Читать книгу: «Лицо в темной воде», страница 2
4
Лида и Дина сидели в глубоких креслах, подогнув под себя ноги. На столе перед ними стояли бокалы и бутылка белого мартини, опустевшая больше чем наполовину. Лида, миловидная рыжеволосая толстушка, одетая в восточный красный халат, смотрела на Дину веселым взглядом.
– И все-таки я тебе завидую, – сказала Лида. – Ты красива, знаменита. У тебя богатый муж.
Дина, не любившая подобных разговоров, легонько поморщилась.
– Лидка, мне просто повезло. Не подвернись я Шуравину и не пригласи он меня на главную роль в «Таежном изломе» – распевала бы я сейчас «Дубинушку» на подмосковной сцене, в сарафане и в кокошнике.
Лида качнула круглой головой:
– Не скажи. У тебя есть талант.
– Талант?.. – Дина усмехнулась. – Чтобы играть в сериалах, много таланта не надо. Да и в сериалах я по-настоящему глубоких ролей не играю. Истощенные от нервных переживаний красотки – вот мое амплуа. Ты будешь смеяться, но у меня даже в личном деле на «Мосфильме» написано: вес – сорок восемь килограмм, грудь – один и пять, амплуа – хрупкие красавицы.
Лида засмеялась:
– Это же круто! Хотела бы я, чтобы обо мне кто-нибудь так написал.
– Зачем? Если кто-то из нас двоих и красавица, так это ты!
– Брось! Я толстая!
– Вот уж нет! Это я тощая. Как высохшая рыба.
Подруги опять переглянулись и снова не удержались от смеха. Потом, посмеиваясь, выпили еще по глотку мартини.
– Слушай, а возьми меня к себе прислугой, – предложила Лида. – Буду тебе кофе в постель подавать. С булочками. Возьмешь?
Дина покачала головой:
– Нет.
– Почему? Боишься, что отравлю?
– А ты можешь? – прищурилась Дина.
– А какой мне смысл? Твое место мне все равно не занять. Кстати, у меня бокал пустой. – Лида взяла бутылку. – Тебе подлить?
– Давай.
Лида наполнила бокалы, они чокнулись. Пригубив, Дина искоса посмотрела на подругу и осторожно проговорила:
– Знаешь, со мной сегодня на сцене случилась одна… глупость.
– Какая?
Дина смутилась.
– Даже не знаю, как сказать… Я играла леди Макбет. Ну, ты помнишь – там ей все время мерещится, будто у нее руки в крови.
– Угу, – кивнула Лида, окуная губы в бокал с вином. – После того как они с муженьком прикончили несколько человек.
– Точно. Так вот, в последней сцене, когда я уже собиралась уходить за кулисы, мне показалось, будто мои руки и правда в крови. Можешь себе представить?
Лида посмотрела на подругу с сочувствием.
– Динка, ты просто заигралась. Тебе нужно отдохнуть. Попроси у своего Руслана отпуск.
– Шутишь? – Дина хмыкнула. – Даст он мне отпуск, как же. Догонит и еще раз даст. – Внезапно Дина вспомнила про тетрадь, приклеенную ко дну ящика стола, и помрачнела. – Ладно, хватит обо мне, – со вздохом сказала она. – Ты так и не рассказала мне, как ты поживаешь.
– Да как… – Лида пожала пухлыми плечами. – Нормально поживаю. Детей нет, мужа нет, парня тоже. Не жизнь, а малина!
– Да-да, – рассеянно произнесла Дина, о чем-то размышляя. – Малина – это хорошо.
Лида посмотрела на подругу удивленно.
– Дин, ты вообще где?
– Что?
– Я говорю: о чем задумалась?
Пару секунд Дина колебалась: говорить – не говорить? Потом решилась:
– Сегодня после спектакля я наведалась в офис к Руслану. И кое-что там нашла.
Лида удивленно уставилась на подругу:
– Ты рылась в вещах Шуравина?
