Читать книгу: «(Не)пара для оборотня, или Смотри, кого кусаешь!», страница 2

Осада

Если до обеда княжна капризничала потому, что не выспалась, то причина её плохого настроения после обеда осталась для меня загадкой. Просто она была капризной. Может, это и был единственный верный ответ.

Княжна давала глупые распоряжения и загоняла меня так, что к вечеру я мечтала лишь о том, чтобы хоть кто-нибудь её отвлёк и принял весь огонь на себя. И боги услышали мои молитвы, иначе не скажешь.

Лишь только солнце поклонилось к закату, на пороге покоев объявился барон Константин. Вежливо кивнул мне и закидал комплиментами юную княжну.

– Можешь идти, Джесс, – тут же приказала Альбина, выпроваживая меня прочь. – Больше сегодня ты мне не понадобишься.

– Доброй ночи, княжна!

Я споро выскочила за порог, пока она не передумала, остановилась и прислушалась. Низкий бас барона и хихиканье княжны – тут я точно не понадоблюсь.

В животе забурчало, и я зашла на кухню за едой. Пообедать сегодня не вышло. Княжна как раз в это время вошла в раж, отдавая приказ за приказом, не давая не то, что поесть, присесть не дала.

Я положила на тарелку всякой снеди с горкой – благо, после вчерашнего пира запасов на кухне оставалось с запасом, – и разместилась на любимом месте у плиты: тепло и уютно, и никому не мешаю.

Только приступила к еде, как с улицы раздался шум и какие-то крики. На обычную ругань охраны не похоже. Что-то громче и, как мне показалось, тревожнее.

Подняла голову и вытянулась на стуле, пытаясь хоть что-то разглядеть сквозь приоткрытую дверь.

– Что там? – спросила кухарка, вытерла руки о фартук и пошла к двери.

На кухне оставались мы вдвоём. Я пожала плечами и ответила:

– Не знаю. Шум какой-то.

Кухарка дошла до порога, распахнула дверь, и мы обе ахнули: в замке шёл бой! У ворот, которые отлично были видны с кухни, завязалось нешуточное сражение. И не с людьми – на замок не бандиты, – а с оборотнями!

– Показали свою суть, собаки серые! – выругалась я, подскакивая с места. Крикнула: – Дверь закрой!

Кухарка захлопнула дверь и навалилась на неё всем телом. Её трясло от страха. Я подбежала, схватила стул и подпёрла дверь.

– Есть, где спрятаться? – спросила, а в ответ лишь истеричный плач.

Я хлестнула кухарку по щекам. Её глаза округлились, зато в них появилось понимание.

– Что?.. Что ты сказала?

– Тебе есть, где спрятаться? – чётко и громко спросила я.

Кухарка растерянно огляделась, будто увидела свою кухню впервые, а затем закивала.

– Да.. Да. Есть. Погреб есть. Он запирается.

– Погреб не пойдёт. Эти собаки сразу туда сунутся – они вечно голодные. – Не сдержалась, выругалась: – Твари!

Я задумалась и вдруг вспомнила про старый подвал. Там раньше держали овощи, но в нём было слишком холодно зимой, поэтому всё перенесли в погреб. Прохладно, но не морозно.

– А подвал? Подвал помнишь же? Он открыт?

Кухарка снова закивала.

– Открыт-открыт, – затараторила она и просветлела. – Там бревно внутри есть. Им насыпь картошки ограждали, чтобы в ширь не рассыпалась. Дверь изнутри подпереть можно. Оно большое, толстое. Его так легко не сломать.

– Пойдёт. – Я вывела кухарку в общий коридор и подтолкнула в сторону подвала. – Поварят возьми! И детей убережёшь, и с бревном помогут. Уж как получится.

Проследила, как женщина, причитая и заламывая руки, побежала прочь по коридору, а сама бросилась в другую сторону. В замке ещё оставалась моя подопечная.

Я прекрасна знала, что против стаи перевёртышей ничего не сделаю, но и оставить княжну не могла. Хоть она и была капризной избалованной девчонкой, но не в моём характере бросать тех, кто не может защитить себя сам.

Дверь в княжеские покои были распахнуты. Неужели опоздала?!

Забежала внутрь. Вокруг всё перевёрнуто, вещи валяются на полу, шкаф опрокинут, на постели смято и собрано в кучу бельё.

– Альбина! Княжна! – позвала я.

