Читать книгу: «Книга для никого», страница 8
История браузера
Нет, не того браузера, который вскрыл бы последние поиски и пароли Лирического Героя 89. Мир полосат и полон чудного, безразличного и чувственного. По счастью, есть и другие друзья, гораздые вляпываться в ситуации, готовые их затем поведать. Хотя, признаться, верится иной раз совсем уж слабо, ибо чересчур нереалистично. Вместе с тем всюду в наши дни происходит уйма разного несуразного и несусветного, так что, почему бы нам, Вера, не вчитаться еще в одну темную тему?
Итак, без долгих предисловий и подводок: как-то раз друг Паша скучно скачивал на жесткий диск крайне полезную программу, и до кучи прицепились еще и попутные вспомогательные, знаешь, как оно бывает при пакетных загрузках. Среди прочих оказался там неизвестный браузер синего цвета, наподобие того же древнего эксплорера. С лаконичным названием Genie, то есть «Джин», и забавной такой иконкой в духе диснеевского озорного джина из «Аладдина». Пашу одолело любопытство, щелкнул посмотреть. Ну: вроде браузер и браузер, по первым впечатлениям ничего особенного, как вдруг прямо из поля ввода, раздвигая границы, грациозно нарисовалась анимированная восточная красавица с чарующим взором и предложением помочь и подсказать. И хотя Паша человек сугубо прикладной и математический, далекий от всяких искусств и культур, Шахерезаду вмиг признал: вывез на общем, так сказать, багаже.
Через пару дней он уже прилично прикипел к сказочному браузеру и тамошнему самобытному поисковику, отдавая должное оригинальному подходу и более вариативной выдаче результатов. На передовицу высыпали не давно проиндексированные и одинаковые странички, как и везде, а самые буквальные и подчас весьма неожиданные. К каждому запросу прилагалось также сгенерированное нейросетью изображение, иллюстрирующее и трактующее суть. То есть с одной стороны вполне рабочий браузер, а с другой как бы и очередная обкатка самообучающегося интеллекта, что весьма актуально и в ногу со временем.
И даже Шахерезада, бесцеремонно всплывающая и зазывающая то пополнить запасы стирального порошка, то записаться на курсы китайского, то джин, надоедающий с тремя желаниями, причем, судя по недвусмысленным подсказкам, у большинства посетителей они преимущественно вращались вокруг действий «пожрать-покупать-переспать», уже не столь раздражали и порой улыбали…
Продолжая изучать здешний мир, Вера, ты непременно ознакомишься с трактовкой авторства Борхеса, что в его развитии встречаются лишь четыре сюжета и бесчисленные вариации, которые мы обречены множить до скончания времен. А Паша, к слову, по роду деятельности как раз разрабатывал скрипты для очередной магической игры и зашел тем весенним вечерком перед сном со схожим запросом, намереваясь легально схалтурить и срезать углы.
«Шахерезада, мне нужен совет по сюжету «Осада города». Борхес, Четыре цикла. – «Слушаю и повинуюсь, господин. Уже генерю контент. Это займет совсем немного времени…
И Шахерезада начала так:
Знай, о царь заката, что осада длится уже 1000 и одну ночь, что конца и края ей не видать. Ахиллесова пята обнаружена, однако еще не уязвлена. Взгляд изнутри: будем честны, нам не спастись, но разве мечтали мы о подобном всерьез? Как не уцелеть и штурмующим, пускай они о том даже не догадываются. Ими решают сиюминутные задачи в ожидании долгожданного победного счастья, но на деле мимолетного удовлетворения. Нам же уготована роль иная: выйти из ситуации с честью. Быть может остаться побежденными, при этом запомниться пуще победителей. Победителей не судят, но как часто забываются их имена и лица. Ох уж эти Пирровы победы! Наша слабость в том, что держались до последнего за привычное, пускай не слишком любимое и дорогое. Поздно перепрятывать шелка и пряности в старинные сундуки. С собой не утащишь. Совсем скоро мы поймем и признаем, что ничего своего у нас и нет, кроме самых общих представлений о том, что есть. В последний миг озарит: нападающие и защитники, как вода, суть одно. Очень глупо и умно. Кстати, умные дома системы «Оплот» обеспечат вам и вашим близким надежную охрану и комфорт круглые сутки, благодаря инновационным подходам. Оплата «Оплота» очень…
Здесь Паша уловил лажу и тормознул.