– В столе.
– Сумасшедшая, – притихшим голосом проговорила Лида. – А если он узнает? Представляешь, что тогда будет?
Дина молча отпила из бокала.
– Ладно, – смирилась Лида, и во взгляде ее зажглось неуемное любопытство. – Так что ты там нашла?
– Журнал с «левой» бухгалтерией. Там посчитано, сколько он заработал на моих концертах. И сколько спрятал от налоговой… И от меня.
– То есть… – До Лиды дошло. – Он скрывал от тебя эти деньги?
Дина кивнула:
– Угу.
– И много там?
– Много.
– Н-да, дела… – озадаченно произнесла Лида. – Значит, твой Руслан живет двойной жизнью?
– Выходит, что так.
– С другой стороны, стоит ли удивляться? Он взрослый, самостоятельный мужик. Авторитетный, успешный, богатый. У него могут быть свои дела и свои тайны.
Дина сдвинула брови.
– Ты так говоришь, будто я уличила его в мелкой любовной интрижке. Хотя даже мелкую интрижку я бы не потерпела.
Взгляд Лиды стал недоверчивым.
– Хочешь сказать, что никогда не уличала его в супружеской измене?
– Никогда, – сказала Дина.
Лидка едва заметно усмехнулась.
– Знаешь, кто ты после этого?
– Кто?
– Максималистка!
– Может быть.
Лида посмотрела, как Дина отпивает глоток мартини.
– Что теперь будешь делать? – тихо спросила она затем. – Скажешь ему?
– Пока не знаю. – Дина хотела что-то добавить, вдруг замерла, а затем встрепенулась и испуганно посмотрела на часы. – Лидка, сколько сейчас времени?!
Лида тоже посмотрела на часы.
– Девять тридцать. Сама же видишь.
– Черт! Совсем забыла.
– О чем?
– Сегодня родители мужа пригласили нас в гости. И я обещала Руслану подъехать к девяти часам.
Дина быстро достала из сумочки, лежащей на диване, мобильник, глянула на дисплей и мрачно констатировала:
– Семь неотвеченных вызовов.
Она набрала номер мужа. Дождавшись ответа, сказала в трубку:
– Алло, Руслан… Нет, со мной все в порядке. Я с Лидкой.…Что значит «с какой Лидкой»? С моей лучшей подругой. Да, ты ее видел, и не раз. Слушай, у меня совсем вылетел из головы этот ужин… Не кричи, пожалуйста. Руслан, я сказала – не кричи… Давай на два тона ниже, или я отключаю телефон… Вот так. Я сейчас же выезжаю и минут через двадцать или чуть больше буду у вас. Все, дорогой, до связи!
Дина убрала мобильник в сумочку и перевела дух.
– Ну, что? – с любопытством спросила Лида. – Шуравин мечет громы и молнии?
Дина небрежно хмыкнула.
– Да ладно, не катастрофа. Они все равно меня ненавидят. В их представлении жена должна быть тихой, как рыба, и послушной, как собачонка. И все время вертеться у ног мужа, стараясь ему угодить.
– Ну, тебя-то такой точно не назовешь, – произнесла Лида.
– Да уж, – согласилась Дина. – В этом смысле им со мной не повезло.
Подруги посмотрели друг на друга и рассмеялись. Но почти тотчас же Дина вдруг оборвала смех и навострила слух.
– Что с тобой? – спросила Лидка.
– Ты ничего не слышала? – тихо спросила Дина.
Лида покачала головой:
– Нет. А что?
– Вой. Как будто бы собачий… И очень тихий.
Лида прислушалась.
– Нет, – сказала она через пару секунд. – Ничего не слышу.
Дина вздохнула.
– Наверное, показалось, – проговорила она с виноватой улыбкой. – В последнее время мне часто мерещится всякая чертовщина.
Она взяла бокал и допила вино.
– Хочешь, давай мы с тобой повоем? – предложила Лида. – Вдвоем.