Это оборотни? Ворвались в спальню и увели княжну? Но где тогда барон Константин.

В поисках сего доблестного мужа я не поленилась, заглянула под кровать. Но нет, и там его не было. Хотя, я не сомневалась, там он и окажется при первых признаках опасности.

Во дворе послышался шум открываемых ворот, волчий вой и людской гвалт. Эти звуки я хорошо знала: стража сдала вход в замок. Сейчас сюда хлынет вся стая.

Подбежала к окну и с сожалением осознала, что права: через распахнутые ворота во двор втекало море серого меха – стая перевёртышей. Все звери большие, крепкие – тут были только воины!

Пора бежать и прятаться!

Развернулась и нос к носу столкнулась с оскаленной звериной пастью. Оборотень стоял в шаге от меня. Высо-окий, мощный – прям скала. Ойкнула и сползла на пол, в кучу княжьих платьев. Одним даже попыталась прикрыться.

Оборотень навис надо мной, шумно вдохнул воздух и ухмыльнулся. Прямо как настоящий человек. У меня брови поползли на лоб. А ещё эта улыбка мне напомнила моего ночного ухажёра.

А следующие действия оборотня эту догадку лишь подтвердили: он ткнулся мордой в ворох платьев, под который я успела закопаться, и боднул. Словно бы говорил мне: поднимайся, красотка, пошли погуляем!

– Никуда я с тобой не пойду! – решительно заявила я. – С меня вчерашней «прогулочки» хватило! Достаточно!

Оборотень от таких слов перестал гулко рычать и наклонил голову набок, забавно навострив ухо.

– Что? Не ожидал? А вот! Человеки не только кричать и визжать умеют, а ещё и способны к осмысленной речи.

Оборотень показательно фыркнул, не принимая мои слова всерьёз, и снова копнул мордой платья, пытаясь меня достать.

– Пошёл вон! – рявкнула я.

Но вместо того, чтобы послушаться, он кинулся копать платья лапами и задел меня когтистой лапой по ноге. Я взвыла и попыталась отмахнуться от него, но он ловко перехватил меня за локоть, потянул на себя и вытащил из тряпочного убежища.

– Чего пристал, собака ты серая?! – заорала я.

В мыслях крутились воспоминания о прошедшей ночи. Вернее, о самой большой и позорной ошибке в моей жизни. Сколько ещё раз я пожалею о том, что случилось?

– Иди, куда шёл!

Оборотень снова зарычал – на этот раз куда громче, – и потащил меня за собой. Я упиралась, но зубы, обхватывающие хрупкий локоть, заставляли идти вперёд. Он протащил меня по коридорам и залам и остановился у входа в замок. Во дворе за дверью собралась целая группа оборотней: часть в человеческом виде, часть – в волчьем.

Оборотень отпустил меня, упёрся лбом в спину и начал подталкивать в сторону выхода.

– Ну нет! Я туда не пойду! – заныла я, упираясь руками и ногами о косяк.

Сквозь юбки и подъюбники задницу куснула острая пасть, я взвизгнула, отпустила косяк и буквально вывалилась из дверей во двор.

Все взгляды обратились ко мне, а я, чувствуя, как пунцовая краска заливает лицо, развернулась к оборотню и заорала:

– Кусать меня вздумал?! Животина грязнолапая! Выродок меха прошлогодней шубы и пепла от бараньих потрохов! Ах ты!..

Меня трясло от гнева. Чтобы какая-то собака, которая даже не собака, и уж точно не человек, за филей меня покусывать вздумала?! Да что он о себе возомнил, мой горе-любовничек?!

Оборотень такого напора не ожидал. Плюхнулся на задницу и попытался прижать уши к голове. Одно успел прижать и спрятать, а за второе я ухватила его и со всей дури крутанула кисть. Оборотень сжался, сразу становясь меньше раза в три, и жалобно заскулил.

За спиной послышался смех и выкрики:

– Во даёт!

– Ну и смелая ж попалась Руфу бабёнка!

– Да оставь ты его!

– Ухо отпусти. Больно ему.

Последнее прозвучало совсем рядом. Очень знакомым голосом. Повернулась в ту сторону: он – мой ночной ухажёр. Я не могла его не узнать, всё же слишком хорошо с утра его мордашку рассматривала. А его манящие серо-зелёные глаза. Тут не могло быть никакой ошибки – точно он!

