Читать книгу: «APROSITUS. Ненайденный», страница 11
Глава 25
“Безвестный читатель. Моё имя – Йохам Гонсальвес. Если Вы сейчас читаете эти строки, значит, я не зря писал свою записку. Я писал в надежде, что кто-нибудь когда-нибудь обнаружит этот удивительный остров, исследует его и описанные мною наблюдения помогут пролить свет на его замечательные особенности или станут доказательством последних. Возможно, это первые и единственные сведения об этом острове. Мне неведомо, писал ли о нём кто-либо из случайно добравшихся сюда европейцев, что им известно и из каких источников. Я изложу здесь то, что удалось узнать мне самому за четырнадцать лет, которые я и мой слуга провели на острове.
Этот остров называется островом Святого Брандана – этот тот самый остров, о котором уже сотню лет ходят легенды. Любой современный мореплаватель знает, что остров видят на горизонте как португальцы, так и испанцы. Остров пытаются найти, однако, все попытки его обнаружить до сих пор не приводили к положительному результату.
Тем не менее, смею утверждать, что это именно остров Святого Брандана и никакой другой, потому что именно здесь я и мой слуга обнаружили могилу ирландского монаха. Огромное дерево и водруженное перед ним распятие были найдены нами на берегу. Общеизвестно, что Бранданом звался ирландец, в доисторические времена открывший эту землю. На дереве же искусно вырезан ирландский символ – крест в окружности, раскрашенный красным. Гуанче не имеют представления, откуда и когда здесь появился этот крест. По их рассказам, он стоял там всегда. Гуанче и не подозревают, что означает сей символ. Им не доступна религия, они чужды христианства. Крест для них – сродни скале Перст Бога, которой они преклоняются вот уже многие поколения. Они уверены, что крест появился в момент создания острова.
Всю свою жизнь я пытался узнать, откуда гуанче было известно об острове Святого Брандана? Каким образом они прибыли на этот остров? Почему ни один европеец, сознательно пытавшийся отыскать остров, никогда не мог его обнаружить?
Открытия поразили меня! Оказалось, что гуанче, жившие на соседних островах, знали о существовании острова Святого Брандана всегда! Более того, этот остров, подстать всем остальным Канарским островам, был населён племенами гуанче задолго до прихода конкистадоров. Для канарских аборигенов остров Святого Брандана никогда не был загадкой! Он был одним из восьми канарских островов!
В продолжении конкисты, когда европейцы один за другим захватывали Канарские острова, многие гуанче спасались тем, что уходили на ещё непокорённые земли, где продолжали свободно жить и готовиться к сражениям с конкистадорами. Однако когда пал их последний оплот – остров Тенерифе – остров Святого Брандана стал единственным убежищем для всех канарских туземцев. Каждый, перед кем вставал выбор умереть или попасть в плен и неминуемое рабство, мог выбрать третий путь – изгнание. Гуанче спасались на самом безопасном из островов, при этом не покидая своей исконной земли. Неизмеримо великодушие жителей остров Святого Брандана, принявших на своей земле собратьев с соседних островов. С ними они делились землёй, кровом, одеждой и едой.
По завершению конкисты, когда земельные наделы насильно отнимались у исконных владельцев, а сами гуанче, дабы вновь обрести свободу, обрекались на шестнадцать лет откупных работ, количество изгнанников стало столь многочисленным, что переправлять их на обычных для гуанче плотах стало невозможно. Так был захвачен первый испанский галеон, который привёз гуанче с Тенерифе. Это случилось задолго до моего прибытия на остров. Установить точную дату я, сколь ни пытался, не смог.
Исчезновение гуанче скрыть от властей было невозможно, потому гуанче стали увозить сородичей на остров Святого Брандана под маской пиратских набегов. И пиратов, и корсаров в этой части Атлантики до сих пор орудует достаточно, и любой островной комендант имеет многочисленные записи того, что пираты нападают на гуанчские селения и увозят пленников на продажу работорговцам.
На остров Святого Брандана гуанче приплывали и позже. Даже за те четырнадцать лет, что я прожил на острове, здесь появлялись новые лица. Одни приплывали по одиночке, другие – целыми семьями, целыми племенами со всех уголков архипелага, со всех без исключения островов.
