Читать книгу: «Солнце на краю мира», страница 9

*

Едва я убрал телефон и впрягся в рефакторинг – как говно под весенним снегом, объявилась по видеосвязи Виточка. Чем-то она была недовольна, хотела скандалить и сгоряча чуть не приперлась ко мне в кабинет. На полпути я перенаправил ее в переговорку и отправился туда сам, заперев кабинет на спецключ. В переговорке прямо с порога на меня обрушили килотонну негодования:

– Какого черта, Артурчик, ты возомнил себя царьком и командуешь моими подчиненными?! – верещала она. – Почему Платон целый день занимается какими-то дурацкими аккумуляторами, о которых я первый раз слышу? Я не одобряла эту задачу и Джордж тоже! У меня есть своя очередь задач, я сама выставляю приоритеты…

Пока она несла эту чушь, я молча наблюдал и думал: сообразит сама, что зарывается не в ту нору, или нет? Она была совершенно не похожа на себя обыкновенную. Лицо красное, губы подрагивают, запястья белые, как бумага. Волосы по-прежнему неприкаянно свисают на лицо, слипаясь в пряди, но она вовсе о них забыла и не убирает их за уши. Весь ее крик скорее напоминает отчаяние, чем властный гнев. Нутром я догадывался, что она отлично понимает свое положение и отдает себе отчет. Слова намеренно абсурдны, как в плохой комедии.

– Портман, – перебил я, – после сегодняшнего разговора с Дэвидсоном я борюсь с желанием написать в Ассамблею рапорт. Своими действиями ты саботируешь ключевой проект, в который, между прочим, вложены инвестиции Ассамблеи. Может, ты не знаешь, но из нашей компании за такое не увольняют с выговором, а сразу отдают под суд. Как говорится, это Стратос, детка.

Она замолкла, но выражение лица не изменилось. Выражение было тем, с каким обычно оплакивают собственное увольнение и просят о пощаде. Комедия не сработала.

– Под видом финального релиза вы отдали Дэвидсону непонятно что! Нарушение сроков – два месяца! Ложь в письмах начальству, – я загибал пальцы. – Бардак в задачах отдела…

Дверь переговорки осталась открытой. Пока я раскатывал Виточку, в дверях появился Деев, уткнувший нос в планшет.

– Я к тебе, у тебя заперто, – сказал он, когда я закончил. – Вы тут как раз ссоритесь, да?

– Нету никакого бардака у меня в отделе, – спорила Виточка упавшим голосом. – Джордж следит за задачами, я – курирую…

Деев, не отрывая носа от экрана, громогласно перебил ее:

– Вита, какого хрена?! Что ты наплела этим костюмчикам сегодня? Я битый день отвечаю на их идиотские письма про «харасмент»! Если у тебя чешется твой «харасмент», то попомни, как при свидетелях ты сегодня приставала к своему стажеру, а еще раньше – к Дэвидсону, а еще раньше – ко мне! Твоя рука на моей заднице запечатлена камерой наблюдения!

В ответ Виточка покраснела гуще и взбесилась:

– Что-о? – зашипела она. – А ты сегодня ремнем своим… что это был за цирк такой?! При моем новом стажере! Ты клоун!.. Ты думал, я буду сидеть молча?

Деев отложил планшет на стол и с уверенностью опытного лжеца возразил:

– Это был акт возмездия. Я проявил рукоприкладство… ремнеприкладство за твою безобразную работу. За то, что я бью сотрудников по жопе, меня нужно пожурить, ай-яй-яй. У меня неклассические методы мотивации. К сексуальному домогательству это не имеет никакого отношения, лупил я тебя не по гендерному признаку.

– Будет интересно, как ты докажешь это в суде, – парировала Виточка.

– …а вот за ложное обвинение в «харасменте», клевету и саботаж ты у меня сядешь! – закончил Деев.

– Перестаньте, вы оба, – сказал я. – Портман, не советую тебе рассчитывать на эту линию защиты. Тема, при всей его любви паясничать, выиграет. Такое с ним уже бывало. Просто не советую.

– Вы мне угрожаете? – тихо спросила Вита.

– Да ты дура, что ли?! – заревел Деев, но я пнул его локтем и он заткнулся.

– Мы делаем тебе внушение, – сказал я. – И насчет рапорта – я серьезно. Твой гадюшник – первое, о чем я доложу после презентации. На следующий же день! – я ткнул пальцем ей в лицо.