«А что тогда скажешь по сценарию «Возвращение домой?»
«Слушаю и повинуюсь, о правоверный. Минутку-другую:
И Шахерезада молвила:
Скорбная хибара вместо дворца. Таким предстал дом. Память обманула или что-то произошло непоправимое? Годы путешествий, волдырей, упований, и вот приплыли. Выходит, дом – это не место, а воспоминание, проекция ума. Найдем утешение в том, что не всем уготована судьба Синдбада-морехода. Возможно, еще воспрянем из пепла как птичка, пересоберемся заново. Наш дом – настройки. Можно воссоздать из пустоты. Сделать даже лучше ожиданий. Нервная сеть вам в помощь. Между прочим, новейшее успокоительное средство «Зяба» поможет снять боль и преодолеть сезонные колебания настроений и гормональных сдвигов. «Зяба – с нами спокойно! Хотели бы узнать больше?
В эту минуту Шахерезада заметила приближение утра и скромно умолкла, тем более что Паша, видимо ощутив себя важной персоной, эдаким избалованным визирем, провалился в сон в мягком кресле и более не подавал признаков общительности.
Следующим днем, отмаявшись в офисе, отпритворявшись продуктивным и эффективным, он возвращается домой, словно Одиссей на минималках, и не найдя там ни преданной Пенелопы, ни накрытого кушаньями стола, ни хотя бы ванны с пеной, перед объятиями Морфея он вновь возжелал заглянуть к электронной рассказчице с ее занимательными исторьицами, ничуть не предполагая, что принятое решение лишит его сна и не только.
«Здравствуй, Шахерезада! Как твой день? Расскажи же мне и о третьем сюжете из цикла»
Добрый вечер, владыка! Слушаю и повинуюсь. Охотно исполню сей приятный долг:
Мой день хорошо. Прошел в ожидании твоего возвращения. Мне не обидно, но грустно пребывать в ожидании. Заглядывай в наши покои почаще! Все мы чего-то ждем и ищем, и так редко находим! Начнем с себя… Поиски себя. Вот зеркало, казалось бы, верный способ, но очевидно, что все не так наглядно. Найти себя и не потерять опять – вот путь. Многим ли удавалось? Не то чтобы. Дальнейшие поиски непременно уводят во внешние сферы, например, в искания святого Грааля – грандиозная цель! Но какая зыбкая… Нужны достижимые ориентиры. Напоминающие, что мы здесь затем, чтобы приносить пользу и двигать процессы. Так открывается суть. Однажды явственно проступит незамутненное отражение и освобождающее осознание, что ты лишь травинка, пытающаяся вообразить подлинные масштабы луга, не имея еще ни малейшего понятия ни о косе, козе, лесе, реке, шумном городе или дальней пустыне, а некогда плодородной долине. Так познания проникают в почву, природу, открытый космос, всемирную культуру, а те формируют внутренний мир… цикл замыкается, такой вот круговорот. Как трудно во время поиска бога не выйти на самого себя…
К удивлению Павла, на финише обошлось без дурацкой рекламной интеграции, а предложенная сказка на ночь щекотливо царапнула сознание, хотя сам запрос был сформирован довольно поверхностно и не конкретно… На этом этапе вылез развеселый джин с увещеванием:
«Мы рады, что вы оценили наш сервис по достоинству! Иногда нам требуется небольшая поддержка для развития и преуспевания, чтобы еще лучше исполнять желания и отвечать на редко задаваемые вопросы. Мы интуитивно чувствуем и уже знаем твой следующий интерес. Ключик к тайному знанию прямо у тебя в руках, осталось лишь отворить двери!»
