Читать книгу: «Неприятности профессора Клюева», страница 4
Глава VII
– Ну, не томите, Клюев. Про остальных не знаю, но меня, например, вы вытащили из постели. Что за тайны мадридского двора?
Это Гринбер ёрничает. А Гринбер здесь птица не главная, на него можно внимания не обращать.
– Мадридского двора? Что такое мадридский двор?
– Не берите в голову, Лативумсайо, это земной фольклор.
Клюев внимательно из-под очков рассматривал собравшихся. Выложить всё сходу напрямик? Или проявить осторожность? В сложившейся ситуации, как он её видел, и то, и другое могло привести к нежелательным последствиям. Ну-ка, ну-ка…
Янусианин нервничает, улыбка больше на гримасу смахивает, ручки вон заломил. Валкиндат. Молодец Валкиндат. Держится с достоинством, с виду спокоен, как памятник самому себе. Архин. С этим вообще никогда не поймёшь. Хладнокровные. Даже не моргает, энергию бережёт. Интересно, для чего бережёт? Толго. Устал, бедолага, набегался с местной ребятнёй. Слабоваты эльбаны, надо запомнить. Пам. Пам он и есть Пам. Что тут добавишь.
– Всё плохо, господа.
А какого чёрта! Выложим все карты сразу, может и проколется кто. Внимательнее, Герман, внимательнее.
– Удивили. Нельзя ли конкретнее.
Нарочито медленно поднявшись, Клюев подошёл к окну. Снаружи уже стемнело, и на стёклах окон дипкапсулы нехотя проявлялось полупрозрачное отражение залы. А отражение иногда может сказать куда больше, чем мы привыкли думать.
– Начнём с наболевшего, – он обернулся к остальным. – С Валкиндата можно снять все подозрения.
Чуть заметный кивок головы в ответ.
– Однако, – продолжал Клюев, – именно вы, Валкиндат, имеете к случившемуся самое непосредственное отношение.
– То есть? – это каталиец.
– То есть, – неторопливо и терпеливо объяснял Клюев, – Валкиндат, конечно, ни на кого не нападал.
– Это мы уже поняли.
– …точно так же, как и шешек не собирался нападать на Валкиндата. Шешеки, похоже, вообще народ миролюбивый. Оружие у них скорее определяет социальный статус, нежели служит инструментом агрессии. К тому же, как в большинстве традиционных обществ, здесь сильны законы гостеприимства. А нас аборигены, к счастью, рассматривают именно как гостей. Гость, переступивший порог дома – священен. Его приютят, накормят и обеспечат защиту при необходимости.
Он сделал паузу. Реакции не было.
– Другими словами, – ну, прямо лекция на заочников, – встретившись с Валкиндатом, шешек мог поднять копьё только в одном случае.
– Вы хотите сказать, Клюев, что он пытался меня защитить? Но, вечность Клану, от кого?
– Наконец-то! – Клюев всплеснул руками. – В этом и заключается суть. Во-первых, – он загнул один палец, – шешек заметил кого-то рядом с вами и, естественно, попытался защитить вас, не подозревая о системе безопасности, натасканной именно на такие визуальны признаки проявления агрессии. Во-вторых, за сегодняшний день в деревне аборигенов я кое-что узнал. В местном языке существует одна любопытная особенность, – глаза у Клюева загорелись, – он, язык, содержит огромное количество различного вида и назначения артиклей. В том числе, и вот тут я попрошу быть внимательнее, и артиклей к прилагательным, обозначающим цвета. Определение цвета у шешеков различается в зависимости от того, находится ли называемый предмет спереди, сзади, сверху или снизу. ШЭ, ШУ, ШИ, ШО! Понимаете?
Они смотрели на него с недоумением и, как ему показалось, с некоторым сочувствием.
– Простим эту невольную наукообразность, коллеги, – с плохо скрываемой иронией произнёс Гринбер, – просто господин Клюев иногда забывает, что знаменитый лингвист среди нас только он один.
Клюев чуть заметно нахмурился.