– А ты тогда кто? – спросила я, отпуская жалобно скулящего оборотня.

Тот мигом отскочил от меня, обернулся человеком и принялся растирать пострадавшее ухо ладошкой.

– Ухи бо-больно, – заикаясь от хныканья, заныл он. Взглядом указал на меня моему ночному любовничку и спросил: – Чего она дерётся?! Эта ваша княжна…

Я закатила взгляд к небу и мысленно прокляла всех мужчин на планете разом. Им всем в голову только «пожрать» и «поспать» вложили? А больше ничего не влезло?!

Никакая я не княжна!

Убогий пожалел убогую

Литто

Во время прошлого посещения замка я хорошо запомнил планировку и знал, куда идти. Пока волки из стаи моего старшего брата бились с охраной на воротах, я обернулся человеком и без лишнего шума поднялся на нужный этаж.

Впереди раздались шаги, и я ловко спрятался в тень. Мимо бегом пронеслась пара: напыщенный дворянин с тонкими мерзкими усиками и перепуганная девчонка. На нём не хватало нескольких значимых деталей одежды, – штанов, к примеру, – а девчонка была укутана в мужской камзол на голое тело.

Гадать не приходилось: «барин» заигрался с горничной. Я фыркнул от смеха.

Дворянин вздрогнул и остановился.

– Кажется, я что-то слышал, – громко шепнул он, придерживая девчонку около себя.

Я затих, по неподвижности сравнившись с каменным изваянием, но мужчина не стал меня искать. Обхватил девчонку за плечи и припустил по коридору ещё быстрее, чем раньше.

Проводил их взглядом и прислушался. Шаги удалялись, а вот шум со двора нарастал. Надо было спешить.

Вмиг добежал до покоев княжны. Дверь распахнута настежь, а внутри – никого!

– Пёс побери! – выругался я.

Да как так-то? Где она гуляет, когда так нужна?!

Предостережение наставника я решил не слушать. Я хотел найти княжну, укусить – отмечая власть над ней, – и отпраздновать свою победу. Но княжны нигде не было.

Я заглянул под кровать, распахнул обе створки плательного шкафа. Нет княжны. Взревев, принялся крушить всё подряд. Шкаф с грохотом рухнул на пол, в воздух полетели тряпки – платья. Хотелось уничтожить не только лишь весь замок, а само воспоминание о княжне, о своей ошибке, о неудаче…

Меня остановил громкий звериный рык из глубин замка. Оборотни уже внутри. Я вспомнил план брата. По нему мне следовало сейчас проверять комнаты первого этажа. Я выскочил из покоев и опрометью бросился бежать. По коридору до лестницы, по ней до самого низа.

Обратился волком и, вылетев из-за угла, уткнулся носом в шерстяной бок другого оборотня. Рядом ходили ещё два. Стая рыскала в поисках, чего бы стащить, – наша обычная тактика.

– Литто, – прорычал оборотень, в боку которого я оставил мокрый след. – Ты откуда?

– Лестницу проверял, – солгал я. – Послышалось, что там кто-то ходит.

Оборотень кивнул и продолжил свой путь. Я перевёл дух.

Ну, не получилось. Не свезло. Зато об этом никто не узнает. А то, что мой старший брат станет князем и получит обширные земли и благословение отца, – так судьба меня с детства плюшками не баловала.

Я – младший принц. Мне в управление отец отдал забытый всеми богами клан Северного Ветра. Если бы не его расположение – далеко-предалеко на Севере, и не его земли – леса да равнины, покрытые вечными снегами, то братья и этот клан подгребли бы под себя. Но он просто был никому не нужен. Да и мне его отдали только для того, чтобы под ногами не путался.

Я выбежал из замка и огляделся. Кругом были одни только оборотни. Замок взяли за считанные мгновения.

Моё внимание привлек шум около главного входа. Там громко разговаривали и смеялись оборотни. Я обернулся человеком – так было лучше видно, – и подошёл посмотреть, что случилось.

Это была она – та самая горничная, что попалась мне на зуб вместо такой необходимой мне княжны. Рыкнул от недовольства собой и пригляделся.

Около горничной сидел на задних лапах Руф. Она держала его за ухо и отчитывала, а грозный воин-оборотень съёжился до размеров дворовой собаки, жалобно скулил и часто-часто бил по брусчатке хвостом, прося пощады.