Дина скривила гримасу и произнесла:
– Лидка, иди к черту!
Та фыркнула. Дина поставил опустевший бокал и сладко потянулась.
– Черт, так не хочется от тебя уезжать. Но надо ехать. Мой благоверный и его «восставшие из ада» родители уже заждались. Без меня им там некого троллить.
Лида встала, подошла к стеллажу, взяла с него блистер с таблетками и, вернувшись к столику, протянула блистер Дине.
– Вот, держи.
– Что это? – не поняла Дина.
– Фенозепам. Здесь осталось две таблетки. Больше не проси – не дам. Я и для себя-то с трудом достаю, хотя в аптеке работаю. Сама понимаешь – «красный код».
– Лид, я не пью таблетки, ты же знаешь.
– И не надо. Но если вдруг накатит депрессняк… Или сны начнут сниться дурацкие… В общем, пусть они будут у тебя. Мне так как-то спокойнее.
Дина улыбнулась подруге:
– Ладно, Лидусь. Но только ради твоего спокойствия.
Она взяла блистер и сунула его в кармашек джинсов.
5
Родители Руслана Шуравина всю жизнь прожили в Москве и были атеистами, однако чем старше они становились, тем сильнее и громче в них начинало говорить восточное происхождение. Особенно в Розе Альбертовне. Марат Рустамович обычно отмалчивался, прячась от жены за раскрытой газетой и изредка поддакивая, когда жена требовала от него «проявить точку зрения». Вот и сейчас, за столом, он предпочитал больше помалкивать, чем говорить. Лишь меланхолично жевал запеченную баранину, запивая ее красным сухим вином.
– Женщина должна слушаться мужчину во всем, – вещала Роза Альбертовна. – Когда мужчина возвращается, дома его должны ждать чистота и порядок.
– А если жена сама работает? – поинтересовалась Дина, ковыряя вилкой салат.
– Все равно. Чистота и порядок! Стол накрыт, дети накормлены…
– У нас нет детей, – сказала Дина. – И кстати, по вине вашего мужа. Руслан считает, что еще слишком молод для этого. В его-то сорок четыре.
– Дина, перестань, – процедил Руслан сквозь зубы.
Роза Альбертовна холодно улыбнулась:
– Милая моя, это значит, что он не видит тебя в роли матери. Ты сама поставила себя в такое положение. А в твоем возрасте…
– Мне всего двадцать восемь.
– Не всего, а уже! В твоем возрасте у меня уже было четверо детей!
– А внуков?
– Что? – не поняла Роза Альбертовна.
– Внуков у вас в моем возрасте сколько было?
– Дина! – прорычал Руслан.
– Просто я подумала…
– Ты можешь помолчать хоть минуту? – Лицо Руслана стало злым, а голос угрожающим.
«По-моему, болтает здесь только твоя мамаша», – хотела сказать Дина, но не стала. Роза Альбертовна расценила ее молчание как признание поражения и победно блеснула глазами. Дина вздохнула, взяла со стола бутылку вина и наполнила свой бокал.
– Дорогая, а не слишком ли много ты пьешь? – снова заговорила свекровь. – Кажется, это уже четвертый бокал?
– Сорок четвертый, – тихо огрызнулась Дина и сделала большой глоток.
Руслан нахмурился, но ничего на это не сказал. Лишь сунул в рот очередной кусок баранины и стал молча двигать челюстями, так же, как его отец.
– Марат, – обратилась к мужу Роза Альбертовна, – убери, пожалуйста, со стола вино. Мы сегодня слишком много пьем. Или ты не согласен?
– Да, – покорно признал Марат Рустамович. – Ты права, дорогая. Вина сегодня действительно было многовато.
Он взял недопитую бутылку «Бордо суперье» и убрал ее на комод.
– Так хорошо? – уточнил он у жены.
Роза Альбертовна кивнула. Руслан вздохнул. Дина хмыкнула. «Хорошо, что успела себе налить», – подумала она и отпила еще глоток.