Вита задрожала сильнее и, наконец, залилась слезами. Плакала несравненная совсем не по-светски, с некрасивой гримасой. Желания жалеть ее у меня не возникло, а Деев и вовсе потерял интерес, забрал со стола планшет и снова упер в него нос.

Дав ей повыть, я спросил:

– Не надо рапорт?

Она беззвучно помотала головой.

– Тогда иди и вникни в задачи, которые ребята должны доделать к десяти часам, – сказал я. – Только не смей им мешать! За срок отвечаешь ты, своей головой, раз уж ты руководитель. Если завтра утром у нашего Кена опять что-нибудь перегреется – я тебя сгною! Вопросы есть?

Она лихорадочно затрясла головой: вопросов нет, она согласна и благодарна за снисхождение. Заправив волосы за уши и смахивая слезы со щек, она бодро помаршировала на выход.

– При таком подъеме мотивации я даже был бы готов ей доверять, – одобрительно хмыкнул Деев. – У тебя как дела? Рассказываем про твой эксперимент или нет?..

Тут он запнулся и вдруг залился хохотом, выкатив глаза и тыча пальцем мне в грудь. Довел его до исступления собственный потрясающий пиджак, в котором я так и остался щеголять с обеда. Я окатил его укоризненным взглядом и потащил к себе в кабинет.

Почти все готово, почти отладил, говорю, а сам отпираю дверь. Деев заходит, присвистывает и замирает под дырой, задрав башку. Хихикает. «Отладил, говоришь?..»

Забавно наблюдать, как по-разному каждый из сегодняшних визитеров осматривает мою комнату-миномет. Дееву, в отличие от Дженнифер, было наплевать на клубящийся под ногами порошок, по-моему, он его даже не заметил. Не интересовали его и вопросы ущерба и предстоящего ремонта. Он принялся с педантичностью детектива разглядывать мой искривитель, проделанную им шахту, даже сунул нос в «свалку». Закончив анализ, спросил:

– И теперь ты не можешь узнать, что туда улетело, да?

Все-таки я очень рад, что мой ближайший соратник в нашей компании – именно Тема. Он сразу все понял и настроился на мою волну. С ним легко. Он приходит и дарит тебе жизненную силу, пока остальные высасывают ее из тебя. Я бросился к терминалу показывать фотку, которую привез Гарри.

Рассказываю взахлеб, что, сам видишь, объект копируется, и я даже нашел, что выбрасывает его вверх. Рассказываю про проблему с переполнением регистров. Он хватается за голову и стенает, почему лучшие кадры всегда устраивают такие безумные подлянки. Вот есть сотрудник, посредственность, идиот, но – предсказуемый. Все это знают, поэтому за ним десять человек доделывают, и получается сносно. А есть блестящий сотрудник, звезда и умница, девяносто восемь процентов времени работает идеально, а два процента – как тот предсказуемый идиот. Но когда случатся эти два процента – как распознать?..

– Мне осталось рефакторинга на час-два, – перебиваю я его рассуждения. – Допилю за сегодня и протестирую на чем-нибудь маленьком, – и добавляю вполголоса: – А завтра привезут псионку. И если и с ней все получится…

У Деева округляются глаза.

– Что-о?!.. Как тебе такое в голову пришло? Да нас всех в один миг повяжут! OpenMind детектирует неположенную псионку в момент, к тому же ты полздания снесешь, если опять какой-нибудь регистр переполнится…

– Расслабься, ничего не переполнится. Сказал же – протестирую на маленьком объекте.

– Мне расслабиться? Да ты оптимист… У тебя скоро появится перманентная улыбка, как у Виточкиного Кеши…

– Слушай, Тем, если все получится, это будет такая бомба!.. в переносном смысле… ей и презентация не понадобится! Неужели ты не сможешь постфактум договориться с OpenMind? С твоими-то мостами любви и дружбы… Тема, это же революция! Если она состоится, тебе больше никогда не понадобится кредитка ни в «Атомике», ни где угодно еще!

Он слушал без улыбки, и, я видел, на самом деле, он все понимает. Он на моей стороне, хоть и сомневается.

– Только один нюанс, – замялся я и рассказал про деньги.

– Столько у нас нет, – отрезал он. – Да и как мы такое официально проведем, ты подумал?