– Ухо отпусти. Больно ему, – попросил я, усмехнувшись.

Горничная посмотрела на меня, нахмурилась, и по её следующему вопросу я понял, что она перепутала Руфа со мной.

– А ты тогда кто? – спросила она у оборотня, но ухо отпустила.

Руф отскочил в сторону, заскулил и яростно затёр ухо. Оборотни вокруг заржали громче.

– А ты смелая женщина, княжна! – раздался со стороны ворот зычный голос брата. – Хорошей мне выйдешь женой! Достойной…

– Она меченная! – громко сказал Руф.

И в этот момент я начал тихонько пятиться к приоткрытым воротам. Сейчас все узнают правду, и мне в этот момент лучше бы оказаться как можно дальше отсюда.

– Меченная?! – закричал брат.

Раздался звук рвущегося платья и девичий вскрик. Брат проверял метку. А до ворот оставалось всего ничего: с десяток шагов. Если обернуться волком, то в один прыжок преодолею…

– Ли-итто! – на весь двор прогремел окрик брата.

Я застыл на месте и обернулся. Оборотни вокруг расступились, и мы с братом оказались лицом к лицу. Он держал горничную за локоть, а из-под разорванного платья ярким пятном на шее выделялся мой укус. Не знал, что он так «расцветает» со временем.

– Да, Бериг? – спросил я, изо всех сил стараясь казаться невозмутимым. Хотя бы казаться.

– Ты оставил свою метку моей княжне?!

Ну, что сказать… Акценты братец расставил правильно. Никак нельзя было ответить на его вопрос односложно.

Пока я раздумывал, как именно мне надлежит ответить, горничная заорала:

– Да не княжна я!!! Чего вы все ко мне пристали?

Брат повернулся к Руфу и указал ему на горничную.

– Ты где её взял?

– В покоях княжны, – ответил тот. – Сидела в ворохе тряпок и ревела.

– Я не ревела! – одёрнула его горничная, окидывая оборотня многообещающим взглядом.

Руф поджал хвост и начал пятиться назад.

– Но сидела же. Точно сидела. В тряпках. Эти, как их… Платья. В покоях княжны сидела.

Брат перевёл взгляд на горничную.

– В платьях княжны. В покоях княжны. И не княжна? – уточнил он.

– Я её горничная, – объяснила девчонка и указала на меня. – Вот этот знает прекрасно и может подтвердить. Говори! Чего молчишь?

«Хочу и молчу», – хотел бы сказать я, но ответить пришлось другое.

– Правду она говорит. Она просто горничная.

Брат заметно задумался.

– То есть ты пометил горничную? – уточнил он, и его бровь саркастически изогнулась. Ответить я не успел. – То есть ты выбрал себе в жёны простую служанку?! Простолюдинку?!

Он запрокинул голову вверх и громко захохотал. Стая присоединилась к нему.

– В жёны… Служанку, – пытался выговорить он сквозь приступы смеха. – Ну умори-ил!

Брат размахнулся и швырнул горничную в мою сторону. Девчонка, бегом преодолев расстояние между нами, упала мне прямо в руки. Только этого не хватало: стоять с ней в обнимку! Поставил горничную на ноги и отодвинул от себя подальше. Вернее, попытался отодвинуть, но она вцепилась в меня, как в соломинку над пропастью, и всё поправляла спадающее с плеч платье. А кожа под бельём белая-белая, нежная-нежная. Кажется, я до сих пор помнил её вкус на языке.

Ладно. Оставил её. Пусть будет рядом, раз ей так спокойнее. Повернулся к брату. Тот вытирал рукавом лицо. Я ни на грамм не поверил, что это у него от смеха слёзы из глаз брызнули. Скорее желчь.

– Ты же сам сказал, Бериг, что из неё выйдет достойная жена. Смелая она потому что…

– Достойная была бы, будь она княжной! А так – убогая человечка. – Он замер, прыснул со смеха и во всеуслышание заявил: – Два сапога пара: убогий пожалел убогую!

– Я не убогий! – зарычал я, чувствуя, как шерсть на загривке встаёт дыбом.

На плечо легла тяжёлая рука. Не смотрел, почуял: наставник.

– Тихо! – сказал он и обратился к Беригу: – Оборотни вернулись с поисков. Княжны в замке нет. Она ушла.

– Как?!

– Возможно, кто-то из слуг помог ей сбежать. Или стража князя.