Внезапно блуждающий взгляд Дины наткнулся на черную кошку по кличке Кус-Кус, которая дремала, грациозно и гордо восседая на подлокотнике дивана, в полуметре от Розы Альбертовны.
«Прыгни на нее, – мысленно попросила Дина кошку. – Давай же, Кус-Кус! Расцарапай этой мегере физиономию!»
Кус-Кус медленно повела черным ухом, но даже не приоткрыла сощуренные от удовольствия глаза. Дина отпила еще глоток и посмотрела на рукотворный фонтан, бьющий в углу комнаты. С этим домашним фонтаном Роза Альбертовна носилась как с писаной торбой, справедливо считая, что больше ни у кого в Москве нет такого комнатного чуда.
Дина с ней не спорила. Действительно, кому еще в голову придет такая бредовая мысль – устроить фонтан в трехкомнатной квартире? Больше таких идиоток в Москве не найдешь.
Впрочем, фонтан Дине нравился. Он бил из натурального куска скалы, привезенного с Кавказа, а чаша была обложена настоящими камушками. Иногда, глядя на него, Дина представляла себе, что перенеслась из этой опостылевшей квартиры в настоящий дикий лес, где ее никто не сможет достать.
На краю скалы, из которой бил фонтан, Марат Рустамович укрепил полочку и выставил на ней свою гордость – несколько крошечных коллекционных машинок. «Мерседес», «БМВ», «Кадиллак», еще что-то. Однажды он сообщил Дине, что каждая из этих машинок стоит больше тысячи долларов.
– Дина! – услышала она сердитый голос мужа. – Ты оглохла?
Дина повернула голову и посмотрела на мужа.
– Что?
Руслан наклонился почти к самому ее уху и жарко и злобно прошептал:
– Еще раз нахамишь моей матери – выкину тебя из всех телепроектов. Поняла?
Дина отвернулась. Потом достала из кармана джинсов блистер с таблетками, которые дала ей Лида. Она не смотрела ни на мужа, ни на свекровь, ни на свекра. Только на кошку. Кус-Кус по-прежнему дремала на своем троне. Дина выдавила из блистера одну таблетку.
– Что это? – спросил муж.
– Фенозепам.
– На кой черт он тебе сдался?
– От стресса.
Она положила таблетку на язык и картинно запила глотком вина.
– Дура! – прорычал Руслан. – А ну – дай сюда!
Он попытался вырвать блистер с последней таблеткой из руки Дины. Она отвела руку и назло ему выдавила вторую таблетку. Он хотел схватить таблетку, но Дина отбила локтем его растопыренную пятерню и тут же, от злости, забросила таблетку в рот и проглотила ее, не запивая. Шуравин округлил глаза.
– Ты что, и вторую сожрала? Идиотка!
Дина показала ему средний палец правой руки и отвернулась.
– Хороша жена, нечего сказать, – тут же прорезалась Роза Альбертовна. – Ты знаешь, Руслик, я не удивлюсь, если однажды выяснится, что Дина – наркоманка. Да-да, я не шучу. Вот так приедешь как-нибудь домой – а в сейфе нет ни украшений, ни денег. Я слышала, что наркоманы все выносят из дома!
На Дину напала приятная апатия. Звон вилок, бубнеж свекрови, ворчание мужа и вялые поддакивания свекра слились в один бессмысленный гул. И этот гул стал отдаляться от Дины. Мир вокруг нее тоже подернулся легкой золотистой дымкой. И в этой дымке осталось лишь одно контрастное пятно, на которое и устремила взгляд Дина. Это была Кус-Кус. Черная кошка сладко дремала, всем своим видом давая понять, что человеческая речь – не более чем легкий назойливый фон, на который не стоит обращать внимания.