Несмотря на это, ни один европеец так и не смог добраться до острова. Спасением для острова стала его естественная особенность исчезать из поля зрения стороннего наблюдателя!
Я, приплыв на остров Святого Брандана на своём корабле, помню точные координаты острова, зафиксированные в судовом журнале перед высадкой на неизвестный берег. Остров Святого Брандана, восьмой и последний Канарский остров, расположен в 100 лигах* к северо-западу от Эль Йерро и в 40 лигах к юго-западу от Ла Пальмы. Его координаты: 10 градусов и 10 минут широты и 29 градусов и 30 минут долготы**. ( * – лига/лье = 5,6 км., ** – координаты даны согласно древним стандартам ещё до переноса нулевого меридиана в Гринвич. – прим. Автора.)
Прожив на острове годы, я разгадал причину исчезновения острова! Оказалось, что остров Святого Брандана постоянно движется! Именно поэтому каравелла, на которой мы причалили к острову, исчезла из вида, как только утих дождь: берег сдвинулся относительно того места, где стоял корабль. Матросы в шлюпке, видя, что корабль удаляется, по всей видимости, бросились его догонять, оставив нас на берегу, а впоследствии просто не смогли найти тот берег, где нас высадили. Координаты, записанные в нашем судовом журнале, уводили их в открытый океан!
Я провёл многочисленные исследования, пытаясь понять, каким же образом и куда движется остров Святого Брандана? Я ориентировался по звёздам, чертил схемы движения и маршруты, пытаясь предугадать, в каком конце океана мы окажемся через неделю. Однако все мои изыскания не пролили и толики света на эту удивительную особенность.
В ходе исследований я отметил, что восход и заход солнца всякий раз происходят в новом месте. Я также обратил внимание на странные особенности местной флоры: цветы день ото дня наклоняли свои головы в разные стороны. Трава вокруг деревьев здесь всегда растёт равномерно, в отличие от любого другого места на земле, где травы будет больше с солнечной стороны и меньше с теневой. В конце концов, я научился определять, в каком месте горизонта в этот день случится рассвет. У меня получился следующий вывод: солнце описывает полный оборот вокруг острова за двадцать девять дней.
Помимо движения, остров периодически погружается в воду. Погружения всякий раз сопровождается сильным штормом и ливнем. Шторм может продолжаться два или три дня. За это время остров опускается вниз на глубину, равняющуюся двум корабельным мачтам. После шторма он всплывает на обычную высоту.
Только гуанчские вожди менсеи знают всю правду о движении острова. Только они знают, каким образом можно попасть на остров, однако это хранится в строжайшей тайне. Открой эту тайну хоть одному европейцу – остров Святого Брандана постигла бы та же участь, что и семь других островов. И всё-таки для своих соплеменников гуанче оставили тайник с детальным описаниями переправы.
Я не смог узнать, что находится в этом тайнике, но я почти узнал, где находится этот тайник. Я предполагал, что он должен находится на Ла Пальме или Эль Йерро, коль скоро они находятся ближе всех к острову Святого Брандана. Оказалось, что тайник спрятан на Тенерифе. Тенерифе дольше всех оставался свободным. Именно сюда уезжали все, кто спасался от испанских гонений на других островах, и именно здесь влияние гуанче было сильнее всего. Помимо прочего, здесь было кому охранять тайник. Я полагаю, что он охраняется кем-то до сих пор.
У гуанче местоположение тенерифского тайника зашифровано в стихе. В дословном переводе на португальский этот стих звучит так:
На земле лежит человек.
Он подставил лицо восходящему солнцу.
Солнцу он здравствуй говорит -
Рот его открыт, а во рту – зуб мудрости.
Видит этого человека лишь птица.
Она всегда садится правым крылом к закату.
Но никто не знает, где она садится.
И есть ли эта птица вообще.
Лишь всевидящее око может птицу увидеть.
Но не хочет смотреть и отворачивается.
А птица продолжает сидеть
В своём гнезде .
Добравшийся до ока увидит,
Откуда наблюдает птица.