Брат сделал шаг в нашу сторону и злобно рыкнул горничной:

– Ты что-то знаешь об этом?! Ты её вывела?

– Я ничего не знаю, – ответила та. – Когда я пришла к княжне, её уже не было.

– А ты? – спросил он у меня.

– Мне-то откуда знать?

Я пожал плечами. О том, что, возможно, тот трусливый дворянин провёл мимо меня не простую служанку, а княжну, я предпочёл умолчать. Целее буду – это раз. Если моя догадка верна, то только я знаю, с кем сбежала из замка княжна – это два. Не хотелось, чтобы стая смеялась над моим очередным промахом – это моё извечное три.

– Нам всем сейчас нужно уходить, – сказал наставник. – На людских землях нам делать нечего.

Оборотни согласно зашептались, и даже брат кивнул.

– Обыщите всё ещё раз, – приказал он. – А потом уходим.

Оборотни бросились выполнять приказ, а мы пошли к воротам. Наставник прав: нам здесь больше делать нечего.

На моём плече крепко сжалась рука. Выговора не избежать.

– Значит, «метки не ставил», – без вопроса произнёс наставник.

Если бы оборотень в человечьем обличии умел прижимать уши, я бы сейчас так и сделал.

– Это вышло случайно.

Наставник ничего сказать не успел, успела горничная.

– То есть как это «случайно»?! Ты меня вчера перепутал с княжной, использовал на мне эти ваши «животные чары», затащил в постель, воспользовался мной, обесчестил!..

С каждым обвинением её голос становился всё громче. На нас уже начали обращать внимание.

– Тише ты! – шикнул я, и это, конечно же, не помогло: она начала возмущаться ещё громче.

– Ты на меня не шикай! Шикалка ещё не отросла, на женщин шикать!

– Давайте не здесь, – мягко сказал наставник, – люди смотрят.

Людей там вокруг ни одного, помимо самой горничной не было, но, к моему удивлению, это помогло: девчонка замолчала. Только смотреть на меня продолжала всё так же разгневанно.

– Итак, миледи, – обратился к ней наставник, – думаю, вы всё услышали сами и понимаете груз возложенной на вас ответственности. Отныне вы – супруга принца Литто.

– Да какая она мне супруга, – заныл я. – Подумаешь, одна ночь вместе.

– И метка, – добавил наставник.

– Ну и метка. Можно подумать все оборотни спят с женщинами с закрытыми пастями…

– Вообще-то да. Все оборотни из правящей семьи так и делают. Потому что обычный представитель стаи может себе позволить бросить избранную им женщину и сменить её на любую другую, а оборотень королевских кровей – нет.

Хм. Уж не говорит ли он мне о том, что я теперь на неё обязан жениться?!

– Как так «нет»? Но я думал…

– Давай начнём с того, что ты не думал, – перебил меня наставник. – Ты выбрал избранницу и оставил на ней метку. Присвоил эту женщину себе…

– Что за патриархат, – заворчала горничная, но наставник не обратил на её слова внимания.

– Чтобы оставить эту женщину не у дел и выбрать себе другую, по-настоящему достойную, ты должен получить разрешение отца, Литто.

Я задумался. То есть мне придётся предстать перед отцом с женой-простолюдинкой, рассказать ему всё о своей ошибке и только тогда я получу свободу?

– Именно так, – подтвердил мои мысли наставник.

– Я вслух сказал?

– Ты вслух сказал, – ответила вместо него горничная и обратилась к наставнику: – То есть, поправьте меня, если я не права, это, – она указала на укус, – типа наша свадьба. А развод я могу получить только у вождя племени серомордых?

– Ну-у, если не обращать внимания на подобранные вами слова, миледи, совершенно верно, – сказал наставник, кивая.

– Тогда давайте получим этот развод и разбежимся. Мне вся эта катавасия порядком поднадоела! – Она выпрямилась и встала на носочки, озираясь кругом. – Где этот ваш вождь? Зовите его сюда!

– Дариен Нордвинд в своей королевской резиденции в Восточном предгорье, – ответил я. – Доберёмся до туда за пару дней.

– Вы забываетесь, принц, – остановил меня наставник. – Леди Нордвинд не может оборачиваться в волка. Ей требуется транспорт.

По его взгляду я понял, что заботы по поиску транспорта, обустройства моей «жёнушки» и забота о ней падают на мои плечи.