– Хорошо, – сдержанно произнёс он, – начнём сначала. По записи при определённых условиях ясно, что погибший шешек перед тем, как поднять копьё, чётко произнёс фразу, в дословном переводе на милсурианский звучащую как: «Зелёный сзади – опасно!». Думаю, не нужно быть знаменитым филологом, чтобы предположить, что в данном случае имелась в виду опасность позади иглеанина, поскольку сказанные слова могли быть адресованы только ему. Я понятно излагаю?
– Господа, не надо ссориться, – почти умоляюще попросил Лативумсайо, – мы все на нервах, все обеспокоены.
– Дальше? – это Пам.
– А дальше неутешительные выводы, – Клюев вернулся в кресло и принялся перечислять пункт за пунктом, обращаясь исключительно к мерцающему набалдашнику своей трости. – Происшедшее с аборигеном есть несчастный случай, стечение обстоятельств. Это раз. На многоуважаемого Валкиндата некто имеет большой зуб. Это два. В радиусе нескольких сотен метров наша система безопасности не обнаружила ни одного чужака или опасного животного. Это три. А значит, – он обвёл всех взглядом, – значит, мы имеем дело с покушением на убийство. И значит…
– Убить меня собирался кто-то из вас, – глухим голосом закончил иглеанин.
– Да это бред какой-то! – не выдержал Гринбер. – Вы, Клюев, либо с ума сошли, либо напутали что-нибудь. И вообще, после моего прибытия необходимости в вашем присутствии на планете нет. Вызывайте метрополию и убирайтесь ко всем чертям!
– Мысль хорошая. Правильная, – согласился Архин Кули и, поймав на себе недоумённые взгляды, уточнил. – Имею в виду, нужно немедленно вызвать ближайший патрульный катер, доложить в метрополии о случившемся и ждать указаний.
– А вот этого я как раз допустить никак не могу! – замотал головой Гринбер. – После аукциона преимущественное право на освоение планеты принадлежит МЗК, и любая попытка привлечения третьих структур в разрешение спорных вопросов будет расцениваться, как вмешательство во внутренние дела Корпорации.
– Но позвольте, – резонно возразил Лативумсайо, – договор ещё не подписан, а ситуация, мягко говоря, необычная. Прямо скажем, опасная ситуация.
– Прав, – кивает Пам.
– Никаких патрулей, – Гринбер рубит рукой воздух, – никаких ситуаций, никаких задержек в подписании договора. Я, как полномочный представитель Межзвёздной земной корпорации, требую строгого выполнения инструкции КСОКа № 60/208/14 на основании честно выигранного Корпорацией аукциона, и настаиваю…
– Честно выигранного? – очень не вовремя вскипает Архин и, размахивая всеми четырьмя руками, начинает нависать над Гринбером. – Имею неопровержимых доказательств очередной фальсификации!
– Господа, – чуть не плачет янусианин, – не надо, прошу вас.
– Я бы на вашем месте постарался избегать голословных обвинений, – Гринбер – калач тёртый и сдаваться явно не собирается, – и будьте уверены, по прибытии на Землю я обязательно составлю в КСОК служебную записку о вашем профессиональном несоответствии.
– Дракга! – гыкнул рукокрыл. – Я наставлю Архин.
«Ух ты, а у него чувство юмора, оказывается, есть», – отметил про себя Клюев.
– Не смешно, Пам, – осторожно осадил его Толго, – дело серьёзное, а вы!
Между тем, всё только начиналось.
– Имею неопровержимых доказательств, – от волнения каталиец заговорил с сильным акцентом, – имею доказательств в присутствии! Снова подобное не допускается!
– Ой, напугал, – вьётся перед ним Гринбер, – имеешь – предъяви!
– Это провокация! – шипит Архин.
– Теперь наставлю Кгринбер, – уточняет Пам, и по его физиономии расползается пародия на самую неудачную улыбку.
– Да вы сами пройдохи ещё те! – уже кричит Гринбер, не замечая, как по красному от напряжения лбу медленно сползает крупная капля пота. – Может, аукцион на Дирее припомнить? Ящерица долговязая.
Архин Кули не уступает. Архин Кули клокочет на каталийском, что-де с двурукими говорить вообще ниже его достоинства, а была бы возможность, он бы и ноги оппоненту поотрывал.