Мы стали дискутировать, через какой субподряд можно вывести столько наличности, чтобы не сесть за мошенничество в особо крупном. Обсудили вывод налички через огромный годовой бонус кому-нибудь. Не встретив поддержки, я предложил нам с ним взять кредиты на личные нужды, а потом повысить себе зарплату и отдавать…

– Блин, Тур, ты очень давишь! – психовал Тема. – Когда ты фанатеешь, ты давишь! Это вторжение в мою личную жизнь! Я не готов жертвовать своей кредитной историей ради…

– Почему жертвовать?

– Потому что хрен его знает, что там у тебя выйдет, вот почему! А деньги мы потратим!.. Я не готов… Точнее, я не знаю, готов ли я.

– Артем, пойми, ведь это то самое. То, ради чего вы затеяли в свое время Gateway. Ради чего вы на самом деле его затеяли, хотя на словах договорились, что ваша цель – бабло.

– Да понимаю я, о чем ты говоришь!.. Но таких идей у нас всегда была куча, не у одного тебя. И заканчивались они, мы все знаем чем! С меня хватило. До сих пор в финансовых отчетах преследуют солитонные лазеры Кейна, за которые мы, наверное, никогда не расплатимся… В будущем ты что-нибудь еще придумаешь. Выключи уже эйнштейна, включи манагера…

– Я тебе сразу говорил, туфта его солитонные лазеры… И не надо мою затею с ними равнять. Я на нее, между прочим, потратил почти все свои сбережения.

Все явственнее его взгляд выражал жалость, с какой смотрят на сумасшедших и убогих.

– …а ты мне даже их возместить не предлагаешь!

– Так ты же не просишь, – сказал он.

– Так я же знаю, что ты не дашь! И потом, я просил вообще-то.

Тема сделал страшные глаза, принялся расхаживать по кабинету и ерошить на себе волосы. После третьего круга он заключил:

– О’кей, черт с тобой… Хотя меня крайне смущает, что ты тратишь личные деньги на нужды компании, которая является чужой собственностью. Это нездоровая практика… Короче, дай мне время до завтра, я прикину насчет денег. А ты – доведи пока свою чудо-машину до ума! Это – детский сад какой-то! – он показал пальцем вверх на дыру.

Мы помолчали.

– Кстати, ты сообщил Дженни про аварию? – спросил он.

– Сообщил, – буркнул я. – Надеюсь, она сейчас рамсит с ПАК, иначе какой толк мне было выслушивать ее ругань?

Деев одобрительно улыбнулся.

– Молодец, хорошо… Она разрулит, не боись. Видел бы ты, как перед ней Опалян с Эйзенбергом расстилались на собеседовании!

– С чего ты так в ней уверен, я не пойму? – ощетинился я ни с того ни с сего. – Вот какую конкретную пользу она нам принесла на текущий момент? В ее биографии подвигов не густо. Внештатника-засланца они лишь к вечеру идентифицировали, и то приблизительно… Но в общении – да, она манипулятор!

Деев подошел ближе и посмотрел на меня внимательно.

– Тур, у тебя похоже что-то личное… Чего ты вообще к ней прицепился? У нас еще недавно никого не было по безопасности. Никого! Произойди такое, как сегодня, – махнул он на потолок, – к кому бы ты побежал? Ко мне? А я тебе кто, волшебник?.. У меня своих забот по самые грузила… Каждый должен заниматься своим делом, «дарагой мой»! И она свое дело знает.

– Личное, похоже, у тебя! – отбивался я. – С самого утра ты мне твердишь: доверяй ей, поручай ей… Вот, поручил, и что в результате?..

Деев промолчал, глядя на меня в упор; когда же я, мол, закончу.

– И эта любовная линия… – добавил я. – Как здравомыслящему человеку могло прийти в голову взять в команду своего бывшего трахаля?

В глазах Деева вновь блеснула жалость.

– Знаешь, сколько в моей команде работает девок, у которых я – бывший трахаль? И все прекрасно. Работают – суперски!.. У тебя реально личная неприязнь, Тур. К красивой девушке. Видимо, от долгого воздержания.

– Что?.. Да пошел ты!! – взбеленился я.

– Извини-извини, – затараторил Деев, убирая мои руки с ворота своей рубашки. – Правда, извини, это было низко… Да нет, Тур, я тебя отмахаю в два счета, не сомневайся, – ухмыльнулся он. – Но вот оскорбить не хотел, прости.