Пёсий хвост, Литто! В следующий раз смотри, кого кусаешь!

Причины для ненависти

«Вот тебе и прекрасное завершение дня, Джессика, – подумала я. – Мало того, что замок разоряют грязные перевёртыши, а тебя снова перепутали с княжной, так ещё и объявили своей женой и повезли знакомиться с родителями!»

Огляделась по сторонам. Волков нигде не было видно. Однако, судя по тому, как нервно ржал подо мной конь, они были рядом.

Похлопала коня по шее и подстегнула. Быстрее доедем, быстрее решим все проблемы и снова будем свободны.

Из замка мы выбрались поздней ночью. Моему новоявленному супругу – Литто пришлось послушаться старшего оборотня и найти мне транспорт. Кареты на шесть лошадей ждать не приходилось, хватило и хорошего скакуна. И то, я обзавелась им только после того, как заверила ругающего весь свет оборотня, что хорошо держусь в седле. Сменила одежду на мужскую, чтобы скакать было удобнее, а оборотень пока запряг коня.

Рядом с оборотнями конь вёл себя беспокойно. Постоянно ржал и так и норовил рвануть в сторону. А ведь волки были в человеческом обличии. Что будет, если обратятся… Думать об этом не хотелось.

Благо, не я одна обратила внимание на нервного коня. Выйдя за последний дом на околицу, мы разошлись. Литто предупредил, что будет поблизости, и чтобы я не пыталась бежать. Я недовольно охнула, но согласилась. Сама знала, что сбежать от оборотня ни одной лошади не под силу. А пытаться сделать это на пугливой лошади – верх глупости. Если конь понесёт, то тут уже непонятно, что опаснее: оборотень, который за вами гонится, или конь, который несётся, не разбирая дороги.

Монотонный ритм скачки убаюкивал. Кругом была только тьма, едва разгоняемая тусклым светом звёзд, и мрачные очертания леса. Я надеялась, что конь хоть что-то видит в этой тьме, и мы не заедем в ещё большую глушь.

Копыта размеренно стучали по наезженной дороге, и я продолжала держаться за удила и старалась не уснуть.

Внезапно мы выскочили из леса и оказались на открытом пространстве. Передо мной расстилалось огромное, до самого горизонта, поле. Ветви деревьев не заслоняли небо, и света звёзд хватало, чтобы увидеть серые тени, рассекающие высокую траву.

Я боялась, что конь тоже заметит их и испугается, но ему, казалось стало легче скакать, стоило нам покинуть лес. Возможно, он больше боялся темноты, пугающей своей неизвестностью. Теперь же мы поскакали быстрее.

Я смотрела на споро бегущих по полям волков и восхищалась ими. Их животной мощью, скоростью, ловкостью. Они легко преодолевали любое расстояние: шаг за шагом, прыжок за прыжком.

Я бы нашла в себе силы признать их силу и мощь вслух, но память не давала мне сделать этого. Оборотни не раз нападали на деревни на моей родине. Именно они разорили мой дом. Я никогда не скажу ни одному из них доброго слова.

* * *

К оборотням мы прибыли через два дня. Это было большое постоянное поселение.

– Ни разу раньше не видела таких, – сказала я вслух.

– Таких кого? – уточнил Литто, подходя ближе.

Я не дала ему помочь мне слезть с коня. Сама справилась. Спрыгнула и устояла на ногах. «Джессика – молодец!» – похвалила себя. После долгой скачки верхом коленки подгибались, но даже не покачнулась. Ну молодец же?!

– Таких поселений, – ответила я. – Думала, что все племена оборотней кочевые.

– Кочевых племён, наоборот, меньше. Оборотни предпочитают осёдлую жизнь.

Мне показалось, что на этой фразе его голос стал тише.

– Что-то не так?

Литто пожал плечами.

– Всё так. Просто не всем это нравится. – Он передал коня подскочившему мальчишке и показал мне следовать за ним. – Кто-то любит быть свободным и нестись быстрее ветра по полям. Кто-то, наоборот, ведёт спокойную жизнь, не выходя за пределы стойбища.

Мы прошли мимо нескольких аккуратных домиков и оказались среди большого палаточного лагеря.

– Здесь постоянно живут несколько племён, – продолжил рассказывать Литто. – Те, что предпочитают кочевой образ жизни, живут во временном лагере. Он сам как живое существо. То становится больше, то меньше. Его, бывает, переносят в другую часть поселения. Когда я был маленьким, я любил тут играть.