Затем в высшей степени дипломатичный диспут ввязывается Толго, который тоже вынужден уже почти кричать, потому что Лативумсайо, бледный, без намёка на свой обычный розоватый оттенок, откровенно рыдает, размазывая по круглому лицу тёмные слёзы, а Пам, каким-то невероятным образом встревая в редкие мгновения затишья, подначивает, попеременно меняя ставки.
И среди этого бардака и гомона Клюев далеко не сразу расслышал ещё один голос – сначала тихо повторяющий, словно набирая силу и отчаяние, и, наконец, выплеснувшийся обречённым воплем:
– Прекратите! Прекратите вы все! Вы что, ничего не понимаете?!
И всё кончилось. Гноилось, гноилось – и вот лопнуло. И больно, и противненько. Только ведь легче же.
А Валкиндат так и сидел в своём кресле, обхватив голову руками, даже не шевелясь. Даже, казалось, не дыша.
– Нехгорошо кгакг-то, – признался Пам.
«Едят вас мухи! – поморщился Клюев. – Да и я хорош»
– Ну, вот что, – твёрдо официальным тоном сказал он, – настаиваю, как минимум на запросе в метрополии с целью подтверждения личностей и полномочий всех здесь присутствующих. Готов начать с себя.
– На каком…– брызнул слюной Гринбер, и, будто подбитый на взлёте, медленно осел, напоровшись на металлический взгляд очень недобрых серых глаз.
Глава VIII
– Чрезвычайный представитель? КСОКа? – Лативумсайо достиг предела бледности и начал потихоньку зеленеть. – А почему вы здесь?
– В отставке, – небрежно обронил Гринбер, – да – чрезвычайный, да – представитель, да – КСОКа, чёрт бы вас всех! Но в отставке. Слышите, Клюев?
Валкиндат присвистнул.
– КСОК, – радостно повторил Пам и прищёлкнул от удовольствия.
– Не язвите, Гринбер, – обернулся Клюев, – думаю, никто не станет возражать, что в нашем положении представитель важнее, чем в отставке.
– Ой, только не нужно меня пугать, – не очень убедительно предупредил Гринбер.
– Подождите, – заговорил Толго торопливо, – если я правильно понимаю, господин Клюев может немедленно напрямую связаться с Советом. Я правильно понимаю?
Клюеву ничего не оставалось, как развести руками.
– Да в том-то и дело, что не может, – не преминул пояснить Гринбер, – нет у него сейчас прямого канала связи. Нет! Я же говорю, в отставке он.
– К сожалению, – подтвердил Клюев.
– Да, к сожалению, – как эхо повторил Толго.
Клюеву вдруг стало стыдно. То ли за себя, то ли за Совет. А может Гринбер прав, что толку здесь в его прежних званиях и титулах? Так, пустое сотрясение воздуха и никакой реальной силы. Да ну, глупость какая.
– И, тем не менее, – с усилием проговорил он, – как бывший представитель Координационного Совета Галактики по освоению и колонизации, я имею право при чрезвычайных обстоятельствах принимать на себя ответственность за общую координацию действий. Если не будет возражений, разумеется, – и выжидательно посмотрел на Гринбера.
Тот скорчил моську и отвернулся.
– Валкиндат?
– В пределах разумного, – уточнил иглеанин.
– Пам?
– Я буду думать кгаждый раз. Думать – согкласен. Думать – не согкласен.
– Я понял. Лативумсайо?
– Не знаю, – янусианин выглядел совершенно потерянным, – наверное, в этом есть смысл. Впрочем, если Валкиндат и Пам не против…
– Архин Кули?
– До тех пор, пока не выйдем на связь с метрополиями.
– Толго? Толго!
– Что? – очнулся эльбан. – Ах, да. На моём месте было бы, по крайней мере, странно возражать. Эльбан совсем недавно присоединился к Сообществу, у нас даже нет своего представителя в Совете.
– Короче, – потребовал Гринбер.
– Разумеется, если никто не возражает…
– Да ну вас! – оборвал его Гринбер.– Царствуйте, Клюев. Я буду у себя.
– С соплеменниками зачастую сложнее, чем с чужаками, – робко попытался разрядить обстановку Лативумсайо.