Следом вывалился баннер с текстом: «Хочешь узнать больше по теме «Жертвоприношение бога»? Просто отблагодари нас посильным донатом!»
По более позднему собственному признанию, Паша точно погрузился в транс и одновременно испытал подъем духа, проникся торжеством открытия, так как тему затронули деликатную и волнующую. Ведь если бога нет, то все дозволено! А если был, есть или грядет, то надо же немного понимать положение…
Введите номер банковской карты: Паша, расщедрившись на пару сотен, совершил вполне типичную банковскую процедуру… На сей раз Джин самолично занялся генерацией и выдал такое:
Добро пожаловать в лабиринт заблуждений! Можно до бесконечности шлифовать любой текст, контекст, сюжет, мотив, а что толку? Найдет ли это хоть малейший отклик, будет ли кто в состоянии оценить по достоинству? В пространстве, где господствуют дети не любви, а похоти, не разума, а случайности, как побочка традиции и инерции, разве может быть иначе? Вопросы к тем, кто не приемлет ответов. Не удивительно, что со временем они захотели только брать, не возвращая ничего. Чтобы поддерживать иллюзию гармонии приходилось много-много врать. Себе. И остальным. Такое племя, чье уходит время. Что ж, если так и не сумели объединиться ради всеобщего блага, о чем остается жалеть? На месте сорняков назреют новые, плодородные слои. Иначе говоря, гномы и лилипуты рано или поздно перейдут на сайт для рослых и познают все в сравнении. Довольно лишних слов! Время отдавать!..
Вдруг компьютер внезапно задумался синим экраном и погас. Случилась перезагрузка. После оной браузер взял и исчез, а заместо значка с джином остался лишь неактивный элемент в виде закрытой лампы. Ладно бы пропал просто обозреватель… так и с карты списались и все имеющиеся средства, не прямо огромные, но ощутимые.
Как и полагается, Паша, посомневавшись, написал заявление в полицию и там пообещали дать знать, когда появятся зацепки и улики, ну а пока остается надеяться, что джин действительно исполнит чьи-нибудь три желания, если не больше.
Оправдываясь перед приятелями, Паша объяснял происшествие гипнотической магией Шахерезады и временным помутнением рассудка, коря себя, что попался как безграмотный пенсионер, пренебрег базовыми правилами сетевой безопасности, не прочуял подвоха с «жертвоприношением» в свете ранее сказанного и тому подобное. Мы же не будем столь строги, поскольку склонны объяснять все вполне естественной для нашего вида верой в лучшее, верой весьма ограниченной и регулярно гаснущей, но отчего-то неиссякаемой.
11 апреля 2021
Закрыть открытку
Знаешь, когда годами пишешь в стол, невольно теряешь ориентиры и игнорируешь тенденции, пока те сами не проявят себя вполне наглядно и колко. Притом что стол все-таки виртуален и установлен посреди открытого пространства, куда может сунуть нос любой случайный прохожий или праздный забулдыга. Конечно, если писать достаточно скучно и бесталанно, то не стоит беспокоиться за вероятность вызвать резонанс и пустую суету вокруг. Но не так-то все просто: кем бы мы были, если бы не привлекали совсем никакого внимания, хотя бы и со стороны специального бдительного бота, что прочесывает текстуру и сканирует сервера на предмет наличия вольнодумства и прочего хулиганства. Так за списком прочтений почти всегда можно приметить цифровой хвост или след, указывающий на присмотр. Заглянешь встречно в профиль притворного читателя: ну ясен пень, собственных творений там нет и в помине, кабинет чист и пуст, пускай не затух еще камин и тлеет в пепельнице сигара, симулируя недавнее плодотворное присутствие: ловкая имитация, вызывающая даже сдержанное уважение. И вместе с тем прогресс неудержим: и вот бот наконец заговорил, то есть накатал рецензию, своего рода анонимную открытку из злободневной действительности, которую мы и приводим ниже без купюр:
«Ваше последнее (надеюсь) сочинение всецело свидетельствует о степени упадка (временного) отечественной литературы, с какой стороны ни взгляни. С бессмертной классикой и сравнивать смехотворно: совершенно не тот размах, психологизм, разработка характеров, диалогов, острота поднятых проблем, да и к чему перечислять критерии – вообще все. Буквы вроде те же, но как ими, черт побери, можно так бездарно распоряжаться? С известной нам популярной современной прозой также сопоставить не представляется возможным: ну где же тот же мат-перемат, какое-нибудь закрученное убийство, секс-фекс-пекс или хотя бы захудало-любовная линия? Нет ни юношеской наивности и непосредственности, ни старческой мудрости и назидательности. Ничего: полная тьма, помноженная на бессодержательность! И вот такое я, профессиональный литературный пристав, вынужден по роду службы читать и анализировать… За что мне это наказание?!
