Читать книгу: «Легенды Лиса», страница 2
– А как же тогда… вообще менять прошлое? Ты учил нас, что это возможно! Можно исправить ошибку, совершенную раньше!
– Если ты хочешь поменять его, нужно прыгнуть в один из узлов времени. Точки темпоральной бифуркации, квантовые порталы входа-выхода, их немало рассеяно по всей истории, – как ни в чем не бывало, объяснил Левран. – Главное их свойство, которое и позволяет что-то изменить, это неопределенность. Жизнь – череда выборов и их последствий, переплетение лавинообразных событий, толкающих друг друга, как камни в огромной массе, сходящей с гор. Выбор каждого отражается в общем маршруте лавины. Но этот выбор совершают не пришельцы извне, не темпоральные чужаки, а те, кто живут в текущем моменте, являются неотъемлемой часть него. Эгмунд Фассилор говорил, что люди – это проекции бытия.
Смеющийся бог замер, поглаживая ворону. Мальчик терпеливо ждал. Он понимал смысл сказанного, даже не зная многих слов.
–Узлы неопределенности – это единственные точки, в которых есть возможность выбора для тех, кто пришел извне. Для нас, странников по эпохам и мирам, они как островки посреди пустоты.
– А как же Лис? – затаив дыхание, спросил Сэн. – Он свободен.
– Да, – ответил смеющийся бог, и глаза его сверкнули. – Древний может скакать по временам, как ему вздумается. Потому что каждый его шаг рождает маленький узел неопределенности, который затухает после того, как Лис сойдет с места. Он как конь, подкованный удачей, свобода в каждой из его лап. Загадочный зверь, один такой на всю вселенную; а всем прочим, инвалидам времени, остается прыгать с кочки на кочку.
– Значит, – воскликнул Сэн, сложив все воедино, – я могу почувствовать, есть в жизни Клары узел или нет? Как это сделать?!
– Ты умеешь находить линии судьбы. Так нащупай её нить, – Левран простер руку к неподвижному телу. – Прикоснись, потяни к себе, как звучащую струну. Если отзовется беззвучно и глухо, значит, её музыка исполнена от начала и до конца. Значит все прожито и свершено, свободы больше нет. Если в её жизни осталась хоть одна узловая точка, момент свободного выбора, когда можно что-то исправить – струна зазвенит… и ты почувствуешь, как всё отзывается внутри.
Совершенные губы изогнулись в нежной, хищной улыбке.
– А если когда-нибудь ты достигнешь зрелости ловца звезд, то сможешь по этой музыке понимать, как именно тебе отзывается её жизнь и как именно могут быть переплетены ваши судьбы. Пока же попробуй просто услышать отклик. Если он будет.
Сэн зажмурился, кусая губы, подошел к девочке и сел рядом с ней. Помедлил, словно не решался, но затем всё же взял её холодную руку в свои ладони.
– Клара, – прошептал он, – Клара.
Гнетущее молчание накрыло зал.
– Что там? – лениво потянувшись, едва слышно зазвенев украшениями, спросил насмешливый бог.
– Нет, – мальчик сморщился, словно накрыл лицо маской мучительных сомнений. – Не звенит. Я не могу помешать Кларе умереть… В её жизни нет узла…
Он встрепенулся:
– А у звезды?!
– Проверь и её, – легко согласился Король Ворон.
Сэн прижал руки к ожогу на груди и закрыл глаза. Секунды бежали безрезультатно. Тяжкое молчание сгорбило спину мальчика, он замер на мраморном полу, сжав ладонями голову. По его щекам текли слезы.
– Что ж, – пожал плечами безумный бог. – Полагаю, пора прощаться с Кларой.
Левран медленно поднял руки, развел их широко в стороны, и вороны одна за другой полезли из тьмы его плаща, как чёрные призраки беспросветной ночи. Их было много. Их глаза горели голодом. Громко каркая и семеня лапами по полу, хлопая крыльями, короткими шумными перескоками, озираясь на хозяина и на ловца, они перелетали все ближе и ближе к холодному телу бывшей ученицы.
На лице мальчика проступил страх. Он озирался, прикрывая Клару, но знал, что не сможет её защитить.