Дошедший до гнезда этой птицы узнает,
Где зуб мудрости вырос.
Видит Бог, я всё ещё тешу себя надеждой когда-нибудь выбраться отсюда на родину. Тогда я обязательно вернусь на Тенерифе с тем, чтобы отыскать этот «зуб мудрости». Храни меня Бог! Дай мне силы и мужества вернуться домой! Аминь.»
На этом старинная рукопись капитана Гонсальвеса обрывалась.
Герман вскочил на ноги и в волнении зашагал взад и вперед. Перед ним постепенно открывалась картина неведомых ему лет и событий. Мифический остров Сан Борондон через много веков обретал плоть, и доказательства его существования практически находились у Германа в руках. Если всё, о чём написал португальский капитан в своём дневнике, правда, то Герман найдёт на Тенерифе тайник и подарит миру открытие, которое может стать главным событием двадцать первого века!
– Мне нужно добраться до Тенерифе! Мне нужно найти этот тайник! – твердил он себе сквозь зубы. Его рука яростно тёрла заросший трёхдневной щетиной подбородок. – Нужно как можно скорее добраться до Тенерифе!
Положив дневник капитана в сундук, он снова склонился над картой. «Капитан что-то говорил о корабле, похищенном у испанцев. Может быть, на карте обнаружено место, где этот корабль мог стоять? Быть может, от него осталась шлюпка или ещё какое-то плавсредство?» Разобрать полустершиеся мелкие надписи на португальском языке было сложно, однако рисунки и рельеф острова был различимы хорошо.
Найдя то место, где он сейчас находился, Герман обнаружил, что огромную скалу, возвышавшуюся над ним и над всем островом, капитан Гонсальвес называет Dedo de Dios – «Перст Божий», а погребальная пещера, у входа в которую он сейчас сидел, помечена как Camino al Dios – «путь к Богу». С обратной стороны скалы-перста начинался какой-то затейливый ландшафт, который спускался к протекавшей посередине острова реке. Река называлась Rio de Angel – «Река Ангела» и отделяла эту часть острова от Valle de los Angelеs – «Долины Ангелов». Герман внимательно рассмотрел все бухты, но рисунков корабля на карте не нашел.
Внезапно крышка сундука с грохотом захлопнулась. Герман подпрыгнул от неожиданности: до того резким оказался этот звук в окружавшей его тишине. Над сундуком повисло облако пыли.
У его ног лежал комок белой бумаги. Из бумаги выкатился камень, завёрнутый туда для утяжеления. Эйфория, охватившая Германа минуту назад, испарилась. Он стал лихорадочно обшаривать глазами скалы, пытаясь отыскать, кто и откуда мог бросить камень, однако ничего подозрительного не обнаружил. Вокруг царило всё то же безмолвие. Казалось, завёрнутый в бумагу камень упал на сундук с неба. Укрывшись под сводами пещеры, Герман развернул бумагу. На большом тетрадном листе в клеточку корявыми печатными буквами было выведено по-английски: «Убирайся с моего острова». Под надписью красовалась подпись: «Капитан Гонсальвес».
Глава 26
Всполошившаяся от ночных происшествий деревня всё ещё не могла успокоиться. Войдя в свою пещеру, Ико увидела отца, сидящего у очага со своими советниками. Чуть поодаль расположился старец Гуаньяменье. Видимо, в пещере долго и горячо о чём-то спорили: занятые беседой, мужчины даже не оглянулись на вошедшую Ико.
– Я всё-таки думаю, что на нас напали соседи, – взволнованно говорил рыжеволосый Армиче, правая рука её отца. Он был высоким коренастым воином с мясистым красноватым лицом и хриплым голосом. Верхние зубы в его рту отсутствовали, будучи выбитыми в сражениях и поединках, отчего он смешно присвистывал, когда говорил. Он был одет в роскошную шкуру муфлона, на которых гуанче охотились осенью, и которые водились на острове в изобилии. Крупные пальцы беспокойно перебирали отполированные морем ракушки ожерелья.