– В таком случае, – подвёл итог Клюев, изо всех сил стараясь держать себя в руках, – время уже позднее, поэтому, во-первых, предлагаю сейчас всем отдыхать. А во-вторых, завтра с утра необходимо выйти на связь с метрополиями. Запросим подтверждение полномочий всех здесь присутствующих и эвакуацию заодно. Принимается? Принимается. В таком случае, как говорят у нас на Земле, спокойной ночи, господа.
– Как, спокойной ночи? – расстроился Лативумсайо. – А ужин?
Ну, не спалось в эту ночь бывшему чрезвычайному представителю Координационного Совета Галактики Герману Клюеву на этой богом забытой планете. Не спалось и всё тут. Снова и снова перебирал он в памяти прошедший день: шаг за шагом, событие за событием, час за часом.
Допустим, насчёт своего права коор… тьфу, командовать – это он откровенно приврал. Да чего уж там. Соврал самым нахальным образом. Но ведь прокатило. Только Валкиндат его раскусил, Клюев по глазам понял, что раскусил. Однако не выдал. Поставим плюсик.
Впрочем, у Валкиндата как раз шкурный интерес. То есть он в прямом смысле шкурой рискует. Бардак и паника ему ни к чему. Так, это понятно.
Непонятно другое. Почему так агрессивно ведёт себя Гринбер? Обычная профессиональная ревность или нечто большее?
С соплеменниками всегда сложнее, чем с чужаками. Это Лативумсайо сказал. С соплеменниками сложнее. С соплеменниками. Что-то в этом есть.
Клюев, кряхтя, свесил ноги, нащупал трость. Встал, тяжело опираясь на набалдашник, подошёл к окну и чуть не расхохотался. На освещённой стороне поляны недвижимо, спиной к лесу, наклонив голову, стоял Валкиндат.
Едят вас мухи, мало ему, что ли. Придумал тоже искать приключений на свою голову.
В животе перекатилось, потом заурчало и сразу захотелось есть. Прав был Лативумсайо. Насчёт ужина, в смысле, прав. Клюев безнадёжно осмотрел каюту, вздохнул и, проклиная всё на свете, начиная с Большого взрыва, поплёлся в общую залу. Перед дверью остановился и ещё раз бросил взгляд в окно.
Валкиндата не было.
Пока автомат, скворча и мучая наводящими вопросами, готовил чай с бутербродами, Клюев расхаживал по зале, стараясь не обращать внимания на усиливающееся бурление в животе. В какой-то миг ему показалось, что его собственный кишечник с ним разговаривает. Причём, на дуро. Стоп.
Клюев осторожно сделал два шага назад. Замер. Надо же! В каюте янусианина разговаривали. Двое. Или? Он задержал дыхание. Точно двое. Спорят? Ссорятся? У янусиан очень мягкие интонации, даже самая базарная ругань для человеческого уха звучит, почти как милая дружеская беседа.
Так спорят или нет? В дипкапсуле великолепная звукоизоляция. Нужно очень громко говорить, чтобы через замкнутую дверь можно было различить хотя бы звуки. А тут слова! Да больше, больше.
Отбросив все правила приличия, Клюев осторожно приложил правое ухо к двери.
«…запрос… КСОК… ни в коем… метрополии не знают… выход… но как?!… попробовать, ведь терять нечего, иначе… позор! страшный позор! Сколько ост… мени… в метрополию утром… а… тоже!»
Один голос определённо принадлежал Лативумсайо. А вот второй.
– Ну, что, уже подслушиваем под дверями, да, Клюев?
Тьфу ты, набалист!
Возле автомата в трусах по колено, подчёркивающих благополучное брюшко, с ехидной улыбкой стоял Гринбер.
Клюев готов был провалиться сквозь землю. Не от стыда, конечно. От бешенной ярости к самому себе. Надо же, как мальчишка!
–Ну-ну, – успокоил его Гринбер, – не чернейте вы так. С кем не бывает. Я всё понимаю, служба есть служба.
– Мне. Есть. Захотелось. Очень, – буквально выдавил из себя Клюев, и сам поразился тому, как угрожающе прозвучал его голос.