– Отступи, Сэн, – сказал безумный бог из темноты. – Ты не знаешь способов её спасти.
– Не знаю? Ты сказал «не знаю». Ты не сказал, что их нет!
– Для тебя «не знаю» и равно «нет». Верный ответ часто на расстоянии шага, но люди умирают, не зная, что могли выжить.
– Кар! Карр!
Размытая рыжая тень косо метнулась вперед, вороны заорали, яростный клубок прокатился по полу: перья, брызги крови, крики, мешанина крыльев; секунда, и он снова прижался к полу рядом с Кларой. Черные тени отступили и медленно окружали, хрипло скрипя «Каррр! Каррр!»
– «Если ты хочешь поменять его», так ты сказал… – мальчик задыхался. – А если я не хочу менять прошлое?..
– Зачем же тогда прыгать в него? – удивился Король Ворон. – Разве что попасть под дождь? В четыреста тринадцатом был незабываемый ливень, две недели подряд, всё побережье…
– Я не могу прыгнуть в прошлое Клары, там нет узла… – бормотал Сэн. – Но могу прыгнуть в любой узел, который существует… Их тысячи, в разных временах и странах, ну хоть где-то есть помощь?! Хоть где-то есть идеальный, подходящий момент… Как же его найти?
– Перебирай струны, – хищно ответил Левран.
– Их слишком много, я не смогу расслышать нужную. Ошибусь и зря истрачу руну, не оправдаю твой дар.
– Это не станет новостью, – губы безумного бога изогнулись в усмешке. – Люди разочаровали меня давным-давно.
Сэн не отрываясь смотрел на медный диск в руках у Леврана. Что-то звериное проступило в чертах мальчика.
– Звенит, – сказал он. – Звенит.
– Это? – насмешливый бог поднял странную штуку, испещренную ситом прорех. – Ты почувствовал узел времени в прошлом штуковины? Но причем здесь Клара?
– Я слышу музыку этого ситечка, там смерть… Но там жизнь.
– И почему ты думаешь, что это именно та музыка, которая тебе нужна?
– Потому что я хочу не изменить прошлое. А просто попасть под дождь.
Сэн схватил Клару и прижал к себе, руна времени разгорелась в его раненой ладони. Вселенная дернулась в кратком спазме, переливчатая звездная бездна разошлась рваной прорехой и поглотила их.
Аль-Хаддир помнил, что он воин великой страны, надежда Герона, наставник бесстрашных, тысячник легиона. Он привык могучим броском метать рунное копье и пробивать строй вражеских щитов. Привык ласково сжимать талию любимой, вот уже двадцать шесть лет каждый раз как в первый; кидать в воздух внука и ловить у самой земли, давать подзатыльник нерадивому бойцу. Привык ловить удары палиц и мечей голой ладонью, смеясь в искажённые страхом лица врагов. Но сильные, никогда не подводившие руки сегодня не слушались его.
Тонкое граненое жало пронзило лунное сплетение в груди и жадно, но очень медленно пило кровь воина. Не в силах двинуться, Хаддир знал, что уже мертв, хоть ещё и не смирился с этим. Хуже того, его жизнь не просто отберут, а подарят силам тьмы. И самое страшное, рядом точно так же пронзили сотни воинов Герона и союзных королевств. Многих из них он знал, некоторых вел за собой.
Некроманты не оставляют живых, тут же после боя поднимая их нежитью. А демоны белой крови исторгают и пожирают души пленных, чтобы исцелить своих раненых и заново призвать падших. Кому бы из генералов бело-черного союза ты не проиграл, участь людей одинакова. Тысячник искал причину, по которой его не убили, а привезли в Черный Храм вместе с другими солдатами со всех концов охваченного войной Триумвирата. Теперь причина открылась: как только обряд закончится, они станут отрешенными душами, затерянными между жизнью и смертью. Страшным, убийственным – и покорным орудием врага.
Король-некромант в мантии, зияющей провалами в тьму изначалья, шел сквозь ряды пронзенных воинов. Да, сама Бездна лежала у него на плечах, и оттуда тянулись призрачные когтистые руки неведомых существ. Они касались человеческих тел и проникали в плоть, словно купаясь в угасающем тепле. На черной груди сверхмага светлел бронзовый диск с тысячью крохотных проколов. Сито Смерти.