– Кроме племени Таоро никто не знал о том, что у нас появились чужеземцы. А они не любят чужеземцев! Вспомните того беднягу, лодку которого вынесло на дальний берег два лета тому назад, и которого они поймали почти у нашей деревни, семь ночей держали в клетке, а потом отрезали голову и вывесили её на берегу, чтобы прогнать прочих непрошеных гостей. Вы все, менсеи нашего острова, встретились тогда на тагóроре и обвиняли вождя Таоро в поспешности и жестокости.
На тагóроре Ико была один только раз, когда её отец давал обет Гуаньяменье, принимая власть. «Клянусь костями того, кто назначил меня великим», – произнёс он тогда извечную клятву менсеев перед благословением Гуаньяменье. Тагóрором называлось место для благородных собраний, выложенное в форме круга плоскими камнями, на которых собирались менсеи, военные советники, знать и старейшины для обсуждения важных вопросов. Главный тагóрор на острове находился на нейтральной территории: на реке, делившей остров на две части.
– Тугуайко – единственный человек из племени Таоро, кто знал о чужеземцах, но он до сих пор здесь, в деревне, – возразил вождь. – Он не собирался к себе на северную гору до следующего дня. Поэтому он не мог рассказать о них в своём племени. Как они могли о чужестранцах узнать?
– Я думаю, что чужестранцы ушли сами, – предположил ещё один войн, сидевший напротив отца. Это был Гуадарфия, самый богатый из благородных жителей племени. Его владения простирались вплоть до побережья и включали в себя два пастбища, шесть десятков голов коз и большую хижину, сложенную из камня. В ней жили его отец, мать, жена, два младших брата и четверо детишек. – Чужестранцы сбежали, чего-то испугавшись.
– Они не знают острова, – медленно выговаривая слова, отозвался из своего угла Гуаньяменье. Он, по своему обыкновению, был хмур и задумчив. Сидя у костра и оперевшись на посох, он не отрываясь смотрел на языки пламени, будто именно в них пытался разгадать загадку исчезновения чужестранцев. – Они не знают, куда идти. Они не знают, куда плыть. И им не на чем плыть. Они ждали от нас помощи. У них не было причин бежать из деревни.
Отец Ико – менсей Аитор – согласно закивал головой, вспомнив о разговоре с чужеземцами, который пересказал ему Гуаньяменье.
В этот момент в пещеру вошел человек. Шкуры на его плечах и ногах были влажными от утренней росы, с древка копья упали свежие ошмётки глины. Это был Танаусý, один из семи гуайре – сильнейших воинов её племени, входивших в совет отца. Гуайре отбирались из благородных жителей деревни и отличались особой физической силой. Гуайре Танаусý был настолько широк в плечах, что едва проходил в широкий вход пещеры вождя, иной раз поворачиваясь боком. Тремя ударами остро заточенного камня он мог расколоть пополам валун, голыми руками сворачивал шеи пойманным муфлонам и ломал пополам стволы молодых сосен. Он слыл одним из лучших борцов на острове. Мало кто соглашался померяться с ним силой и сразиться в поднятии тяжестей во время состязаний на празднике беньесмен, который проводился сразу после сбора урожая.
Желудок Ико съёжился и отозвался неприятным холодком. Именно этого человека она разыскивала: именно Танаусý был одним из троих, напавших ночью на деревню!
«Предатель!» – мысленно воскликнула Ико. Первым её желанием было броситься на него и открыть отцу тайну о человеке, которого он всегда считал одним из лучших своих друзей. Однако этим она могла обрубить все ниточки, ведущие к захваченному им ночью беременному чужестранцу.
Оглядев собравшихся, Танаусý на мгновение остановил взгляд на Ико. Его черные глаза смотрели чуть с прищуром, будто пытаясь что–то в её лице разглядеть. Эти глаза нравились женщинам её племени. Когда-то они нравились и Ико. Сейчас они вселяли в её душу леденящий кровь ужас.