– Разумеется, уважаемый, разумеется. Что у вас там? – неожиданно легко Гринбер перегнулся через стол и глянул на дисплей. Вытянул тонкие губы. – Угу, чай с сахаром и бутерброды из, э, ржаного хлеба с колбасой. Ах, нет, простите, с копчёной колбасой. Никогда не понимал вас, русских. Наедаетесь ночью. И чем! Ржаным хлебом с колбасой! Брр. Никакой культуры потребления пищи.
– Не ваше дело, – честно предупредил Клюев.
– Да кто бы спорил, – с видимой готовностью согласился Гринбер, – никто и не спорит. Кстати, когда надоест прикладывать ухо к чужим дверям, загляните ко мне, сделайте земляку одолжение. Как выражается наш чешуйчатый друг, у меня есть вам сообщить неопровержимых фактов.
Клюев очень отчётливо скрипнул зубами.
– А конкретнее?
– Не здесь, – упредил его Гринбер и, немного помявшись для вида, поинтересовался, – вы ведь говорите по-французски?
– Если вы имеете в виду, понимаю ли я квебекский диалект, то – да, понимаю.
– Ну, вот и славно, – расплылся в улыбке Гринбер, – значит, поболтаем как землянин с землянином. А то, знаете, не хотелось бы, чтобы нас подслушивали. Вы согласны?
– Чтоб ты сдох, – ругнулся Клюев, когда дверь за Гринбером замкнулась.
В наступившей тишине неожиданно громко звякнул автомат. Клюев сгрёб на блюдце бутерброды, прихватил двумя пальцами уже нагревшуюся чашку с чаем и тут только заметил, что из наполовину приоткрытой двери на него с неподдельным интересом смотрит Пам.
Уже проваливаясь в долгожданный сон, как в спасение, Клюев успел краешком сознания уловить бьющуюся на поверхности дрёмы мысль. Мысль эта была простая, но неприятная и заключалась в том, что он, Клюев, никак не мог толком вспомнить: показалось ему или нет, что кроме каюты Пама, неплотно прикрыта была ещё одна дверь. Дверь в каюте Тол…
Глава IX
…го, очень долго не был Клюев в Большом Космосе. Лет десять, нет, пятнадцать, кажется. Хотя с последней командировки, наверное, двенадцать лет. Да, да, точно. Он тогда летал на Дуро, улаживал какой-то важный вопрос. А какой – сейчас и не вспомнить.
Из поблёскивающего сумрака выплыло лицо Лативумсайо. Лицо выглядело обиженным.
– А ведь я вас помню, Герман, – сказало лицо с укоризной, – вы с моим дедушкой работали. Вот ведь как. А помню я вас, потому что у нас генетическая память. Вы знаете, Клюев, что у нас генетическая память? Зна-аете, а от ужина отказались. Плохо это, Герман, – лицо надуло пухлые губки и сказало почему-то голосом Гринбера, – плохо. Вы же хуже Валкиндата. Лопаете ночью колбасу. Фу, никакой культуры. Позор один. Дождётесь, скормлю я вас каталийцам. Их тут вон сколько развелось, целое болото.
Ужасно неуютной была эта чавкающая и вихляющая под ногами кочка. Клюев замучался удерживаться на ней, одновременно отпихивая выползающих крокодилов. У крокодилов было по шесть лап. Очередной, получив тростью промеж глаз, насупился и сообщил Клюеву, что у него есть много неопровержимых доказательств и он обязательно сообщит куда следует о его, Клюева, хамском поведении. А пока он его немножко съест.
– Гады ползучие, – согласился Пам. Он сидел на соседней кочке, по-турецки скрестив ноги, чуть расправив огромные матово-чёрные крылья, и сочувственно наблюдал за стараниями Клюева. Крокодилы к нему отчего-то не приставали.
– Да помогите же мне! – разозлился Клюев. – Перенесите нас отсюда, наконец. Вы же можете, вы же это, летаете.
– Рождённый ползать летать не может, – невпопад, но весьма убедительно пояснил Пам, – и потом, не хочу мешать.
– Кому!? Мне или им? – Клюев с размаху треснул по темени очередного крокодила.