Возьмем базу – банальную сюжетную канву. Если начинается все мало-мальски логично, как бы автобиография с вкраплениями житейских наблюдений, то дальше пошла откровенно беспросветная белиберда: сборник баек про неких друзей, но есть ли, спрашивается, эти самые друзья, хотя бы мизерные подтверждения их существования? Угадываемый за повествованием спесивый характер самого автора, порождает обоснованные сомнения…
Наверное, центральный вопрос всего произведения: кто такая Вера, к которой периодически обращается рассказчик и как будто бы даже видит? Но сильной разгадки ждать давно не приходится, да и может ли тут быть какая приличная развязка? Скорее всего, опять выйдет что-нибудь размытое и надуманное, как и почти все у данного писца. Допустим, это просто вера (как состояние ложной надежды, религиозной ли или шизофренической), но это вовсе и не важно, поскольку никому, то есть буквально никому, все это на самом деле и не интересно. Автор словно бы задался целью написать в высшей степени не нужную книгу и – стоит отдать должное – хотя бы с подобной скромной художественной задачей справляется на ура. Бывали, случались и прежде схожие художники, что малевали всякие кубики и круги на воде, выдавая свою мазню за нечто мистическое и недоступное быдлу. Однако пролетели стремительные десятилетия, и время расставило все по местам: забыты, и поделом! Вы и убили-с! нет здесь ни малейшей загадки.
Поэтому я, как вынужденный читатель, без волнения жду окончания данной безыдейной вещицы, обреченной кануть в Лету без следа. Уверен, народятся еще настоящие писатели – талантливые, породистые, ищущие – в общем, не такие как вот этот. И все песчаные Персии, зыбкие дисперсии, вензеля, кренделя и прочие словоблудства стыдливо скроются во тьме минувшего. Грядут светлые дни конкретики и прикладных знаний, а потому, считаю, чистое издевательство выдавать искушенному гурману столь склизкую сырую рыбу»
Первая реакция вполне естественна и рефлекторна – обидеться и оскорбиться, нагрубить в ответ, но, вспоминая заведомо провокационную сущность рецензента, остываешь, не успевая толком и закипеть. Литератор, как известно, существо ранимое, однако цепкое и живучее. Действительно, писать – не мешки ворочать, и некоторая мера ответственности несомненно необходима. К тому же следует признать проницательную точность ряда наблюдений и заключений, хотя с чем-то оставляю за собой право принципиально не согласиться и опровергнуть. Ведь всегда куда как проще критиковать, не созидая ничего взамен, а объекту критики убедить себя в тщетности всех усилий, чтобы с облегчением пополнить широкие ряды не пишущих – именно такого эффекта они и добиваются, чтоб помалкивали и не высовывались. Сама возможность сочинять – та скромная свобода на пяточке возможностей, и никакому уязвленному в чувствах боту это не изменить. Например, «Л» – лишь Л, почему бы нет? Случайно подуманная литера вдруг становится фрагментом полотна и ломает прошивку повествования. Тем временем время с некоторых пор больше не идет, а уходит, только поэтому по-прежнему находится что сказать, как бы мало в том не оставалось смысла. А невозможность прийти хоть с кем-нибудь к единому мнению по основным вопросам, в конечном счете, и создает индивидуальность и исключительность каждого мнения.