Дине вдруг почудилось, что она может читать мысли Кус-Кус. Мысли были медленные, сонные, однообразные. Дина увидела на стене тень кошки. А чуть в стороне – свою собственную тень. Еще не успев осознать, что делает, Дина подняла левую руку – так, чтобы тень этой руки дотронулась до тени Кус-Кус. И в тот же миг случилось нечто невообразимое. Едва тень руки коснулась тени кошки, Кус-Кус вскочила на ноги, а потом с диким воплем бросилась Розе Альбертовне на лицо.
Что было потом – невозможно описать. Руслан и Марат Рустамович пытались отодрать кошку от окровавленного лица Розы Альбертовны. Свекровь кричала от ужаса и боли. Кошка отчаянно вопила. И только Дина сидела на своем месте и смеялась.
Наконец, кошку оторвали и швырнули в угол комнаты. На лету она сбила с полки одну из маленьких машинок – роскошный черный «Мерседес-Бенц-Аденауэр», машинка упала на выложенную камнями чашу комнатного фонтана и разлетелась вдребезги.
Дина засмеялась еще громче, но вдруг оборвала смех. Черная разбитая машина, лежащая на мокрых камнях, о чем-то смутно ей напомнила. Дина попыталась вспомнить, о чем именно, но не смогла. Через секунду жутковатое ощущение дежавю улетучилось, но оставило после себя неприятный и тревожный привкус.
Тем временем Марат Рустамович увел рыдающую и истекающую кровью Розу Альбертовну в ванную, а Руслан подскочил к Дине, схватил ее за плечи, сильно встряхнул и заорал:
– Как ты это сделала?!
Дина остановила на нем мутноватый взгляд и тихо проговорила:
– Не понимаю, о чем ты.
Руслан вдруг успокоился.
– Прости. – Он поднес руку ко лбу. – Что-то я не то говорю. Как ты могла заставить кошку прыгнуть на мою маму?
– Никак.
– Да. Никак. Знаешь что… – Он явно сделал над собой усилие. – Ты, наверное, поезжай домой. А я еще побуду с мамой.
– Хорошо, дорогой. Как скажешь.
Она встала из-за стола и направилась в прихожую. Кус-Кус забилась в угол, злобно сверкая глазами. Когда Дина проходила мимо кошки, та, выгнувшись дугой, зашипела на Дину.
– Дура, – сухо сказала ей Дина и прошла в прихожую.
Она быстро обулась и накинула плащ. А когда уже коснулась пальцами дверной ручки, в прихожую вышел Руслан.
– Дина, подожди!
Она остановилась и повернулась к мужу.
– Ну?
Руслан замер в шаге от нее, посмотрел ей в глаза, а потом вскинул правую руку и отвесил ей смачную пощечину. Дина вскрикнула и покачнулась, но сумела устоять на ногах.
– Дома поговорим, – произнес Руслан, повернулся и скрылся в гостиной.
Дина прижала левую руку к пылающей щеке, а правой вытерла с глаз слезы.
– Гад, – тихо бормотала она. – Гад.
Она отняла руку от лица и стала быстро рыться в сумочке. Наконец нашла то, что искала, – маленький картонный прямоугольник с телефонным номером. Затем достала мобильник и, вытирая слезы, набрала номер. Гудок… Еще один…
– Слушаю! – отозвался молодой мужской голос.
– Иван?
– Да.
– Это Дина Васильева, артистка. Помнишь меня?
– Конечно! Рад, что вы позвонили! Дина Борисовна, вы…
– Подожди, не пыли. У меня появилось свободное время. Если хочешь, можем встретиться.
– Встретиться?
– Да. Споешь мне свою песню. – Дина снова вытерла рукою слезы. – Или уже испугался?
– Нет. Я… – Он секунду или две помолчал. – У вас ничего не случилось?
– Нет, – сказала Дина, глотая слезы и стараясь говорить спокойно. – Я в полном порядке. Так ты готов встретиться?
– Конечно. Где вы хотите?
– А где ты обычно репетируешь?