– Нет, – простодушно ответил Пам и указал когтистой лапой куда-то в сторону, – вот ему.
Рискуя остаться, как минимум без трости, а как максимум без ноги, Клюев всё же бросил мельком взгляд в указанном направлении.
На пригорке в лучах утреннего солнца на расстоянии нескольких шагов два совершенно одинаковых Валкиндата целились друг в друга из пистолетов века этак восемнадцатого. Земной истории, разумеется. А чуть поодаль с очень многозначительными физиономиями стояли почти навытяжку Толго в своём синем плаще с поднятым капюшоном и Гринбер в трусах и треуголке, здорово похожий на Наполеона.
– Вот едят же вас мухи, – ругнулся Клюев то ли на них, то ли на обнаглевших шестилапых крокодилов.
– Нет, серьёзно возразил Пам, – это дуэль. Щас кого-нибудь убьют, тело бросят крокодилам, а мы с вами преспокойно выберемся. – И вдруг зычно скомандовал. – Сходитесь, господа!
Громко, но глухо, как дубиной по дереву грохнул выстрел.
Потом второй, третий, четвёртый… Валкиндаты сходились и стреляли, стреляли и сходились, и ни один из них не падал. А выстрелы всё ухали и ухали, и Клюев уже начал прикидывать, что страшнее: крокодил-Архин или нарастающая головная боль.
В дверь колотили самым бессовестным образом. Голова и вправду болела.
– Да иду я, иду, – хотел крикнуть Клюев, но осипший от сна голос плохо слушался. Кое-как натянув штаны и рубаху, он провёл ладонью по панели.
– О, – всплеснул руками Гринбер, – почивать изволите! Мы тут хоть сдохни все, а ему нипочём. Он спит!
– Одевайтесь, Клюев, – сухо сказал Валкиндат, – у нас неприятности. Большие.
Они стояли почти вплотную и молча рассматривали побоище.
– Архин Кули первым обнаружил, – нарушил всеобщую задумчивость Валкиндат, – он первым проснулся. Разбудил меня, а мы уже всех остальных.
– И всем вот так вот в дверь тарабанили? – не сдержался Клюев, не отрывая глаз от открытой двери в центр связи. В висках всё ещё стучало, и настроение было хуже некуда.
– Все просыпаться сразу, – то ли оправдываясь, то ли иронизируя, ответил Пам, – Кглюев – нет. Токгда стучать.
– А его совесть не мучает. Вот и спит крепко.
– Зачем он это сделал? – большие, даже под капюшоном пронзительные глаза Толго обеспокоено смотрели на Клюева.
А вот здорово было бы, подумалось ему, приосаниться, изобразить на лице этакое аристократическое всезнание, да как разложить всё по полочкам, как развернуть дедуктивный метод. Дескать, элементарно, Ватсон! То есть, элементарно, Толго!
Клюев незаметно вздохнул, насупился. Наивный мой мальчик, сейчас я твои надежды, к сожалению, не оправдаю. Потому что старый, потому что не Шерлок Холмс, и ещё потому что, чёрт возьми, я вообще понятия не имею, кто, а главное, зачем разнёс аппаратуру в центре связи. Да ещё так неумело.
Стоп.
– Архин, – спросил Клюев, не оборачиваясь, – вы, как я понял, неплохо знакомы с устройством и функционированием дипкапсул?
– С каталийской моделью, – кивнул тот. – На промежуточном этапе даже принимал участие в разработке.
– Тогда будьте любезны, – Клюев отошёл в сторону, освобождая обзор, – присмотритесь повнимательнее. Представим, что коммуникатор цел и находится в рабочем состоянии. Короче, сможете определить, как быстро, а главное незаметно для первого взгляда вывести его из строя. Сможете?
– Сразу вряд ли, – озадачился каталиец, отчего рудиментарные руки принялись теребить застёжки костюма.
– А мы подождём. Мы пока восстановим последовательность событий.
– Кажется, стоит начать с тех, кто гуляет по ночам, – как бы, между прочим, намекнул Гринбер.