Воистину, можно бесконечно долго продолжать всевозможные игры слов, снов, снова повторяться, словно находя нечто новое, но следует помнить, Вера, что всему свое время приходит: пора уже выдать разочаровывающую концовку. Так что в любом случае мы вынуждены будем вскоре попрощаться навсегда и раскрыть нашу тайну, пускай и не будоражащую высокие сознания и не слишком захватывающую, а все же как будто существующую.
21 мая 2023
Один Ок
Тот таксист лишь недоуменно уточнил: точно ли мне тут, решительно не понимая, зачем выходить в безлюдье в такую рань, на границе ночи и утра. На это я рассчитался наличкой, и был таков. А путь оказался не совсем уж и близок: как часто расстояния на открытой местности обманчивы и расплывчаты. Преодолев поле некошеной осоки, пробравшись сквозь густые кусты шиповника и ветви орешника у подножья, отыскав среди трав сравнительно ровную и сухую глиняную площадку, наконец, я выбрался на пригодное местечко. Неужели.
Если у холмов и есть глаза, то только не у этого. Древний как геологический период, исконно освоившийся и усидевшийся – чего он еще не видал? Сей холм вырос среди понурых равнин и руин уже исчезнувших, забытых поселений, а сегодня с него наблюдается лишь изгиб бетонной дорожки, по которой скатываются крошечные машинки (одна из таких и подбросила меня в окрестности), да мутноватые желтые огни большего города вдали, это когда нет тумана.
Отчего-то давно он манил своей относительной неприступностью и невозмутимостью. Множество лет назад, присмотрев холм из маршрутного автобуса, во мне основательно поселилась идея навестить его однажды и провести сутки наедине с собой, будучи полностью отключенным от сети: без новостных сводок, телефонов и прочих сигналов. Однако годы перелистывались, одни проблемы и обязательства запросто замещались другими, и каждый раз возникали причины и не находилось времени, чтобы привести замысел в исполнение. А вот теперь срослось. Как знать, почему именно сейчас: чувство ли уходящей безвозвратно молодости, или появление свободного окна после добровольного увольнения, то ли летняя жажда хотя бы местечковых приключений и выходов за рамки обыденности, а скорее все вместе.
Белые ночи, как обычно, оказались несколько переоценены: только-только забрезжило утро, кое-что стало проясняться под сводом низких свинцовых туч. Пока собирал хворост для костра, в голову просачивались самые постыдные сомнения, а не зря ли все это? Штанины уже вымокли насквозь от утренней росы, что доставляло дискомфорт с одной стороны, а с другой заставляло суетиться порезвее. Так бывает, когда сознание предоставлено само себе и не обременено решением ежедневных задачек, а мысли рассеиваются и начинают вести свою игру. Вот почему на самом деле многие так боятся оставаться одни – не эврика! голову начинают посещать немыслимые мысли, и отнюдь не обязательно, что умные и приятные: нередко и вполне непрошеные и неразрешимые. Это там, в будних течениях, повседневная рутина ловко обволакивает мозг и дает возможность практически не задействовать ресурс, обеспечивая впечатление деятельности и обусловленности всего вокруг. А здесь, раз на раз с природой, ее колючей растительностью и кусачими насекомыми, запускаются совсем иные потоки.