– Вам там не понравится. Это подвал. Мы с ребятами оборудовали его, обшили стены вагонкой, поставили звукоизоляцию…
– Пусть будет подвал. Диктуй адрес, я приеду.
6
– У вас есть еще двадцать минут, Дина Борисовна. Попейте кофе, пока гример займется вашим лицом.
Директор телепрограммы, маленький, подвижный человечек, нагнулся к сидящей перед зеркалом Дине и доверительно спросил:
– Плеснуть вам в кофе немного коньяку?
– Спасибо, не надо, – сказала Дина.
Он пожал плечами:
– Как знаете. Многим помогает преодолеть волнение.
– Я уже преодолела.
Директор ободряюще кивнул и выскользнул из гримерки. Его место занял гример, пожилой, сухой, седовласый.
– У вас хорошее лицо, – проговорил он, разглядывая отражение Дины в зеркале. – Ему почти не требуется грим.
Дина улыбнулась и произнесла:
– Скоро потребуется.
– Не будьте такой пессимисткой, – возразил гример. – Еще лет пятнадцать вы будете выглядеть великолепно.
– А потом?
– Потом? – Он мягко улыбнулся. – Потом просто хорошо.
Гример принялся за работу, и Дина устало прикрыла веки.
…Спустя неделю после «инцидента с Кус-Кус» (так мысленно окрестила его Дина) Шуравин снова ее ударил. Почти без причины, во время какого-то мелкого бытового спора. Дина расплакалась, попыталась сама броситься на мужа, но он перехватил ее руки, прижал ее к себе и зашептал изумленным голосом:
– Извини… Правда, извини. Это просто затмение какое-то… Я не знаю, что на меня нашло.
Нижнее веко под левым глазом Шуравина нервно дернулось. Он поднял руку и погладил веко пальцем, словно успокаивая. Дина оттолкнула его от себя, попятилась к стенке и сказала:
– Так больше не может продолжаться.
Шуравин убрал руку от больного глаза.
– Я же извинился, – глуховато проговорил он. – Я просто немного погорячился. С кем не бывает? Ты ведь знаешь, я бы никогда не смог причинить тебе боль.
– Но ты меня ударил!
– Да, но… – Шуравин поморщился. – Ну, прости меня. Ну, дурак у тебя муж, что уж тут поделаешь. Я ведь не со зла. Я просто…
– Я больше не намерена это терпеть, – отчеканила Дина.
Она чувствовала дыхание мужа – тяжелое, отдающее запахом коньяка, хриплое, словно чья-то сильная рука сжимала ему горло, сдавливала грудь.
– Я изменюсь, – прохрипел Шуравин и снова пригладил пальцем дергающийся глаз. – Вот увидишь. Дай мне еще один шанс. Только один. Ты же знаешь, что я готов измениться. Помнишь того идиота психотерапевта? Я пошел к нему. Ты велела – и я пошел!
Дина убрала ладони от лица и посмотрела мужу в глаза.
– Вчера я была у своего духовника, – тихо, но твердо начала она. – Он сказал, что если ты придешь и поговоришь с ним, то он…
Брови Шуравина удивленно приподнялись, на лбу прорезались глубокие морщины.
– К попу? Ты это серьезно? – Его лицо стало почти веселым. – Но ведь мы уже повенчались. Я вбухал в это дело кучу бабла! Чего еще он хочет?
– Он хочет нам помочь.
Руслан прищурился и пристально посмотрел на Дину.
– Кому? – резко спросил он. – Тебе или мне?
– Нам.
– Значит, этот святоша никак не хочет оставить нас в покое? – Лицо Руслана потемнело от гнева, но он сделал над собой усилие и усмехнулся. – Что ж, если ты настаиваешь… Почему бы и нет?
– Ты правда согласен?
– Да.
Лицо мужа стало спокойным и безмятежным. На мгновение Дине показалось, что в его черных и непроницаемых, как ночь, глазах мелькнуло какое-то странное выражение – хитрое, холодное, злобное. Но прошло мгновение, и взгляд его вновь стал спокойным и приветливым.