Солнце над головами стало меркнуть. Ритуал можно провести лишь днем, но для его завершения нужна полная темнота. Демоны белой крови создали посреди неба искажение, которое закрыло мир от светила. Поэтому для собравшихся в Храме посреди дня наступала ночь.
Поднявшись на вершину пьедестала, Король-некромант развернулся к пронзенным воинам. Лицо владыки меняло форму, медленно перетекая из одних черт в другие: юноша с восторженным взглядом обращался стариком с ужасом в глазах. Но неважно, какое из лиц всплывало на поверхность, сотни выпитых жизней давали сверхмагу громадную силу, помноженную на его мастерство. Овладев двумя величайшими артефактами тьмы: Бездной и ситом, владыка мог быть уверен – в мире нет смертного, который сумеет ему противостоять.
Мастера негатоса вместе с конвоем высшей нежити окружили предводителя тройным кольцом. Рыцари тьмы, дети крови, неупокоенные, маги-личи, всепожирающие твари негатоса и нокса, глифарисы, некротические исчадия – все порождения ночи сплотились вокруг пьедестала. Творя ритуал, повелитель будет ослаблен и уязвим. Поэтому объединенные силы Триумвирата обязательно нанесут удар по Храму, пока длится обряд.
Король-некромант воздел руку, последние лучи прошли сквозь сито, и солнце померкло.
Аль-Хаддир, угасающий вместе с ним, слабо вздрогнул: за миг до наступления тьмы у ног воина возникли двое: худой, ободранный мальчик с руками в крови – и девочка того хуже, истерзанная, обожженная, мертвая. Взгляды воина и мальчишки встретились, обреченное удивление с затаенным ожиданием, и на обоих рухнула тьма.
А вместе с ней тишину потрясли яростные вопли, истязающие человеческий слух. Народ ночи не нуждался в свете, чтобы видеть; миг спустя все они были здесь: воющие духи, шипящие дети крови, маги, покрытые отблесками разных стихий. Твари тьмы окружили Хаддира, веяли ледяным дыханием смерти, рыскали повсюду в поисках незваного чужака.
В Храм невозможно проникнуть сквозь арку или портал, не пройти сдвигом пространства или воплощением; не пробраться сквозь страну теней и любую другую грань бытия. Высшее колдовство, переплетение старых и новых защит пронизывает всю храмовую гору от неожиданных появлений врага, и в мире нет способов преодолеть его. Армии существ, населяющих каждую грань и преданных Бело-черному союзу, охраняют подходы к Храму.
Как нежданный человек мог здесь оказаться?
– Где он? – раздался сотрясающий голос князя тьмы, закованного в нерушимый доспех.
– Исчез, господин. Его нет в сумраке и в свете.
– Что скажут мастера?
– В гранях всех стихий пусто, в межмирье ничего. Все сферы прикосновения с Храмом пусты. Человеческого ребенка нет.
– Та, что он принес?
– Мертва! – прошипел голос Жаждущего.
Судя по глухому звуку, он бросил тело ребенка на землю, и Хаддир, превозмогая слабость, зарычал.
– Есть ли способы сделать это? Войти сюда минуя все защиты?
Молчание.
– Боги могли бы совершить такое.
Ропот, шипение, вой.
– Боги погибли. – тяжело проронил князь.
– Меняющие сиды. Они способны войти сюда сквозь запрет, изменив условия реальности.
– Сиды закрылись в Инланде и не вмешиваются в дела мира уже сотни лет.
– И мы не чувствуем следов истинной магии сидов. А её ни с чем невозможно перепутать.
– Тогда лишь время. Лишь временной прорыв мог открыться в Храме.
– Они пришли из другой эпохи? – даже в голосе мертвого владыки слышалось удивление.
– Мы не видим иных способов, господин.
– Откуда они пришли?
– Не узнать.
– Есть ли угроза обряду?
Пауза.
– Нет. Мы не чувствуем ничего в теле, оно пусто. А живой, судя по следам, вернулся туда, откуда пришел.
– Возможно, их случайно забросило сюда. Время коварно.