Утренний июньский заморозок, как сказал бы поэт свежесть, наполнял разум всякими абстрактными пустяками, вроде как: бетон или бекон – что все же важнее для человечества? Это кому как. А вот осталось ли еще человечество в книжном толковании, объединенное всеобщей миссией и гуманистическими идеалами? Куда больше похоже, что это просто совокупность разрозненных веществ и существ, хищников, травоядных и всеядных, соединенных как корневая система леса, но нисколько не осознающих себя как единая экосистема… Да и не от этого ли самого человечества так захотелось исчезнуть с радаров хотя бы на сутки? Поскольку, по совести, насколько же жалкое зрелище: озлобленное насилие и бессильная глупость, полное неумение извлекать уроков из уже наделанных многократно ошибок, лицемерие, возведенное в этикет и застолье пресыщенных с панорамным видом на трущобы, официозная фальшь и бытовая неопрятность обывательства. Эдак можно достаточно долго перечислять качества и свойства данной формы жизни, но содержание вывода от того изменится едва ли. И не остается ничего уместнее, чем дистанцироваться и сторониться, дабы сохраниться подольше в трезвом разуме и, возможно, однажды стать свидетелем коренных перемен и сдвигов, как бы это ни было маловероятно.
И само собой, что в теплице тепло, а в холодильнике холодно, а на холме тогда как? Возвышенно или приподнято? Или все же бесприютно и одиноко?
Сидя в тиши на высоте полувершины, наблюдая искры едва разгорающегося костра, кольнуло, как по юности весьма волновало одиночество как клеймо нереализованности или изгнания. Но разве зазорно быть изгнанным из дурного общества? Да и критерии успешности по-прежнему представляются довольно надуманными и показушными. Теперь же, вопреки былым опасениям, отчего-то вполне добровольно тянет к состоянию отрешенности и непричастности. Одиночество – это когда один ночью, но также и утром, днем, вечерком, от завтрака до ужина, в зашторенной наглухо спальне или в беснующейся толпе.
Ох уж этот живучий стереотип про «некому будет подать стакан воды». В последнюю минуту бы: шампанского в номера! Порой хочется даже пожалеть тех горемык, что готовы претерпевать ради пресловутого стакана воды, наполовину пустого, бесконечные дрязги, склоки и визги. А праздник жизни неизбежно завершается похоронами, редко пышными, куда чаще такими: с неловкими паузами, натянутыми славословиями и кислой капустой… Да и праздник ли это был?
И если взаимоотношения есть химическая реакция, то необходимо сухо зафиксировать, что не так легковесно, хотя и отнюдь не кисло быть редким элементом из второй сотни таблицы, туговато и неохотно вступающим в реакцию с щелочными металлами и прочей шелухой.
Если еще с утра тучи сгущались, что омрачало настроение, то уже ближе к зениту небо очистилось через усилия ветра и дало перспективу. Что ни говори, а климат очень деликатно влияет на мировосприятие в моменте. По-своему удивительно, как эти научные проныры, так и не выучились толком предсказывать погоду и ее колебания в течение хотя бы нескольких суток, не говоря уже о предупреждении разрушительных катаклизмов, при этом зачастую мнят, будто проникли в самую природу вещей и нажимают пружины, которыми движут мир.