– Когда? – осторожно спросила Дина. – Когда мы пойдем к моему духовнику?
Шуравин усмехнулся:
– Да хоть сейчас!
– Тогда я позвоню ему?
– Конечно, звони!
Дина, все еще не веря в успех, поднялась с пола, подошла к тумбочке и сняла телефонную трубку.
– Так я позвоню? – неуверенно переспросила она.
– Давай-давай, жми на кнопки.
Дина набрала номер.
– Алло… Будьте добры отца Михаила… Что?… Нет, я перезвоню. Через десять минут… Спасибо.
Она положила трубку на рычаг.
– Что случилось? – озабоченно поинтересовался Руслан.
– Он вышел.
– Вышел? – Шуравин изобразил на лице печаль. – Ах, какая жалость! И что же нам теперь делать? Как же нам теперь быть без отца-то Михаила? Я как раз собирался сходить в сортир. Если он перезвонит, спроси у него, какой рукой мне подтираться. Без его совета мне никак не обойтись.
Дина поежилась.
– Я полагаю, это не повод для насмешек, – сказала она.
– Да-да, ты права. Я просто неудачно пошутил. – Руслан взял со столика бутылку коньяка, наполнил стакан и уселся в кресло, держа стакан с коньяком в руке. – Дина, я сделаю все, как ты скажешь, – объявил он. – Скажешь пойти к попу – я пойду. Скажешь спрыгнуть с крыши – спрыгну. Скажешь снять штаны и выйти с голым задом на Тверскую – я и это сделаю. Для меня главное, чтобы ты была счастлива.
Шуравин отхлебнул коньяк.
– Почему ты молчишь? – с усмешкой спросил он. – Все еще на меня дуешься? Брось! Я – твой муж, ты – моя жена. Жизнь хороша!
Дина молчала. Руслан посмотрел на нее поверх стакана с коньяком и прищурился:
– Слушай, золотце, ссора не приведет ни к чему хорошему. У меня идея! Что, если нам заняться чем-нибудь поинтереснее, а? – Он снова отхлебнул коньяка и протянул к ней толстую короткопалую ладонь: – Иди сюда!
Дина отшатнулась, но Руслан схватил ее за руку и грубо привлек к себе. Она упала к нему на колени, но тут же попыталась встать.
– Я должна позвонить отцу Михаилу.
– Через десять минут, – напомнил Шуравин, удерживая ее силой. – Если ты не будешь тянуть резину, мы успеем.
– Мне не хочется! – выкрикнула она и снова попыталась встать.
Шуравин держал крепко. Он провел пальцем по пуговицам блузки и криво усмехнулся.
– Разве жена не должна во всем подчиняться своему мужу? – проговорил он. – Что по этому поводу говорит твой отец Михаил? Давай, солнышко, ублажи муженька. Будь паинькой. А не то я пожалуюсь отцу Михаилу.
– Руслан, я не в том настроении, чтобы…
Руслан швырнул стакан на пол, грубо сгреб Дину и, держа ее на руках, встал с кресла.
– Что ты делаешь! – крикнула она.
– Ношу тебя на руках! Разве это плохо?
Он пронес ее к входной двери, повернул ручку замка и распахнул дверь. С улицы повеяло холодом.
– Руслан, холодно!
– Ничего, привыкнешь.
Он вынес ее на крыльцо, быстро спустился по ступенькам и подошел к собачьему вольеру, где томись два его любимца – доберман Джек и ротвейлер Кончак.
– Руслан! – закричала Дина. – Пусти меня!
– Пустить? Пожалуйста!
Распахнул дверь вольера и с размаху бросил ее на мокрую землю.
– Ты слишком разгорячилась! – сказал он, закрывая вольер на замок. – Тебе нужно немного остыть.
– О господи! Что ты делаешь? Ты сошел с ума!
