лучше, чем никакой, – она отвернулась и уверенно пошла вперед.

До самого вечера никто из нас не проронил ни слова.

Первым молчание нарушил я. И пусть мне было ужасно неловко, но отсутствие отдыха, еды и воды на протяжении целого дня сделали свое дело. Людям для жизни действительно нужно слишком много…

– Ромашка, может, сделаем привал?

– Зачем?

– Ну…

– Ах, да, – словно вспомнив что-то не очень важное, сказала она, – ты же человек… Следуй за мной.

Спустя 15 минут мы вышли к ручью. Над ним склонился прекрасный, величественный, длиннорогий олень, как будто сбежавший из красивого детского мультика.

– Вот твоя вода и еда, – сухо сообщила Ромашка.

Смысл ее слов до меня дошел не сразу.

– В каком смысле «еда»?

– Еда – то, что едят, смысл тут только один. Меч у тебя есть, руки есть, голова тут особо не нужна, так что ты должен справиться.

Внутри меня что-то екнуло. Конечно, я был голоден и то, что она предлагала, было логично, но… Я не мог даже представить, что могу его убить. Первобытные люди посмотрели бы на меня с недоумением, охотники – с осуждением, но…

– Я не буду этого делать.

– Ты же понимаешь, что если не способен убить оленя, то против бесов и упырей у тебя нет и шанса?

– Это – другое.

– И почему же? – в ее голосе впервые за весь вечер прозвучала хоть какая-то эмоция. – Ты голоден. Еда прямо перед тобой. Оружие есть. К тому же, в твоем времени таким занимаются не для выживания, а для развлечения. Так в чем же проблема?

– Сегодня обойдусь как-нибудь без еды.

– Хм… – задумчиво протянула Ромашка.

Я приблизился к ручью. Стоящего буквально в паре шагов оленя это никак не смутило. Судя по всему, ему еще никогда не доводилось столкнуться с человеком.

Я не думал, что вода может быть такой… Сказать, что это была самая вкусная вода в моей жизни, – ничего не сказать. В целом, я не уверен, насколько здесь применимо слово «вкусная» … Прохладная и кристально чистая, она была недостижимым идеалом, образом, возникающим при словах «родниковая вода». Я прильнул к ручью и не мог оторваться. Негативные мысли, преследовавшие меня с дневного разговора, понемногу отступали, я почувствовал себя намного свежее и бодрее.

«И все-таки, она не права. Не все люди такие. Да, может быть я такой… но, разве это не естественно? Сильно сомневаюсь, что мой сосед по водопою часто думает о чувствах окружающих… Да и сама она, с этими постоянными издевками…»

Я сделал еще один глоток.

– И все-таки, этот лес – сказочное место… «Не так ли?» – мечтательно спросил я то ли у себя, то ли у направлявшегося в глубь леса оленя.

* * *

Солнце потихоньку спускалось с неба, приобретая все более яркие оттенки красного. Мой первый день в этом мире подходил к концу. Мысли, чувства, новые знания переполняли мою голову, однако последние вечерние лучи успокаивали и забирали с собой тревоги куда-то далеко-далеко за линию горизонта…

– Возьми, поешь, – обиженным голосом пробурчала Ромашка, протягивая мне горсть лесных ягод.

– Спасибо. Но чем я обязан столь щедрому предложению?

– Просила же, не задавай глупых вопросов. Богиня сказала мне сопровождать тебя, так что я не могу позволить тебе умереть от голода, – теперь мне послышались нотки смущения.

– Ромашка, прости. Я не должен был так говорить. Понимаешь, людям свойственно все делить на черное и белое, добро и зло, хотя в реальности все совсем по-другому. И несмотря на то что я все равно считаю Велеса главным виновником всего происходящего, и жизни людей мне всегда будут дороже жизней бесов, упырей, русалок и прочих духов, называть кого-либо «злодеями» или «нечестью», конечно же, неправильно. Прости, если обидел.

– Знаешь, я тоже должна попросить у тебя прощения, – она опустила взгляд и, немного замявшись, продолжила. – Все-таки, ты только сегодня попал сюда, а тебя уже короновали, вручили меч и отправили на битву с богами… учитывая, что ты еще и туго соображаешь… В общем, я сказала, что люди думают только о себе, но на деле сама повела себя как человек. Мне надо было хотя бы попробовать тебя понять, но вместо этого я… Прости.

Где-то недалеко начал стрекотать сверчок. Через минуту к нему присоединился еще один, затем еще, и еще… Вскоре вся наша полянка, которую мы выбрали для ночлега, была заполнена чарующими звуками оркестра неутомимых ночных музыкантов, выступающих под ярким белоснежным светом луны.

– Ромашка, давай спасем этот мир.

– Угу, – мягко сказала она, сидя по другую сторону ствола березы.