– А теперь?

– А теперь я тут живу.

Эти слова Литто прозвучали с явным сожалением. Значит, я оказалась права.

Мы подошли к большой палатке, Литто отогнул передо мной полог и пустил внутрь первой.

Грубый дощатый пол, в углу навалены шкуры – а больше ничего.

– Понять не могу: аскетично или по-нищенски? У вас все принцы так живут?

– Привыкнешь, – отмахнулся Литто, игнорируя обе мои фразы. – Я устал с дороги. Приготовь пока ужин, а я схожу узнаю, где отец и сможет ли он принять меня как можно скорее.

– Ужин?

– Ну да, ужин.

Литто смотрел на меня, я – на него.

– Ужин, – повторила я.

– Ужин, – повторил он.

– Это твой дом. Я твоя гостья. И я тоже устала с дороги.

– Это мой дом, ты моя жена. У меня ещё одна встреча. А ты нужна, чтобы убирать дом и готовить еду.

– Заведи себе горничную.

Литто хохотнул.

– А я и завёл. Ты же горничная.

– Хам!

– Холопка!

– Пёс!

– Человечка!

– И горжусь этим!

Литто ткнул в меня пальцем, но нового оскорбления придумать не смог: так и замер с открытым ртом. Я усмехнулась и приподняла бровь, мол, и это всё?

– Чтобы ужин был на месте, когда я вернусь! – рявкнул он и выскочил из палатки.

– Тогда, дорогой муженёк, будешь есть на ужин одно огромное ничего! – крикнула я ему вслед и задёрнула полог.

В палатке тут же стало темно. Я не удержалась и зевнула. Во время пути мы делали слишком короткие остановки. Всё тело болело. Я устала.

Оглядев палатку снова, я дошла до угла, в котором кучей были свалены шкуры, упала на них сверху, закуталась в одну из шкур. Стало темно, тепло и мягко. Пол подо мной не качался, и я моментально уснула.

* * *

Ночью мне снился дом. Как мы ездили на охоту. Стояла тёплая золотая осень, ярко светило солнце и громко перекликались птицы. Мы быстро скакали верхом: отец, брат и я. Ветер шумел в ушах, а в сердце звенело чувство безграничной свободы.

Мы остановились на привал, много разговаривали, смеялись. Отец подошёл ко мне. Он говорил что-то, улыбался. А потом обнял. Как давно это было…

Я проснулась. Всё оказалось сном и лишь объятия правдой: рядом со мной лежал и крепко меня обнимал Литто.

Попробовала отползти, но не вышло: он слишком крепко держал меня. Упёрлась в Литто руками и ногами, напряглась изо всех сил и толкнула. Литто соскользнул по шкурам, скатился на пол и проснулся.

– Ты чего? – сонно буркнул он, поднимаясь на четвереньки.

– А ты чего? – Литто встряхнулся. Видимо, пытался сообразить, о чём я. Подсказала ему: – Ты чего ко мне лезешь?

– Я? Лезу? К тебе?! – Он фыркнул и сел. Прямо на пол. – Я вообще-то спать пришёл. Все дела сделал и пришёл. А тебе было наказано еды наготовить, и с тем не справилась…

– А из чего я её по-твоему готовить буду? – Передразнила его и тоже фыркнула. – Из этих шкур что ли?

Подняла одну из них и кинула в Литто. Он поймал её.

– Ну так надо было сходить, найти «из чего» и приготовить.

– В поселении оборотней? Человеку найти еды? Да меня бы тут первой едой сделали.

Литто снова фыркнул. Он положил пойманную шкуру на пол, подвинул к общей куче, двигаясь вместе с ней сам.

– А вот сейчас обидно было, – проворчал он. – Мы, оборотни, человеков не едим.

Пожала плечами. Мол, кто ж вас знает.

Литто в последний раз переступил руками и будто бы нечаянно оказался снова на шкурах. Лёг, – в этот раз подальше от меня, – и начал готовиться ко сну.

– А что едите?

– Мясо едим. Баранину там, телятину. – Литто зевнул и довольным голосом добавил: – Я гуляш люблю с кашей. Пшеничной. Ммм…

В животе забурчало. Я ойкнула и отмахнулась от Литто рукой.