– Разговор не окончен, – я не отпускал до конца его рубашку. – После презентации в фитнес-центре Штаба. В восемь.

– Договорились. Потом – в «Атомик»? – уточнил он, улыбаясь.

– Потом в «Атомик», – улыбнулся и я.

Деев хлопнул меня по плечу и побрел на выход. У дверей я окликнул его:

– Слушай… Ты что, правда отыскал тот случай с Виточкой в записях камер наблюдения? Это ж полгода назад было…

– Делать мне нечего, искать фильмы про свою задницу! – фыркнул он и ушел.

*

Оставшись один, я набрасываюсь на программу. Правильно сказал Тема, вся эта мутотень с дырой – детский сад, взрыв на уроке химии восьмого класса. Веду себя как школьник, ей-богу. Давно бы следовало выцыганить у Опаляна отдельную лабораторию, и вообще, не оставлять все на последний день. Нанять себе секретаршу и на нее спихивать бюрократию, которой я занимался большую часть времени за последний год.

Я просидел за работой не более получаса. Нога вновь заболела, отчего я постоянно ерзал на стуле. Остальное складывалось хорошо, голова была ясная, и в коде никаких затыков не возникало. Казалось, я управлюсь быстрее, чем за два часа. Но тут меня снова прервали, и на сей раз – окончательно. Позвонила Дженнифер.

– Почему через тор-сеть? – спросил я.

– Мы пока не убедились в отсутствии прослушки, – произнесла она неуверенно; видеосвязи не было, так что лица ее я не видел. – Артур, мы тут кое-что обнаружили… Ребята нашли, что в Верховной Ассамблее имеется дело на Gateway под грифом секретности «А». Доступа к самому делу, естественно, у нас нет. Но дата последнего редактирования – свежая… То есть что-то зашевелилось. Похоже, старается ваш внештатник.

Я вскипел моментально. Проблемы решать она не способна, еще я и виноват.

– Блоссом, это не мой внештатник, а ваш! Я вам его поручил, и что в итоге? Спасибо, что сообщили, что мы в заднице!.. Продолжайте в том же духе. Хорошего вечера!

Хотел было отключиться, но не успел.

– Артур, перестаньте вести себя, как Опалян, это не ваш стиль, – заговорила она спокойно. – Послушайте… Пока ничего официального не делается. Что дает нам шанс подготовиться. В ближайшее время в офисе могут начаться какие-то следственные действия, но пока их нет – мы вольны делать что угодно. Например, есть время спрятать что-нибудь, что вы хотели бы спрятать… Лучше всего вывезти это из офиса. Не ровен час, доберутся и до вашей комнаты… От обходчика вы запретесь, но могут ведь и с обыском прийти.

– С чего вы взяли, что мне есть что прятать?

Она вздохнула.

– Мы нашли еще одно дело, тоже под грифом «А». И тоже в Верховной Ассамблее. Дело – на вас лично.

– Пф… Мне прекрасно известно, что в нем. Давние темы. Там все закрыто, ничего актуального.

– Однако ж дата изменения материалов – тоже свежая!

Я задумался. Сигнальчик, может, и ложный. Секретари иногда перебирают старые дела, наводят порядок… Но не дела под грифом «А». В такие файлы без необходимости не лезут.

– Вы не расскажете мне, о чем там материалы? – мягко сказала она.

– Вам? – удивился я.

– Чтобы я хоть знала, к чему готовиться, – объяснила она. – И как защищаться.

– Я уже сказал: там все закрыто, – отрезал я. – Дела старые. Все процессы прошли.

На том конце послышалось сопение. Нелегко представлялось напряженное лицо Дженнифер, с которым она могла бы так сопеть.

– Вот что бы я вам рекомендовала, – начала она тоном доктора. – Уехать бы вам из офиса. Прямо сейчас, пораньше. Запрете кабинет на спецключ, обходчик не попадет внутрь. Это абсолютно легально… И, знаете, лучше езжайте не домой. Если наткнетесь на обыск у вас дома – только усугубите; станут вопросы задавать, спровоцируют, задержат… Слышите, Артур?.. Переночуйте где-нибудь, расплачивайтесь наличными и старайтесь не мелькать в камерах наблюдения. Завтра с утра приедете в офис и все доделаете, никуда ваша дыра от вас не денется.