– Кричи, кричи! Пускай сбегутся люди. Им будет на что посмотреть! Знаменитая артистка Дина Васильева сидит на куче собачьего дерьма! Это будет настоящая сенсация! Бомба! Я бы даже сказал – секс-бомба!
Он повернулся и пошел к дому.
– Руслан! – взмолилась Дина, вскочив на ноги. – Ради бога, выпусти меня отсюда! Мне холодно!
Шуравин обернулся. Посмотрел на нее ледяным взглядом и прищурился.
– Ага, – сказал он, – вспомнила о Руслане. Что же ты не зовешь на помощь отца Михаила? Он ведь такой мудрый, такой добрый. Он сможет тебе помочь.
Дина стояла босиком на мокрой земле, скрючившись от холода и опасливо глядя на собак, которые явно были сбиты с толку.
– Я никогда этого не говорила, – произнесла она.
– «Не говорила», – передразнил Шуравин. – Ну, значит, думала! Какая, к чертям собачьим, разница? Отец Михаил то, отец Михаил се. Может, ты и спишь с ним? Что он делает лучше меня? Трахает тебя кадилом в задницу?
Лицо Дины посерело.
– Ты убиваешь меня, – сказала она, отбивая зубами дробь. – Ты убиваешь меня, Руслан!
Шуравин удивленно посмотрел на нее, затем провел ладонью по лицу, словно смахивал невидимую паутину.
– Ч-черт, – проговорил он голосом человека, вынырнувшего из дурмана. – Что же это я делаю?
Он повернулся, тяжело, словно преодолевая сопротивление воздуха, подошел к вольеру и открыл замок.
– Прости, зая… – В голосе его была растерянность. – Пожалуйста, прости.
* * *
Гример работал споро и умело. За его быстрыми легкими руками приятно было наблюдать.
Дина сидела перед зеркалом и разглядывала свое лицо. Две тонкие морщинки по краям рта, несколько морщинок у глаз. И это в двадцать восемь лет! Нет, все-таки актерский грим – настоящий убийца кожи.
– Скоро мне надо будет делать пластическую операцию, – тихо проговорила Дина.
– Что за мысли, Дина Борисовна? – воскликнул старичок гример. – Вы просто куколка. Посмотрите на свое лицо. Нет, посмотрите-посмотрите!
Дина посмотрела на свое отражение.
– Видите? – продолжал витийствовать гример. – Одри Хепберн приняла бы вас за сестру-блондинку! А Мерилин Монро устыдилась бы и села на диету!
Дина улыбнулась:
– Все-то вы врете.
– Ничуть! Ваши глаза – озера неги и страсти. Сейчас я их чуть-чуть подведу, и в них можно будет утонуть!
Дина улыбнулась и хотела ответить шуткой, но тут с зеркалом произошло что-то странное. Оно вдруг потемнело, и из его мерцающей темноты на Дину глянуло старушечье лицо – морщинистое, темное, страшное.
Дина вскрикнула и отшатнулась.
– Что с вами? – испуганно спросил гример.
Секундное наваждение рассеялось, и Дина снова видела в зеркале помещение гримерки и себя саму – красивую, светловолосую, с выпученными от страха глазами.
– Там… – пробормотала она. Замолчала и облизнула пересохшие от испуга губы.
«Там только что была старуха», – хотела сказать Дина, но не смогла выговорить эти жуткие слова.
– Да что с вами сегодня, голубушка?
Дина натянуто улыбнулась отражению гримера:
– Ничего. Это все от бессонницы. Плохо сплю в последнее время.
– Это вы зря. Знаете правило? Хочешь быть молодым и красивым – побольше спи.
– Да, – тихо отозвалась Дина. – Буду спать.
Дверь гримерки распахнулась, и бодрый голос произнес:
– Дина Борисовна, нам пора на интервью!
– Да, уже иду, – ответила Дина.
Она с опаской взглянула на свое отражение, но, к собственному облегчению, ничего странного там больше не увидела. Никаких старух.