«Он не может ни о чём догадываться», – успокаивала себя Ико, почувствовав, что краска заливает ей лицо. К счастью, Танаусý уже отвёл от неё свой пронзительный взгляд и, обернувшись к Аитору, произнёс:
– Мы осмотрели всю округу, менсей. Чужеземцев нигде нет. Пляж пуст, в лесу их тоже нет. Никаких следов мы не нашли. Я выставил дозорных на всех холмах, но они до сих пор никого не видели. Мои люди отправились в горы проверить, не ушли ли чужеземцы туда. Я думаю, это единственное место, где они могут спрятаться: вблизи наших селений и на побережье, которое отсюда просматривается всегда хорошо, им делать нечего. Я отправил трёх человек к Северной горе и ещё пятерых к реке, чтобы они обследовали западный и восточный склоны. Не думаю, что эти двое от нас уйдут.
«Он уводит гуанче подальше от побережья, – думала в это время Ико. – Значит пленник где-то рядом с водой». Из своего угла она пристально наблюдала за гуайре. С виду он был абсолютно спокоен и держал себя уверенно, но без вызова, что Ико часто замечала за виноватыми в чём-то людьми.
Схватив в руки глиняные кувшины для воды, девушка выбежала из пещеры. Никто из совета, занятого обсуждением ночного происшествия, внимания на дочь менсея не обратил: она занималась обычными женскими делами.
Устроившись поодаль так, чтобы не пропустить гуайре, Ико стала ждать. Танаусý появился совсем скоро. Обменявшись парой слов с одним из своих воинов и отправив его куда-то, он пошел по петляющей среди сосен и эвкалиптов тропинке, спускаясь к побережью. Гуайре заходил в густую чащу леса, и разглядеть его быстро удаляющуюся фигуру Ико становилось всё трудней.
Через несколько поворотов Ико потеряла его из виду совсем. Уже не пытаясь скрываться, она бросилась вниз по склону, на бегу перепрыгивая через камни и ветки и петляя между стволов. В какой-то момент ей показалось, что она увидела мелькнувшую среди стволов накидку Танаусý, скроенную из белых шкур, однако через мгновение она уже сомневалась в этом, бросившись в том направлении и не увидев в итоге ничего, кроме белой пены видневшегося сквозь ветки прибоя.
Она вышла на небольшую поляну, сплошь устланную цветами, стоя по колено в траве.
– Гуайота! – в отчаянии выругалась девушка. Упоминать имя нечистой силы среди гуанче было просто недопустимо, но в сердцах, она не смогла сдержаться.... – Как он мог отсюда исчезнуть?!
Она пересекла поляну и подошла к обрыву, огромным птичьим клювом нависавшим над далёким морем. Эту скалу Ико знала с детства, она называлась Орлиная Голова и находилась на скалистом мысе, который выдавался далеко в океан. Отсюда Танаусý не мог уйти никуда: со всех сторон дорогу преграждал обрыв. Снизу доносились шум разбивавшихся о скалы волн и крики чаек. Танаусý нигде не было.
– Не улетел же он по небу! – подняла она голову.
На свежем голубом небе не было ни облачка. Залюбовавшись двумя чайками, парившими над её головой, Ико побрела назад к поляне, откуда пришла, и небо с чайками вдруг резко взлетело наверх, описав круг перед её глазами. Голубое пятно неба сузилось до узкого круглого отверстия размером с далёкое полуденное солнце. За вздох до того по локтям и по плечам больно ударили острые камни. Ико провалилась под землю.
Привычные к прыжкам ноги спружинили при касании с землей, но неожиданное падение не позволило вовремя сгруппироваться, и на локтях и плечах остались саднящие раны. Закусив от боли губу, но, не издав ни звука, Ико присела на корточки и попыталась разглядеть западню, в которую угодила.
Заслонив ладонью свет, она увидела, что находится в пещере. Точнее, это был подземный ход, один конец которого заканчивался у неё за спиной, а другой освещался в конце слабым дневным светом, проникавшим вниз откуда-то сверху: ход проходил неглубоко под землей и своды его во многих местах провалились. Ико облегченно вздохнула.
Подобных подземных пещер у них на острове было великое множество. Это были опустевшие русла, оставленные во время извержений потоками лавы, протекавшими по земле и твердевшими каменной коркой сверху. Дети в их деревне любили в таких пещерах играть. Выбраться отсюда было несложно, да и ничего интересного в этой пещере, наверное, не было. Но Ико в этой пещере ещё не бывала, и природное любопытство заставило её рассмотреть подземный ход получше.