У меня голова пошла кругом. Возражать хотелось после каждого ее слова. Какого черта? Кто она такая, чтобы превращать мою жизнь в шпионский детектив, вместо того, чтобы самой как следует поднапрячься?

– Блоссом, я никуда не поеду. Мне нужно доделать программу сегодня. Я запрусь и доделаю ее, а спать буду здесь. А вы разберитесь с ПАК по своим каналам!

Она помолчала и продолжила, не меняя тона:

– Если вы будете внутри – он поймет и настоит, чтобы вы открыли дверь… Артур, вы слушали, что я говорила? Дела на вас завела не я! Не тот уровень, чтобы я могла кому-то позвонить и все затормозить… Соберитесь, Артур. Понимаю, определенные неудобства. Но вы будто бы полагаете, что я их выдумала нарочно, чтобы осложнить вам жизнь! Есть объективные причины…

– Да не было никакого официального предписания! – настаивал я. – Был ходячий дебил в халате, и что? Мне теперь удирать от него? Они не приедут с бухты-барахты, они как минимум сначала свяжутся и попросят предоставить кучу документов. Не раз уже бывало, обычная процедура. И, Блоссом, мне не понятно, как ваша паника поможет вам это уладить.

Она снова помолчала.

– Послушайте. Вы мне говорили, что вам нужен боевой товарищ. В данный момент я пытаюсь вам помочь и, поверьте, не преувеличиваю опасность. Будьте и вы себе боевым товарищем. Ведь вы не превратились окончательно в офисный планктон?

Голос ее дрогнул. Манипуляция, подумал я. Классика. В состоянии ли я вернуться в строй и взять в руки оружие? «Здесь остались настоящие мужчины?» – как жеманно блеет Виточка, когда у нее пустеет бокал на корпоративных вечеринках… Да кто ты такая, девочка, чтобы призывать меня в строй, да еще командовать мною?..

– Блоссом, раз вы не можете, давайте я позвоню агенту Кейну, и все решится, – сказал я устало.

– Куратор этого дела – Керриган. Вы можете ему позвонить? – спросила она вовсе упавшим голосом.

– Керриган… Какая разница? Если я позвоню Кейну… Погодите, какой Керриган?

– Полковник Роберт Джей Керриган, вряд ли вы его не знаете.

У меня перехватило дыхание. Нами занялась служба внутренней безопасности Верховной Ассамблеи? Какая-то пресловутая дырка в потолке – и сразу Керриган?

– Вы в этом точно уверены? – спросил я без капли прежней спеси.

– Да, Артур, сто процентов, и поэтому я очень рекомендую вам, собирайтесь и уезжайте, как я вам говорила…

Она повторно произносила свои инструкции, но я не слушал. Кровь шумно пульсировала в висках, в ладонях кололи иголки… Властные, тупые ищейки. Самые властные и самые тупые. Не помню ни одного дела, которым занималась внутренняя служба и которое закончилось бы оправдательным приговором. Обычно давали лет по двадцать пять строгого режима или «одиночки». А если для вынесения приговора не хватало улик и не помогало даже личное давление Керригана, подозреваемый мог сидеть в сизо долгие годы, пока следователь неспешно добирал доказательства. Они умели вести расследования только «в лоб», и если доказательств не хватало – устраивали жесткие допросы, пытки, многолетнее заточение в сизо «до выяснения».

В прошлый раз Кейн совершил чудо, и дело не дошло до внутренней службы, хотя нам угрожали ею. Были административные процессы, штрафы и пара условных сроков. Главное, что мы с Деевым тогда усвоили от Кейна и его адвокатов: внутренней службе ни в коем случае нельзя попадаться. Любой ценой. Она как бультерьер: пока не сомкнулись челюсти на твоей шее, от нее можно убежать. Потом – ничто не поможет.

Но бегать придется далеко и долго. Бегать придется с опережением. Ускользать за секунду до. Уворачиваться в сантиметре от. Оборонительная стратегия против них – самоубийство. Коснувшиеся жертвы зубы не разомкнуть… Если они ворошат старые дела, значит, у них что-то появилось, а коли так – глупо корчить из себя непобедимого.