– Хорошо, – спокойно согласился Клюев, – только поясним для остальных. Дело в том, что этой ночью мы с господином Гринбером совершенно случайно встретились в общей зале. Лично мне захотелось перекусить. А вы, господин Гринбер, что там делали?
– Вообще-то, – в тон ему ответил Гринбер, – когда я ушёл, вы ещё оставались.
– Кглюев уходить сразу, – подал голос Пам, – я смотрел.
– Вы тоже не спали? – удивился Архин, выглянув из каюты связи.
– Не он один, – подхватил Клюев, – Валкиндат, например, очень впечатляюще смотрится на поляне при свете звёзд.
Иглеанин кашлянул, а Гринбер выпучил глаза, намереваясь что-то сказать, да не успел.
– Нашёл, – крикнул Архин.
– Что нашёл? – быстро спросил Валкиндат, заметно обрадованный сменой темы.
– Да как вам сказать, – неопределённо произнёс каталиец, выходя их каюты связи в общую залу, – если в общем, то нашёл явную глупость. А если конкретно, то вот это.
Он разжал узкую жилистую кисть. На ладони лежал маленький кристаллик. Лежал и слегка поблёскивал.
– Пояснить? – попросил Пам.
Архин равнодушно пожал костлявыми плечами.
– Это база всех кодов и адресов. Извлекается очень легко, находится на передней панели, прямо на виду. Вытащите её – и можно полжизни искать в Галактике нужные нам координаты. И совершенно незачем было крушить аппаратуру, как будто…
– Как будто в панике? – прищурился сквозь очки Клюев. – Вы это хотели сказать? В панике или в истерике?
– По крайне мере, на это очень похоже, – согласился каталиец.
– Угу, нам тут только истериков не хватало, – отметил Гринбер, – починить можно?
– На меня не смотрите, – открестился Клюев.
– Попробую,– с неохотой сказал Архин, – земная сборка, всё-таки.
– Законы физики везде одинаковы, – резонно возразил Валкиндат, – постарайтесь.
– И всё же я не понимаю, зачем он это сделал, – сокрушённо, словно самому себе повторил Толго.
Как из ведра холодной водой окатили.
Валкиндат выпрямился в кресле, Пам наклонил голову, Гринбер и Архин Кули уставились на эльбана.
– Кто он? – очень тихо и очень осторожно спросил Клюев.
– Лативумсайо, – с сожалением сказал Толго, – его же нет. Пропал.
Клюев застонал.
– Старый идиот!
Сначала они перевернули вверх дном всю дипкапсулу. Потом обшарили поляну в поисках следов. Потом Архин вспомнил про внешнее наблюдение. В очередной раз треснув себя по лбу, Клюев вывел экран.
Нелепо переваливаясь с боку на бок, и то и дело оглядываясь, с безумным потным лицом Лативумсайо тяжело ковылял в сторону коричневого леса. Складывалось впечатление, что его не столько волновала возможная погоня, сколько мучил страх опоздать.
– Он какой-то… полный, – недоумённо заметил Архин.
Гринбер прищурился в экран:
– И правда. Надо же так растолстеть за два дня.
– Он ушёл в лес, – по-военному чётко произнёс Валкиндат. – Наши действия? Предлагаю организовать погоню. Кто со мной?
– Ну да! – возмутился Гринбер. – Чтобы он нам в лесу голову прострелил? Меня увольте.
– Почему же прострелил? – удивился Толго. – Оружия при нём нет. Это же видно.
– При нём нет. А про лес я ничего не знаю.
Валкиндат не успокаивался.
– Пам, Клюев, вы со мной?
– Стойте, – крикнул вдруг Толго, – смотрите!
Из-за леса, как раз в том направлении, куда скрылся янусианин, сияя бортовыми огнями, плавно поднялся небольшой корабль, недолго покрутился на месте, будто прикидывая направление, и ярким световым пятном ушёл в чёрное ночное небо.
– Он что, улетел? – почти взвизгнул Гринбер.
– Это же ваш корабль, Толго, – медленно свирепея, проговорил иглеанин, – у вас же свой корабль! А мы тут коммуникатор ремонтируем, как ундаки последние!
Эльбан только пожал плечами:
– Был мой. Сейчас, как видите, его нет.