Освещенная часть хода уходила в сторону моря и Ико двинулась в этом направлении. Под ногами хлюпала вода. Со стен свисал мох. Держась за стены, она заметила, что они влажные, совсем как в тех подземных ходах, в которых жители острова обычно собирали пресную воду. По утрам влага в таких пещерах скапливалась в таком количестве, что гуанче набирали её полные кувшины, избавлялись от необходимости спускаться за питьевой водой к реке.
Подземный ход шел под уклоном: Ико явственно ощущала, что спускается вниз. Вскоре над головой показалось ещё одно отверстие – очередной колодец, подобный тому, в который она только что неожиданно провалилась. Правда, в этом месте наружу было бы уже не выбраться: колодец был выше и ýже первого настолько, что и провалиться в такое отверстие Ико тоже не смогла.
Отсюда ход резко пошел вниз, так что Ико пришлось хвататься за скользкие стены, выставив руки широко в стороны. Из блестящих от влаги сводов тут и там выступали бесформенные ноздреватые камни.
Осторожно ступая и боясь поскользнуться, Ико продвигалась вперед, удаляясь всё дальше от освещенного солнцем пятачка. Спустившись настолько, что освещенного отверстия не стало видно совсем, девушка остановилась и зажмурилась. Её соплеменники часто использовали этот приём для того, чтобы глаза скорее привыкали к темноте. Кроме того, с закрытыми глазами обострялись чувства. Ико почувствовала на лице лёгкое дуновение ветра. Её чуткое обоняние уловило запах соли и водорослей. Ветер дул снизу. Шума моря было неслышно, но подземный ход, скорее всего, заканчивалась где-то у воды. Ико открыла глаза и двинулась дальше.
Ход расширялся, уклон постепенно исчез, своды подземного хода становились всё светлей, однако свет был необычным: рассеянным и мерцающим. Запах моря стал более явным, и Ико поняла, что мерцание на сводах и стенах – это солнечный свет, отраженный водой. Ико уже различала глухой шум прибоя, доносившийся снизу издалека.
За следующим поворотом дорогу преграждало большое бревно. Оно лежало поперёк пути, вбитое с обеих сторон в расщелины стен. Если бы не это бревно, Ико могла запросто провалиться в бездну: в этом месте подземный ход обрывался.
Перед собой она увидела огромную пещеру, свод которой озарял мерцающий блеск отражавшегося с воды света, а дно так стремительно уходило вниз, что у Ико закружилась голова. Она легла на живот и высунула голову над пропастью. Затаив дыхание, она вгляделась в глубину пещеры и поразилась открывшемуся перед ней зрелищу. Пещера оказалась глубоким колодцем, размером с лесную поляну, на которой она только что была. На дне колодца обнаруживалась подземная бухта, соединявшаяся с открытым морем высоким просторным гротом. Вода здесь была спокойной и заходила в бухту неспешной невысокой волной. Никогда раньше этого подземного озера Ико не видела.
Никогда раньше не видела Ико и такого красивого корабля, который покачивался на волнах в центре бухты. Корабль был ослепительно белым, как морская пена в лунную ночь и остроносым, как каменный нож её отца. Корабль сиял и переливался в отраженном от воды свете, как отполированная течениями ракушка – любимое украшение женщин её племени. Сверху корабль был похож на птицу – на белую чайку, севшую на воду и отдыхавшую после удачной охоты.
Внезапно Ико почувствовала угрозу.
Ничего подозрительного не произошло, но она поняла, что на белой лодке враги. А инстинкт ещё никогда её не подводил. Бросив последний взгляд вниз, она отпрянула от пропасти, быстро вскочила на ноги и почти бегом стала продвигаться назад, привычно нащупывая дорогу руками. Сомнений у неё не осталось: ночные разбойники приплыли на этой лодке, значит здесь же находится и взятый в плен беременный чужестранец.
В это время за её спиной с потолка подземного озера к стоящему на якоре «бэйлайнеру» со скоростью тридцать метров в минуту начал спускаться металлический трос микролифта, с болтающимся на конце тяжелым стальным карабином.