Солнце добралось до зеркальных стекол соседнего здания и отраженными лучами палило мне в окно. Белесым туманом подсвечивался порошок, подымаемый в воздух сквозняками. Пронзающие лучи жгли стены, полки с бумагами, металлические лапы моего старинного друга Stanley-1, которыми в углу он обнимал сам себя, засохшую пальму в горшке, китайскую маску над дверью…

Я ленился задернуть жалюзи и отводил глаза. Смотреть против солнца было невозможно.

Бесстрашен к нему был лишь искривитель Porta-07. Довольный собой, он стоял под собственноручно проделанной дырой и сиял колбой, похожей на шлем инопланетного астронавта. Его белоснежные бока имели красивые футуристические очертания. Дизайнеры постарались: он был шикарен, как спортивный оверкар. Вид его внушал желание мечтать о технологиях далекого райского будущего. «Искривление пространства – это волшебство». Отличная фраза, Тёма. Я загородился рукой от солнца, поглядел на дыру и вспомнил, что завтра у меня будет псионка. Ради такого стоит побегать.

Дженнифер я ответил нечто неопределенное, и она со мной попрощалась. Отложив трубку, пару минут обдумывал планы. Ради такого стоит побегать. Против внутренних ищеек не жалко восстановить старые связи, которые агентом Кейном не исчерпываются.

Прорвемся.

Следующие пять минут я совершенно не запомнил, но, как потом выяснилось, умудрился проделать в кабинете все нужные операции и ничего не забыть. Последняя редакция программы была переписана на флешку и выгружена в мою шифрованную папку в Космонете. Память искривителя была очищена. На терминале – удалены локальные файлы, связанные с этой программой. Из сейфа я изъял походный набор с зубной щеткой и полотенцем, а также солидную сумму наличных. В сумке очутились мой планшет, ноутбук и пара левых абонентских ключей для анонимных звонков.

С сумкой наперевес я выбрался из кабинета, притворил дверь и побрел короткой дорогой на парковку, стараясь делать вид, что вышел за пиццей. Опаляна возле его логова не было, хотя я решил, что ни за что не остановлюсь, даже если станет кричать, а рядом будут его аудиторы. Больше всего меня беспокоила перспектива натолкнуться на обходчика в халате, и я вытягивал шею за каждый угол, высматривая его. Но он мне не повстречался.

Близился вечер. Понемногу отступала жара, а за ней – дневное тупоумие и тяжесть в голове. Я размял шею и глубоко вдохнул. Воздух пах солнцем, как кожа после загара. На улицах роились и гудели оверкары. На ближайшем перекрестке образовалась ежевечерняя пробка, кто-то протяжно сигналил. Задом выкарабкивался с парковочного места оверкар Эли Эйзенберга, уродливый минивэн с тонировкой «под ноль».

На парковке стало свободнее – «первая смена» разъехалась. Украдкой я подошел к пустовавшему месту оверкара Гарри. Дыра моя снаружи оказалась вовсе не так приметна, как можно вообразить. Была она аккуратной круглой формы, без сколов и, в общем-то, крошечная по размеру. В кабинете выглядела огромной, а здесь – размером с фонарь, которые укладывают в мостовую на пешеходных улицах. Казалось, это и есть какое-то специальное отверстие, под лампу или вентиляцию; ничего подозрительного.

Я направился к своему оверкару, стоявшему довольно далеко от места Гарри, и краем уха услышал полицейскую сирену. Только устроившись на сиденье и включив двигатель, я осознал, что сирена гудит совсем уж громко. По противоположной аллее парковки медленно плыла полицейская машина. Созерцая ее, соображал я туговато и понял все лишь в тот момент, когда она остановилась у самой двери в офис.

Я тронулся и стал выползать с парковки. Спокойно, как ни в чем не бывало, чтобы не привлекать внимания. При выезде на трассу мне навстречу попался еще один полицейский оверкар, который также направлялся на нашу парковку. Но и он не проявил ко мне интереса. Я выехал и встроился в пробку у светофора.

Полицейские машины были самые обычные. За рулем второй сидел моложавый коп, и больше в салоне никого не было. Ничего похожего ни на Гвардию, ни на Керригана. И все же у меня неистово заколотилось сердце и задрожали руки. По счастливой случайности Дженнифер предупредила очень вовремя, минута в минуту как было надо. Она была права – они запустили щупальца в наш огород, и отныне возможно всякое: и обыски, и показательные задержания, и арест имущества.