– Господин! – новый голос. – Судя по остаточным аурам и колебаниям граней, они пришли из несвершенного. Это посланцы будущих эпох.
– Ты уверен?
– Насколько можно быть уверенным в том, что касается времени.
– Мертвые восстанут сегодня, – проронил владыка. – Может ли быть, что знающие прошлое выбрали этот миг из-за того, чему суждено произойти? Может ли быть, что приславший сюда мертвеца знает о нашем обряде, и хочет получить бессмертного слугу?
Молчание длилось лишь пару мгновений. Но не потому, что кто-то из магов-личей ответил князю тьмы. А потому что мир содрогнулся и загрохотал.
Даже сквозь затуманенный взгляд и слабеющий слух Хаддир увидел и почувствовал, что все вокруг залито солнечным светом. Что тысячелетние плиты под ногами и сама земля трясутся панической дрожью – и все они, вместе с Храмом, падают. Падают вниз.
Воин Герона понял, что объединенные силы человечества вступили в решающий бой против армий бело-черной тьмы. И, не в силах перенестись к Храму для быстрой и организованной атаки всей своей мощью, они свершили обратное: вырвали из земли и перебросили в нужное место всю храмовую гору, целиком. Перенесли прямо в небо над расколотыми равнинами Израим – и теперь гора рушится вниз.
Это уничтожит её, всё внутри Хаддира возликовало, это сотрет в пыль древние плиты, испещренные вязью рун, пропитанные вязким соком отвратительных заклятий и горькой кровью жертв; это расколет пьедестал ночи, сломает хребет Черного храма. Объединенное воинство нанесло изощренно-сложный по воплощению, простой по замыслу и страшный по эффекту удар по врагу. Оплот некромантов падёт. Хаддир засмеялся, и он был не один из тех, кто ещё оставался в живых и смог оценить величие замысла соратников. Нестройный человеческий смех прокатился по рядам пронзённых.
Тысячник видел, как со всех сторон на падающий остров пикируют целые армии летающих существ и несутся соланты, небесные корабли.
Свет снова померк, защитные ауры владык нежити сработали, укрыв стенающих тварей от солнца. Большинство из иерархов переживёт падение: они способны уйти в иные миры, чтобы избежать удара, или просто взлететь; многие из них призраки. Но свершится главное: Храм со всей его древней мощью будет уничтожен. И Король-некромант не успеет завершить ритуал.
– Все они здесь, – пророкотал князь тьмы. – Высшие Аурины. Раджи Рамал и трое его учеников. Орден Изгнателей. Витаманты севера и Ордиали юга. Все рыцари андаров и всадники аратов. Соланты всего мира, грифоньи и пегасовы войска. С ними воинство рунов и армия химер.
– С нами демоны белой крови! Их порталы раскрываются наверху и внизу, крылья легиона простираются над миром. С нами огненные твари и порождения искаженных глубин.
– С ними дети расколотых равнин, хаоскины и племена варгалов. Каменный народ.
– Новые врата раскрываются в небе и на земле! Это демоны алой крови и демоны мерзости! Обе великих армады вступили в бой на нашей стороне.
– Канзы. Дети Чистоты сражают наше воинство негасимым огнем. Обнуляют нашу магию.
– Нульты не успеют добраться до Храма, чтобы помешать.
– Лорды Хаоса пришли в мир через радужные всполохи. Как и было условлено, они ударят по канзам.
– Небеса взбунтовались. Народ ветра атакует всех без разбора.
– Норды. Норды выходят из парящего моря, они прошли с далекого севера на юг морским путем.
– На чьей они стороне?
– Союза смертных. Они атакуют орды Хаоса.
– Что ответят безумные полубоги?
– Они с нами. Армии Ассирита разворачиваются внизу, мой господин.
Воистину, равной битвы давным-давно не видел свет. Но ещё секунды, и гора упадет на землю, провалится в бурлящий океан Хаоса, проступающий сквозь трещины Расколотых равнин. Удар будет так страшен, что сотрясет весь мир – но перед этим сотрет Храм ночи в пыль.
Хаддир был рад, что умрет человеком.
Однако его радость оказалась преждевременной.