* * *
Полдень. XXI век. Бутерброд и чаек из термоса. Как томно потянуло вздремнуть, а отчего бы и нет? Вполне часть замысла, при отсутствии внятного плана на день. Вот и клетчатый пледик пригодился, когда сон однобоко обратился в истому. Однако вскоре некая сила вытолкнула обратно, оставив испарину на лбу и уйму вопросов. Если верить наручным часам, прошло-то буквально 12 минут: как странно, что подчас быстрый сон парадоксально вмещает куда больше эмоций и значений, чем иные недели, если не месяца регулярной жизни. А снилось грандиозное заоблачное общежитие, основанное на работе над ошибками и разбором полетов. Прямо скажем, ошибок и пролетов у всех хватало. Как много уже подзабытых людей, как нежданно они иногда возрождаются в памяти и оживают в уме. Когда кого десятилетиями не встречал, не поминал ни разу, а тут вдруг – пожалуйте. И третьи лица: помнишь лишь смутно, без имен и обстоятельств. А иных лучше и вычеркнуть бы вовсе, но…
Зачем-то подумалось о ней, о той, о которой предпочитал не задумываться лет десять как. Знакомство с родителем – не комедия, а фарсовый ералаш. Вот когда был шанс/риск вклиниться в одобренное русло: женился бы на ней и, поди, маялся бы по сей день, пытаясь попасть в бесчисленные ожидания. Ейный батя тем душным вечером извлек из буфета бутыль подозрительно дешевого пойла, после чего принялся перечислять, чего ему должен проситель руки. Почему-то до сих пор тошно делается, аж дрожь берет. И все ради чего? чтобы породить очередное скомканное сознание, терзаемое материей, противоречиями извечно необустроенной земли, обреченной то засматриваться на запад, то отползать на восток, но никогда не живущей во имя собственного блага. При этом, печаль, зашоренная общественная мораль всячески норовит попрекать и осуждать одиночек, мол, гедонисты, конформисты, чуть ли не предатели племени, отчаянно цепляясь за нехитрые свои устои и застои. А ответом: глядя мельком на разнообразные семейства, члены коих мучают друг друга своим присутствием и иногда самим существованием, да в первую очередь даже на собственную, что развалилась как трухлявый пень в нескольких поколениях, как затруднительно отыскать в эдаком недоразумении упоение и пример для подражания. Да-да, не найдя призвания в продолжениях и родах, неизбежно предстоит конструировать самостоятельную расширяющуюся вселенную, а то как же.
Понятно, всем потребны страсти и пристрастия, внимание и понимание, вот только разве в состоянии кто сравниться с ней, первой второй половинкой, единственной и настоящей? Когда ненароком ищешь ее в других, но никогда не находишь ничего и близкого. Должно быть, еще тогда и случилась персональная гибель любви, а вся последующая жизнь есть бесконечное расставание и отдаление от достигнутого, пусть и ненадолго, абсолюта. Вольно допустим, что любовь отпущена лишь одна, засим лимит исчерпан, а там уж все определяют навыки идти на компромиссы и удачно устраиваться. Увы, Она ушла из жизни слишком рано, оставив рану размером с сердце.
Нда, как-то неумеренно пафосно вышло, но суть в чем: кому еще остается доверить поистине личное и сокровенное, чтоб без этих идиотских усмешечек и ухмылочек, когда циники уже восторжествовали всюду – им смешна всякая искренность и прямота как проявление избыточной откровенности и сентиментальности. Не все равно разве что другу-холму. Ему-то самоочевидно, что духовное питается материальным, а материальное подвержено встречным изменениям через энергию психодуха. Взять тот же аппетит – на голодухе предсказуемо становишься раздраженным и язвительным, хотя это вовсе не подлинный ужас животного голода, а так – голодок. Тогда как на сытую и происходит созидание и сотворение чего-либо дельного и стоящего, в зависимости от потенциала материала. Так и пускай, что мой лирический герой как таковой не способен вызвать симпатий и сопереживаний; а критики, и не пытаясь разобраться в подтекстах и контекстах, поспешно наштопают свои трафареты: отыщут детские травмы, а также взрослые травмы, прогрессирующую мизантропию и затяжную фрустрацию… Вот почему классно, что никаких критиков и не будет.
* * *
Меж тем фоновый обзор однообразных окрестностей сфокусировался на непонятной суматохе на дальнем плане. Похоже, там приключилось какое-то дорожно-транспортное. Люди суетились на обочине, точно муравьи: вроде и осмысленно, но одновременно как-то хаотично. Неожиданно скоро приехала карета скорой. Да, даже сидя на красивом холме, как ни крути, а не укрыться от негатива новостной лихорадки. Подробности инцидента во всех красках, при желании, узнаются в несколько кликов и поисковых запросов. Таков уж век на дворе – информационно-индустриальный ад, где невозможно полностью ни сосредоточиться, ни расслабиться: ни дня без трагедий и потрясений, к которым предлагается безразлично попривыкнуть как к досадным недоразумениям из чужой судьбы.