– Вот только про еду не начинай. Есть охота.

В ночной тьме выражения его лица мне было не разглядеть, но хорошо были видны глаза Литто. Всё такие же светлые и искрящиеся. И смотрел Литто сейчас прямо на меня.

– А я тебе тоже принёс, – сказал он тихо. И снова начал ворчать: – Ты же о муже не позаботишься. Приходится самому. За двоих…

Как же я надеялась, что он сейчас может видеть выражение моего лица. Возвела взгляд к небу и застонала.

– О каком таком муже речь? Это всё – нелепая ошибка. – Литто молчал. Но я видела его взгляд, а значит, он не спал. Слушал. – Ты же сам говорил, что хочешь разрешить это недоразумение как можно скорее.

Он кивнул – на миг прикрылись глаза.

Пауза затянулась. Снова напомнил о себе живот. Я сменила тему и спросила:

– Ты мне еды принёс?

– Да. Там, у двери стоит.

Я посмотрела в указанную сторону. Темнота расступалась около приоткрытого полога на входе в палатку и смыкалась по обе стороны от него.

– Я не вижу, – почему-то шёпотом сказала я.

Литто охнул, завозился на шкурах, подполз ближе ко мне и указал направление.

– Около входа, справа.

Я кивнула и пошла искать еду на ощупь. И нашла! Миску, накрытую полотенцем, и глиняную бутылку. Это оказалась тушёная картошка с мясом и молоко.

Лунный свет ярко освещал небольшой пятачок на пороге, и я расположилась прямо здесь. Стола тут всё равно не было.

Попробовала первый кусочек мяса. Литто говорил, что людей они не едят, но мне всё равно было страшно.

– Что это за мясо?

Тяжёлый вздох за спиной оповестил меня, что Литто догадался, о чём я подумала. Но по этому поводу он ничего не сказал. Ответил:

– Это говядина.

Вздохнула. А чего ещё я ждала? Ни разу не слышала, чтобы оборотни людей поедали.

– Извини, – сказала я. – Я не должна была так говорить.

Литто что-то сонно угукнул.

Я доела всё до последней крошки. Было очень вкусно. Или это от голода мне так показалось? Но теперь передо мной возникла другая проблема. Я вернулась к Литто и затрясла его за плечо.

– Литто! Проснись!

Он открыл один глаз и приподнял голову.

– Что такое?

– Мне нужно в туалет.

Литто повалился обратно на шкуры.

– Мы волками обращаемся и в чистое поле убегаем по нужде, – сказал он. – Чего и тебе советую.

Он захихикал, не особо утруждаясь спрятать смех, а потом затих.

– Ну Литто! – Затрясла я его, заметив, что он снова пытается уснуть. – Я не обращаюсь волком и в полях нужду не справляю. Где у вас туалет?

Литто вымучено застонал, но дал честный ответ:

– За палаткой до конца лагеря и направо.

– Спасибо.

Я вернулась к выходу из палатки. Остановилась. Вокруг было темно. В лагере не было ни фонарей, ни факелов. Да и зачем оборотням факелы? У них отличное ночное зрение.

Сделала шаг наружу и прислушалась. Где-то неподалёку собачились несколько оборотней. По-другому не скажешь: слышалась собачья возня да порыкивания. Вдруг раздался громкий вой. За ним ещё один. И ещё.

Я спряталась в палатке. Одна я туда не пойду.

Вернулась и снова затрясла оборотня за плечо.

– Литто! Литто! Просыпайся!

– Ну что ещё?

– Что-что… Я одна не пойду! Мне страшно.

– Не ходи…

– Мне надо! Очень.

– Иди.

Ударила его в плечо ещё раз – посильнее, – и опустила руки. Вот что теперь делать? Что-что? Если кнут не действует…

– Ну Литто, – позвала я. – Ну мне очень надо. Пожалуйста!

Литто заворочался под шкурами. Сначала наружу показался нос, а затем весь целиком оборотень. Он сел и потёр глаза.

– Один раз! – строго сказал он, поднимаясь на ноги.

– Спасибо! – искренне поблагодарила я.

Мы вышли из палатки и отправились по описанному Литто маршруту. Вокруг темень, хоть глаз коли. Иногда лунного света было едва достаточно, чтобы идти и не спотыкаться, а иногда мне приходилось передвигаться на ощупь, держась за Литто, как за последнюю соломинку.