Сверхмаг вёл обряд и не мог вмешаться в происходящее, но подданные и ученики нашли выход: высшие заклинания пленили время на вершине храмовой горы. Ход мгновений ускорился – за секунды вне Храма, внутри него пролетят минуты. Краткое падение будет долгим для тех, кто волей судьбы оказался здесь. И пока оно длится, владыка Бездны завершит ритуал, воплотит тысячу невоплощенных. Армии смертных, атакующие Храм, не успеют до него добраться, чтобы этому помешать.
– Битва снаружи только начнет разгораться, а властелин закончит обряд. И мы вступим в неё всей мощью вместе с тысячей невоплощенных.
Мир дрожал от титанических сил, переполняющих небо над расколотыми равнинами Израим.
– Что это? – спросил князь, и в голосе его был страх.
– Петля времени сжимается, – ответили сразу несколько голосов.
– Почему?!
– Кто-то из смертных предусмотрел. Кто-то понял, что мы намерены создать армию невоплощенных, и заранее сделал шаг.
– Кто-то из жертвенных смертных – ловушка?
– Да, господин. Десятки из пронзенных принесли в себе семена хаоса.
– Их позволили взять в плен, зная, что, когда Храм рухнет с неба на землю, мы замедлим время… и руны хаоса исказят наше колдовство.
– Почему вы не увидели этого?! – разъяренный крик владыки потряс гору.
– Мы сочли их метками Лордов Хаоса, оставшимися у смертных после битв с ними. Все пленники-ловушки – из прошедших карианскую войну.
Аль-Хаддир почувствовал, как глубоко внутри шевелится отросток великого Хаоса, самой опасной и самой удивительной из мировых сил. Теперь воин понял, зачем Светоносный медлил, сращивая страшные раны тысячника и его людей после карианской победы. Понял, что за радужные отсветы играли в целительных руках. Всё внутри Аль-Хаддира клокотало от радости и ярости боя, увы, недоступной ему – но его ярости, его по праву.
– Мастера, пытайтесь сдержать время, – пророкотал князь. – Каждая секунда дорога. Остальные, будьте готовы убить пленных. Если не удастся завершить ритуал, мы получим хотя бы тысячу проклятых.
– Кто-то ещё вступает в битву. Кто-то… вступает прямо сюда!
– Меняющие сиды. Только они способны открыть портал сквозь реальность, отменив запрет.
– Я чувствую древнюю магию…
– О, боги. Теперь это действительно всеобщая война.
– Да пребудет с нами Тьма.
Метки Хаоса исказили петлю времени, и она лопнула. Время сравнялось. Пространство вокруг Хаддира взорвалось сотнями силуэтов и теней. Меняющий сид, величественный правитель в доспехе из живого золота, возник прямо на пьедестале рядом с Королем-некромантом. Вместе с его приходом запрет на телепортацию рухнул – и в то же мгновение Храм превратился в поле боя.
Защиты тьмы отчасти смело, в прорехи грянуло солнце. До сокрушительного удара о землю оставался десяток секунд, но теперь уже нападавшие замедлили время, чтобы пока гора рушится вниз, в Храме прошли минуты – и решающий бой развернулся в полную силу. Сознание обычного человека не способно вместить всего, что произошло в эти минуты. А сознание принесенных в жертву отключалось, жизнь покидала их. Аль-Хаддир всей душой был в этом бою, но и он перестал ощущать биения собственного сердца. Пришел и его час.
Дальнейшего он не видел.
Не видел, как Раджи Рамал, верховный мистик и несгибаемый паладин, низверг Князя, как черные глаза безжалостно смотрели в полные угасающей злобы алые, а сияющие клинки оборвали все связи проклятой души с миром, не допуская его возрождения.
Не видел, как трое великих учеников Рамала обрушили свою мощь на Короля-некроманта, как атаковал его же Меняющий сид. Демоны и нежить пытались помешать им, но остальные союзники оттеснили их огнем и мечом. Высшие иерархи всех сошедшихся в битве сторон сражались здесь, на плитах обречённого Храма, тьма в конвульсиях переплелась со светом, прорывы стихий многоцветными разрядами пронизывали всё вокруг. Слова силы сотрясали и без того раскалывающуюся гору.