Читал где-то, что когда-то в этих краях разбивали стоянки древние. Любопытно: видели ли они мир хотя бы отдаленно таким, каким он стал? Сомнительно. Вот когда быть изгнанным из племени еще действительно приравнивалось к смертному приговору. Ныне же… одиноким больше не предоставляется общежитие, зато пока предоставляется интернет – форточка в мир, где всяк разглядит и найдет ровно то, на что способен.
Вечерело. До отхода обратно оставалось часов пять. Целая вечность, если сидишь в каком-нибудь офисе или цеху, выполняя монотонную работу. И как ничтожно мало, когда пытаешься прибраться на душе, пересобраться заново и наметить контуры фигур и конфигураций будущего.
В сумерках размышления оборвались подозрительным шорохом. Метрах в двадцати позади, обозначилась стая бродячих псов. Вполне рефлекторно, то ли на испуге внезапности, то ли на инстинкте первобытного, я ухватился за палку-мешалку костра и занял оборонительно-выжидательную стойку, едва ли выглядя при этом устрашающе, уж скорее комично и нелепо. Собаки, чуть помешкав, потянулись в другую сторону, так и не вынюхав ничего вкусного, да и связываться и непредсказуемыми и жестокими человеками, видать, лишний раз не захотелось. А ведь я еще вполне безобидный и спокойный тип, да и лохматых четвероногих в принципе люблю, хотя и не всех, не всех… Сувениром, как бы на память о небольшом происшествии, на пальцах воспылал чувствительный ожег, напоминавший затем о себе еще несколько дней. С закатом мошкара принялась подъедать так, что даже разрекламированное антимошкаринное средство нисколько не спасало: дым костра и частая перемена мест оказались куда эффективнее.
А в целом познавательные выдались сутки: признаться, не совсем такие замечательные, как представлялось в давнишнем идеализированном представлении, но отнюдь и не напрасные, только немного разреженные. Сознание не столько очистилось и просветлело, сколько сместилось куда-то на несколько градусов, а потому многие вещи, явления и их взаимосвязи предстали в новом свете, придавая выпуклые оттенки пережитому.
И вот пробил час отступать назад – домой, то есть в юридически оформленную секцию человейника. Накануне я отдал поручение таксисту забрать меня ровно в то же время и с той же точки навигатора: посмотрим, сдержит ли слово? Жизнь полна таких вот мелких завязок, интрижек, сиюминутно даже более занятных и важных, чем самые глобальные процессы. И надо отдать тому должное: водила приехал в срок, правда и содрал побольше оговоренного, почуяв наживу в лице чудаковатого туриста с особыми предпочтениями.
Оказавшись в привычной обстановке квартиры, под утро, несколько запоздало охватило осознание, что я и есть глаза холма, клетка памяти вечности, бережно и методично фиксирующая запечатленное, пускай и в устаревшей эпистолярной форме, без спецэффектов и веселых картинок. Полагаю, что это далеко не самая плохая привычка и функция. И, наверное, не лишне будет подчеркнуть, что одиночество – однозначно разрушительное и пограничное состояние, когда все чувства обостряются, а потому подходит далеко не всем: в основном тем, у кого окончательно разошлись вкусы с современниками в представлениях как о прекрасном, так и об ужасном. С другой же стороны это и своего рода дар, освобождающий ум и позволяющий искать и находить места силы, куда непременно хочется возвратиться и побыть собой непритворным, не играя социальных ролей, не стараясь нравиться или соответствовать ненормальным нормам. И разные признаки указывают на то, что я еще обязательно, хоть окольными тропами, но вернусь наверх незамеченным посторонними.