Аль-Хаддир не увидел, как Король-некромант уничтожил сразу нескольких великих страшным, заранее заготовленным ударом тьмы – но многие из тех, на кого обрушился удар, сумели отразить его. Как плащ-Бездна взметнулся и поглотил королеву каменного народа, как руки тьмы схватили и затянули двух архимагов в непроглядную глубину.
Как в момент наивысшего противостояния жадная тьма из Бездны, из всех миров негатоса и нокса прошла сквозь сито смерти, определяющее, кому жить, а кому умереть. Как пал златоносный сид, принявший удар вековечной ночи на себя. Как первый из учеников Рамала, озарённый величием Гиперион, ударил развоплощением не по Королю-Некроманту, а по бронзовому амулету в его руках.
И так велико было искажение всех стихий здесь, в рушащемся храме, что от выплеска силы произошло чудо. Инверсия потока обратила полярность нисходящих стихий и основ. Вместо негатоса и нокса сквозь треснувшее сито ворвались бушующие потоки ауриса и света. Торжество смерти обратилось буйством жизни.
Аль-Хаддир не видел, как корчились в потоках жизни и света ряды высших демонов и нежити, сгорая, развоплощаясь, проваливаясь в темные миры. Погибая и спасаясь бегством.
Как властный Гиперион, неистовая Зуфият и светоносный Хилеон повергли Короля-некроманта, повергли втроем, каждый с помощью своей силы, но все вместе. Гиперион схождением сфер распада и великого ничто открыл черную дыру прямо в его теле; Зуфият необузданной яростью огня погасила попытки уйти и защитила остальных от возмездия тьмы; а Хилеон сияющей сетью жизни и света выгреб из владыки тьмы все сожранные им души, обнажил его серое, истерзанное язвами негатоса тело.
Это было лишь малой частью того, что не увидел Хаддир.
Тело короля-некроманта съёжилось в пульсирующий комок крика и жажды выжить, но черный разрыв нокса поглотил его. Гиперион рухнул на колени, из последних сил удерживая разряды ничто, жадно пожиравшие его собственное тело – но руки наставника легли на его плечи, и печать Раджи Рамала прекратила агонию распада.
Бой внутри Храма свершился, но чудо еще нет. Хилеон Светоносный, высокий мужчина с вдохновением в глазах и живых, подвижных руках, оказался на вершине постамента. Замершая фигура темнела посреди волн сияющей энергии. Он поднял упавший бронзовый диск, который был надломлен и истекал силой, и развенчал его одним сокрушительным ударом ауриса; а затем преобразовал высвободившуюся мощь на пользу себе и другим. Руки мистика взлетели, сплетая первобытное буйство виталиса в управляемый поток. В его движениях чуткость сплелась с мастерством, и волны зеленой энергии жизни подчинились ему.
Аль-Хаддир не видел, как один за другим, мертвые пленники начали оживать.
Но всё это видел Сэн.
Лис выскользнул из плаща-Бездны, упавшего на каменные плиты там, где минуту назад был сильнейший из магов мира. Рыжий зверь подскочил к телу Клары и замер, глядя, как волны света и жизни переливаются в ней, как ожоги разглаживаются, а его собственные раны, ссадины и даже старые шрамы зарастают спокойно и легко. Волны света будто смывали их с рук, боков и лиц.
Сэн поднял сияющие глаза и уставился на Хилеона, тот словно стоял на вершине мира, глядя вниз на соратников, победивших великое воинство тьмы. Вытянув шею, высокий человек разглядывал, все ли выжили, выискивал ещё кого-то в толпе, кому нужна помощь. Сила, победившая смерть, послушно замерла в его руках.
Их взгляды встретились. Секунду, другую Хилеон разглядывал мальчика, затем кивнул ему и сошел с постамента вниз.
Словно ливень из жизни и света устлал Храм ночи. Чудо свершилось: должные стать воинством смерти вернулись к жизни. И вместе с ними Клара, просто попавшая под дождь.
– Очнись, пожалуйста очнись!
Мальчик-лис чувствовал то, о чём Клара была не в силах сказать. Она погибла растоптанной и раздавленной, разуверившись в себе и других. Никто не пришел на помощь, учитель не спас её, а бросил умирать. Безнадежность в потемневших глазах была сильнее воли к жизни. Зачем жить, если ты ни на что не годен? Никому не нужен?
– Ты нужна мне! Клара! Очень-очень нужна!
Он схватил её за плечи и тряс, на лице мальчишки смешались возмущение и растерянность, жалость. Любовь. Что-то шевельнулось в глубине карих омутов.
– Учитель дважды подсказал мне и показал амулет, по которому я нашел это место из тысяч возможных! Ему не всё равно!
Девочка прерывисто вздохнула, слёзы потекли по щекам. Огромное облегчение отразилось в её взгляде. Сэн смотрел на бледное лицо, в распахнутые глаза, ещё не верящие, что снова видят, и почувствовал, как дурацкая предательская слеза сбежала по щеке. Быстро утерев её, он наклонился к девочке и прижался к ней, она ухватилась за него обеими руками, обняла так судорожно и сильно, будто тонула и умоляла о спасении. Но она уже была спасена.
– Ты живая, – прошептал Сэн. – Ты такая живая, Клара.
Вокруг славили Раджи Рамала и его первого ученика. «Победитель сверхмага! Гиперион!» слышались возгласы. Все понимали, что исход боя переломило чудо, произошедшее после его удара по ситу Смерти. Сосредоточенный Джулиан Фассилор, юноша с громким прозвищем и огромным талантом, озирался, смущенный излишним вниманием. Он поднял плащ-Бездну и скрыл её в складке пространства, артефакт такой силы должен быть сохранен. Гиперион был только рад, когда учитель отвлёк от него внимание, резко выкрикнув:
– Битва не окончена! Время в Храме течет медленно, и великое сражение за его пределами только началлсь. Готовьтесь, скоро мы уходим отсюда!
– Нельзя допустить, чтобы гора упала, Рамал, слишком многие погибнут.
– Изгнатель прав, последствия будут колоссальными.
– Да. Когда все покинут это место, я открою грань Порядка, и гора рухнет туда. Наш мир больше не пострадает от Храма ночи.
– Аль-Хаддир, выстраивай воинов. Они пойдут со мной.
– Да, Светоносный, – руки воина, снова послушные хозяину, сомкнулись на рукояти меча. Тысячник поднял оружие князя тьмы, великий клинок, просто лежавший на полу. Враги да устрашатся собственной тьмы – в его руках.
– Все готовы?
– Начинаем раскрывать арки!
– Что это за дети?
– Мы из будущего, – нахально заявил мальчик-лис, загородив Клару. – Кстати вы всех победите.
– Правда?
– Не знаю, я не учил истории. Андары самый сильный народ!
Глава ордена Изгнателей удивленно усмехнулся, переглянувшись с верховным мистиком. Дети юркнули в сторону от пристальных взглядов, держась за руки.
– В мальчике руна времени. Она завершает цикл, через две минуты он вернется туда, откуда пришел.
– И на нём печать какого-то младшего бога.
– Левран. Такого бога нет.
– Очевидно, появится в будущем.
– Даже с будущими богами лучше не ссориться. Кто знает, может это один из нас.
– Повелитель ворон? Я стану богом получше!
Вокруг засмеялись.
– Не трогайте мальчика.
– Как ты сделал это? – прошептала Клара.
– Прыгнул в прошлое. Тут это… битва великих. Случайно взяло и оживило всех мертвых. Судьбоносный момент.
– И ты принес меня сюда?
– Ну. Чтоб и тебя оживило. А чего, одним трупняком больше, одним меньше, никто и не заметил.
– Ах ты!..
– Ну мертвяком… жмуриком… трупаком…
– Заткнись, Сэн!
Она обняла его снова, молчи, глупый, просто прижмись ко мне. Словно не могла, не хотела отпускать.
– Щекотно, – мальчишка ерзал, вывернулся и поглядел на нее с сомнением. Может у Клары что-то пережглось в голове и не оживилось? – Чего ты плачешь? Все уже позади! Я и звезду твою усмирил, вот какой я, самый лучший!.. Правда?..
– Ты самый лучший, – повторила Клара, плача.
– Ну а чего тогда, радуйся! – мальчишка не мог понять. – Думала, ты самая способная из учениц, вот и страдаешь? Ну по магии ты способней. И умнее.
– Сэн, я не перенесусь обратно вместе с тобой.
Он замер с раскрытым ртом.
– Ты пришел сюда без меня. С мертвым телом как вещью. А теперь я живая. Руна для одного, Сэн, – всхлипнула Клара, глядя на него в последний раз. – Мне не вернуться обратно.
– Что…
– У нас остались секунды, слышишь. Я…
– Клара!
– Я всегда буду… Я…
– Клара!!
Фиолетовая бездна раскрылась и заглотила его.
– Сэн!
Девочка упала на колени и закрыла ладонями лицо.
Аль-Хаддир подошел к ней и сказал:
– Я возьму тебя с собой. Не потому, что так приказал Светоносный. А потому что ты чужое дитя без родителей, и честный человек обязан о тебе позаботиться. Ты под моей защитой, ничего не бойся. Ты станешь мне внучкой?
Только Клара, в отличие от мальчика-лиса, не знала всех языков, на которых говорит мир. Для неё слова здоровенного солдата, седого как лунь, были тарабарщиной на никогда не слышанном языке. Но всё же девочка поняла главное. И хотя ученица смеющегося бога уже в двенадцать лет могла постоять за себя в неравном бою и потягаться с яростно пылающей звездой – Кларе всё равно было очень, очень нужно, чтобы кто-то её защищал.
– Да, – ответила она.
Врата открылись, и все они покинули Храм Тьмы, а затем удар невероятной силы развеял его в пыль.
Огненный зал утопал в молчании и темноте. Левран стоял спиной к ученику, любуясь звездами.
– Я вернулся. А Клара осталась там. Она жива.
– И у меня не будет своей собственной маленькой невоплощенной, – обиженно скривился Король Ворон. – Тебе хотя бы понравились все эти пафосные старички?
– Я понял… кем хочу быть, – осторожно, но честно промолвил Сэн. – Что хочу делать.
– Чего же? – безумный бог обернулся и удостоил его взгляда.
– Оживлять людей. Так можно исправить почти любую ошибку и зло. Вернуть жизнь. Я хочу стать таким, как Светоносный.
Левран пожал плечами и кивнул:
– Почему бы и нет.
Сэн наклонил голову и смотрел на бронзовый диск в его руках. Несмотря на то, что все было кончено, старая вещь по-прежнему бередила его. В ней было что-то дорогое и важное.
– Ах, это, – вспомнил Король и щелчком пальцев отправил талисман в руки ученика. – Это для тебя, от знакомой старушки.
Как только сито смерти оказалось в руках ловца, голос Клары заполнил его мысли. И хотя это был голос старой женщины, он все равно оставался голосом Клары.
«Здравствуй, мой чудесный Сэн. Мальчик, вернувший мне жизнь. Мне уже девяносто два года. Я не стала называть детей и внуков в твою честь, потому что ты всегда будешь один такой на свете.
Учитель пришел ко мне в день замужества. Я испугалась, что он отыскал меня даже в прошлом, и теперь заберет, но подумав, он решил, что уже наигрался со мной. Сказал, что моя жизнь вот-вот станет совершенно скучной, и он больше не видит нужды ко мне возвращаться.
Но моя жизнь не была скучной. Я видела столько мест и событий, участвовала в стольких из них… И я нашла множество дорогих моему сердцу людей. Некоторых из них я сама создала: родила и вырастила такими.
Я никогда не забывала тебя. И мы с тобой снова встретились, вот увидишь.»
Послание длилось и длилось, Сэн слушал, как зачарованный. Когда оно закончилось, мальчик улыбнулся, шмыгнул носом, сунул бронзовый диск в карман и обратился в лиса.
Левран сидел на троне из вороньих перьев и держал в руке голубой осколок звезды. Глаза его были темны, как ночь. Лис прикорнул на верхушке трона, положив лапы и морду на белые волосы бога, а хвост его пушистой лентой спускался по плечу Короля Ворон. Такими их и застал восход солнца, когда прозрачные стены начали разгораться, словно охваченные огнем. Тогда Левран повел плечами, и в следующее мгновение в зале никого больше не было.
